Старое и новое в культуре империи

Имперское процветание, отмеченное ошеломляющим количеством интеллектуальных трудов и произведений искусства, практически скрывает от наших глаз правду: именно в эту эпоху экономического благополучия классическая цивилизация стала «бесплодной».

Мы находим подтверждение этому во всем. В науке важные открытия эллинистического уровня происходят лишь эпизодически. В основном ведется работа по компиляции уже имеющихся знаний и предрассудков, как в пространной «Естественной истории» Плиния Старшего (23–79), трактате «О лекарственных веществах» Диоскорида (около 50 года) и других. Из этих энциклопедий и менее объемных «справочников» люди Западной Европы получили большую часть сведений о науке и грамматике; на протяжении более тысячи лет по ним же изучали искусство.

Имперская архитектура была грандиозна, в ней щедро использовался мрамор, однако она оставалась академической по характеру. Скульпторы были умелыми, но не воплощали новых идей. Писателям оказалось чрезвычайно трудно сказать что-то оригинальное. Как заметил Гиббон, ко II веку лик познания затмила туча критики, компиляций и комментариев. Философы уныло бродили по кругу, повторяя прежние решения в приводящем в замешательство многообразии разных сочетаний.

Классическая культура демонстрировала свою неспособность к настоящему прогрессу во всех областях мысли задолго до того, как Римская империя столкнулась с очевидными экономическими и политическими трудностями. Люди II века все больше ощущали усталость, беззащитность, искали свои цели в этом мире и понимали, что старые ответы уже не годятся. Эта ситуация поражает, если принять во внимание прежнюю силу классической цивилизации и процветание империи. Это также стало важнейшим моментом в упадке Древнего мира.

Причины «бесплодности» культуры

Ум настоящего исследователя, осознав «бесплодность» классической цивилизации, не может остановиться лишь на этом, а обязательно должен поразмыслить над его причинами. Постановка этого вопроса поможет нам понять основные силы цивилизации. К сожалению, как только историк отходит от фактов, имен и дат, ему приходится ступать на крайне субъективный путь. Каждый человек трактует историю в свете личных представлений и отношений. В любом обществе, где люди вольны думать как хотят, великие достижения человеческого прошлого всегда порождают множество разнообразных объяснений.

И все же некоторые моменты понятны, если подумать. Интеллектуальная «бесплодность» в империи, кажется, не стала следствием экономических трудностей, внешних вторжений или внутреннего распада; все это пришло позднее. Также эту «бесплодность» нельзя списать на недовольство людей культурой, наоборот, высшие классы боготворили классическую цивилизацию. Некоторые историки подчеркивают постепенное «вырождение» именно этих слоев общества, прежде всего из-за их неспособности к самовоспроизведению, а также отмечают почти такое же постоянное продвижение вверх людей из низших слоев, которые приносили с собой предрассудки и отсутствие культуры. Этот довод может быть с оговорками принят лишь до некоторой степени, поскольку в ходе исторического развития высшие классы всегда отмирали и их заменяли другие, когда-то занимавшие более низкое положение. Кто докажет, что только знать способна воспринять культуру?

Другие историки осознали, что Римская империя являлась в своей основе автократической, и императоры установили очень строгие границы для выражения политических идей. Современный гражданин демократического государства мог бы, во-первых, посчитать, что за защиту стабильной жизни империи ее жители платили чрезвычайно высокую цену – жертвовали своей политической свободой, а во-вторых, прийти к заключению, что в таком обществе по-настоящему активная интеллектуальная деятельность была невозможна.

Римская империя может предоставить интересные, хотя и неожиданные факты относительно этих важных моментов. Люди действительно отказывались от своей политической роли, города уступали местную автономию имперской бюрократии, а власть императора все больше становилась абсолютной. Однако, проведя тщательный анализ, мы приходим к выводу, что сами подданные, а не императоры или их чиновники настаивали на том, чтобы заплатить такую цену. Жители империи передавали ответственность императору – символу их земных чаяний. Предпочтения правителей автоматически становились нормой для многих подданных, однако утверждать, что люди во всей огромной империи думали и поступали так же, как император в далеком Риме, разумеется, нелепо. Действительно, представление, что государство любого типа может силой, ловкостью или общим желанием достичь полного господства над умами и чувствами огромных людских масс, не находит подтверждения в истории. Современные государства постоянно проводят подобные эксперименты, однако не достигают долгосрочного результата, поскольку человеческий ум слишком сложен, и им нельзя управлять, как каким-то механизмом.

Действительно, в своей частной жизни население империи оставалось даже более свободным от общественных и политических уз, чем прежде, и могло по собственному желанию придерживаться любой из множества разнообразных философских или социальных моделей жизни. Этот факт, который на первый взгляд представляется замечательным, возможно, яснее всего указывает на настоящую проблему классической цивилизации. Объясняя значительные изменения в истории, мы всегда должны возвращаться к тому, что происходило с отдельным человеком. На протяжении всего раннего периода истории люди были объединены в политические образования – племена, города-государства и так далее – и благодаря этому, особенно в рамках тесных городских уз, получали поддержку и силу. Теперь же в огромной Римской империи люди по сути оказались предоставлены сами себе.

