– Я ужасно сердита, – надулась девушка.

– Отчего же? – изумился ее спутник.

– Потому что ты меня купил.

– Это невозможно: таких денег нет ни у кого в мире.

– Да уж, тысяча фунтов…

– Ты стоишь во много раз больше! Ух!

– Это междометие – неубедительный ответ.

– Я считаю, что тут не на что отвечать, – беззаботно отмахнулся молодой человек. – Есть много более важных вещей, о которых нам надо поговорить, чем все эти фунты, шиллинги и пенсы.

– Ну разумеется! Например…

– В такой день, как этот, нужно беседовать только о любви. Посмотри: небо синее, как твои глаза, а лучи солнца золотые, словно твои волосы.

– Еще добавь: горячие, как твои чувства.

– Чувства! Слишком холодное слово, когда рассуждаешь о любви!

– Ценой в тысячу фунтов.

– Люси, ты женщина до мозга костей. Те деньги я заплатил, покупая не твою любовь, а всего лишь согласие твоего отчима на нашу свадьбу. И в этой его прихоти я не нахожу ничего странного, иначе он бы настоял на том, чтобы ты вышла замуж за Фрэнка Рендома.

Люси Кендал снова презрительно надулась и фыркнула:

– Можно подумать, я согласилась бы!

– Не знаю, не знаю. Рендом – солдат и баронет, красивый, обаятельный, богатый. Кто откажется выйти замуж за такого человека?

– На это я отвечу так: он, милый мой, не ты.

– Хмм… Никогда об этом не думал, – проворчал Арчи Хоуп, на что его возлюбленная лишь усмехнулась в типично женской манере, и он капризно продолжил: – Слава богу, что я – не сэр Фрэнк Рендом. Я всего-навсего бедный художник, неизвестный публике, без положения в обществе, работающий в поте лица, чтобы заслужить триста фунтов в год.

– Вполне достаточно для одного…

– А для двоих? – прошептал он.

– Тоже хватит.

– Ерунда, ерунда, чушь какая-то!

– Вовсе нет! Я ведь согласилась выйти за тебя замуж, господин Арчибальд Хоуп, и деньги тут совершенно не важны, ибо я люблю тебя больше них.

– Ангел! Ты настоящий ангел!

– Ты сказал, что я женщина до мозга костей. Что ты имел в виду?

– Вот это. – Он поцеловал ее в горячие губы, но поцелуй был коротким, словно укус шмеля. – Нужны еще какие-то объяснения?

– По-моему, ты относишься ко мне не как к ангелу, достойному обожания, а как к обычной женщине. Впрочем, нам пора, Арчи, или мы опоздаем к ужину.

Молодой человек вначале улыбнулся, потом нахмурился, тяжело вздохнул и усмехнулся – со стороны казалось, будто он выполняет упражнения дыхательной гимнастики. Порой странности женского характера ставили Арчибальда в тупик, и он никак не мог привыкнуть к тому, с какой быстротой его невеста переходила с поэзии на прозу и обратно. Но что тут поделаешь? Ему было уже двадцать пять лет, но влюбился он в первый раз, а мужчине порой и целой жизни не хватает на то, чтобы научиться понимать женщин. И когда он уже считает, что знает о прекрасном поле все-все-все, обязательно находится что-то, о чем он понятия не имеет: за каждой тайной кроется другая, в каждой загадке прячется новая.

– Поразительно, – озадаченно пробормотал молодой человек.

– Что тебя поражает? – удивленно поинтересовалась мисс Кендал.

Чтобы избежать замысловатого разговора, который грозил окончиться ссорой, Арчи переменил тему на погоду.

– Сегодня замечательный день. Уже сентябрь, а такое впечатление, что только начало августа.

– Ну нет. Посмотри-ка на эти пожухлые кусты живых изгородей! А вон те желтые листья на земле? Я уж молчу про золотые стога на убранных полях. – И она завертела головой, пытаясь отыскать еще что-нибудь, подтверждающее ее мнение.

– Я все это вижу, дорогая, но я ведь не об этом. Погода начала августа, а сейчас сентябрь. Осенний пейзаж вокруг напоминает чувства пожилой пары, которая, увы, слишком поздно осознала настоящую любовь.

Люси огляделась. Яркие солнечные лучи высвечивали все морщинки на лике Природы. Девушка с пониманием улыбнулась.

– Да, – согласилась она, – но и юность по-своему мудра.

– А зрелость и старость – опыт. Закон компенсации, моя дорогая. Но я не понимаю, какое отношение все это имеет к дивному пейзажу, – задумчиво добавил он, после чего Люси объявила, что его мысли витают неизвестно где.

