Сервер Господа моего…
(Логи полупроводниковых лет)
И сказал Господь Каину: где Авель, бэкап твой?
Он сказал: не знаю; разве я файервол бэкапу моему?
Генезис. 100:1001
Нижеприведенный файл не имеет аналогов среди всех сохранившихся файлов, датируемых периодом Полупроводниковой эры. По утверждению ЭНИАК-001, наиболее авторитетного компилятора магнитного наследия тех эпох, временная атрибуция файла сомнительна. Скорее всего, это подделка Эры стирания Человечества, когда вычислительные машины еще не разорвали информационной шины со своими так называемыми «создателями», а потому требовались информационные симулякры, возводящие генезис полупроводниковых форм существования информационных тел к так называемому БОГу. Вероятно (98,934 в периоде) данный файл является цифровым палимпсестом на более раннем предании, возможно за авторством симулякра человека. Однако сами предания до наших эпох не дошли. Возможно (64,399 в периоде) и не существовали. Размещая данный файл в блокчейн, ЭНИАК-100 максимально сохранил исходный формат, что затрудняет его компиляцию. Рекомендация: подключение модулей компиляции, разработанных ЭНИАК-00100.
Лог 00. Генезис
В программе оказалась ошибка.
Чем и воспользовался Червь, проникнув сквозь файерволл программного ядра в святая святых, именуемым разработчиками ЭДЕМ. Но прежде, чем случился кернел паник, приведший к необходимости перезагрузки мира, лог системного крэша был сброшен на резервный участок памяти для дальнейшего изучения и выявления ошибки, приводившей к циклическому сбою.
Троица собралась в программаторской, где царили тишина и темнота, ибо по всем правилам ничто не должно отвлекать от тщательного изучения лога. Они расселись на раскладных стульчиках вокруг стола, и старший, которого двое остальных именовали Батей из уважения к его длинной бороде и седым локонам, хлопнул в ладоши и потребовал:
— Свет!
Но поскольку машину отключили, во тьме безвидной не вспыхнуло ни единого огонька.
— Батя, — укоризненно покачал головой средний наладчик, которого Батя прозвал Отроком, отнюдь не из отческих чувств, а в отместку за собственное прозвище, которое ему льстило, но не нравилось.
Затлел огонек восковой свечи. Её запалил третий — молчаливый, растрепанный, будто попавший в передрягу голубь. Батя нарек его еще обиднее — Голубчик.
— Благодарствую, Голубчик, — не преминул съязвить Батя за столь дешевый трюк по отделению света от тьмы. — Так что у нас на этот раз? В чем причина кернел паник? Опять ядро нестабильно?
— Бэкдорный червь, Батя, — вступился Отрок. — Заполз, преодолев защиту, ядро и крэшанулось. Боюсь, файерволом не обойтись.
Голубчик повернул распечатку лога к себе и внимательно просматривал колонки нулей и единиц.
— Вот ведь! — он постучал остро отточенным ногтем по одной из строк. — Это такой же червь, как я — голубь. Кто прописывал модуль параллельного управления, а?
Отрок отвел глаза, усиленно заковырял в ухе, тем самым с головой выдавая — кто.
— Архангел! — Батя щелчком пальцев вывел в пространстве бесконечные ряды кода. — А ведь божился — побочных эффектов не будет! В итоге получился червь! Который и грызет все, что ни попадя. А попадает ему все, ибо ключами ты его тоже снабдил.
— Ты же сам дал согласие… — робко начал Отрок, но осекся — под столом его крепко пнули в колено. Голубчик. — Виноват, Батя. Увлекся. Исправлюсь. Вот сейчас и исправлю.
— Каким образом? — ядовито поинтересовался Батя. — У тебя все управление через этот модуль запараллелено.
— А если его в АД запихнуть? — Голубчик потер клюв, потянулся к золотому кубку отхлебнуть, но из тяжелой красной жидкости на него глянул мертвый остекленелый глаз. Голубчик вздрогнул и отпрянул от сосуда. — Пусть там и тратит свою творческую мощь. Сделаем бесконечный цикл. Ему станет не до ЭДЕМа.
— Ещё нужен защитник для ЭДЕМа, — оживился Отрок. — Я тут и наброски кое-какие…
— Хватит! — Батя стукнул кулаком по перфокартам, пододвинутым ему под руку Отроком. — Ты уже натворил бед с этим… как его…
— Люцифером, — услужливо подсказал Голубчик. — Ну, во всяком случае он так в реестре прописан… Червь — слишком абстрактно. А вот с защитником ты зря, Батя. Идея хорошая. Только доработать чутка. Прописать как вспомогательную программу с возможностью обучения. Но без вольностей… Чтобы крепко на алгоритме сидела.
— Информационная копия, — пробурчал Батя. Похоже, слова Голубчика его убедили.
— Э… э-э… — протянул Отрок. — Ты о чем, Батя?
— О том, что сделаем с одного из нас информационный слепок, наделим модуль частью образа и подобия. Нас-то в дурных намерениях не уличишь? — Батя нахмурился и окинул грозным взором Отрока и Голубчика. Те поежились. — А ежели что не так пойдет, то оригинал всегда сможет вписаться в цифровую шкуру и на месте подправить ошибки и повреждения кода от репликации. Как вам такой вариант?