Какие связи могла предложить империя этим атомам? Одну из них обеспечивал император. Другой стало стремление к материальному благополучию и роскоши, которые избранные могли получить в не виданном прежде объеме. Третьей являлась приверженность риторике, поэзии и некоторым другим фазам классической образованности. Однако этого очевидно было недостаточно для нужд людей, которые ощущали свою личную изолированность и не могли ее выносить. Первым признаком такой неспособности, как считают некоторые из нас, является «бесплодность» классической интеллектуальной системы, а ее конечным результатом стало разрушение древней экономической и политической структуры, основывающейся на этой системе.

Новое движение мысли

Любое объяснение «бесплодности» классической цивилизации – лишь предположение, которое, естественно, вызывает возражения. Однако полезным свойством такой цепи рассуждений является ее способность пролить свет на то, что произошло в истории позднее. За внешней активностью культуры империи новые движения мысли готовили великую интеллектуальную революцию, начало серьезной перестройки западных представлений о человеческой природе и взаимоотношении людей друг с другом, с физическим миром и с божественными силами. Если изучать внимательно, то можно обнаружить эти идеи у философов, юристов, художников, поэтов и даже рабов; движение было общим, направлявшим все Средиземноморье по новому пути. Проследить все намеки на будущее в искусстве и литературе империи невозможно, но в качестве образца мы подробнее рассмотрим брожение в области религии.

Религия и философия в империи

Когда возникла Римская империя, большинство людей поклонялись местным богам своих городов или племен; от этих высших существ они ожидали в основном временных благ, таких как здоровье, хороший урожай и мир. Император Август приложил особые усилия, чтобы упрочить древнюю религию римского города-государства в качестве официального вероисповедания для армии и римских граждан, где бы они ни находились. К этим культам добавилось почитание самих императоров как гарантов земного порядка.

Однако не все посчитали политеистические верования предков подходящими. Большинство богов были тесно связаны с местными политическими объединениями, которые все больше теряли свое влияние на умы людей. Некоторым мыслителям претила грубость или интеллектуальная наивность, часто сопровождавшая эти древние верования. Не важно, смеялись ли они над ними (как Лукиан) или же пытались найти рациональное толкование суевериям (как Плутарх), на самом деле они стремились разрушить структуру языческой религии в целом. В империи распространилось желание найти некое всеобъемлющее объяснение смыслу человеческой жизни и тому, что произойдет после смерти, – вопросам, которым большинство языческих религий не уделяли внимания.

Некоторые люди цинично высекали на своих надгробных стелах фразу: «Я не существую, я не существовал [до рождения], и мне все равно». Другие становились приверженцами эллинистических культов Фортуны, или Судьбы. Среди всех слоев населения в империи, начиная с правителей, широко распространились магия и астрология. На греческом Востоке люди обращались к таким божествам-спасителям, как египетские Исида и Серапис. Солнечный бог персидского «происхождения» Митра прокладывал свой путь на запад, приобретя популярность в военной среде. В этих культах верующие были тесно связаны друг с другом и регулярно собирались на частные религиозные службы. Для принятия в «общину» люди часто проходили особый обряд и после этого стремились вести праведную жизнь, чтобы получить доступ на небо.

Даже в греческой мысли с ранней древности присутствовало ощущение, что душа человека имеет совершенно другой характер, чем материя, что физическое – особенно человеческое тело – это нечто бренное и даже дурное. В империи это представление стало более явным, прежде всего у мистически настроенных мыслителей, названных гностиками. Гностики, как и другие философы, представляли человеческий дух временно заключенным в земном теле, но способным соединиться с трансцендентным божественным духом благодаря рациональному миросозерцанию или даже чувственному экстазу. Чем пессимистичнее становились люди, тем больше рациональная, сосредоточенная на этом мире греческая мысль теряла свои господствующие позиции.

Однако греческая философия оказалась способна на последнюю великую попытку дать ответ на людские вопросы. В I столетии н. э. Сенека размышлял над природой божественного духа и, подобно любому христианину, твердо верил, что каждый человек несет в себе искру божественного: «Бог близ тебя, с тобой, в тебе. Вот, что я имею в виду, Луциллий: священный дух живет внутри нас, тот, кто отмечает наши хорошие и плохие поступки, наш хранитель… Ни один человек не может быть добрым без помощи Бога».

Другой великий философ-стоик Эпиктет (около 55 – около 135) зашел еще дальше в подчеркивании божественного провидения, однако величайшее философское обращение к людским религиозным потребностям берет начало в идеях Платона. Эта философская система – неоплатонизм – приобрела известность в третьем веке благодаря труду последнего крупного греческого философа Плотина Александрийского (205–269). Согласно его взглядам, существовал один всемогущий Бог, который общался с людьми через божественных посредников. Целью человека являлось возвышение в состоянии экстаза до созерцания Бога и понимание, что всем, что происходит в этом мире, управляет он. В качестве сочетания греческого рационализма и религиозного мистицизма неоплатонизм представлял собой выдающееся творение, способное рождать различные вариации. Он оказал глубокое влияние на многих христианских мыслителей. Блаженный Августин был неоплатоником, прежде чем принял христианство. После этого он стал бороться с течениями неоплатонизма гораздо активнее, чем с мистическими культами, и все же скончался со словами из «Эннеад» Плотина на устах.

Такая пестрая религиозная картина предполагает, что многие люди были недовольны и прежними религиозными ответами, и теми, что могла предложить империя. Неосознанно империя двигалась к радикальному пересмотру природы и цели человека, но, чтобы яснее понять это, нам нужно обратиться к появлению христианства.