Словно географическое воплощение грез лорда Байрона, отдаленная деревня Гартли за одну ночь стала знаменитой. До этого практически не известная ни в Брефорде, ни в Джессаме, ни в других окрестных населенных пунктах, она на девять дней превратилась в центр всеобщего интереса. Инспектор Дэйт из Пирсайда прибыл в сопровождении констеблей, чтобы расследовать загадочное преступление, окрестные репортеры слетелись в Гартли на двуколках и велосипедах в поисках сенсации. А на другое утро весь Лондон знал, что похищена ценная мумия и что помощник Джулиана Браддока, который был послан за этой реликвией на Мальту, найден удавленным. Пару дней вся Великобритания гудела, обсуждая эту ужасную тайну.

Но она и осталась таковой, несмотря на все усилия инспектора Дэйта и детективов Скотланд-Ярда, которых вызвал профессор. Никто из них не нашел ключа к разгадке. Кратко история, изложенная в газетах, звучала примерно так.

Пароход «Ныряльщик» – капитан Джордж Харви – пришвартовался в Пирсайде в четыре часа пополудни, в ясный сентябрьский день. Приблизительно через два часа Сидней Болтон переправил ящик с зеленой мумией на берег.

Поскольку никак не получалось в тот же день доставить экспонат в Пирамиду, Болтон распорядился перенести ценный груз в свой номер, который он снял в «Приюте моряка» – стоявшем у самой воды дешевом трактире с сомнительной репутацией. Последний раз господина Болтона видели живым владелец заведения и буфетчица, когда он заказывал себе кружку имбирного пива. Потом помощник Браддока ушел спать, дав трактирщику кое-какие инструкции. Их разговор слышала буфетчица. Болтон велел на следующий день отправить ящик профессору. При этом молодой человек обмолвился, что уедет из гостиницы очень рано, чтобы прибыть на место назначения прежде, чем груз, и успокоить ученого, который, несомненно, уже нервничает по поводу доставки и сохранности мумии. До того как удалиться в номер, Болтон оплатил счет и вручил хозяину небольшую сумму, чтобы тот нанял рабочих и выслал ящик в Пирамиду. Не было ни предсмертной записки, ни каких-либо признаков того, что Сидней боится чьих-то угроз. В целом он казался веселым и, судя по всему, радовался, что вернулся на родину.

В одиннадцать утра трактирщик постучал в его комнату, но когда дверь открылась, постояльца не оказалось, хотя, судя по смятой постели, какое-то время он провел в номере. Никто не встревожился, поскольку накануне Болтон сказал, что уедет рано, однако горничная призналась, будто не видела, как он выходил. Согласно полученным инструкциям хозяин с надежным человеком переправил ящик через реку в Брефорд. Оттуда грузчик последовал на телеге в Гартли, прибыв в три часа дня. А потом профессор Браддок обнаружил окоченевшее тело своего помощника, задушенного красным шнуром. Ученый тут же послал за полицией и настоял на том, чтобы делом занялись самые опытные детективы Скотланд-Ярда. Он надеялся, что они непременно раскроют преступление. В настоящее время и полиция, и сыщики заняты поисками иголки в стоге сена, но пока безуспешно.

Общественность широко обсуждала происшедшее, выдвигались разные версии, но никто даже не приблизился к разгадке тайны. В итоге все сошлись на том, что и лучшие сыщики не распутают это дело. Непонятно было, как преступник сумел убить Болтона, вскрыть ящик и вытащить мумию, чтобы заменить ее мертвецом. Ведь все это творилось в трактире, где постоянно находилось не меньше шести человек! И совершенно невообразимо, как злодей убежал со столь объемным предметом, как мумия, замотанная в зеленые перуанские ткани из шерсти ламы. Если он совершил убийство ради того, чтобы обогатиться, то это глупо. Продать подобную мумию было крайне сложно, так как вся Англия гудела, обсуждая неслыханное происшествие. Если мумию похитил другой ученый, которого толкнула на преступление мания исследования, то как он надеялся проводить его, храня факт обладания раритетом в тайне?

