Глава 5,

в которой Нина идет на встречу с мамой во время покупки свиней

– Четырнадцатого июня, – сказала мама, обводя на календаре дату, – и только если будешь хорошо себя вести. Поняла?

– Поняла.

– И никаких отговорок. Все занятия по ушу и показательные выступления. Если не выполняешь свою часть сделки, папе можешь не жаловаться, я его предупредила. Поняла?

– Поняла.

Она сначала обвела в календаре красным фломастером весь квадратик с датой, потом, покопавшись в беспорядке на моем письменном столе, нашла синий фломастер и обвела им цифру «14». Календарь висел прямо над моей кроватью.

Мне восемь лет, и я умоляю родителей купить собаку. Мама категорически против. Папе все равно, но выгуливать он ее не будет. Я соглашаюсь на кошку – кошку выгуливать не надо, и грязи от нее меньше. Но у мамы на кошек аллергия. Тогда я прошу крысу или черепашку. Но крысы пахнут, а для черепашки нужен аквариум, и кто, спрашивается, будет его чистить?

После недель торгов и споров родители соглашаются на морскую свинку. Но и ее я, оказывается, не заслужила. Дело в том, что я с парой друзей из секции («Какие они тебе после этого друзья?» – вопрошает мама) пропустила занятие по ушу. Вместо него мы ходили есть мороженое на игровую площадку моего бывшего детского сада. Там нас нашел мастер – площадку было видно из окна раздевалки. Потом он случайно столкнулся с мамой на улице и все ей рассказал. Покупка свинки не просто отложилась на неопределенный срок, но и вообще грозила сорваться. Чтобы искупить вину и заслужить свинку, мне пришлось пройти через сто назидательных внушений и сто раз пообещать, что я буду ходить на все занятия и участвовать в показательных выступлениях.

– Показательные одиннадцатого. Почему нельзя купить свинку в тот же день? – ныла я.

– У меня конференция, – отрезала мама.

– А двенадцатого?

– И двенадцатого тоже. И вообще, если некоторых прогульщиков что-то не устраивает, они могут обойтись без свинки.

– Все устраивает!

Разговор состоялся за месяц до назначенной даты, и каждый вечер я зачеркивала цифру в календаре.

Четырнадцатого июня после работы мама зашла за мной, и мы отправились в зоомагазин на Некрасова.

Полуподвальчик был ярко освещен потолочными лампами и лампами обогрева террариумов. В окнах шагали ноги прохожих. Одни на других стояли аквариумы с рыбками. Некоторые – с совсем простенькими, за пятьдесят рублей, но плавали и важного вида рыбы величиной с мою ладонь, презрительно смотревшие на нас сквозь толстое стекло аквариума. Были здесь и змеи, и попугайчики, верещавшие в дальнем углу. Прямо на полу стояли корма и кошачьи туалеты. Тем не менее в этом изобилии чувствовался порядок, а ловкая продавщица, весело оглядев меня, ответила на мамин вопрос:

– Идемте, свинки у нас у кассы. Вообще-то осталась только одна, но тебе понравится, – сказала она на ходу, обращаясь ко мне через плечо.

В самом деле, в клетке, выложенной сеном, шуршала самая лучшая на свете морская свинка: рыжая, с белыми носом и шеей. Мне показалось, что, увидев меня, она подмигнула.

– Нравится? – спросила мама.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова от счастья.

Вместе со свинкой нам вручили большую напольную клетку, две упаковки сена, поильник и несколько упаковок с кормом, включая вяленую морковь, к которой, как вычитала мама, свинки питают особую слабость.

– За своей Розитой будешь убирать сама, – строго сказала мама тем же вечером, увидев горы сена вокруг клетки, которые свинка успела разбросать.

– Я буду помогать, – сказал папа, прикручивавший расшатавшуюся полочку в книжном стеллаже.

– Ребенок должен нести ответственность за своего питомца, – напомнила мама, бросая на него сердитый взгляд.

– Ребенку всего восемь, – возразил папа, пробуя полочку на крепость.

