3

Торбей-Пирог, пригород Парижа, Франция

Гарри еще раз прослушал «демоверсию» своей записи. Он остался доволен. В первый раз. Ритм, слова, фразы, даже паузы – все идеально встало на свои места. Кроме того, ему показалось, что в песне появилось что-то такое, из-за чего все вместе звучало до фига круто. Он сделал это. «Супер…» Он снова и снова запускал запись на айфоне, выискивая малейший недостаток. Потом включил диктофон и наложил на припев «Разговора с собой» второй голос. Он распевал во все горло, сгибая и разгибая свое слишком длинное для этого бункера тело. Обхватив себя руками, он присел на корточки. Ему хотелось танцевать. Хотелось взлететь на крыльях своих слов. И тут его осенило. Он снимет себя на видео и выложит запись на Фейсбук. «Не торопись, старикан. У тебя есть весь день, чтобы продумать сценарий и снять клип».

Он выглянул из лаза и обозрел горизонт. Никого. Он выбрался наружу и скатился по насыпи. Его обдало холодом. Он дышал полной грудью и смотрел в огромное пустое небо и на кривые ряды обшарпанных домов и слушал городскую тишину. На улицах – наркоманы и бандиты еще отсыпались – виднелись только женщины, которые с корзинами в руках возвращались с рынка; их темные фигуры медленно двигались по дороге. Гарри подыскивал подходящее для съемки место. В голове у него звучала его песня. Он дошел до перекрестка Красного Креста и вдруг заметил, что на двух столбах с дорожными указателями на Билял-драйв снова висят камеры видеонаблюдения. Значит, муниципалитет постарался. Он отошел в сторону, чтобы не попасть в поле зрения камер, и огляделся. Ни одного полицейского. Все, как обычно по утрам. Наверху уличного фонаря он заметил еще одну камеру, которая своим черным глазом уставилась прямо на него. Он отошел еще дальше и набрал номер Биляла.

– Доброе утро, Хозяин!

В трубке стояла тишина.

– Доброе утро, господин М’Билял!

– Как поживаешь, засранец?

– А вы как?

– Отлично. Здесь прямо-таки Голливуд! Мир богатых людей! Ничего общего с тем, к чему ты привык. Ты должен обязательно приехать ко мне в гости. Звонишь насчет камер?

– Точно.

– Вот суки… Ничего. Сенатор меня предупредил. Беги к Саиду, передай, чтобы сделал что надо. Он поймет. Ты с ним поладил?

– Еще как!

– Торбею-Пирогу с ним повезло. А как там два наших тунисца?

– Как я вам вчера и говорил, с ними все хорошо. Они почти все время сидят дома. Только последнюю неделю стали по вечерам, как стемнеет, выходить на пробежку.

– Тренируются перед Олимпийскими играми. Правильно делают. Скоро они себя покажут. Заработают по медали за лучший взрыв.

Гарри не умел ходить медленно. Через десять минут он уже был возле Дома культуры, в котором поселился Саид, и взбегал на второй этаж. Он постучал в дверь. Не дождавшись ответа, вошел. Саид еще спал. Гарри осторожно разбудил его и коротко обрисовал ему ситуацию.

– Для начала сбегай к автомату за кофе. А я пока подумаю.

К его возвращению Саид успел открыть окна, убрать постель и принять душ. Полотенце горбилось у него на причинном месте.

– Не обращай внимания. Утренний стояк. Так что там тебе сказал босс?

– Он сказал, что ты должен сделать, что надо.

Саид не стал терять время на раздумья. После приезда в Большой Пирог он установил контакт с десятком мальчишек, которым внушал восхищение. Он показывал им видео из тюрьмы Флёри: вот «бойцы Исламского государства» – все наголо бритые, с жесткими бородами, в черных спортивных штанах и черных майках – тренируются в тюремном дворе. Мальчишки слушали его затаив дыхание, а он рассказывал им об их чести, попранной этими кяфирами – французами, о грядущем халифате и о том, как они будут разбивать головы легавым о стекла их сраных тачек.

– Скажи боссу, завтра вечером я пошлю команду. Пусть смотрит телевизор…

Время близилось к одиннадцати. Гарри решил, что тунисцы уже проснулись. Один из санитаров со скорой, тот самый, что обчищал трупы, сообщал ему обо всем, чем те занимались. По его словам, они нашли земляков, которые снабжали их гашишем, и целыми днями играли с ними в домино. Гарри побежал к башне Монтеня. Оба типа – бритые черепа, блестящие бороды – сидели в спортивных костюмах защитного цвета перед телевизором и смотрели по марокканскому каналу турецкий сериал в арабском дубляже. Он выпил с ними кофе, а прощаясь, предупредил: «Завтра вечером на районе будет горячо. Так что никаких пробежек».

В 13 часов Гарри встречался с Брюно в «Мандарине». Он шагал по толстому ковру, ориентируясь по вмонтированной в пол подсветке. Настроение у него было прекрасное. Кухня узкоглазых нравилась ему все больше. Сегодня бармен до отвала накормил его равиоли и жареным рисом по-кантонски. Ел Гарри палочками. Он доложил Брюно обо всем, что узнал, и тот тотчас же перезвонил Ламбертену.

Гарри собрался уходить, но Брюно его задержал:

– Ты очень спешишь?

– Нет, но…

И он рассказал про свои… песни, что ли? Он говорил сбивчиво, порой замолкая и хмуря брови. Наконец достал айфон и включил запись. К ним подошел бармен, которому тоже хотелось послушать. «Разговор с собой» произвел настоящий фурор. Когда они прощались, на улице стемнело.

Гарри направился к вокзалу. Он застегнул куртку на все молнии, но мерцанье далеких звезд, пробиваясь сквозь городской смог, оседало у него в карманах. Гарри смотрел на звезды, привычно выискивая в небесах лица родителей, и вслух разговаривал сам с собой. Если ничто не помешает, завтра он запишет видео.