Так или иначе, и убийца, и мумия исчезли, словно сквозь землю провалились. Одна еженедельная газета, стремясь перещеголять конкурентов с их литературными конкурсами, пообещала целый дом и три фунта в неделю до конца жизни любому, кто раскроет эту тайну. Однако никто так и не выиграл приз, хотя за него боролись тысячи частных детективов, профессионалов и любителей.

Разумеется, Арчибальд Хоуп сожалел о безвременной смерти Болтона, которого знал как вежливого и неглупого человека. Но его раздражало то, что утрата мумии как бы аннулировала долг профессора, а следовательно, и его обещание. Сам ученый негодовал по поводу одновременной потери и помощника, и экспоната. Он готов был назначить награду за поимку злодея и возвращение мумии, вот только одна незадача – у него не имелось средств. Он намекнул Арчи, что за информацию о преступнике следовало бы предложить вознаграждение, но молодой человек при поддержке Люси наотрез отказался выбрасывать дополнительные деньги на эту авантюру. Браддок очень болезненно воспринял отказ, и теперь Хоуп совершенно уверился в том, что, как только появится Рендом, профессор отречется от своего слова и постарается выдать Люси за сэра Фрэнка, если тот согласится выделить деньги за сведения об убийце. Отлично зная отчима своей невесты, Арчибальд не сомневался, что тот достаточно упрям, чтобы не отступать, пока ему не вернут мумию. Что же до убийства Сиднея Болтона, оно беспокоило египтолога гораздо меньше, чем потеря раритета.

Тем временем миссис Болтон настояла на том, чтобы тело сына перенесли к ней, и Браддок с одобрения инспектора Дэйта охотно согласился, поскольку не желал, чтобы труп находился под его крышей. Покойника переместили в скромное жилище вдовы Энн, где его и осмотрели полицейские. Следователи, занятые этим делом, собрались в зале гостиницы для военнослужащих форта, как раз напротив дома Болтонов. Поблизости толпилось множество людей, желавших узнать вердикт присяжных, и деревушка Гартли впервые за все время своего существования прославилась настолько, что люди были готовы провести в ней отпуск.

Коронер, пожилой доктор со скверным характером, раздражительный из-за нереализованных амбиций, открыл заседание краткой речью, в которой обрисовал основные детали преступления, рассуждая так же безапелляционно, как и газетчики. Всем присяжным раздали план трактира «Приют моряка», и коронер заострил их внимание на том, что номер убитого располагался на первом этаже. Единственное окно в этой комнате выходило на реку.

– Как видите, господа, – продолжал коронер, – убийце не составляло особого труда покинуть гостиницу со своим трофеем. Ему требовалось только открыть окно где-то в середине ночи, когда на улице никого не было, и протянуть мумию своему сообщнику. Столь же вероятно, что у реки преступников ожидала лодка, позволившая им бесшумно и бесследно скрыться вместе с мумией.

Инспектор Дэйт, высокий стройный мужчина с гранитным подбородком и строгим взором, указал коронеру на тот факт, что ничто не свидетельствует о наличии сообщника.

– Не исключено, что все произошло именно так, – чеканя слог, объявил Дэйт. – Но мы не готовы доказать вашу правоту, ибо нет никаких подтверждений вашей версии.

– Ну а как еще такое возможно? – огрызнулся коронер. – Вы тратите время, придираясь к моим словам. Если у вас есть свидетели, дайте им слово.

– Нет свидетелей, которые вывели бы нас на след убийцы, – холодно парировал инспектор Дэйт, не обращая внимания на враждебный тон коронера. – Преступник исчез, и никто не знает, как его зовут, чем он занимается и по какой причине расправился с Болтоном.

– Причина простая. Он хотел заполучить мумию.

– А зачем она ему? – едко спросил инспектор.

– Именно это и надо выяснить.

– Совершенно верно, сэр, а также то, зачем убийца задушил мистера Болтона.

– Еще раз повторяю, причина – в мумии. Что нам неизвестно – так это то, зачем она злодею. Кстати, господин инспектор, мы пока что не знаем даже пол убийцы. Вдруг это женщина?

Профессор Браддок, стоявший неподалеку от дверей зала, где проходило заседание, в раздражении рванулся вперед, чтобы возразить.

– Нет никаких улик, заставляющих предположить, что убийца – женщина! – выкрикнул он.

