Книга: В тенях империи
Назад: 2. «Помните о пределе возможного»
Дальше: 4. «Вы слишком много думаете»

3. «Общие константы»

…Мы сидели за столом и грустно смотрели на остывающий ужин. Есаул чистил карабин. Не то, чтобы это действительно требовалось импульсному оружию – но руки занимало. Мари в свою очередь делала вид, что вовсе не беспокоится.
Выходило плохо.
К Халиловым я заглянул уже в потёмках – бросить вещи в гостевой комнате и кинуть что-нибудь в рот. Первое удалось куда успешнее второго.
За бездарно проведенные на более напоминавшей сборный пункт базе шесть часов структура на горизонте росла еще трижды, скачками и без особой системы, дотянув в итоге до десятка километров.
Сопромат вентилятором вертелся в гробу и тихонько плакал.
Сейчас строительство, кажется, остановилось.
Местный ОСО в лице двух усталых вахмистров и командовавшего ими тридцатилетнего вечного подпоручика с удовольствием переложил ответственность на столичного гостя.
Толку от их архивов не оказалось. Разве что сыскалось неплохое досье на господина Рейнмарка со списочком всей его сети в Новоспасске, давным-давно кормившей почтенного швейцарца отборной дезой. Я, честно говоря, вздохнул с облегчением – после знакомства с Апельсиновым, знаете ли, всякого ждешь…
Да и выводы из бумаг напрашивались неплохие: европейцу стоило доверять, насколько вообще можно верить лицам нашей профессии.
– Время, – коротко бросил я. – Мариетта Иоанновна, моё почтение.
Удалился тихо.
Этим двоим нужно попрощаться. Есаул пойдёт в штурмовой группе – так решили ещё днём.
…Как же я им завидовал! С кем мне прощаться? Может, и было б с кем, парень видный – да только всё не с той одной, что нужна.
На улице бросил взгляд на владения Халиловых. Неплохо устроились! Просторный деревянный дом, небольшое поле, на котором фырчал трубой роботрактор – шасси и двигатель уже местные, процессор и датчики земные.
Такие здесь у каждого рачительного крестьянина в заводе, а кто дело только начинает – общинный за малую мзду в аренду берёт.
Я тихонько вздохнул. «Терпкая грусть – очень русский порок», особенно если «грусть без какой-нибудь ясной причины». Из головы не шли слова ротмистра и философствования швейцарца.
Где он – мой предел возможного? И когда я шагнул за черту?
Скрывшись из Столицы под чужим именем? Раньше, избрав службу, на которой невозможно остаться чистеньким? Или отказавшись бороться и объявив то чувство, что некогда испытывал, мертворожденным? Разучившись радоваться?
Ответь, Господи!
Впрочем, Небо не спешило – быть может, сказало достаточно. А может, всё дело в том, что я перестал ждать от него ответа…
С крыльца бодрым аллюром скатился Харитон Семёнович. Махнул рукой: мол, пойдём.
Пошли. Молча.
– Мне не нравится план, – заметил он уже за воротами базы.
– Из разряда «нищие не выбирают», – ответил, ныряя за неприметную дверцу во внутреннем периметре.
– Скандал…
– Будет так и так. Подобьют? Значит, так судило Провидение. Нам нужна информация. Нужно понимание обстановки, – ступеньки из пластали будто стонали под подошвами.
Я привычно врал. На понимание надежды не имелось. Слишком чуждым представлялось то, что нависло с краю окоёма.
В ангаре ждал престарелый десантный бот в черном космическом камуфляже. Ждали и двадцать казаков.
Разведка. Будем надеяться – не боем.

 

…Ненавижу бронескафандры. Умом понимаю – не глупцы ладили, всё продумано. Но как вспомню, что в вакууме или токсичной среде эта штуковина легко и непринужденно рубит подстреленные руки-ноги владельцу ради сохранения герметичности – сразу фобия режется.
Зудит, паскуда.