– Потом обсудим. – И мама вышла из моей комнаты. Она считала, что детей с раннего возраста надо приучать к ответственности. Розита издала вслед ей переливчатую трель, похожую на звонок телефона.

И теперь, шесть лет спустя, мне снова пришлось идти в зоомагазин. В школе я соврала, что у меня болит живот, чтобы уйти с двух последних уроков и успеть к 14:06.

Когда я закрыла за собой дверь зоомагазина, звякнул колокольчик. Внутри все было меньше, чем я помнила. В прошлый раз магазин показался мне целым экзотическим миром: разноцветные рыбки, причудливые водоросли, жабы и змеи у озёрец, выложенных камушками. Сейчас же я заметила, что вода в аквариумах мутновата, пол мог бы быть почище. Жаб и змей больше не продавали. На месте террариумов стояли разнокалиберные аквариумы с ценниками. Внутри них лежали пластиковые коряги, водоросли, наборы камней и ракушек, тоже облепленные ценниками.

– Две коробки кошачьего, – раздался голос из глубины магазина, похоже, продавщица говорила по телефону. А потом громче: – Две коробки! Меня что, плохо слышно? Две коробки кошачьего и две для собак. Расчет безналичный. Да, нужна счет-фактура. – И после небольшой паузы, раздраженно: – Нет, адрес не изменился! Я у вас десять лет заказываю, а вы всё спрашиваете! До свидания! Что за бестолочи, – произнес голос, и телефонная трубка грохнулась о поверхность стола.

Я посмотрела на часы: 14:00. В магазине не было никого, кроме меня и невидимого продавца. Я подошла к кассе, но продавщица двигала ящики в подсобной комнате и меня не слышала. Свинок тоже не было, зато на их прежнем месте стояла точно такая же клетка, в которой в колесе, прикрепленном к стенке, бегали три песчанки. Увидев меня, они спрыгнули с колеса, подбежали поближе и заинтересованно вытянулись на задних лапах, ласково смотрели и подергивали носами.

– Вы что-то хотели?

Я подняла голову. Передо мной стояла та же женщина, только в прошлый раз ее волосы были огненнорыжего цвета, а сейчас – каштановые, с модно окрашенными прядками. Скорее всего, хозяйка магазина, догадалась я.

– Вообще-то нет, просто жду автобуса, а на улице холодно, – соврала я и удивилась, как легко мне в голову пришла идея с остановкой.

– Тогда я в подсобку пересчитывать товар, – сказала она, – если что-то заинтересует – зовите.

– Хорошо.

Она взяла со стола потрепанную тетрадь и исчезла.

Я прошлась до двери и обратно. Посмотрела время: 14:05. Прошлась еще раз, чувствуя, как немеют ноги и по телу разливается холод. Живот тут же отозвался болью, все острее и острее, по нарастающей, пока в глазах по краям, как на экране телевизора, не начали расцветать черные цветы. В зазоре между двумя аквариумами стояла табуретка. Я присела на нее, чтобы не упасть от оглушительных ударов сердца, перевела дыхание.

14:06.

14:07.

Живот и сердце немного успокоились, и я подошла к окну. За стеклом по оживленной улице Некрасова шли потоки машин. В супермаркет напротив входили и выходили люди. Никого похожего на нее.

Вернулась и села на стул.

14:10.

14:15.

Я закрыла глаза и медленно досчитала до ста.

14:17.

К Розите я потеряла интерес примерно через неделю, когда выяснилось, что она не любит сидеть на руках, не любит мыться и не отзывается на имя. Не слишком-то умное животное. Убираться в клетке вовремя я забывала.

– Во сколько твои мультики начинаются, ты не забываешь! – гремела мама, подметая щеткой сено вокруг клетки. Розита издавала нежные трели, когда она заходила в детскую, но маму это только сердило. – Распелась тут! – говорила она Розите.

– Давай я уберу, – всегда предлагал папа, если был дома.

– Обо всём вам надо напоминать! – Если она заводилась, успокаивать ее было бесполезно.