– Вам пока никто не давал слова, – нахмурился коронер. – И было бы неплохо, если б инспектор Дэйт представил следствию хоть одного свидетеля.

Дэйт смерил коронера уничижительным взглядом. Они давно враждовали, и со стороны казалось, будто профессор готов ввязаться в их ссору. Но инспектор, не желая обеспечивать газетчиков материалом для скандальных публикаций, проглотил колкости соперника и, быстро завершив доклад, вызвал свидетелем Джулиана Браддока. Египтолог заговорил со слащавой улыбкой на пухлом розовом лице, однако тон его был пропитан желчью. Он заявил, что ему непонятна вся эта суета вокруг Болтона, когда мумия все еще не найдена. Однако, поскольку поимка преступника означала возвращение драгоценного перуанского раритета, ученый обуздал свой гнев и ответил на вопросы коронера со всей возможной любезностью.

Впрочем, Браддоку почти нечего было рассказывать. Он сообщил лишь, что увидел в газете объявление о продаже мумии в зеленых пеленах, – ее продавали на Мальте – и послал своего помощника, чтобы тот купил реликвию и привез ее в Англию. Болтон выполнил поручение, а события, последовавшие за его возвращением в порт, благодаря прессе стали известны всей стране.

– Нельзя такого допускать, – в заключение проворчал профессор.

– Что вы имеете в виду? – вскинул голову коронер.

– То, – передразнил его египтолог, – что столь широкое освещение инцидента позволит злодею избежать наказания.

– Вы уверены, что это злодей, а не злодейка? – упорствовал дознаватель.

– Чушь! Бред! Что вы городите? Женщина не способна украсть мою мумию! За каким дьяволом, спрашивается, женщине нужна мумия?

– Держитесь корректнее, профессор.

– Тогда не несите околесицу, доктор! – окончательно вышел из себя Браддок, и они с коронером, выпучив глаза, уставились друг на друга.

Мгновение или два царила полная тишина, а потом следователь снова начал задавать вопросы, немного сменив тему.

– У убитого были враги?

– Нет, сэр, Болтон не был ни достаточно известным, ни особо богатым, ни слишком умным, чтобы настроить против себя какого-нибудь влиятельного человека. Он был всего-навсего прилежным молодым юношей, который честно трудился под моим руководством. Его мать – местная прачка, раньше он носил в наш дом белье. Заметив, что он неглуп и стремится выбиться в люди, я нанял его как ассистента и обучил своей работе.

– То есть археологии?

– Ну не стирке же! Не задавайте глупых вопросов.

– Прекратите грубить! – прорычал коронер, багровея. – У вас есть версии, кто хотел заполучить вашу мумию?

– Осмелюсь заметить, что множество ученых, занимающихся теми же проблемами археологии, что и я, мечтают иметь мумию инков. – Тут профессор озвучил длинный список известных имен.

– Ерунда, – пробурчал коронер. – Достойные люди вроде тех, кого вы здесь упоминаете, не станут убивать, пусть даже ради уникального экспоната.

– Я и не обвиняю никого из них, – парировал Браддок. – Это вы спросили, кто мог пожелать присвоить мумию, а я вам ответил.

На это коронеру и в самом деле нечего было возразить, и он вновь сменил тему:

– Под бинтами мумии могли оказаться драгоценности, которые привлекли бы грабителя?

– А мне, черт возьми, откуда знать?! – взорвался ученый. – Я не разворачивал эту мумию и даже не видел ее! Любые драгоценности обычно скрыты под пеленами. Насколько мне известно, их никто не снимал.

– Меня интересует лично ваше мнение.

– Нет у меня никакого мнения! Я велел Болтону привезти раритет, и все. Он обязался собственноручно доставить ценный груз мне домой, но не сделал этого. Почему – мне неведомо.

Когда профессор, все еще кипя, ушел, слово предоставили молодому врачу, первым осмотревшему труп Сиднея. Доктор Робинсон утверждал, что несчастный умер вследствие удушения красным шнуром от штор, и, судя по состоянию тела, смерть наступила приблизительно за двенадцать часов до того, как Джулиан Браддок вскрыл ящик. Труп обнаружили в три часа пополудни в четверг, значит, убийство совершилось между двумя и тремя часами ночи.