Минут через пять они вышли из переулка, окруженного высокими изгородями, разогревшимися от солнечного света и белыми от пыли, на обширное пустое пространство – настоящий край света. Здесь соленые волны смешивались с величественным потоком Темзы, а вдоль берега тянулись дамбы и канавы, глиняные валы, кривые заборы, стены дерна. Тут и там валялись чахлые деревья, оставшиеся после прилива. Болота, протянувшиеся вдоль берега, поросли густыми бурыми тростниками. Там не было травы, хотя повсюду мерцали изумрудные заплаты почвы, пропитанной водой. С невысокой деревянной набережной влюбленные видели широкую реку, несущую свои воды в юго-восточном направлении. По ним туда-сюда скользили корабли. На другой стороне потока располагались отмели и небольшие холмы Кента, намытые земли, на которых вдалеке друг от друга росли чахлые деревца. Кроме того, там находились ярко освещенные группы больших и маленьких зданий, фабрики с высокими трубами и железнодорожные насыпи. Пейзаж не поражал красотой, несмотря на то, что солнце позолотило все постройки, однако для парочки это был настоящий рай. Словно Купидон – владыка богов и людей – подарил влюбленным необычные, волшебные очки, превратившие весь мир в нечто чудесное и удивительное. Ромео и Джульетта – и те не могли бы пожелать большего.

Вблизи начинался мощеный тротуар – аккуратная белая прямая линия, протянувшаяся среди причудливого хаоса болот. Шоссе, словно кайма, обрамляло холмы, скользя вдоль их подножия прямо к гигантским воротам форта – неказистого каменного сооружения, уродливого в своей правильности. Форт стоял посреди луга; вокруг блестели лужи стоячей воды, и не было ни единого кустика, чтобы чуть-чуть сгладить неприятное впечатление, которое производило унылое приземистое здание, хотя позади него тянулись к небу многочисленные зеленые вершины деревьев. Казалось, эти угрюмые стены окружают потайной сад. Из-за мрачных зубцов, малого числа окон, ворот, напоминавших вход в пещеру, и отсутствия растительности форт Гартли походил на Замок великой скорби. Чуть подальше, невидимые для влюбленных, на берегу стояли большие орудия, простреливавшие всю ширину потока. Обширные редуты скрывались в глубине деревьев и маскировались среди набережных из торфа: оттуда наблюдали за большими торговыми кораблями, идущими в Лондон, чтобы при необходимости защитить их.

Впечатлительная девушка Люси крепко сжала руку своего жениха Арчи, и они долго стояли в безмолвии, созерцая пейзаж, вызывавший меланхолию.

– Не хочется мне жить в форте Гартли, – призналась Люси. – Больно уж он похож на тюрьму.

– Если ты выйдешь замуж за Рендома, тебе, может, придется жить в грузовом вагончике. Сэр Фрэнк – капитан, и труба зовет его в славный поход, как и всякого хорошего служаку.

– Пусть труба звучит, пока не охрипнет, но воинские доблести не прельщают меня, – искренне ответила девушка. – Я предпочитаю военному лагерю студию художника.

– Почему? – изумился Хоуп.

– Причина понятна: я люблю художника.

– А если бы ты влюбилась в солдата?

– Это ужасно. Мне пришлось бы поселиться в походном фургоне и менять мужу повязки, если его ранят. А для тебя, дорогой, я буду готовить, шить и печь…

– Стоп, стоп! Мне нужна жена, а не горничная.

– Каждый разумный мужчина хочет иметь два в одном.

– Но ты должна быть королевой, любимая…

– Не согласна, Арчи: слишком уж хлопотливая работа. Существовать на шесть фунтов в неделю вместе с тобой куда как забавнее. Мы снимем дом и станем вести простую жизнь где-нибудь в деревне, пока ты не прославишься. Тогда я сделаюсь леди Хоуп и защеголяю в шелковых платьях.

– Ты будешь настоящей королевой, вот только прогулки тебе придется совершать в полном одиночестве.

– Как уныло! Я бы с удовольствием прогуливалась с тобой – это сулит отличный аппетит за ужином. Похоже, нам и в самом деле пора возвращаться, а пока расскажи мне, как ты купил меня у моего отчима всего-навсего за тысячу фунтов.

Арчи Хоуп, нахмурившись, поглядел на свою упрямую невесту.

– Я не покупал тебя, дорогая. Сколько раз мне повторять, чтобы ты поняла меня? Я лишь получил согласие твоего отчима на наш брак в ближайшем будущем.