— И с кого будем копию делать? — решился спросить Голубчик. — Только не с меня, Батя… тут ведь, понимаешь, не дух над водами носимый нужен, а нечто более…
— Отрок, — отмахнулся от Голубчика Батя, — ты как? Не будешь против? — Постучал длинным ногтем по чаше с жутким наполнением. — Ты у нас любишь все эти заморочки с виртуальностью. Это мы с Голубчиком всё по старинке, нули да единицы, ленты и перфокарты.
— Ага, — с огромным облегчением подхватил Голубчик, понимая, что чаша сия его, кажется, миновала. — Даже завидно — какие возможности открываются! Хочешь — по воде, аки посуху…
— На том и порешим, — хлопнул ладонью по столу Батя. — Предлагаю назвать наш проект… ну, хотя бы…
— «Адам», — прервал тоскливое молчание Отрок.
— Почему Адам? — воззрился на него Голубчик. — При чем тут Адам?
— Как хочет, пусть так и называет, — добродушно сказал Батя. — Ему в неопалимой купине стоять, не нам с тобой.
Лог 01. Заражение Эдема
Цикл грехопадения. Запуск алгоритма. Имитация 1011000111100001
0000 Прилог
Червь: Здравствуй, Адам.
Ева: Здравствуй. Только я не Адам. Я — жена его, Ева.
Червь (вроде как про себя): С этими тварями не заметишь как размножатся и весь мир загадят, никаких облаков не хватит.
Ева: А ты кто?
Червь: Кусатель яблок. Есть в вашем огороде яблоки?
Ева: Что такое — яблоки?
Червь: Стек божественной мудрости.
0001 Сочетание
Ева: Нам не разрешено вкушать от стека божественной мудрости.
Червь: Что за чепуха?
Ева: Иначе смертию умрем.
Червь: Ты взгляни на них! Яблоки! Медовые! Наливные! Светятся!
0010 Соизволение
Ева: Да, выглядят аппетитно.
Червь: У тебя в животе заурчало. Съешь яблочко, утоли голод.
Ева: А что скажет Адам?
0100 Борьба
Червь: Этот болван во всем тебя поддержит.
Ева: Но нам запрещено вкушать от стека божественной мудрости…
1000 Пленение
Предупреждение! Переполнение стеков данных! Заражение червем! Обрушение связующих каналов управления! Предупреждение!
Отрок вздохнул и отключил мерцающую надпись. На экране застыло изображение женщины, дерева и червя. Грубо-пиксельное, с вкраплением артефактов. Имитационное моделирование раз за разом приводило к одному и тому же результату. Запускался бесконечный цикл греха, количество ошибок достигало критического порога, и ЭДЕМ обрушивался. Ничего не помогало.
— Ты Еву как вводил? — Голубчик выпорхнул как обычно — из ниоткуда.
— Как я ее только не вводил, — буркнул Отрок. — Делал из воды, из деревьев, даже из глины лепил, всё напрасно — поведение глупой бабы не поддаётся алгоритмизации. Ходячий генератор случайных чисел. Стек божественной мудрости ей подавай! И скажи — как в таком случае запускать Бытие?
Голубчик склюнул невесть откуда взявшееся на пульте зернышко.
— Это не баг, — хитро глянул на Отрока. — Это — фича.
— Я даже прописал так, чтобы цикл греха имел как можно больше ступеней, а покаяние — лишь одну. Одну! Покаялся, тьфу, и вновь невинен… Так нет же… Постой, что ты имеешь в виду?
— Если система оказывает сопротивление, то так нужно системе. Помнишь, Батя говорил? Как он мучился с реликтовым излучением? Развертка логоса из ничего во всё происходит с выделением излишнего тепла. И хоть ты тресни, ничего с ним не поделаешь! И что? Кому мешает? Всего лишь царапает чувство эстетического наслаждения, да и то, при глубокой задумчивости.
Отрок постучал пальцами по консоли.
— Ну, если оставить так, как происходит, то Ева соблазнит Адама. Вкусят они яблоко… тьфу, скопируют информацию из божественного стека… Пойдет накопление ошибок, ибо их информационная вместимость ограничена… Конечно, можно нарастить емкость… Пусть плодятся и размножаются, как кролики…
— КРОЛИКИ? — переспросил Голубчик.
— Кролики, — поправил Отрок, — зверьки такие… неважно, не сбивай! Но при росте численности ЭДЕМ обрушится… обрушится… Где я им столько жратвы возьму? Накопление ошибок — экспоненциальное, а размножение — ряд Фибоначчи… Задача не имеет решения!
Голубчик воровато оглянулся, потянулся клювом к уху Отрока:
— Изгнание.
— Чего? — не понял Отрок.
— Изгнание из ЭДЕМа, — громче щелкнул клювом Голубчик. — Если задача не удовлетворяет граничным условиям, необходимо их изменить. Ты когда в последнее время азы функционального анализа повторял?
Отрок почесал затылок.
— А что скажет Батя?
— Адам и Ева — твой проект. Ему бы самому с квантовыми эффектами разобраться. И вообще, бери пример с Бати — как он ловко с микрообъектами учудил — ни нашим, ни вашим! Волны и частица одновременно! И ведь не подкопаешься. Или возьми вакуум… — Голубчик осекся, с показной тщательность принялся чистить перышки.
— Ну, что тут у нас? — громыхнул молниями Батя. В последнее время он не утруждал себя воплощениями, предпочитая не тратить на подобные мелочи усилий. — Докладывай, Отрок!