До того тихо постанывавшие движки взвыли – мы подходили к точке высадки. Я глянул на обзорник. Внизу тьма непроглядная. Не поверишь, что под нами город, вернее, поселок на три тысячи жителей – корпораты тут зерно растили.
Но приборы не ошибаются, а пилоты с навигаторами, хотя и известные безумцы, к малым ошибкам не склонны. Уж если лажают – то фатально. Сам такой, по первой специальности.
– Господа мои, внимание на визоры! – план бойцам не озвучивали до последнего момента, так еще на базе условились. Настоящих буйных мало, не поймут.
– Работаем у самой стены Структуры. Поэтому действуем быстро и чётко. Задача: получить общее представление о происходящем, собрать любую возможную информацию и уйти. Спокойно и без лишнего шума. Приоритетные цели выделены на карте. Если что – не церемонимся. Недосуг. Вопросы?
Вопросов не было, и слава Богу – ответов чрезвычайно не хватало.
Тревожное молчание нарушил Халилов.
– Друг мой, это идиотская затея. Мне она определенно по душе!.. – восхитился есаул.
Раздались неловкие смешки со всех сторон.
Молодец, отреагировал, как репетировали. Неприятно вертеть чужими эмоциями. Но не делать этого нельзя.
– А если это действительно Первый Контакт? – спросил казак Трифонов. – Шанс узнать соседей по Вселенной?
– Если Контакт – ответят. Должны понимать, что мы разумные существа, которые не могут не попытаться выяснить, что стряслось с их единородцами. С моей точки зрения нынешняя обстановка выглядит как вторжение. Война нам не нужна, но с Империей не говорят с позиции силы – пусть зарубят себе на носу, если таковой у них имеется.
– Даже если они строят такие надолбы? – усомнился Халилов. – Знаете ли, масштаб не тот… Гулливер и лилипуты. Возможен ли такой спор для Империи?
– Тем более, – отрезал я. – Мы – не лилипуты. Единственное, что невозможно – признать себя таковыми и сдаться. Остальное – выдержим.
Мне бы хоть каплю той профессиональной убеждённости, с которой я пудрил мозги!
Но люди, кажется, прониклись. Успокоились. И этого достаточно – как сие ни прискорбно. «Ты сам-то хоть во что-нибудь веришь?» – спросил я себя.
Отвечать не стал. На Страшном суде еще отвечу. И за это, и за всё остальное.
Поднял страховочный фиксатор, зашел в кабину. «Надолба», она же Структура, приблизилась, затмила собой весь горизонт.
Как будто скребущая нижние орбиты и в то же время до ужаса приземистая, вблизи она казалась глыбой выветренного песчаника, испещренной ведущими внутрь ходами. Металлических строителей, которых я заметил с утра, ни следа. Ну и славно.
– Радио сдохло на подлёте, – констатировал пилот. – Есть связь по лучу со спутником.
– Запросите наличие на орбите кораблей и спутников Пятерки.
– Есть. Отвечают – на месте, но отключены.
– Датчики работают?
– Так точно. Засечек от живых объектов нет.
– Продолжать сканирование.
…Чувствовал я себя кретином. Посвети ещё прожектором, чтобы точно не промахнулись! Светить не стали, но из матюгальника поорали, есть грех.
Хоть бы что!
– Начинаем.
…Рухнул бот коршуном на окраину, опустить рампу. Забрало прозрачное – задвинуть, рвануть карабин из крепления.
Одним прыжком вниз спуститься, на колене замереть, выход остальным прикрывая.
Кашель двигателей – бот взмыл в воздух, спеша доставить вторую группу на северную окраину.
С руки Трифонова сорвался дрон, исчез в темноте, заглядывая в окна. Пока мы занимали позиции у края ровной площадки – вернулся.
Я застыл в ожидании видеопотока на визор. Потом вспомнил о проблемах со связью, чертыхнулся. Глянул на оператора. Тот покачал головой.
