22

«Вилла», Седьмой округ Парижа, Франция

Улицы вдоль Сены все еще были закрыты для движения транспорта, и Брюно, пробиваясь через пробки, на чем свет стоит клял инициативу мэрии каждое лето устраивать на берегу реки городские пляжи. Его мобильный без конца тренькал, принимая все новые эсэмэски.

Лора: «Влюблена как никогда». Она требовала, чтобы он познакомился с Маргаритой. «С какой Маргаритой?» – «Пап, ты что, нарочно? Маргарита – моя учительница по НЖЗ».

Сабина – его младшая дочь, которую он пригласил в будущую среду на обед. Она в третий раз напоминала ему, что стала веганкой. «Какой еще веганкой?» – «Обыкновенной! Я больше не ем мяса и тебе не советую!»

Наконец, вишенка на торте: их мать. Любовник ее бросил. «Как и следовало ожидать». Разумеется, она впала в депрессию. Он узнал об этом от Сабины. Вечером, возвращаясь из больницы, она открывала очередную бутылку бордо. С начала прошлой недели Мари-Элен звонила ему каждый день. Он на протяжении долгих месяцев ждал этих звонков, а теперь, видя на экране телефона ее имя, не снимал трубку. «Катастрофа! Я ничего не замечал, а в результате я уничтожен. Как и она. Разве такой нам виделась наша жизнь? Когда между нами начался разлад, все еще было поправимо, но мое мнение не учитывалось. В том, что с нами произошло, виновата только она. Наши дочери на глазах теряют разум. Но пусть Мари-Элен больше на меня не рассчитывает. Я не собираюсь служить ее спасательным кругом». Похоже, его отчуждение от Мари-Элен приняло затяжную форму, хотя в этом процессе наблюдались свои пики и провалы. Выпадали дни, когда он верил, что им поможет семейная психотерапия. Вместе с тем он продолжал встречаться с Эвелин в ее квартире на бульваре Сен-Жак – если ему не хотелось сидеть дома в одиночестве. Он также заметил, что сумел оказать на нее некоторое влияние, во всяком случае, она навела порядок на кухне.

Мосты и фасад Лувра скрывались за прозрачной пеленой легкого тумана. Этот туман навел его на мысли об инсталляциях Кристо. Брюно перебрался на левый берег и опустил в машине стекло. В воздухе пахло морем. «Как только появится время, надо будет съездить в Динар. Это прочистит мне мозги. Как там звали эту девушку в отеле, за стойкой регистрации?..» На телефон продолжали сыпаться эсэмэски, и каждая третья требовала немедленного ответа. «Все, с меня хватит. Сегодня меня ни для кого нет». Он отключил на мобильнике звук. Пробка на дороге немного рассосалась, и Брюно сосредоточился на вождении.

Сегодня утром ему позвонил Ламбертен и пригласил к десяти утра на «виллу».

– На «виллу»?

– Да, на «виллу». Они сменили замки, но я раздобыл ключи, – ровным голосом сказал Ламбертен. – Обещали прислать бригаду техников, чтобы наладить компьютеры.

Брюно не удивился. Утром по радио без конца передавали одну и ту же новость: с «суперкопа» снята опала и он снова призван на службу, чтобы бороться против терроризма.

Брюно не виделся с Ламбертеном уже три недели – с тех пор, как заходил к нему домой. Тогда он подумал, что у старика не все в порядке с головой: он продолжал встречаться со своими агентами, хотя министр вышвырнул его под зад коленом. «Я ошибался. Если собака нашла кость, она никому ее не отдаст…» На совещание собралась вся команда, за исключением двух-трех человек, которые уехали в отпуск, но и они предупредили, что к вечеру вернутся. Курьер – новенький – разносил кофе. Шеф погладил кончиком указательного пальца щеточку своих седых усов. Он ослабил узел галстука, снял и положил перед собой очки в металлической оправе и заговорил. Голос его звучал монотонно. Брюно наслаждался шероховатой ясностью его мысли.

– Сегодня вокруг только и разговоров, что про нас с вами. Но что, в сущности, произошло? Нам просто разрешили вернуться к своей работе, только и всего. Тем не менее хочу сделать два уточнения. Первое (он поднял вверх большой палец правой руки и так и держал ее на весу): дополнительных средств нам не выделили, наше финансирование остается символическим, хотя и в прежние времена наша бригада антитеррора уже находилась на положении маргиналов. Мы давно не жили, а выживали. Для них мы с вами – самое простое и самое дешевое решение. Второе (он поднял указательный палец и помахал рукой): становится горячо. Отныне вся ответственность за все, что будет дальше, ляжет на нас. И за хорошее, и за плохое. И за спасенные жизни. И за жизни, которые мы не сможем спасти.