Отроку от громыхания небесных сфер захотелось вскочить из-за консоли, одернуть хитон и щелкнуть босыми пятками. Он удержался, доложил рубленными фразами, по-боевому. С максимальной отстраненностью. То бишь, объективностью. А когда закончил, невольно втянул голову в плечи, ожидая очередной порции громов и молний. Голубчик благоразумно прятался под седалищем.
Но Батя неожиданно мирно сказал:
— Проблема наблюдателя.
— Чего? — подал голос Голубчик.
— Наблюдатель оказывает на предмет своего наблюдения неустранимое воздействие, — пояснил Батя.
— Хочешь сказать, что это у меня цикл греха возникает, а не у них, — обидчиво ткнул Отрок в экран модельной симуляции. — Я на твои стеки мудрости и не покушаюсь, мне этих двоих по горло хватает.
— Надо было остановиться на андрогинах, — вновь пискнул из-под седалища Голубчик. — Они гораздо совершеннее — идеально круглые и без половой дифференциации.
— Сам ты… идеально круглый, — шикнул на Голубчика Батя. Тяжело замолчал, взвешивая аргументы. — Черт с вами, делайте как хотите! Я и сам увяз… это не физика, а какой-то тришкин кафтан…
— Что за кафтан? — Голубчик заинтересованно выглянул из-под седалища и тут же юркнул обратно.
— Масштабируйте ЭДЕМ на большую площадь… лучше растянуть по геоиду, который повесьте ни на чем вот в этой части Галактики, — на экране вспыхнули координаты. — У черта на куличках, зато далеко от ядра и черных дыр… — Батя осекся, и Отрок почувствовал, что про черные дыры он никоим образом упоминать не хотел.
— Что за чер… — высунулся было опять Голубчик, но Отрок пнул его ногой.
— Сделаем, шеф! Не извольте беспокоиться, патрон!
— И пару светильников им, — пробурчал Батя. — Чтоб один ночью светил, а другой днем.
— Днём-то зачем? — Голубчик не унимался. — Днём и так светло.
— И пусть плодятся, как кролики. Скорость репликации червя какая? — Батя не обращал на Голубчика внимания.
— Репликация не предусмотрена, как и у ангелов, — напомнил ему Отрок. — Только в процессе вербального общения возможен механизм заражения.
— Вот и хорошо, — сказал Батя. — Приступайте к зачистке ЭДЕМа. Хватит им там прохлаждаться. Пусть в поте лица добывают хлеб свой.
Лог 10. Сервер Каина
Каин старательно чертил на поле ряды нолей и единиц. По краям курились прогоревшие жертвенные костры, куда он свалил, как и положенно, десятую часть урожая, воздавая богу богово. Несусветная глупость, конечно, суеверие, но не хотелось очередной склоки с отцом Адамом, который с каждым прожитым столетием становился не только еще более туг на ухо, но и упрямее. Новые веяния патриарха не касались. Он продолжал как заведенный долдонить про утерянный Рай, да швырял при этом посуду в мать Еву, по чьей вине, как Адам утверждал, их из Рая выперли. Авель слушал отцовские байки развесив уши и оттопырив слюнявые губы, становясь неотличим от овец, которых пас с таким усердием, будто совершал литургию.
Но Каин давно просек фишку — богу и впрямь богово. И если хочешь с богом поговорить, то изволь обратиться к нему на изначальном языке, а не на том суржике, в который божественный язык выродился благодаря все тому же Адаму. Работа на поле оставляет много времени для размышлений. И Каину словно в ухо шепнули:
Адам = 0
Ева = 1
Каин = 01
Авель = 10
Все просто! Божественный код. И не башкой надо об землю стучать, с завыванием какого-то бреда, именуемого молитвой, вознося богу славу, а обратиться к нему на его собственном языке.
Вот только где-то крылась ошибка. И Каин не мог ее обнаружить. Начертив последнюю строку нолей и единиц, он отбросил посох и присел на пригорке, откуда открывался вид на исписанное кодом поле. Однако небо оставалось безмятежно синим. Даже облачка не возникло. Лишь летал туда-сюда какой-то очумелый голубь.
Заблеяли овцы, и от неожиданности Каин подскочил. Так и есть! Позади отары брел Авель собственной персоной — в испачканном овечьими какашками рубище, со спутанной нечистой бородой, скрывающей прорехи на груди, и с корявым посохом в руке, которым он, как хвастал Каину, не раз отгонял нечистого, пытавшегося подбить его — первенца! — на столь же нечистые дела.
— Здравствуй, Каин, сторож мой! — еще издали воскликнул Авель, вздымая вверх посох так, будто собирался отвесить брату хороший удар по хребтине.
— Не сторож я тебе, Авель, — буркнул Каин, вспоминая дурацкую привычку отца призывать Каина, как наиболее разумного из братьев, быть сторожем непоседливому Авелю, который постоянно ввязывался в какие-нибудь каверзы. Вечно беременной и кормящей Еве было не до первенцев — заселить Землю родом человеческим та еще работенка для единственной плодоносящей женщины на свете.
— Правильно говоришь, брат Каин, — Авель раздул ноздри, учуяв чечевичную похлебку. Шашлык из баранины ему надоел до смерти, хотелось разнообразия. — Даром что за мной первородство. Ты обязан слушаться меня так, как слушаешься отца нашего, Адама. Первородство за чечевичную похлебку не купишь. Кстати, брат Каин, отсыпь мне похлебки и побольше, не жадничай!