Пусто.
– Пошел! – командую.
Казаки не разочаровали. Можно выдохнуть – очень уж меня беспокоил выход в поле с компанией необстрелянных иррегулярных. Конечно, двое из тех, что с нами – недавние поселенцы, из Солнечной присланы, бывшие спецназовцы, повоевать приходилось. Но всё же…
Тем более этих я сплавил во вторую группу. Сам я, мягко говоря, не вояка, но бойцов от паники удержу, коли что случится.
Наверное.
Идём, значит. Почти рутина. По противоположной стороне улицы вторая пятерка топает; видим дверь – вскрываем, заходим.
Сначала – страшновато. Потом непонятно. Потом мурашки по хребту побежали.
Тихо в домах. Чисто. Стерильно.
Только пыли немного лежит. Мебель – в чехлах, посуда – в шкафах. Будто уехали отсюда надолго. Может, и обратно не собирались, но просто так вещи оставлять жалели.
«Мария Селеста», чтоб её! Хотя нет, там, кажется, даже столовые приборы нашли брошенными, будто все вышли покурить и решили радикально не возвращаться.
Ближе к центру, где тревога буквально висела в воздухе, мы обнаружили дом, отличавшийся от иных.
Дом, где когда-то жил наш агент. Ради которого я и затеял эту вылазку.
Такой же типовой проект – вот только хозяева явно спешили. Очень спешили.
Осколки, плесенью покрытые. Одежда раскидана у шкафов.
В задней комнате стояла пустая кроватка. Погремушки слегка позвякивали на сквозняке. Гирлянда на стене складывается в силуэт котенка и буквы латиницы: ”Viel Glück zum 1. Geburtstag, kleines Kätzchen!”.
Маленького котёнка, значит. Поздравляют. С первым днём рождения. С-сука!..
Не знаю отчего, но от всей этой картины веяло такой безнадёгой, что меня оно добило.
Кто-то выматерился.
Я распахнул забрало и исторг из себя ужин. Потом стоял и отпыхивался, привалившись налобником к стене.
Полегчало. Немного.
Судя по звукам, кто-то следовал моему примеру.
Заставил себя собраться. Герметизировал скафандр. Бросил коротко:
– Воздух безопасен.
Бойцы воздержались от комментариев. Слишком хорошо понимали, что я чувствую.
…Дальше шли тревожно, готовые палить в любую тень. Оттого – не сильно удивились, когда на севере зазвучали выстрелы, а в небо взвилась сигнальная ракета.
– Бегом марш!
…Мы выскочили из переулка и залегли с южной стороны сквера. Кто-то палил с чердака какого-то магазина по северной стороне – истерично, наудачу, длинными очередями.
Наши не отвечали огнём. Это могло значить только одно.
С неба упал дрон. Я усадил его на руку. На визоре возникла запись – маленькое чердачное окошко, смутный силуэт внутри.
– Палят-с без предупреждения, – прокомментировал бодрый голос Халилова в наушниках. – Уж не знаю, сколько там патронов припасено, но не мало, – сбился, усмехнулся. – Я не я буду, по нам стреляет прекрасная дама! Статус, приказания?
Всё ему бабы, прохвосту!.. Включил запись:
– Статус – активный, вас наблюдаем. Отвлечь огнем. Обозначить деятельность. Как две трети магазина расстреляет – начинайте, но не дай вам Бог попасть даже в здание. Дайте десять секунд, входим через боковую дверь, дальше сами.
Дрон ушел в небо, а мы, дождавшись огня, рванули вперёд.
…Позицию отыскали не сразу – да и вломились тоже. Заодно стало понятно, почему дроны и датчики бота проморгали стрелка.
Прямо под крышей некто предусмотрительный обустроил «безопасную комнату» – экранированную и бронированную, с потайным окошком, легко превращающимся в часть стены.
Каморка была небольшой – полтора на два, и заполнена по большей части банками консервов и оружием.
