12

Американское посольство, Триполи, Ливия

Брюки цвета хаки, босоножки на платформе, майка от Valentino, синий бронежилет с крупной надписью «Пресса» на груди и на спине и сдвинутые на лоб солнечные очки – в таком виде Жаннет вышла на раскаленный аэродром Триполи из самолета «Бичкрафт», в котором летела в компании итальянских бизнесменов.

Ей следовало быть готовой к тому, что у нее защемит сердце. Она часто – быть может, слишком часто – приезжала сюда в годы своего знакомства с Вождем. Она не испытывала ни ностальгии, ни сожалений, но ее охватило чувство одиночества, а в голове промелькнула мысль о том, что в ее жизни нет и никогда не было порядка, а мир продолжает изумлять своей абсурдностью.

Аэропорт оставался практически закрытым; количество рейсов сократилось до минимума, но она заметила несколько турецких самолетов (после падения Вождя Ливию наводнили турки и катарцы), а также пару «Ту» с характерным низким расположением крыльев. Значит, сюда вернулись русские? На таможне ее остановили три бородача, долго вертевшие в руках ее паспорт.

Жаннет приехала в Триполи в надежде на сенсацию. Она хотела взять интервью у одного из новых главарей местных боевиков, судя по всему полного психа (как, впрочем, все прочие и вообще все отметившиеся в истории преступники), засевшего в американском посольстве. «Кто сказал, что я – has been? Этот придурок из римского отделения АФП. Если я сейчас добьюсь успеха, этот урод зачахнет от огорчения, как же: Жаннет снова в Триполи! После интервью с Хабибой я как минимум на несколько месяцев снова окажусь на плаву».

В таможенную зону бесцеремонно вошла группа боевиков, посланных команданте Мусой. Они забрали пассажирку и усадили ее в черный «мерседес».

Команданте Муса ждал журналистку в подвальном помещении с телевизионным пультом в руках, переключаясь с одного американского или британского канала на другой. По BBC без конца передавали интервью с разными людьми, которые обсуждали ответственность Тони Блэра, в 2003 году присоединившегося к Бушу в решении направить войска в Ирак. Адъютант предупредил его, что Жаннет – звезда французской журналистики. В его воспаленном мозгу мгновенно созрел сценарий карамболя от трех бортов. Он поговорит с француженкой, но обратится к американцам, в частности к ЦРУ. Цель? Спасти свою шкуру. Он должен дать им понять, что на самом деле работает на них. Не зря же он занял именно их посольство. Версия выглядела хило и не слишком правдоподобно, но ничего умнее ему в голову не приходило.

Вот уже несколько недель в хаосе его мыслей упорно плел свою паутину страх. Американцы вели себя все более угрожающе и вводили в действие отряды спецназа, тогда как его собственные позиции в противостоянии с племенами Мисраты и бывшими друзьями из Аль-Каиды заметно слабели. Кстати, он узнал, что Али, его адъютант, уже сговаривается у него за спиной с придурками из Тобрука.

Масла в огонь подлил один из его родственников, приславший ему на смартфон фотографию Сейф аль-Ислама, сына Вождя и его незаконного наследника, как ни в чем не бывало гуляющего по улицам Эз-Зинтана. «Почему его не прирезали сразу, как папашу? Эта гнусная порода еще способна вернуться и сесть нам на шею». Из-за страха он находился в постоянном напряжении и раздражался без причины. У него снова заныли давно зажившие раны – последствие пыток, которым его подвергли после похищения в Каире.

Прислушиваясь, он ловил чутким ухом звуки, в которых, как ему казалось, узнавал жужжание несущегося прямо на него дрона. Революция швырнула его в мир, населенный людьми, ненавидящими друг друга. Ненависть служила тем мотором, с помощью которого он выстраивал свою вселенную. Его повседневность состояла из криков, оскорблений, воя сирен, взрывов осколочных бомб и автоматных очередей. Он вспоминал те дни, когда началось его восхождение к власти. Деньги текли к нему рекой, и он мог изображать из себя Великого Поборника Справедливости, не боясь, что его деяния вернутся к нему бумерангом.

Перед встречей с французской журналисткой он подошел к огромному зеркалу в гардеробной посла и осмотрел себя критическим взглядом. Он надел черный комбинезон, расстегнув его на волосатой груди, нацепил небольшие очки-авиаторы и нахлобучил на голову берет. Затем он попытался привести в порядок мысли, что далось ему не без труда – он и сам чувствовал, что с головой у него не все в порядке. Он боролся с подступающим безумием, горстями глотая антидепрессанты и накачиваясь виски, уже плохо понимая, зачем столько пьет: чтобы избавиться от страданий или чтобы усилить свои страдания.

Раздался звонок от охранника: кортеж проехал в ворота. Команданте уточнил, что примет журналистку в подвале, а не в кабинете. Из соображений безопасности. Это решение он принял прошлой ночью, когда на него накатил очередной приступ паранойи, и утром сообщил его подчиненным, сопроводив точными указаниями: журналистку обыскать, смартфон и камеру у нее отобрать и так далее.