– Более точное время установить сложно, – запинаясь, добавил Робинсон. – Во всяком случае, Болтона задушили после полуночи, но до трех часов утра.

– Довольно большой промежуток, – проворчал коронер, покосясь на растерянного врача. – Других ран на теле не было?

– Нет. В этом легко убедиться, осмотрев труп.

После допроса медика вызвали вдову Энн. Рыдая, старая прачка простонала, что у ее Сида не имелось врагов, потому что он был хорошим юношей. Она также пересказала свой сон, однако в оккультизм коронер не верил, хотя все присутствующие в зале с интересом слушали женщину. В конце вдова спросила, как же ей теперь жить, когда ее мальчик покинул этот мир. Коронер, естественно, не нашелся, что ответить, и отпустил ее.

Потом пригласили Сэмюэля Квасса, владельца «Приюта моряка». Трактирщик оказался рыжеволосым детиной с ярко-рыжими усами и внешне напоминал матроса. Стоило дознавателю задать пару вопросов, как выяснилось, что в прошлом Квасс действительно бороздил моря. Отвечал он грубо, но честно и, несмотря на недобрую репутацию его заведения, не походил на дельца-разбойника. Он изложил те же факты, которыми пестрели газеты. В ту ночь, кроме него самого, в гостинице находились его жена и ребенок, а также служащие. По его словам, Болтон лег спать непоздно, заявив, что рано утром уедет в Гартли. Поселившись в трактире, молодой человек заплатил целый фунт, чтобы утром ящик перевезли через реку, погрузили на телегу и отправили профессору. Поскольку утром Болтона в номере не оказалось, Квасс четко выполнил его просьбу. Он также заверил следствие, что понятия не имел о содержимом багажа своего постояльца.

– А что, по-вашему, было в том ящике? – быстро поинтересовался коронер.

– Одежда и всякие заграничные подарки, – с прохладцей в голосе произнес трактирщик.

– Это вам сказал господин Болтон?

– Он мне ничего не говорил, – насупился моряк, – но много болтал о Мальте, а я это место знаю. В свое время мне пришлось побывать в тех краях.

– А он намекал на то, зачем путешествовал на Мальту?

– Ни единым словом не обмолвился.

– Он не жаловался на своих врагов или недоброжелателей?

– Боже упаси.

– Вам не показалось, что Болтон чего-то или кого-то боится?

– Нет, – упорно твердил Сэмюэль Квасс. – Молодой человек выглядел как довольный жизнью. Я даже не поверил, что его убили и запаковали в ящик, пока сам не увидел тело и не убедился.

Коронер задавал еще немало вопросов, как и инспектор Дэйт, но все попытки выведать что-то новое у трактирщика не увенчались успехом. Он не юлил, отвечал коротко и прямо, а если и врал, то делал это очень умело. В итоге коронер отпустил его. Последней вызвали Элизу Флай.

Эта девушка, работавшая в трактире горничной, похоже, была самой важной свидетельницей, поскольку изложила некоторые детали, до сих пор не известные ни ее хозяину, ни репортерам, ни полиции. Когда ее спросили, почему раньше она молчала, Элиза сказала, что ждала, пока за помощь следствию назначат вознаграждение, однако этого не последовало, и теперь она готова сообщить все, что знает по данному делу. Ее показания и впрямь представляли ценность.

Так, мисс Флай поведала, что Болтон действительно ушел спать часов в восемь. Он удалился в свой номер на первом этаже. Эта комната, как и отмечено в плане, имеет одно окно, из которого виден берег реки. В девять или чуть позже свидетельница отправилась на свидание со своим женихом. В темноте она заметила, что окно номера Сиднея распахнуто и что он разговаривает с какой-то старухой в платке. Элиза не разглядела лица этой женщины и не определила ее рост, поскольку та слушала Болтона, наклонившись к окну. Свидетельница не обратила особого внимания на детали, так как торопилась к своему возлюбленному. А когда примерно через час, около десяти, она вернулась, окно было закрыто, свет не горел. Горничная решила, что постоялец лег спать.