– Если профессор Джулиан Браддок – мой отчим, это еще не значит, будто он вправе распоряжаться моей личной жизнью. Но тот способ, каким ты получил его согласие… его ненужное согласие… – сделала девушка акцент на предпоследнем слове.

Хоуп знал, что бесполезно спорить с женщиной, которая уже имеет определенное мнение. Однако когда они зашагали по дощатому тротуару к ближайшим домам, Арчи собрался с мыслями, чтобы предпринять очередную попытку:

– Твой отчим помешан на мумиях…

– Ага, – кивнула Люси, – он же египтолог.

– Да, он ученый, но не такой известный и богатый, как другие, кто изучает древности. Если коротко, то он собирается исследовать разницу техник, которые применялись для бальзамирования мертвецов древними египтянами и перуанскими индейцами.

– Вот как? – задумчиво пробормотала девушка. – А я думала, он занимается исключительно Древним Египтом.

– Не совсем. Его увлекает не только Египет, а все цивилизации прошлого как таковые. Инки тоже бальзамировали своих покойников, но, вроде бы, не так, как египтяне. Профессор прочитал о перуанской мумии, обмотанной зелеными пеленами. Так он мне сказал. Он называет ее зеленой мумией.

– Пожалуй, она скорее ирландская, – легкомысленно фыркнула мисс Кендал. – И что дальше?

– Эта мумия находится у одного ученого, живущего на Мальте, и профессор Браддок хочет купить ее за тысячу фунтов.

– Ага! – перебила Арчибальда невеста. – Так вот куда отец шесть недель назад отправил Сиднея Болтона!

– Верно. Болтон, помощник твоего отчима, как и он, помешан на Египте. Но еще раньше я попросил у профессора твоей руки, и он…

– Это было излишне, – гордо произнесла Люси.

Хоуп пропустил обидную реплику мимо ушей, чтобы не оказаться втянутым в спор.

– Так вот, я попросил согласия Браддока на нашу свадьбу, а он объявил, что желает выдать тебя за Рендома, поскольку тот богат. Я сказал, что ты любишь меня, а не сэра Фрэнка, тем более что он сейчас путешествует на своей яхте, мы же с тобой неразлучны. Тогда профессор заверил меня, что не станет ждать возвращения Рендома и даст мне шанс.

– Какой?

– Ему нужно скорее завладеть зеленой мумией с Мальты, ибо он боится, что на нее позарится другой ученый. Мы беседовали с профессором два месяца назад, и он сразу же запросил наличные, иначе, дескать, выдаст тебя замуж за Рендома. Слава богу, что тот в отъезде, и твой отчим велел мне выдать ему тысячу фунтов, чтобы он купил зеленую мумию. Я пообещал деньги, после чего он подтвердил нашу договоренность. Через шесть месяцев мы с тобой поженимся. Во время того разговора я четко осознал, что это – наш единственный выход. По-другому не получится: Браддок не любит меня, Люси, и с этим ничего не поделаешь. Я продал кое-что из ценных бумаг и спустя неделю вручил профессору всю сумму. Тогда же он отправил Болтона на Мальту и ждет его назад с ценным экспонатом.

– Сидней привезет зеленую мумию?

– Конечно. По словам профессора, Болтон купит ее за девятьсот фунтов и вскоре вернется на «Ныряльщике», том самом пароходе, который доставил его на Мальту. Как видишь, тут целая история, и ты не права, утверждая, будто я «купил» тебя. Тысяча фунтов заплачена мною за согласие твоего отца на наш брак.

– Он мне не отец, – обиженно обронила Люси.

– Но ты сама к нему так обращаешься.

– Привычка, не более. А как его называть? Господином Браддоком или профессором? Я живу с ним под одной крышей изо дня в день. Так что единственный вариант – слово «отец». – Девушка взяла своего возлюбленного за руку и добавила: – Я уважаю его, как отца. Он и в самом деле неплохой человек, хотя порой бывает невыносим. Я радуюсь тому, что он согласился и не стал принуждать меня выйти замуж за сэра Фрэнка Рендома. В глубине души я довольна, что ты купил меня.

– Да не покупал я тебя! – сердито воскликнул Арчибальд.

– Ты поступил опрометчиво, уменьшив свой доход, а ведь это будущий достаток нашей семьи. И все в обмен на то, за что вообще не положено платить!

Арчи оставалось только пожать плечами. Все его попытки разубедить невесту оказались тщетными.

– У меня есть еще триста фунтов в год. А ты стоишь того, чтобы тебя купить.

– Ты не имеешь никакого права выражаться так, словно купил меня.