Заслышав на лестнице звук шагов, он сел за письменный стол и сделал вид, что звонит по телефону. По комнате разнесся его натужный смех, мгновенно смолкший, стоило журналистке появиться на пороге. Он вспомнил, что видел ее в программе CNN, и его охватил ужас. Она брала интервью у этой гадюки Хабибы. Белокурая шлю-ха, кого-то она ему напоминала… Ну конечно же, француженка, бывшая подружка Вождя. Крупные черты лица, широкие бедра… Под тканью брюк угадывается внушительный зад… Но взгляд и улыбка не изменились. Он поднял на лоб свои авиаторы.

Она приехала, чтобы ему отомстить, мелькнуло у него.

Он никогда не входил в число ближайших телохранителей Вождя, но часто работал на полицейских, надзиравших за французами. Вот с этими французами он и видел эту дамочку, и не один раз. Он приказал своим охранникам оставить их одних.

Журналистка начала задавать свои вопросы. Его ответы она записывала в блокнот. Девчонка-сомалийка принесла им чай с мятой. Каждый вопрос поднимал в нем новую волну страха, словно он боялся дать неправильный ответ. Жаннет быстро поняла, что интервью не складывается, и, вместо того чтобы задать очередной вопрос, похвалила его форму. Команданте чуть расслабился, с лица исчезло напряжение, придававшее ему желтоватый оттенок.

«Все мужчины одинаковы. Все помешаны на том, как они выглядят. Попробовать или не стоит?» Она незаметно коснулась правой груди, надежно прикрытой бронежилетом, проверяя, на месте ли второй айфон, спрятанный в бюстгальтере. «Попробую!»

– Вы не возражаете, если я вас сфотографирую?

– Напротив. Я дам вам фотоаппарат.

– Предпочитаю снимать своим. Так я быстрее смогу переправить снимки в информационные агентства.

Она извлекла из-под майки айфон.

Он не посмел возразить.

Она попросила его сесть на стол.

– Поверните голову направо. Теперь налево. Не улыбайтесь. У вас слишком круглое и приветливое лицо, улыбка будет лишней.

Он не улыбался.

«Приветливое лицо»? Никто никогда ему такого не говорил.

Он молча повиновался ей, думая про себя, что мог бы трахнуть любовницу Вождя. И получить от нее силу, передававшуюся ей вместе с его спермой.

Жаннет не собиралась сбавлять обороты.

«А сейчас задавай ему вопросы. Один за другим. Не выпускай его».

Она стала хозяйкой положения. Он мычал, бормотал что-то нечленораздельное, потом сообщал какой-нибудь факт, но тут же сам себя опровергал, вспоминал свое детство… Наконец он рассказал о пытках, которым его подвергли американцы, хотя он был всего лишь рядовым членом ассоциации «Братья-мусульмане», одним из многих тысяч, и стремился к одному: жить в соответствии с установлениями своей веры.

– Они избивали меня до крови. Давили мне яйца. Часами держали в ванне с ледяной водой. На смерть можно ответить только смертью. Когда они вторглись в Ирак, то разбудили дьявола. Буша и Тони Блэра надо судить Международным уголовным судом. Я обращаюсь ко всему миру, ко всему американскому народу, особенно к чернокожему населению Америки, до сих пор не сбросившему цепи угнетения и расизма. Мы боремся за свое право на справедливость! Аллаху акбар!

Он опустил голову и снова нацепил очки-авиаторы. Руки у него дрожали. Произнесенный монолог его опустошил. Он не собирался говорить ничего подобного! Жаннет подошла к нему поближе. Теперь ей есть чем урыть этого говнюка из Рима! Она поблагодарила команданте и сообщила, что ведущие французские профессора права полностью разделяют его позицию. Ей вспомнился Муаммар Каддафи. В сущности, этот мелкий пакостник Муса мало чем от него отличался. Муаммар тоже был опасным человеком. Такой же безумец, как все эти кочевники, и такой же параноик. Тощий, с впалой грудью темно-оливкового цвета, заросшей густым волосом, и белым рыбьим животом. Но с мужским достоинством у него все было в порядке.

«Бичкрайт» отправлялся в обратный рейс в середине дня. Жаннет уже хотела попрощаться с команданте, когда у того звякнул мобильный. Эсэмэска. Что-то срочное. Чтобы ее прочитать, он отошел в дальний угол комнаты. Ему поручали направить в Париж двух опытных взрывников. Он позвонил охранникам и велел им проводить журналистку. Сомалийка, подававшая им чай, воспользовалась тем, что он на минуту отвлекся, и шепнула Жаннет, что видела ее по телевизору вместе с Хабибой, ее подружкой. Но главное, она сказала, что команданте отдал приказ убить Хабибу:

– Она слишком много слышала. Ее брата он уже убил.

Жаннет на ватных ногах дошла до «мерседеса».

Время для нее будто остановилось.

Она размышляла над тем, как лучше подать полученное интервью. От потного Мусы пахло страхом. Этот тип – просто больной, думала она. Псих, возненавидевший весь мир, пусть и не без причины. Рано или поздно американцы его уберут, но пока этого не случилось, от него можно получить важную информацию. Она улыбнулась.

Команданте Муса прыгнул в пикап и в сопровождении охраны поехал в лагерь тунисцев, подобрать двух взрывников. К вечеру он пришлет за ними машину, и они вместе с сотней мигрантов сядут на катер. Только у этого катера будет исправный двигатель, достаточный запас бензина и GPS-навигатор, с помощью которого они без труда доберутся до Лампедузы. Оттуда – в Милан, из Милана – в Париж. А там уж до Торбея – Большого Пирога рукой подать.