Внутри нашлись двое – женщина с маленьким ребенком. Стоило мне ворваться внутрь, она выронила карабин и остолбенела.
Синяки под покрасневшими глазами на бледном лице делали её похожей на дохлого и очень несчастного енота.
Я успел подхватить и усадить её до того, как валькирия упала. Система опознавания лиц выдала на визор досье – жена нашего агента, Карла Курц.
…Всё время, что мы грузили её внутрь бота, она бормотала: «Они боятся улыбок». Раз за разом. Не переставая.
Лишь раз взгляд её прояснился – когда я упомянул имя её мужа.
– Томаса больше нет. Он спас нас. Сказал: «Передай русским: «Они боятся улыбок». Русские обязательно должны узнать», – сказала она и вновь начала механически повторять: – Они боятся улыбок. Они боятся…
Это было ужасно.
Вызванный по лучу спутник обеспечил связь с базой. Доктор пожал плечами: «Посттравматический синдром. Когда сможет говорить? Э-э, милейший, а вы уверены, что она сможет?».
…– Хорош клеиться, служба ждёт, – устало шуганул я есаула, которой хлопотал над Карлой с сыном, будто наседка, устраивая их в боте поудобнее. Глаза казака масляно блестели за бронезабралом.
– Я чисто платонически! – возмутился он.
– А ухват это слово знает? – спокойно поинтересовался я. – Ладно, твоя голова, тебе беречь.
Халилов заулыбался и утроил усилия.
Только после этого до меня дошло: и впрямь – платонически, такой уж человек.
Впрочем, кое-что извиняло меня: из головы не шло то, что пожертвовавшего собой ради семьи агента мы взяли шантажом – на супружеской измене. Почему-то показалось: несмотря на то, что вербовали мы его, а не наоборот, он лучше нас. Неудобная мысль.
…Дальше шли под прикрытием бота, светившего прожекторами и воспроизводившего через громкоговорители закольцованную запись о том, что де в городе – оперативная группа Российской Империи, требуется помощь – обращайтесь; к тому же настоятельно просим всех уполномоченных лиц немедленно явиться.
Результат, понятно, был нулевой.

 

…Сюрприз ожидал на городской площади. Мы с Халиловым критически смотрели на пути монорельса, уходившие от станции вертикально вверх по ноздреватой стене Структуры.
Администрация поселка висела метрах в пятидесяти над нашими головами, вырастая прямо из «камня». Здание, не рассчитанное на такую нагрузку, частично осыпалось, но две стены каким-то чудом держались.
– Так, – сделал я вывод. – Компов с архивами мы тут не найдём.
– Чуждый разум… – протянул стоящий рядом Трифонов восхищенно.
– Дурдом, – подытожил я. – Все на борт!
Оттолкнулся от земли, включая движки, запрыгнул в машину.
Прошел в кабину, встал за спиной пилота.
– Мы видели пещеры. Выведите снимки на экран.
– Так точно. До пятидесяти метров стена глухая. Выше – сыр швейцарский.
– Видите, обломок рельсы на вход указывает? На километре. Большая такая, шириной метров в тридцать. На дистанцию десантирования подведёте?
Стандартные двигатели бронескафов к полётам не слишком располагают. Впрочем, прыгнуть с ними на двадцать метров в длину – не проблема.
– Обижаете, шеф, – улыбнулся местный профессиональный псих, захлопывая рампу и бросая бот так, что я попытался рухнуть в проход.
А подвёл он нас к пещере красиво. Я оценил. Чуть не расшиб, но это дело наживное. Зато даже так перепрыгнуть можно. Без извращений.
– Ждать сигнальной ракеты. Пока отойти.
Карабин из крепления доставать не стал. Игольник в помещении поворотистей.
– Начали!
Момент ничем не замутненного ужаса во время прыжка, перекат в сторону, оружие – к бою, зелёная дымка ночника на визоре.
Привычная рутина… для кого-то. Не для меня.
