«Уроки французского»

В школьном учебнике литературы немало произведений, вызывающих у школьников одно страстное, а порой и вовсе непреодолимое желание – поскорее закрыть этот самый учебник и больше никогда к нему не возвращаться. Но, естественно, есть в печальном этом правиле и счастливые исключения. Рассказ «Уроки французского» как раз и относится к этим самым исключениям.

Шестиклассники живо представляют себе несчастного мальчика, оставшегося один на один с жестоким миром взрослых, восхищаются поступком учительницы, возмущаются черствостью директора. А уж азартные игры и драки и вовсе приближают в сознании детей нетленное творение Распутина к «Картам, деньгам и двум стволам». Эмоции на уроках, посвященных этому произведению, обычно бьют через край и выплескиваются в такие же эмоциональные сочинения. А если «ум с сердцем не в ладу», получается… то, что получается.

Наибольшее внимание, безусловно, привлек главный герой: его характер, внешний вид и даже болезнь… особенно болезнь.

«У него было малокровие, потому что в его крови не хватало молока», – сообщал Денис. Страшно подумать, что произошло бы, если бы этого самого молока было там в избытке…

«У ребенка было мало крови, – соглашался с товарищем Тимур, – и, когда он выигрывал пятьдесят копеек, он сразу уходил и покупал себе пакет молока». Наверное, чтобы заполнить свободное место в венах этим самым молоком, раз крови в них было так предательски мало.

Но не только же о малокровии говорить.

«Он был очень умный, и его решили отправить в город», – восторгался Никита. Правильно, от греха подальше.

«В своей деревне он был самым умным, потому что окончил четыре класса», – рассуждала Наташа. А вы о каком-то там ЕГЭ волнуетесь. Четыре класса, хлюпики!

«Мальчик ходил в обрывках самодельной обуви», – продолжала свой рассказ шестиклассница. Действительно, жуткая картина!

Обувь волновала не только Наталью, но и других школьников.

«Одноклассницы его игнорировали, потому что у него были самодельные ботинки». В который раз человечество убедилось, что женщины в первую очередь обращают внимание на обувь кавалера.

«Так в одиннадцать лет у него появилась самостоятельная жизнь, еще у мальчика было чувство голода». Не самое лучшее сочетание, но за самостоятельность, как известно, приходится платить.

«Мальчик этого рассказа ходил в школу». А девочка этого рассказа? И, вообще, с каких пор у рассказов появляются свои собственные мальчики? Рабовладельческий строй какой-то.

«Мальчик из деревни попал в рай центр». В центр рая? Или райский центр? Вот повезло-то! Только законы в этом раю были совсем не райские. Но кто же на это обращает внимание в раю-то? Попал – сиди и не хныкай!

«Главного героя избил Вадик, характер после этого у него стал спокойный». Само собой, после драки-то еще и крестиком вышивать начнешь.

«Это произведение рассказывает о мальчике, который жил в деревне. Сейчас я попробую рассказать о мальчике». А может не стоит раз произведение с этим так удачно справилось? – пробежав глазами следующий абзац, взмолился Павел Сергеевич.

«Он видел, как МАЛЬЧИК Вадик». Очень важное уточнение, обычно же Вадики – девочки, поэтому без этого пояснения было просто никак.

Не обошли стороной школьники и образ учительницы, откликнувшейся на беду ребенка.

«В один день учительница позвала мальчика к себе на английский, они сначала учились. Но на этом уроки французского прекратились». Естественно, прекратились, если преподаватель так внезапно переквалифицировался в учителя английского. Подозрительная какая-то дама: преподает французский, зовет на английский.

«У мальчика и Лидии Петровны были замечательные отношения». Жаль только, что в рассказе говорится о какой-то пресной Лидии Михайловне, куда уж ей до Лидии Петровны с ее «замечательными отношениями».

«Она не стала его ругать, потому что в детстве играла на деньги, поэтому у них сложились отличные отношения». Еще бы, рыбак рыбака видит издалека! На английский она ребенка, видите ли, зазывает!

«Потом она принесла ему корзину еды. Она ему нравилась…» Корзина, судя по всему. «И он не хотел, чтобы она уезжала». А кто ж захочет, чтоб корзина с едой отправилась куда-то в неизвестном направлении? «Она заменила ему друга». Бедный мальчик с другом-корзиной… Хотя, – Павел Сергеевич с грустью посмотрел на аккуратно лежащий на тарелке бутерброд, которому было ой как далеко до корзины мальчика.

Как заправские литературоведы, ученики пытались обобщать и оценивать прочитанное.

Без лишних вступлений Вика решила перейти к самой сути: «Он страдал малокровием. Ему приходилось пить молоко. Лидия Михайловна – учительница французского языка. У мальчика не было денег, чтобы купить молока. Я увидел, как ребята играют на лужайке». Четко и понятно. Наверное…

«Этот рассказ учит тому, что человек делает что-то плохо, чтобы помочь человеку, которому еще хуже». А глубокая, кстати, мысль. Пожалуй, даже слишком.

