Глава 11
Одна и множество мелодий
Я достиг последней ступени лестницы и, отодвинув занавесь из листьев, вошел в комнату. Мама лежала на полу, носилки куда-то убрали. Услышав мои шаги, она пошевелилась под легким серебристым одеялом, которое соткали мотыльки, и попыталась поднять голову. Риа, скрестив ноги, сидела на полу рядом с больной; на ее лице была написана тревога. Бамбелви стоял, прислонившись к дальней стене, и мрачно смотрел на меня.
– Я разобрал надписи, – сказал я без всякой гордости. – И теперь нужно следовать их указаниям.
– Ты не мог бы поделиться с нами? – прошептала Элен. Розовые лучи зари, проникавшие сквозь зеленые занавески, коснулись ее мертвенно-бледного лица. – Как начинаются эти песни?
Я опустился на колени рядом с ней, внимательно посмотрел ей в лицо. Оно было искажено страданием, но во взгляде ее читалась безграничная любовь. Я начал вспоминать:
Семь Песен, сущность Волшебства,
Одна и множество мелодий,
Укажут путь в загробный мир,
Хотя надежда прочь уходит.
– Хотя надежда прочь уходит, – повторил Бамбелви, уставившись на свой колпак. – Истинная правда, истинная правда, истинная правда.
Я окинул его злобным взглядом, а Риа потянулась за небольшой подушкой, от которой исходил аромат хвои.
– Что значит «одна и множество мелодий»?
– Я точно не знаю. – Я некоторое время молчал, глядя, как Риа подсовывает подушку под голову Элен. – Но дальше там говорится, что каждая из Семи Песен – часть того, что называется «Великой и славной Песнью Звезд»; может быть, в этом и состоит объяснение.
– Да, я думаю, ты прав, сынок. – Элен смотрела на меня. – Что еще ты узнал?
– Немало разных вещей. – Я вздохнул. – Большую часть я так и не понял. Что-то о семенах, кругах, скрытых источниках магии. И что-то о единственном различии между доброй магией и злой… что оно заключается в намерениях человека, использующего эту магию.
Я взял мать за руку.
– А потом я дошел и до самих Семи Песен. Они начинаются с предупреждения.
Ты в каждой Песне суть найди,
Не торопись идти вперед,
Ведь истина, как древний дуб,
Веками из семян растет.
Я помолчал, вспомнив, что даже могучая Арбасса, которая сейчас держала нас в объятиях, сначала была всего лишь крошечным семечком. Но это не слишком приободрило меня, когда я произносил следующие строки:
Усвой по очереди все,
Исследуй Песни не спеша,
Запомнить твердо должен ты:
У каждой Песни есть душа.
– У каждой Песни есть душа, – повторила Риа. – Как ты думаешь, что это значит?
Я положил ладонь на пол из переплетенных ветвей.
– Понятия не имею. Ничего не понимаю.
Мать слабо сжала мои пальцы.
– Прочитай нам сами Песни.
Продолжая размышлять над вопросом Рии, я медленно начал:
С Преображения начни
И к древолюдям обратись.
Об Узах ты узнай затем,
Вод озера Лица коснись.
Урок Защиты – третья Песнь,
В туннели гномов загляни.
О власти Имени узнай
В деревне Слантос, средь равнин.
В столице древней Варигаль
Прыжок освоить предстоит,
Уничтожения урок
В драконьем логове сокрыт.
Последний – Виденья урок,
На островке за пеленой.
Узнав Семь Песен, ты готов
Найти ворота в Мир Иной.
Но помни! Лишь постигнув Семь,
В загробный мир проникнешь ты.
Глаз Смерти бродит среди скал,
На пепелище жди беды.
В комнате воцарилась тишина. Даже бубенчики Бамбелви больше не звенели.
Через некоторое время я негромко заговорил:
– Я не знаю, сумею ли я совершить все, что требуют Песни, и вернуться сюда прежде, чем…
– Я умру. – Элен подняла руку и коснулась моей щеки. – Неужели мне не удастся убедить тебя не ходить туда, сын мой? – Рука безвольно упала на пол. – По крайней мере, если ты останешься, мы сможем, наконец, хоть немного побыть вместе, после всех этих лет.
– Нет! То, что с тобой случилось, произошло по моей вине. И именно я должен найти лекарство. Даже если у меня есть лишь один шанс из миллиона.