– Продвигаемся! Пробы брать не забываем. Сенсорам на все сто не доверяем, мало ли…
Чуть дальше форма коридора стала странной. Я подкрутил сенсор, добиваясь картинки получше. Из песчаника на стенах и потолке выдавались коньки крыш и верхние этажи домишек, неведомо как вросших в «камень» и торчавшие под немыслимыми углами.
На миг я удивился, отчего свисавшие с потолка крыши не осыпались, как здание администрации, но сканер развеял сомнения. Это не дома. В смысле – ничего общего по химсоставу со строительными материалами. Более того, полостей внутри, судя по всему, не было.
Нечто приняло привычную форму. Брр.
Через сто метров крыши кончились, а «песчаник» стен сменился металлом. На вид композит: пласталь. Обычная. Если обычной можно назвать пласталь, которая держит такую Структуру.
Судя по показаниям сенсоров, атмосфера совершенно нормальная, тоже никакой экзотики. А за стенами, под полом и над потолком протянулись переходы и коридоры.
Пришлось напомнить чуть расслабившимся казакам, где именно мы очутились.
Я шел в середине строя рядом с Халиловым, когда началось.
Поймите меня правильно, в псевдогравитации нет ничего удивительного, на каждой посудине есть. Но вот психов, которые использовали бы её на поверхности планет, я покамест не встречал.
В общем, стоило бухнуться сначала о потолок, а потом о стены – слегка растерялся. Когда же нас потянуло к выходу, а спереди тихонько покатилась подозрительно совпадающая по форме с коридором затычка, понял: амба.
Выживать, знаете ли, моё хобби. Очень не люблю умирать, милостивые государи. Не пробовал, но знаю заранее.
Уцепился я за выступ в стене одной лапой, второй игольник сжимаю – обидно перед смертью высочайший подарок потерять. Остальных тоже разметало. Рядом Халилов да Трифонов держатся. На радар гляжу – и доходит.
– Проходы! Вышибные заряды, сучьи дети! – ору.
Помирать – так с музыкой.
Услышали. Поняли. И соседи, и остальные.
Дальнейшее слилось в памяти. Отсчет секунд – успеем, нет? И сомнения: а ну мощности не хватит?
Успели. Отзвучали взрывы. Нырнул в пробитую дыру в последний миг.
Мгновение падения – уже в глубь Структуры. Грохот и боль.
В последний миг бортовой комп скафандра амортизировал движками падение – потому я цел остался.
Подскочил. Кто рядом? Есаул Халилов, таких даже пуля не берёт. Ещё Трифонов. Двоих вижу.
Остальные? Нет их. Мертвы ли, живы – не понять.
Вокруг – туман фиолетовый. Поиграл фильтрами и сканерами – ох, все равно видно плохо.
– Целы? – спрашиваю.
– Курва, – сообщает есаул.
Оглянулся я. Неправ есаул. Не «курва». «Курвы». Металлом отливают, конечностей у каждой… много их, конечностей, не до подсчётов, рожи металлические.
Дали мы стрекача – дай Бог ноги. Смешно, позорно?
Быть может. Только общаться в планы вот этого вот явно не входило. Хорошо хоть, не стреляли.
Миновали пару развилок, сворачивая то тут, то там. Отстали от нас.
Тут сбоку стена прозрачная показалась. Глянул – очумел. Лежат тела человеческие на столах, под машинерией хитрой. И всё бы ничего, только…
Препарированные тела-то. Черепа вскрыты – аккуратно так, аж противно.
Замутило, но быстро прошло. Не до того.
– Отставить фанаберии, – шиплю. – Всё, что не в нашей форме – валим наглухо.
Протестов ждал, в основном от Трифонова, штатного идеолога Первого Контакта, будь последний неладен. Зря! Все всё верно поняли.
Не познать нам их.
Никогда.