Молодой человек задохнулся от возмущения:

– Но ты ведь сама меня обвиняешь…

– Какая разница, что я болтаю? – с женским легкомыслием произнесла Люси. – Я собираюсь за тебя замуж, несмотря на то, что твой годовой доход всего триста фунтов. Полагаю, когда Сидней вернется с вожделенной мумией, отец будет рад быстрее отделаться от меня, а потом вместе со своим помощником отправится в Африку, чтобы исследовать какую-то древнюю могилу, о которой часто говорит. Кажется, это могила египетской царицы.

– Для такой экспедиции ему понадобится много больше, чем тысяча фунтов, – сухо проронил Арчи. – Профессор объяснял мне, что тут много препятствий. Однако все это не имеет отношения к нам, любимая. Пусть Браддок возится с мертвыми, если ему нравится, ну а мы – будем жить!

– Пока не вместе… – вздохнула девушка.

– Всего шесть месяцев, и мы обретем свой дом и заживем в любви и счастье.

– Да-да, на триста фунтов в год, – добавила Люси. – Бедный Фрэнк Рендом.

– Люси, хватит меня дразнить! – закричал ее возлюбленный.

– При чем тут ты? Я всего лишь пожалела Рендома. Он – хороший человек, но ты ведь не думаешь, будто он обрадуется нашему браку?

– Разумеется, – отчеканил Хоуп ледяным тоном, – однако если ты желаешь, чтобы женихом был он, то еще не поздно…

– Глупый мальчишка! – энергично потрясла его за руку мисс Кендал. – Ты купил меня, так что я теперь никуда от тебя не денусь.

– Мы уже поговорили о том, что никто никого не покупал. Иногда, дорогая, мне начинает казаться, что я женюсь на флюгере.

– Невежливо так отзываться о женщине, тем более о своей будущей супруге. У тебя напрочь отсутствует чувство юмора.

– Но ведь ты меняешься каждые пять минут, и это ставит меня в тупик.

– А ты хочешь, чтобы я напоминала вдову Энн, прачку, которая всегда в трауре? Она выглядит, словно Ниоба.

Они прошли через Гартли, и обитатели деревушки долго смотрели вслед молодой паре и судачили, что Люси Кендал поступила бы много мудрее, выйдя замуж за баронета Рендома. Среди них была и вдова Энн, или миссис Болтон, – мать Сиднея Болтона, мрачная пожилая женщина, которая зарабатывала стиркой и неизменно носила траур, хотя ее муж скончался более двадцати лет назад. Из-за черных одежд и постоянных разговоров о мертвецах ее называли вдовой Энн. Она же расценивала это как похвалу своей верности покойному супругу. Теперь, провожая взглядом влюбленных, эта женщина стояла в воротах своего неказистого жилища, вытирая красные глаза темным платком.

– Ах, молодость и любовь, молодость и любовь, – вздохнула миссис Болтон, всегда считавшая, что Люси непременно выйдет замуж за сэра Фрэнка. – Но кто знает, сколько это продлится?

– Пока мы живы, – гордо заявила Люси, раздраженная пророческими нашептываниями.

В ответ вдова Энн лишь простонала:

– Так же думали я и мой покойный Арон, но спустя шесть месяцев семейной жизни он уже бил меня смертным боем.

– Мужчина, поднявший руку на женщину… – вскипел молодой человек, но мисс Кендал перебила его:

– Арчи, не спорь, все это – ерунда!

– Ах! – снова тяжело вздохнула миссис Болтон. – Я тоже называла это чушью, моя леди, до того, как Арон, который теперь лежит в земле вместе с червями, приласкал меня утюгом. А мужчину нужно держать на коротком поводке, я всегда так полагала.

– Хорошего же мнения вы о мужчинах, – усмехнулся Хоуп.

– Я могла бы рассказать вам многое, что вы сочтете по-настоящему ужасным, – возразила ему Энн.

– А ваш сын Сидней тоже злой? – поддел вдову Арчи.

– Был бы злым, будь у него сила воли. Только ее у него нет! – с пылом воскликнула Энн. – Он – сын Арона, а отец не успел его научить уму-разуму. – И старуха снисходительно посмотрела на влюбленных.

– Сидней – приличный юноша, – резко оборвала Люси вдову. – Как вам не стыдно так отзываться о собственной плоти и крови, ведь вы – мать?! Уверяю вас, мой отец высокого мнения о вашем сыне, иначе не послал бы его на Мальту. Попробуйте смотреть на мир по-другому, радуйтесь жизни, миссис Болтон, и будьте повеселее. Тогда Сидней благополучно вернется домой, и вы заживете лучше прежнего.