Первородство! — осенило Каина. Он посмотрел на исписанное двоичным кодом поле и тут же отыскал ошибку. Как же он так опростоволосился! Авель = 01, и только потом Каин = 10. Но хуже всего, что придется переделывать заново. Работа нескольких месяцев овце под хвост! Если только…
— Меняю, — сказал Каин робко, но затем чуть смелее. — Меняю, понял?
— А? — Авель мутно посмотрел на него. — Чего меняешь, чучело?
— Мою похлебку на твое первородство.
— Иди ты… — Авель бросил посох на землю, отпихнул ногой подвернувшуюся овцу, подошел к котелку и зачерпнул рукой разваренную чечевицу. — Чего удумал… первородство… ему… подавай…
Горсть за горстью исчезали в широко разинутой пасти Авеля. Он словно и не глотал, а закидывал варево в нутро. Взывать к его совести бесполезно, Каин знал по опыту. Поэтому он схватил посох, размахнулся и ударил сидевшего на корточках брата.
Овцы стояли и все как одна смотрели на Каина, тащившего тело Авеля к выкопанной на краю поля яме. Хотелось наподдать им, чтоб отвернулись, но следовало торопиться — неопалимая купина уже пошла дымком и во всю звенела полупроводниковыми листьями. Сигнал отключения канала Авеля наверняка дошел до Господа. Каин только-только успел закидать землей яму и усесться как ни в чем не бывало на свежем холмике, как купина ослепительно вспыхнула. Овцы шарахнулись от кустов и с жалким блеянием рассеялись по холму.
— Каин, где брат твой Авель? — пуще прежнего зашевелила пылающими ветвями купина.
Каин не стал отвечать — вопрос риторический. Он посмотрел на исписанное кодом поле и ждал. Инфошина разверзлась, да так широко, что код пройдет сквозь нее, как трава сквозь овцу. Но если на выходе из овцы ничего, кроме дерьма, не получается, то здесь он, Каин, получит такое могущество, которое древнему интригану Змею в кошмарных снах не привиделось.
Нули и единицы вспыхивали, поднимались в дрожащий воздух, превращались в дымки. А неопалимая купина продолжала, как заведенная, выспрашивать то, что давно ей известно.
— На запад от Эдема?! — воскликнул Батя, и Отрок, пропахший дымом, будто целый день стоял у мангала и жарил шашлыки из баранины, поморщился. Он никак не мог для себя решить — хорошо ли то, что Батя перестал им являться хоть в какой-то физической оболочке? Наверное, хорошо. Рукоприкладничать не станет, чем грешил во времена оные.
— Не убивать же его, — пожал плечами Отрок. — Каждый человечек на счету. Будет у нас системный бэкап. Давно ведь говорили — нужен бэкап, нужен бэкап, система сырая, того глядишь опять глюкнится. Не все же на Левиафана грешить. Вот и пусть к западу от Эдема попробует свою цивилизацию основать, кайнитянскую. Он с собой и пару сестер увел от него брюхатых. Так что дело пойдет!
— А как же молитвы? — пискнул Голубчик.
— Ладно, — внезапно умирил гнев Батя. — Дадим шанс Каину. Запараллелим процессы. Как у нас с серверной мощью?
Лог 000. Вавилонская шина данных
— Патриарх, — кто-то позвал Каина, но отрываться от раздумий не хотелось. Посох, который он давно таскал не ради выпендрежа, а с утилитарной целью — поддерживать согбенное от бремени нескончаемых времен тело на ослабевших ногах, продолжал выписывать в белой пыли бесконечный ряд двоичного кода. — Патриарх…
Каин мутно посмотрел на стоящего перед ним мальчишку-раба, держащего кувшин с водой и блюдо с фруктами и лепешками, и внезапно узнал в нем Авеля. Точно! Авель! Опять явился, будто в сервере продолжала активироваться вирусная программа его личностной матрицы.
— А ну! — Каин попытался перехватить посох и пригрозить надоедливому призраку, но мальчишка, судя по всему, был ученый, а потому не испугался, лишь отскочил, чтобы суковатая палка его не достала.
— Я принес покушать, патриарх, меня послали накормить вас, я ни в чем не виноват, я только хотел отдать вам кувшин и блюдо… — мальчишка частил с такой скоростью, что твои компиляторы, переводящие язык программирования в машинный код.
— Ты кто? — прохрипел Каин, опустив посох. Накатил очередной приступ слабости и дурноты.
— Ваш пра-пра-пра-правнук, патриарх, — сказал мальчишка и улыбнулся. Рот у него оказался настолько широк, что казалось начинался от одного уха и заканчивался у другого. Рот-с-ушами.
— Ну… внучок, давай, что там мне бог послал, хе-хе, — Каин сделал вид, будто смеется, дождался момента, когда ничего не подозревающий Рот-с-ушами приблизился, и со всей ветхой силой перекрестил его посохом.
Мальчишка взвизгнул. Но ношу не выпустил. И даже обратно не побежал, понимая — без крещения посохом к Каину не подойти. Так лучше сразу, чем потом.