Ее бледное лицо совершенно побелело.
– Даже если ты погибнешь, пытаясь спасти меня? Ведь тогда мы оба простимся с жизнью!
Риа сочувственно прикоснулась к моему плечу. Я вспомнил свист птицы и хлопанье крыльев, вспомнил о том, кого потерял – о храбром соколе, погибшем в битве за Черный замок. Мы называли его Несчастьем, никакое другое имя ему бы не подошло. Но не стоило придавать значения сердитым крикам, предназначенным для моих ушей, – поступки птицы говорили сами за себя. Я подумал, что, может быть, его дух сейчас обитает в Мире Ином? Если мое отчаянное предприятие закончится провалом, я встречу сокола в царстве мертвых. Мы с мамой встретим.
Элен напряглась и стиснула пальцы в кулаки – очередной приступ боли терзал ее тело. Риа потянулась к чаше с желтым питьем, которое по запаху напоминало крепкий мясной бульон. Она осторожно помогла ей сделать несколько глотков, но все равно немного жидкости пролилось на пол. Подняв чашу, Риа несколько раз громко щелкнула языком.
Только в этот момент я заметил, что на шкафу сидела белка с огромными карими глазами. Она спрыгнула на пол и подбежала к хозяйке. Зверек положил переднюю лапку Рии на колено и принялся размахивать пушистым хвостом. Прежде чем Риа успела «прощелкать» очередной приказ, белка взяла чашу из ее рук, ответила серией тонких щебечущих и скрипящих звуков и метнулась прочь, унося посудину.
– Это Икстма, – объяснила девочка маме. – Я однажды нашла его на поляне неподалеку отсюда. Он жалобно пищал, потому что у него была сломана лапка. Я вылечила его, и с тех пор он часто навещает меня и помогает чем может. Я попросила его приготовить для тебя новую порцию питья. Он побежал нагрызть еще ромашки.
Несмотря на свое ужасное состояние, мама едва не рассмеялась.
– Ты удивительная девочка, совершенно удивительная! – Ее лицо окаменело, стало неподвижным, и лишь тени листьев дрожали на золотых волосах. – Я хотела бы, чтобы у меня было побольше времени на этой земле… жаль, что я не успею поближе узнать тебя.
– У тебя будет время, – заверила ее Риа. – После того, как мы вернемся с лекарством.
– Мы?! – Я в изумлении уставился на нее. – А кто сказал, что ты пойдешь со мной?
– Я сказала, – спокойно ответила она и скрестила руки на груди. – Ты не сможешь мне помешать, не сумеешь меня отговорить.
– Нет! Риа, ты можешь погибнуть!
– Это не имеет значения. Я иду с тобой.
Стены и пол домика заскрипели – Арбасса качнулась из стороны в сторону. Возможно, внезапный порыв ветра пошевелил ее ветви. Но я подозревал, что дело было вовсе не в этом.
– Но почему, ради всего святого, ты решила идти со мной? – нетерпеливо воскликнул я.
Риа как-то странно посмотрела на меня.
– Ты постоянно сбиваешься с пути.
– Прекрати это, будь добра! А как же мама? Кто-то же должен…
– Икстма позаботится о ней. Мы уже обо всем договорились.
Я прикусил губу. И обернувшись к Элен, устало спросил:
– Неужели все девчонки такие упрямые?
– Нет. Только наделенные сильными инстинктами. – Она перевела взгляд на Рию. – Глядя на тебя, я вспоминаю себя в детстве, девочка.
Риа порозовела.
– А ты напоминаешь мне… – Она осеклась. – Я расскажу тебе, когда мы вернемся.
Бамбелви откашлялся.
– Я останусь с ней.
Я подскочил от изумления.
– Что?
– Я сказал, что останусь с ней. Чтобы ей не было одиноко во время мучительной предсмертной агонии. Это будет ужасно, совершенно ужасно, я знаю наверняка. Но, может быть, мне удастся немного облегчить ее страдания. Я вспомню свои самые веселые песенки, самые забавные истории. Это именно то, что нужно человеку, охваченному страхом перед неизбежной смертью.
– Ничего этого не будет! – Я стукнул кулаком по деревянному полу. – Ты… ты пойдешь с нами.
Темные глаза Бамбелви округлились от удивления.
– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?
– Нет. Но ты все равно пойдешь.
– Мерлин, нет! – Риа взмахнула руками, зеленые листья рукавов заколыхались. – Прошу тебя, не позволяй ему уходить.
Я угрюмо покачал головой.
– Я вовсе не жажду его общества в походе. Я просто не хочу, чтобы он топтался вокруг нее. То, что он называет развлечением, убьет ее не за месяц, а за неделю!
Элен протянула дрожащую руку и снова легко прикоснулась к моей щеке.
– Если ты твердо решил идти, я хочу, чтобы прежде ты меня выслушал.
Взгляд ее сапфировых глаз был устремлен на меня, и мне вновь показалось, что он проникает прямо в душу.
– Самое важное – я хочу, чтобы ты знал… Запомни: даже если я умру до твоего возвращения, я не сожалею об этом. Я готова заплатить такую цену за возможность увидеться с тобой.
Я отвел глаза.
– И еще… За свою жизнь я немногому научилась, но одно знаю наверняка. Все мы – и я в том числе – способны проявлять и злобу змеи, и нежность голубки.
Я резким движением откинул со лба волосы.
– У меня в душе живет змея, это точно! Но я никогда не поверю в то, что ты способна на злые мысли или поступки. Никогда, ни за что!
Она тяжело вздохнула и отвернулась. Некоторое время ее взгляд блуждал по переплетениям ветвей, составлявшим стены комнаты.
– Хорошо, я скажу иначе. Ты в свое время с удовольствием слушал мои рассказы о древних греках. Помнишь миф о девушке по имени Психея?
Не понимая, к чему она клонит, я кивнул.
И снова синие глаза матери настойчиво вглядывались в мои.
– Так вот, греческое слово «психе» имеет два различных значения. Иногда оно означает бабочку. А иногда – душу.
– Я не понимаю.
– Видишь ли, бабочка – королева преображения. Она способна превращаться из незаметного, иногда противного на вид червячка в самое прекрасное создание на свете. И душа, сын мой, тоже на это способна.
У меня пересохло в горле.
– Прости меня, матушка.
– Не нужно просить у меня прощения, сынок. Я люблю тебя. Я люблю вас всех.
Наклонившись, я поцеловал ее пылающий лоб. Она слабо улыбнулась мне и повернула голову к Рии.
– А для тебя, девочка, у меня есть вот что. – Она вытащила из кармана своего темно-синего платья несколько веточек, перевязанных красной ниткой. – Это амулет из дуба, ясеня и боярышника. Возьми его. Видишь, почки готовы лопнуть, они полны жизни? Они скоро расцветут, как и ты. Возьми его с собой, он придаст тебе смелости. И будет напоминать о том, что нужно доверять своим инстинктам. Прислушивайся к голосу сердца. Потому что, на самом деле, это голос Природы, нашей общей матери.
В глазах Рии блеснули слезы. Она приняла подарок и прикрепила его к рубашке из листьев и лиан.
– Я буду слушать. Обещаю.
– Мне кажется, ты прислушиваешься к Природе и без моих советов.
– Точно, – вмешался я. – Дело доходит до того, что время от времени она напоминает людям о необходимости доверять ягодам.
Риа покраснела, перебирая в пальцах веточки дуба, ясеня и боярышника.
– Ну, конечно, – буркнул Бамбелви, – для меня у тебя ничего не найдется!
Я сердито взглянул на него.
– А почему она должна дарить тебе подарки?
– Ты ошибаешься, у меня есть кое-что для тебя, – тихо сказала Элен. – Пожелание.
– Пожелание? – Тощий чудак приблизился к больной и опустился рядом с ней на пол. – Для меня?
– Я желаю тебе в один прекрасный день кого-нибудь рассмешить.
Бамбелви склонил голову.
– Благодарю тебя, госпожа.
– Мерлин, – прошептала мать. – Возможно, твои Семь Песен похожи на подвиги Геракла. Помнишь их? Люди думали, что совершить их невозможно. Но он совершил все, одолел врагов и благополучно вернулся домой.
Я кивнул, хотя эти слова отнюдь не придали мне сил. Ведь самым трудным из деяний Геракла было некоторое время выдержать на своих плечах вес целого мира. А бремя, которое сейчас давило мне на плечи, было ничуть не легче.