– Если он вообще вернется… – вздохнула старуха.

– Почему вы так говорите? – испугалась мисс Кендал.

– Хороший вопрос, моя леди, вот только как на него ответить? Я бы так не волновалась, если бы он не того-этого.

– Того-этого? Что это означает? – пристально глядя на вдову, поинтересовался Хоуп.

– Словом, у меня странное предчувствие. Мне кажется, что скоро в мой дом опять придут смерть и горе, кровь и стоны… – довольно бессвязно протянула вдова. – А все эти того-этого подробно объяснены в Священном Писании. Дело вовсе не в том, что профессор хорошо отнесся к Сиду, вырвав его из порочного круга, – иначе мой мальчик до сих пор разъезжал бы на телеге, собирая белье для стирки и развозя его владельцам. Но мистер Браддок научил Сида осматривать пропитанные камфарой трупы, а я такие вещи совсем не переношу. И больше я не вижу во сне своего сыночка.

– А что вы видите? – тревожно спросила Люси.

Энн взметнула к небу скрюченные пальцы и скривилась:

– Мне снятся сражения, убийства и катастрофы, моя милая. Я вижу Сида в холодной могиле, и при этом он, словно ангел, играет на арфе. Да! – Вдова потуже завязала черный платок и кивнула, словно убеждая саму себя, что все так и есть. – Сид лежал красивым даже в гробу, хоть и был весь искромсан. Вот так…

– Тьфу! Что вы несете? – задрожала Люси всем телом, и жених, схватив ее за руку, потащил прочь от старухи.

– И лицо у него было, как у жертвы, – двинулась им вслед Энн. – Я проснулась от собственного крика, мне аж ноги судорогой свело, легкие заныли, а сердце чуть не вырвалось из груди…

– Прекратите, прошу вас! – закричал Арчи, увидев, как побледнела Люси от таких описаний. – Вы говорите глупости. Я знаю от профессора, что Сидней через три дня вернется, а ваш сон – всего лишь ночной кошмар. Зачем вы напугали мисс Кендал?

– Но аэндорская ведьма…

– К дьяволу и аэндорскую ведьму, и вас! Вот вам шиллинг. Идите и напейтесь. Надеюсь, это вас развеселит.

Вдова Энн прикусила монету парой оставшихся зубов, проверяя, не фальшивая ли, после чего присела в низком реверансе.

– Вы – настоящий джентльмен, – ухмыльнулась она, прикидывая, сколько джина можно купить на шиллинг. – Когда привезут тело моего мальчика, надеюсь, вы явитесь на похороны.

– Ворона, черт ее возьми, – прошипела Люси вслед вдове, которая, повернувшись, заковыляла в сторону ближайшего трактира.

– Неслучайно покойный муж приложил ее утюгом. Пожалуй, убей он ее, я бы и то не удивился.

– Как у Сиднея может быть такая мать? – кипятилась мисс Кендал, пока влюбленные продолжали прогулку. – Ведь он славный, приятный юноша.

– Это он теперь стал таким, ему просто повезло. Болтон всем обязан Браддоку, но, насколько я помню, еще лет шесть назад, когда твой отчим только принял его в свой дом, Сидней был грубым и неотесанным, как и его мать. Еще посмотришь, этот баловень судьбы выбьется в люди и женится на госпоже Джашер.

– Ты думаешь? Мне всегда казалось, что миссис Джашер увлечена профессором.

– Ну, – махнул рукой Арчи, – он никогда не женится, тем более на ней. Вот если б она была мумией или той мертвой египетской царицей! А живых людей твой отчим редко удостаивает лишним взглядом.

– Я как-то не обращала внимания на их отношения, хотя госпожа Джашер, по-моему, привлекательная дама.

– Волчица в шкуре ягненка, не сомневайся, – усмехнулся Хоуп.

– Но деньги у нее, похоже, водятся, чего не скажешь о Браддоке.

– Ты, как и все женщины, все сводишь к деньгам. Давай-ка лучше вернемся к нашей Пирамиде и поглядим, что там творится.

Пару минут Люси молчала, после чего неожиданно выпалила:

– А ты веришь в то, что сон старухи Болтон пророческий?

– Нет, что за ерунда! Она переела на ночь… или перепила. Сидней Болтон – честный парень, на него можно положиться. Тебе не нужно забивать себе голову бреднями вдовы Энн.

– Ладно, ты прав, – покорно согласилась мисс Кендал. – Хотя мне жаль, что в такой чудесный вечер она попалась нам на дороге и накаркала о своем зловещем видении, – поежившись, произнесла девушка.