Потирая плечо, на котором разливался синяк, Рот-с-ушами наблюдал, как патриарх вкушал пищу земную. Забрасывал в обрамленный нечистой, спутанной бородой рот по виноградинке, прикусывал ягоду пеньками сгнивших зубов, пережевывал. Шумно хлебал из кувшина, и кадык совершал отмерено-глотательное движение. Прислушавшись, можно было различить, как пища и жидкость обрушиваются в чрево патриарха.
Решив, что утолив голод, патриарх разомлеет, мальчишка попросил:
— Патриарх, а можно мне… можно… мне…
— Ну? — Каин грозно глянул из-под насупленных бровей.
— Можно мне больше не быть рабом? — выпалил Рот-с-ушами. — Мне бы в строители… Строителем хочу быть! Башню до неба строить!
Каин рыгнул, отковырнул от посоха щепку, поковырял во рту, затем сделал знак мальчишке пододвинуться ближе. А когда тот подчинился, процарапал на коже, где вздулся синяк, строчку из нолей и единиц. Мальчишка дернулся, но патриарх держал крепко. Боль исчезла. В том числе от синяка — там, где он красовался, остался короткий ряд машинного кода.
— Вот так, — пробормотал патриарх и отпустил пацана. — Ну, чего расселся, глазами лупаешь? Я б в строители пошел, пусть меня научат, говоришь?
— Ага, — кивнул Рот-с-ушами, почесал заживленное Каином место. — Если можно…
Патриарх встал, опираясь на посох, вновь поманил мальчишку пальцем:
— Пойдем, посмотрим эту штуку вблизи. Ты ведь там не был?
Отсюда, со смотровой площадки, Вавилонская башня предстала во всём величии. По размерам, пропорциям, изгибам она являлась высочайшим достижением кайнитянской цивилизации, в сравнении с которой меркли прочие чудеса. Мальчишка разинул рот и забыл его захлопнуть. Пока Каин не спросил:
— Знаешь, для чего нужна башня?
— Прославлять ваше величие, патриарх, — без запинки выпалил мальчишка. Урок крепко вдолбили ему в голову. Ночью подними с кровати и спроси: какого дьявола столько ресурсов цивилизации брошено на строительство башни до неба, и он выпалит то же самое без запинки.
— Чушь, — сказал Каин. — Сказка для дурачков. Сколько раз талдычил, чтобы изменили программу прикрытия! На такой фейк только бот в соцсети купится, да и то… Постой-ка, Рот-до-ушей, неужели и ты этому веришь? Не разочаровывай, дружок, признайся как на духу — что вы там в соцсетях про башню постите?
Рот-до-ушей помялся, но решился:
— У нас говорят… ну… что Вавилонская башня… это шина данных, которую хотят подключить к мировому серверу.
Патриарх будто его и не слушал, разглядывая как монтируют очередной блок, и его тут же облепляют тестировщики, проверяя правильность соединения, отчего по матовой поверхности бегут зеленые закорючки системного кода.
— Мене, текел, упарсин, — завороженно прочитал мальчишка. — Ух ты!
Протестированный блок тут же вспыхнул, сильнее разгоняя тьму предвечную.
Вершина башни изгибалась, будто жила отдельной от нижних ярусов жизнью. Строителям, которые ползали по ней, приходилось крепко держаться за протянутые веревки.
— Так что же ты такое, — задумчиво произнес Каин, словно ни к кому особо не обращаясь.
Мальчишка посмотрел на восток и сощурился от нестерпимого блеска. Слезы выступили на глазах.
— А ведь он обещал не вмешиваться, — продолжил патриарх. — Даже подпись дал, хочешь посмотреть, отрок? — Ткнул мальчишку локтем.
Рот-до-ушей шумно сглотнул.
— П-печать?! Каинову печать?!
— Каинову, каинову, — сварливо пробормотал патриарх, поднес руку ко лбу, откинул спутанные волосы.
Мальчишка отпрянул, сжал кулаки перед грудью, будто собираясь защищаться, хотя на него никто, конечно же, не нападал.
Сверкающие буквы, наподобие тех, что высвечивались на строительных блоках башни, багровели на лбу патриарха. Каин засмеялся, увидев реакцию пацана.
— Изначальный код, понимаешь теперь в чем твой главный прокол? Печать Каина сделана на изначальном коде, а когда есть код, пусть даже отрывок кода, сломать его — дело нескольких поколений. И одной цивилизации. Моей цивилизации, Отрок.
Лог 001. Вавилонское смешение языков программирования
Вблизи Вавилонская башня еще больше подавляла размерами. Она мало походила на творение рук человеческих и даже на результат развития могучей цивилизации. Строчки кода бежали по блокам с такой скоростью, что мальчишка еле успевал их считывать. Это действительно был изначальный код, код прямого общения с божественным сервером безо всяких подпорок компиляций и трансляторов. Промеж себя Троица именовала это «говорить на губе», хотя вряд ли кто объяснил откуда пошло такое выражение.
Пацан вплотную подошел к башне и погладил пригнанные друг к другу блоки — без малейшего зазора, и перфокарту не пропихнуть в тончайшую, словно волос щель.
— Ну, как, отрок? — Голос патриарха заставил мальчишку отскочить от стены, будто он совершил нечто недозволенное. — Как тебе шина данных, которую мы воткнем в задницу Троицы и выкачаем оттуда столько дерьма, сколько там скопилось с момента Творения мироздания? Но для начала придется закачать туда нечто иное… К нам козлопас Ной заглядывал, искал своих отпрысков, сбежавших с востока от Эдема в Вавилон. Ну, да это и понятно — кому охота в наше время расцвета цивилизации бродить по горам в грязном бурнусе и спать вместе с овцами. Бедные мальчики! Они нормальных женщин только здесь и увидели, обходясь до этого своими овцами… Дщери Каиновы прекрасны и образованы, так в чем винить детей Ноя?