– Тогда я ничего такого не подумала, – закончила свой рассказ Элиза. – Лишь после того, как разнеслась весть об убийстве, я поняла, что это важно.

– У вас все? – уточнил следователь.

– Да, сэр, – честно призналась девушка. – Я изложила вам все, что произошло в ту ночь. А на следующее утро… – Тут она запнулась на полуслове.

– Ну же, что случилось наутро?

– Дело в том, что господин Болтон запер дверь. Я точно знаю это, потому что накануне, сразу после восьми, пошла в его номер застелить кровать. Дверь была заперта, и он, услышав, как я дергаю ручку, сказал, что уже лег. Но это неправда, ведь после девяти я своими глазами видела, как он беседует с женщиной через окно.

– Прежде вы называли ее старухой, – уточнил коронер, сверившись со своими записями. – Так сколько ей лет?

– Не могу утверждать, – искренне ответила свидетельница, – вероятно, та женщина не так уж стара.

– Почему же вы решили, что она пожилая?

– Из-за одежды, – объяснила девушка. – Она была в темном платье, на голове – темный платок. Но лица я не разглядела, так что не знаю, старая она или молодая. Я даже толком не разобрала, полная она или худая, высокая или низкорослая. Ночь выдалась очень темной.

Следователь сверился с планом помещений.

– На подоконнике комнаты стоит газовая лампа, – строго произнес он. – Разве в ее свете вам трудно было рассмотреть лицо женщины?

– Да, сэр, но только на мгновение. Я не обратила внимания на ее внешность. Если бы я знала, что нашего постояльца убьют, я бы детально разглядела ту даму.

– Вы сообщили, что дверь в номер была заперта…

– Вечером ее неожиданно заперли, а на следующее утро она уже была открыта. Я сначала постучала, но никто не отозвался. Поскольку пробило одиннадцать, я рассудила, что джентльмен слишком долго спит, и нажала на ручку. Дверь отворилась, но занавески на окне были плотно задернуты.

– Все это весьма правдоподобно, – заметил коронер. – Господин Болтон, поговорив с женщиной, закрыл окно и задвинул шторы. А дверь он отпер, когда утром покидал трактир…

– Прошу прощения, сэр, но ведь общеизвестно, что утром он никуда не уходил, а его тело заколотили в ящик.

Коронер едва не хлопнул себя по лбу из-за глупой ошибки, которую допустил. На лицах присутствующих замелькали ироничные улыбки, особенно у инспектора Дэйта.

– Тогда, значит, убийца вышел через дверь, – тихо проговорил он.

– Но каким образом?! – воскликнула Элиза Флай. – Я встала в шесть. И черный, и парадный ходы были заперты. А после шести я занималась уборкой, да и хозяин с хозяйкой сновали туда-сюда. Как убийца исчез из здания незамеченным?

– Похоже, вы слишком увлеклись домашними делами и не видели ничего вокруг.

– Нет, если бы где-то в комнатах прятался незнакомец, мы бы, без всякого сомнения, спохватились.

На этом допрос свидетелей завершился. Опять вызвали вдову Энн, чтобы Элиза Флай взглянула на нее и попыталась определить, не с ней ли поздно вечером общался покойный Болтон. Но девушка не опознала вдову, вдобавок нашлись другие свидетели, которые подтвердили, что в это время Энн сидела дома и пила джин. Кроме того, прямой связи между таинственной женщиной, с которой говорил Сидней, и убийством не прослеживалось. Никто из обитателей «Приюта моряка» не слышал никаких подозрительных звуков, а ведь, как справедливо заметил коронер, заколотить ящик без стука невозможно. Пытаясь пролить свет на это загадочное преступление, следователь задал еще кучу вопросов присутствующим, и в итоге присяжные вынесли вердикт о том, что убийство Болтона совершил неизвестный или группа неизвестных. Единственный важный результат заключался в опознании шнура, которым задушили несчастного юношу. Этим шнуром подвязывали шторы в трактире, где в ту злосчастную ночь остановился Болтон.

– Да уж, – пробормотал Хоуп, когда заседание окончилось. – Выходит, подозревать можно любого или никого? Что же нам теперь делать?

– Я сообщу вам это, после того как встречусь с Рендомом, – отрезал профессор.