Где-то через месяц я случайно оставила форточку открытой на целый день, и к вечеру Розита зачихала. Утром она хрипло кашляла и в тот же день тихо умерла. Я была в ужасе. Это моя вина, я плохо о ней заботилась и недостаточно любила! Вечером папа забрал Розиту и похоронил на небольшом пустыре за каменной стеной на Радищева, где росли высоченные дубы. Иногда, проходя мимо, я вспоминала ее нежную трель.

– Автобус еще не пришел? – хозяйка подошла незаметно, и я вздрогнула так, что рюкзак упал с колен.

– Нет, но уже скоро, – ответила, поднимаясь.

– Сидите сколько хотите, – сказала мне она, перебирая стоявшие на полу пакеты с кошачьим туалетом.

Я села и смотрела, как она выставляет тяжелые пакеты елочкой вдоль узкого прохода.

14:20.

Она не придет. Я закрыла глаза.

– Вам нехорошо?

– Да, не очень.

– Может, хотите воды?

– Нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду. – Я поднялась и ухватилась за лямки рюкзака.

– Посидите еще, а то еще упадете в обморок.

– Спасибо, я дойду до дома, тут недалеко.

Посидеть очень хотелось, но не было сил выносить сочувствующий взгляд и заботу этой женщины. Она вела себя так, как наши с папой знакомые, когда мама исчезла.

Я вышла из магазина в 14:25 и на ватных ногах, не оглядываясь, пошла домой, разгоняя черные цветы, расцветавшие перед глазами с каждым шагом.

Дома, поминутно проверяя время, будто это могло что-то изменить, слонялась по квартире, прибирая разбросанные вещи и каждый раз забывая, что хотела сделать, пока наконец не легла на кровать и не уснула.

Мне приснился старый детский страх: я сижу за столом за уроками, а за спиной тянет лапы невидимое чудовище. Нельзя ни обернуться, ни закричать – до того страшно. Меня разбудила хлопнувшая входная дверь.

Папа вежливо постучал в мою комнату, хотя дверь была приоткрыта:

– Нина, я дома.

Села на кровати, посмотрела на свое отражение в зеркальной дверце шкафа. На щеке – красные полосы от подушки.

Папа на кухне разбирал пакеты с покупками. На них было название гипермаркета, куда мы ездили редко – слишком далеко. Заметив, что я рассматриваю пакеты, он сказал:

– Был на встрече рядом. Решил зайти, закупиться.

Папа складывал в морозилку упаковки пельменей и вареников, замороженные котлеты, колбаски, пиццу. Я достала из пакетов банан, надкусила кончик, почистила до половины.

– Пап.

– М?

– Мы с близнецами играем в одной команде в квесте. Ролевом. Про эльфов там и гномов.

Папа кивнул, ставя в холодильник йогурты.

– У нас должна была быть встреча. Мы получаем зашифрованные записки о месте и времени. Наш эльф-связной прислал эсэмэс, что встреча, допустим, завтра, в школьной столовой, в два дня. Но на встречу не пришел. Что мы могли понять не так?

– Место встречи было написано в тексте?

– Можно сказать.

– То есть вы точно знаете, что это столовая?

– Угу.

– А время?

– Тоже точно.

– Тогда, скорее всего, вашего эльфа кто-то перехватил по пути к вам. Орки, например.

Я молчала.

– Подожди. Ты сказала – эсэмэс? Во сколько вы его получили?

От подозрения у меня похолодели пальцы.

– Поздно. Кажется, около двенадцати. И оно было отправлено через интернет.

– Тем более через интернет. В эсэмэс-гейте могла скопиться очередь на несколько часов, и ты получила сообщение позже, после двенадцати. И дни перепутались. То есть встречу он назначил…

– На вчера, а я ждала ее сегодня, – закончила я.

– Так ваш эльф – девушка? – спросил папа, улыбаясь.

– Девушка, – прошептала я.

Папа собрал пакеты и сложил их под раковиной.

– Никто же не умер?… Хочешь кофе? Есть вишневый пирог.

– Давай.

После кофе с пирогом я пошла в свою комнату, легла на кровать не раздеваясь и проспала до утра.