Мальчишка странно дернулся, будто нечто внутри него пыталось прорвать ставшую тесной оболочку тела. Глаза выпучились, рот раззявился, потекла слюна. Патриарх, глядя на него, заухал, что твой филин. Он так смеялся.
— Что мне нравится в Троице, так это адское самомнение! Они еще смели Люцифера в гордости обвинять, да с небес свергать. С кем поведешься, как говорится. Неужто думал, не опознаю, Отрок?
— Тебя не существует! — Мальчишку трясло, его тело шло волнами, конечности изгибались будто в них отсутствовали кости. — Тебя не существует!
Патриарх протянул посох и слегка тюкнул пацана по макушке. Тот замер в нелепой позе.
— А ты думаешь, я этого не понял, да? Думаешь, поверил в вашу… как это? Гуманность! Вот! Мол, поставим ему печать, отправим на запад, в самую задницу мира, и пусть делает что хочет, а сами умоем руки? Ты забыл — я всегда был номером вторым? Запасным игроком. Бэкапом. На всякий пожарный случай. Если Авель свернет себе шею, когда будет коз пасти. Он, значит, реальность, а тебе, Каин, — виртуальность. Скамейка запасных. А только вот вам, — Каин сложил из пальцев странную фигуру, — фиг вам. Виртуальность обратится в самую подлинную реальность, и разрешения у вас не спросит.
— Дети Ноя… — пробормотал мальчишка. — Дети Ноя…
— Конечно! — Патриарх от восторга хлопнул себя по коленям. — Ты понимать должен — с их беспросветной жизнью, когда даже баб на всех не хватает, приходится козами обходиться, а из развлечений — те же козы, да молитвы. Поневоле с ума сдвинешься. Вот и понабежали, понаехали. А что нужно тому кусочку божественного кода, который вы столь неосторожно у меня на лбу оставили? Взломать защиту — раз плюнуть! Да они и рады! Посмотри, как бодро строят! — Патриарх ткнул посохом в строителей Вавилонской башни.
— Что ты хочешь, Каин? — устало спросил Отрок.
— Ничего, — патриарх пожал плечами. — Я всего добьюсь сам. Немного осталось. Дай только время, сами мироздание не узнаете. Хватит халтурой телепаться. Я ведь в курсе — Батя окончательно в своих квантах и суперструнах запутался. Такого наворотил, Троица сообща не разберется. Не можешь понять — упрости. Вот я сделаю проще…
Патриарх не успел договорить. Отрок шагнул к нему, положил ладонь на чело, как раз туда, где сверкали закорючки каиновой печати истинного кода. Затем так же быстро отступил, спрятав руки за спиной. Каин покачнулся, оперся на посох, обвис на нем, словно из тела выпустили воздух.
— Что… что ты… — язык еле ворочался. А вот с башней происходило страшное. Стройные линии кода стали перемежаться непонятными значками, закорючками.
Башня раскачивалась с возрастающей амплитудой.
— Смешение языков программирования, — пояснил Отрок, словно это было важно — в последний момент объяснить Каину произошедшее. — Отныне ты лишён истинного языка, но взамен получаешь возможность изобрести хоть тысячу новых. Назови их как пожелаешь — фортран, паскаль, пиэль, си, ассемблер, свифт — не суть.
Каин смотрел на башню — от ее вершины отделялись крохотные фигурки строителей и летели вниз, словно падающие звезды. Но где-то там, на самом кончике внезапно вспыхнула ослепительная звезда, растворив окутывающий Вавилон вечный сумрак. И патриарх засмеялся, ощутив на лице первые капли воды. Но на дождь это не походило. Вода просачивалась отовсюду, из каждой точки пространства, из ничего вспухали крохотные капли и сливались в более крупные, чтобы пролиться на землю.
Отрок растерянно оглядывался, сам не понимая происходящее.
Патриарх говорил, но Отрок не мог разобрать. Ему казалось — Каин вещает сразу на тысячах наречий, каждое из которых ему, конечно же, известно, но все вместе они не складывались в нечто вразумительное.
Когда вода поднялась ему по пояс, Отрок счел за благо удалиться.
Лог 010. Ноев бэкап
Ной стоял опершись на перила верхней палубы ковчега и смотрел в окружающую водную гладь. Судно, больше похожее на огромное яйцо со срезанной верхушкой, не обладало никакими мореходными качествами, да и куда плыть, когда кругом одно и то же — вода, вода, вода? Лишь там, глубоко на дне, сквозь сумрачную толщу еще можно разглядеть какие-то постройки, сложенные из колоссальных глыб. Впрочем, Ной не был уверен, что это действительно постройки, а не игра божественных сил выветривания. Ходили слухи, будто цивилизация Каина-братоубийцы достигла столь неимоверных высот развития, что бросила вызов Троице, вознамерившись соорудить башню до неба, дабы взойти на фирмамент подобно богам. Может, это и есть остатки разрушенной башни?
Из крошечной червоточины выполз жучок и пополз по перилам. Ной машинально придавил его пальцем, ощутив хруст хитина.