Присутствующие слушали его молча. Не звонил ни один телефон. Курьер вышел. Ламбертен ронял фразы в этой странной тишине, словно хотел показать сотрудникам, что они совершенно одни, несмотря на формальную поддержку правительства. Его подчеркнуто ровный тон и непроницаемое лицо не позволяли догадаться, какие чувства он испытывает.

– Этот неожиданный вираж тешит наше самолюбие. На самом деле не мы не выиграли – это они проиграли. Они прижаты к стене. Им волей-неволей пришлось открыть глаза и столкнуться с реальностью. А теперь – за работу.

Помощник старика, все тот же, сделал краткий обзор разведданных, полученных сверху, перечислив конкретные угрозы, наиболее опасные из известных ячеек, результаты телефонных прослушек и анализа сетевой активности, а также имена лиц, вызывающих подозрения. «Это отправная точка». Ламбертен уточнил, что бригада будет работать в тесном взаимодействии с руководством полиции и службы разведки, которые подверглись существенным изменениям, причем на всех уровнях. Он поручил своему заму договориться о ежедневных, вернее, ежевечерних совместных совещаниях на площади Бово, по крайней мере на протяжении первого месяца.

– Я прошу каждого из вас, – все тем же отстраненным тоном произнес Ламбертен, – активизировать все свои сети и создавать новые. Мы должны показать результат. Не потому, что его от нас ждут, а потому, что у нас определенная репутация – во всяком случае, была до сих пор.

Разговор с Брюно он оставил на закуску, попросив его остаться. Он всегда с уважением относился к этому бывшему преподавателю истории и географии, считая его компетенции чрезвычайно ценными. По его мнению, для решения тех уравнений, что им предстояло распутывать, знание двух этих дисциплин имело огромное значение. «Но я – представитель старой школы. Многие из моих коллег отличаются поразительным невежеством, не говоря уже о министре. Тот вообще впервые услышал о ваххабизме два года назад». Он заметил, что Брюно чем-то подавлен, но счел это хорошим признаком: печаль обостряет проницательность. Он и сам по большей части пребывал в паршивом настроении, хотя никому этого не показывал.

– Турки ввели в Сирию танки. Как всегда, ведут двойную игру. Главным образом они хотят разбить курдов, но одновременно снизить влияние Исламского государства – хотя бы на своей территории. Что не мешает тысячам турецких, и не только турецких, боевиков покидать Турцию и присоединяться к ИГИЛ, как они его называют. В их числе есть и французы. В Ливии, несмотря на все предпринятые усилия, по-прежнему царит хаос. Исламское государство ослаблено, но какое-то время этот зверь еще будет дергаться. Вы ведь понимаете, почему я говорю вам о Турции и Ливии? Вы нащупали связь между агентами двух стран, но теперь нам надо установить все звенья этой цепочки. Вы продолжаете встречаться с мальчишкой?

– Трижды в неделю.

– Что нового?

– Немного. Его каид покинул городок, перебрался ближе к природе. Снял огромный дом под Меленом.

– Американские коллеги должны прислать мне список его друзей, посещавших Ливию. Туристы… Я немедленно вам его передам. Вы хоть немножко отдохнули, пока мы все были в вынужденном отпуске?

– Я съездил в военный архив. Посмотрел документы по сетифской резне. Мой отец оттуда родом. Я из «черноногих».

– Нашли что-нибудь интересное?

– Мне кажется, то, что происходит у нас сегодня, – продолжение той старой истории.

– Джихад?

– В каком-то смысле. Во время восстания сорок пятого года эта идея уже бродила в умах. Кстати, в списке тех, кто запрашивал те же документы, что и я, оказался один парень из Большого Пирога. Я уж думал, что ухватился за ниточку, но выяснилось, что этот человек сделал хорошую карьеру в финансовой сфере. Просто его отец, как и мой, родился в Сетифе. Видимо, парень интересовался своими корнями.

– Звоните мне в любое время. Раз в два дня будем встречаться и подводить итоги того, что сделано. Не забывайте о деталях. Иногда у нас складывается впечатление, что мы погрязли в мелочах. Но это ложное впечатление. Смотрите на окружающую действительность так, как вы смотрите на полотно великого художника. Общий взгляд дает вам представление о композиции и внутренней динамике произведения, но – и это вам подтвердит любой искусствовед – гений мастера проявляется в том числе в деталях. В крошечной мухе, по воле художника Возрождения сидящей на груди Христа. В деталях мастер прячет свои секреты. Они позволяют ему выразить то, о чем он не может сказать прямо. Чем-то восхититься, а над чем-то пошутить. Не пожалейте времени, разглядывая полотно, и вам многое в нем откроется.

– Может, даже шедевр, скрытый под верхним слоем краски.

– Ну, это уже совсем другое дело. Тут вам не обойтись без рентгена.