Даже если им известно о существовании Господа и различии добра и зла – не понять. Игр с гравитацией, опустевших домов, анатомированных трупов, всего форменного безумия, что творилось вокруг.
Кто сказал, что логика существ иной биологии и истории не будет казаться нам вывернутой наизнанку и наоборот? Может, они и не подозревают, что люди разумны. Мы и сами-то друг друга не всегда понимаем, даже нормальные, а ведь есть еще и психи.
Куда к чужим лезть?
Дальнейшее путешествие протекало нервно, но штатно. Комнаты, заполненные непонятными машинами; в одном месте Халилова к потолку гравитацией притянуло, будто в ловушку попался, насилу сняли; тварей больше не видели, но всякие тени в тумане… Бродили тени.
Наконец мы выбрались из коридора на балкон в огромном – метров сто в высоту – зале. Гравитация ослабла до восьмой «же», а мы вылупились на пульсирующие потоки света, напоминавшие лучи громадных лазеров, встречавшиеся в центре помещения.
– Господин штаб-ротмистр! Что это? – смотрю, Трифонов в какой-то пульт пальцем тычет.
Глянул. Нет, я не совсем серый, знаю, что во Вселенной есть общие для всех константы. Число пи там, схема атома водорода…
Только арабские цифры и латиница в число этих констант определенно не входят.
– Ну-ка, – отстранил я казака. – Это не Первый Контакт, господа. Определенно не Первый и даже не Контакт. Человечьим духом пахнет.
Поёжился – на инопланетян легко списать любую пакость, а вот на таких же, как мы… Ох и муторно на душе стало!
Обозначения незнакомые. Разве что вот – кнопка, а под ней “EW Systems” подписано. Это даже я знаю. «Устройства РЭБ» по-нашему, то бишь радиоэлектронной борьбы.
О, думаю, сейчас с нашими покалякаем. Щелкнул я кнопкой.
Дебил! С какого перепоя я решил, что это именно РЭБ? Потому что в головиде герой обязательно приходит к Самому Главному Пульту?
В общем, не РЭБ это оказалась.
Бросило нас по кривой, о стенку припечатало – я даже привыкать начал, а что, обычное дело, со всеми случается. А шар яркий в центре зала как-то подозрительно распухать начал.
– Ходу! – ору, а сам движки на скафандре врубаю.
Хорошо, вектор гравитации вниз по ближайшему коридору направлен. Хорошо, магазины полные.
Прекрасно!
Несёмся. Куда – сами не знаем. Мелькнули впереди хари железные, перечеркнул их строчкой из игольника… Что с ними дальше стало – понятия не имею. Мимо пролетели.
А за нами – волна яркая. И, подозреваю, с жизнью не совместимая.
Закричал Трифонов – в ловушку гравитационную попался, к стенке притянуло. Выручить бы, да куда там! Щелкай-не щелкай переключателем движков – вниз несёт.
Даже и не пробовал. Дурной я человек, не то, что Халилов.
Вижу впереди – небо черное, звезды…
Приехали.
Стрельнул на удачу сигнальной, да только кто успеет! Лететь до самой сырой землицы. И кто меня просил именно на километре заходить? Пятьдесят метров бы сдюжили, даже сотню – повалялись по госпиталям потом, ничего особенного…
А ещё… Так не хочется трусом помирать. Скурвился, братец! Как есть скурвился.
Кончился коридор. Пустота вокруг. Сверху – свет яркий потоком бьёт. А снизу… Снизу бот десантный взмывает. Гравизацепы – включить. Движки скафандра – на максимум. Пусть горят, пусть дохнут, но…
Повезло. Дотянул. Прямо на покатую спину бота бухнулся. Рядом – Халилов опрокинулся. Неудачно, боком.
Потащило есаула к краю. Врёшь, безносая!
Игольник выкинул, зато товарища держу.
И сам держусь.
Боль я почувствовал позже.
Назад: 2. «Помните о пределе возможного»
Дальше: 4. «Вы слишком много думаете»