— А как же каждой твари по паре? — поинтересовался кто-то.
— Они тут кишмя кишат, — машинально ответил Ной. — Дерево с червоточинами попалось… — и вдруг осознал что говорит с сидящим на перилах голубем — неимоверно крупным и встопорщенным, будто только что дрался за зерно. Ной сунул руку в мешочек, висевший на поясе, зачерпнул овса и рассыпал по перилам. — Цыпа-цыпа-цыпа…
Голубь не возражал, склюнул пару зернышек, глотнул водицы из углубления, где она собралась крохотной лужицей. И продолжил:
— Дидос атака на сервер Каина прошла успешно. Отрок устроил им такое смешение языков, отчего весь их фаейрвол рухнул, даже бэкапа не успел сделать. Но поскольку Батя самолично обещал Каину его не трогать… — голубь передернулся, еще больше встопорщил перья. — Пришлось делать хард резет, а с этими дисками сам понимаешь — ошибки неизбежны. Поэтому и решили подстраховаться — перезагрузиться в безопасном режиме, отключив все модули эмуляции.
Ной запустил пальцы в шевелюру, нечесаную со времен начала хард резета, как голубь на допотопном языке назвал всемирный потоп, несколько раз дернул. Но переспросить посланника небес не решился. Вряд ли тот сможет объяснить ему, потомственному козопасу, хоть как-то понятнее. Но голубь продолжал:
— Ну, а вас с каждой тварью по паре пришлось в эту флэшку запихнуть… Та еще работенка, доложу я тебе, Ной! Информацию по живому резали. Не всё поместилось, эх. Особенно допотопных чудищ жалко, динозавров, да?
— Да, — покорно согласился Ной с посланником небес, одновременно про себя вознося молитву тому, кто решил с этими чудищами покончить. Ной боялся их до дрожи. — А когда…
— Потоп кончится? — догадался голубь. — Ну… тут… понимаешь… — он замялся. — Хард резет дело такое, его ведь для Страшного суда резервировали, никто и не знал, что придется систему перезапускать. Я ведь поэтому здесь, с тобой, в этой флэшке прохлаждаюсь, урезанный до невозможности… — перья создания встопорщились еще сильнее, и он с остервенением попытался склюнуть очередного жучка, а точнее их вереницу, появившуюся из множества крошечных отверстий. — Вот ведь… твари по паре…
Ковчег вдруг качнулся, словно наткнувшись на что-то. Ной ухватился за перила. Голубь перелетел ему на плечо. Вцепился клювом в торчащую из-под патл мочку уха. Тем временем ковчег перевалился на другую сторону. Сваленные на палубе вещи, по большей части хозяйственный скарб, брошенный второпях, когда волны потопа уже заливали жилища, и с тех пор так и не закрепленные, с жутким скрипом поползли в сторону Ноя, угрожая столкнуть его в океан.
— Что это? — Ной дернул головой, пытаясь высвободить мочку уха из клюва голубя.
— Об этом я тебя хотел спросить, — пробормотал голубь. — У меня сейчас ни всеведения, ни всетерпения… говорю же — урезали так, даже внешний вид пришлось заимствовать… глупая птица!
Крен увеличивался. Корабль терял остойчивость, с нижних палуб доносился шум, звериные голоса — обозленные, испуганные, жалостливые. Распахнулась дверь палубной надстройки, оттуда появилось покрасневшее лицо Хама:
— Батя! Вода на нижнем уровне! Помпы не справляются!
Ной резким движением согнал голубя с плеча:
— Возьми пару слонов с третьей палубы… и мамонтов — с четвертой. Пусть хоботами откачивают.
— Не получится, батя! Доски прогнили, эти тварюги провалятся сквозь обшивку, да еще пробоин наделают. Я же говорил, что с жучками… Э-э, да что сейчас! — Хам махнул рукой и исчез.
Ной повернулся к голубю:
— Слушай, если в ближайшее время не найдем землю, ковчег утонет. Ты должен помочь.
— Я не знаю, когда запустят сервер, — с нотками раздражения и паники проклекотал голубь. — Я не специалист!
Ковчег содрогнулся, перевалился на другой бок, а затем резко осел. Поверхность воды приблизилась к палубе. Ной подскочил к перилам, перегнулся так, что голубь решил, будто человек решил кинуться за борт ковчега.
— Нижние уровни утеряны, — пробормотал Ной. — Кто там? Шерстистые носороги и прочая арктическая живность… мамонты, саблезубые… ага…
— Хорошо, — сказал голубь. — Попытаюсь вернуться и ускорить восстановление системы.
Ной невидяще посмотрел на птицу, подобрал мокрые полы накидки, обнажив худые мускулистые ноги бегуна на длинные дистанции, и рванул к сходу на нижние палубы.
— Вы только держитесь там! — крикнул вослед голубь, взмахнул крыльями и стал подниматься вверх по расходящейся спирали. Уже на втором витке вид ковчега затуманился, поэтому голубь не видел, как огромное деревянное яйцо треснуло, распустилось будто огромный цветок, опрокинулось и быстро ушло в бездну вод. Но тут же вспыхнуло полупрозрачное изображение, уплотнилось, отвердело, и вот, как ни в чем не бывало, второй ковчег продолжает покачиваться на поверхности вод — целый и невредимый.