«Это произведение учит тому, что нужно уважать учителей: и у них ведь тоже есть чувства». – Хоть кто-то заметил, – с благодарностью подумал Павел Сергеевич и вывел симпатичную четверку.

Но никто из шестиклассников не смог даже слегка приблизиться к точности и лаконичности Ангелины: «Если кратко: директор – дурак, учительница – молодец!». Что тут еще добавишь? Краткость, сами знаете, чья сестра.

Перехитрили

Как-то раз окончательно продрогший от утреннего морозца Павел Сергеевич вошел в класс и чуть не ослеп от сияющих ученических лиц. На него было устремлено тридцать две пары оживленно-радостных глаз. В воздухе царила атмосфера волнительного ожидания.

Не придав этому особого значения, учитель неторопливо положил журнал, достала конспект и принялся аккуратно листать его, готовясь к уроку, как вдруг к нему быстро подскочила шустрая Настя Боронина:

– Павел Сергеевич, зачем вы готовитесь?! У нас сегодня русского не будет.

– Как?! – воскликнул учитель, конспект которого сам собой медленно опустился на стол.

– Да вы разве не видели расписания? – счастливо улыбалась Настя. – В расписании русский и история в одной графе. Мы подумали, что будет история.

– Правда! – подскочил вдруг с первой парты Паша Ернов, тут же став выше учителя почти на голову, – поэтому тетради не взяли!

– И домашку не сделали! – радостно улыбнулся с последней парты Саша Расиков.

– Давайте просто посидим! – тут же предложила находчивая Ксюша Гнатова.

– А давайте поиграем! – крикнул кто-то.

– А можно в телефон?!

– А можно не в школе? – брякнула молчаливая Вера Игалина и сама испугалась собственной смелости.

– А у меня ручки нет… – лениво протянул Леша Абанов.

– А у меня…

Павел Сергеевич сразу понял, что русским сегодня заняться вряд ли удастся, и отложил в сторону теперь уже бесполезный конспект, который он так старательно сочинял весь вечер.

– Хорошо! – тут же сориентировался учитель. – Тетрадей и учебников у вас нет, зато у меня есть контрольные тетради, раздаем и пишем диктант!

– Неееет! – в один голос дружно закричали ребята.

– Ой, а у меня учебник нашелся! – быстро вытащив книгу из-под парты, просияла Ксюша.

– Ой, а у меня тетрадь в пакет завалилась! – и Леша Вецов тут же достал ее из сменки. – Вот она родимая! – прижав тетрадь к груди, сообщил радостный ученик.

Ребята заволновались, в один миг на партах, словно грибы после дождя, стали появляться учебники, пеналы, тетради…

– У нас есть, у нас все есть! – перебивая друг друга, кричали школьники. – Вот видите! Смотрите! – совали они в нос учителя рыжие учебники. – Не надо диктанта!!!!

– У вас, может быть, и есть, а вот у Дениса – нет! – преподаватель кивнул в сторону медлительного мальчика, чей учебник никак не желал вылезать из-под кофты. – Пишем диктант!

Раздосадованные конфузом на уроке русского языка, ребята решили отправиться на историю и… попробовать на зуб Полину Викторовну.

– А вы знаете, что у нас истории не будет? – остановившись у порога, осторожно спросила у учителя Надя Дронова.

– Это еще почему? – не отрываясь от атласа, пробубнила себе под нос невозмутимая Полина Викторовна.

– Да так… в расписании написано, – несмело протискиваясь в дверь, поддержал одноклассницу Вова Гнатов.

– Внизу у лестницы, – тут же уточнил вездесущий Антон Апонин.

Переминаясь с ноги на ногу, ребята выжидающе смотрели на учительницу.

Она наконец оставила атлас и сладким голоском поинтересовалась:

– И у вас, наверное, тетрадей нет? – Нету, мы к русскому готовились! – дружным хором отозвались восьмиклассники, тут же вспомнив ненавистного вредину Павла Сергеевича, заставившего писать такую незапланированную самостоятельную.

– И атласов?

– И атласов нет! – еще дружнее закричали ребята.

– И учебников?

– И учебников! – громче всех прокричал Гнатов Антон и швырнул рюкзак на парту, едва не задев этим своеобразным снарядом преподавателя.

– И учебников! – поддержала одноклассников Ира.

– Зато в библиотеке есть! – рявкнула Полина Сергеевна. – А ну марш за книгами!..

…– Так неинтересно! – выходя после очередной самостоятельной, сокрушалась Ксюша. – У наших преподов совсем нет чувства юмора. Пойдемте лучше Галину Ильиничну разыгрывать…

– Ну уж нет! – останавливаясь, решительно произнесла Вера. – Я лучше схожу, расписание на неделю вперед спишу.

– И я, – тут же поддержал ее Саша Ерасин, – а то не дай бог алгебра в одной клетке с русским окажется. Три двойки в один день мне не потянуть.