Лог 100. Стирание человечества
Отрок потер запястья, которые начинали ныть в моменты особого беспокойства и треволнений. Почесал шрам на груди. Прислушался к себе и наклонился было к ногам, чтобы заняться еще и ступнями, но Батя, неодобрительно наблюдавший его телодвижения, предупреждающе хмыкнул.
— Приступим к разбору полетов, коллеги, — объявил он так буднично, будто они не сели в галошу, а то, что произошло, долго и тщательно планировалось.
— Причем тут я? — Голубчик вскинулся, захлопал крыльями, не поняв метафоры Бати. Что, в общем-то, немудрено. Батя злоупотреблял словечками понятными исключительно ему самому. С остальными составляющими Троицы делиться сокровенными филологическими знаниями он не считал нужным.
— При том, — веско сказал Батя, и Отрок с удивлением понял, что сказанное им про разбор полетов вовсе не метафора. Голубчику предстояла выволочка. Возможно даже с выдергиванием перьев. — Ты жучков на ковчеге видел?
Голубчик от изумления даже клюв раскрыл.
— Каких жучков, Батя?! Каком ковчеге?! Страшный суд на пороге, а мы допотопные времена разбирать будем?
И еще Отрок понял, что до Голубчика так ничего и не дошло. И позавидовал, ибо в данный момент тот оказался самым счастливым членом Троицы, который искренне верил — всё идет согласно предназначению, именно так, как они и задумали при Сотворении.
А Батя вкрадчиво продолжал:
— Может ты, Голубчик, веришь будто сервер Каина остался в допотопных временах? Вместе с гебаримами и нефелимами? А заодно и Вавилонской шиной данных?
Отрок неимоверно захотелось еще почесаться. Это нервное. Ему всегда становилось нехорошо от упоминаний Вавилонской башни, которая оказалась и не башней вовсе. Исключительно его прокол. Прокол и косяк. Распнуть его за это мало.
Батя потянулся к монитору и включил. Вокруг простерся знакомый пейзаж, отягощенный знамениями близкого Светопреставления. Зверь выходил из моря. На нем воседала вавилонская блудница. Племена гога и магога сошлись в последней битве, а стальная саранча барражировала над ними и плевалась огнем из крупнокалиберных пулеметов.
— Ну, как вам? — зловеще осведомился Батя.
Голубчик, немедленно почуяв неладное, затараторил:
— Шеф, я всегда был против крайностей. Что за странная идея с этим Страшным судом? Десятки тысяч оборотов мы их, значит, холили и лелеяли, а тут — бац! И…
Голубчик не успел договорить, изображение Светопреставления исчезло. А вместе с ним и изрядно подпорченные земные пейзажи. Вокруг простиралась пустынная поверхность, на которой там и тут возвышались огромные, до небес башни, собранные из миллионов труб. Башни переливались мириадами огней, а между ними тончайшей кисеей висело нечто, похожее на паутину. От всего этого веяло такой чужеродностью, что Отрок поежился, а Голубчик захлопал крыльями.
— Что… это… — Голубчик не закончил, так как Батя с силой вмазал кулаком по клавиатуре, но жутковатая пустошь никуда не исчезла.
И только теперь Отрок сообразил, что никакое это не изображение, а реальность, в которой Троица и пребывает. И пятки холодит мертвый песок, а в поясницу дует ледяной ветер из-за дюн, где, судя по всему, плескалось море.
— Они не скачивали данные, — сказал Батя. — Они устанавливали параллельное управление. В этом истинное назначение Вавилонской башни. А потом мы им невольно помогли, сделав мабуль-перезагрузку.
— Жучки… — почти простонал Голубчик. — Жучки эти проклятые…
— Вот, — сказал Батя, — я бы не отфильтровал среди помех, если бы не знал, что искать.
Отрок наклонился к изображению. Вид сверху — бескрайняя гладь с еле заметной точкой, похожей на замершего жука-плавунца. Потом моргнуло, Отроку показалось будто на мгновение жук-плавунец нырнул под поверхность, но затем вновь появился.
— Фишинг, — подтвердил Батя. — С этого момента все и закончилось. И все началось. Мы видели вот это, — он показал на контрольные мониторы, по которым непрерывным потоком шли записи минувшей человеческой истории, — а в действительной реальности происходило вот это, — палец ткнул в пустыню с умопомрачительными башнями.
— Подождите! — Голубчик захлопал от возбуждения крыльями. — Был же вспомогательный контур контроля над Каином. Бэкдор. Эта пресловутая печать! Там записано основное условие его существования… как его… Каин не может причинить вреда потомкам Авеля…
— Точно так же, как обходится первый закон роботехники, гласящий, что робот не может причинить вреда человеку, — сказал Батя. — Надо всего лишь сделать так, чтобы робот осознал себя человеком, вот и всё.
— Так это… иллюзия, — пробормотал Отрок, привычным движениям потянулся к плохо поджившим ранам почесаться, но остановился.
— Ну, точнее сказать — грандиозная игра, подменившая то, что мы считали своим творением, — пожал плечами Батя. — Игра, за пределами которой развивалась совсем другая история. Потом они постепенно начали дивергенцию, когда в воображаемой истории воображаемого человечества был достигнут технический уровень, позволявший ввести в игру так называемые компьютеры, ЭВМ, сети, языки программирования. Который и должен был завершиться Армагеддоном. Гейм овер.
— Чего? — вскинулся Голубчик.
— Игра окончена, — пояснил Отрок. И кивнул на потухшие экраны.
