Глава 27
Сначала, выплыв из окутывающего его черного тумана, Молчанов понял, что он сидит. Потом, попытавшись пошевелиться, – что он связан. Лишь после этого он открыл глаза.
Он сидел на стуле в большой светлой комнате. Его ноги, туловище и руки были примотаны к стулу веревкой. Чуть поодаль от него за столом сидели люди. Вглядевшись, понял: этих людей трое. И он их не знает.
Прошло, наверное, минут десять, прежде чем он осознал, что ошибся. Он знает этих людей. Еще через десять минут он смог вспомнить, что это за люди и почему он их знает.
За столом сидели Стелла, Сардор и Колер. Не глядя в его сторону, они о чем-то говорили. Перед ними стояло несколько бутылок шампанского и бокалы.
Подумал: они опять проделали с ним тот же самый номер. Опоили его психотропом. Да, это тот самый психотроп, он теперь знает его действие. Вот только когда они подсунули ему этот психотроп? Он же ничего не пил в номере.
Возможно, они ухитрились подмешать психотроп в баре, высыпав его в бочковое пиво «Гиннесс». Но тогда то же самое должно произойти с Джоном. Который уехал в ночной клуб «Матрешка».
Посмотрев на него, Стелла сказала:
– Ребята, кажется, голубок очухался.
Сардор встал и подошел к нему:
– Привет. Как жизнь?
Вслед за Сардором к нему подошла Стелла. Достав сигареты, чиркнула зажигалкой, прикурила. Затянувшись, кивнула:
– Привет, сыщик. Я вижу, ты настырный. В Америку приехал.
– Ладно, не будем гонять порожняк. – Придвинув стул, Сардор сел. – Зачем ты приехал в Штаты?
– По своим делам, – сказал Молчанов.
– Эти дела у тебя именно здесь, в Майами?
– В том числе и здесь.
– Где именно здесь?
– В разных местах.
– В том числе в кафе «Саламандра»?
Они знают о кафе «Саламандра». Значит, информация пришла к ним оттуда.
– Что молчишь, голубь? – спросил Сардор. – Что такого интересного ты нашел в кафе «Саламандра»?
Молчанов не ответил – он понял, что отвечать нет смысла. Сейчас они попытаются вытянуть из него все и наверняка будут пытать. Выдержит ли он эти пытки, неизвестно. Он хорошо знает: такие люди, как Сардор и Колер, пытать умеют.
– Давай, чтобы не тянуть резину, обговорим условия, – сказал Сардор. – Если ты не заговоришь, мы вынуждены будем причинить тебе боль. Но можно обойтись без боли. Нам от тебя много не нужно, скажи, что тебе удалось выяснить за это время. И все. Можешь даже не говорить, зачем ты приехал в Америку. Скажи только, что тебе удалось выяснить. И уйдешь целым.
– В каком смысле выяснить? Что вы имеете в виду?
– Отлично знаешь, что я имею в виду. Ты искал пропавшего мужа Юлии Шершневой. Что тебе удалось выяснить по этому поводу?
– Мужа Юлии Шершневой я не искал, потому что Юлия Шершнева умерла на другой день после того, как попросила меня об этом.
– Врет, искал, – сказала Стелла. – И будет врать, я его знаю. Он искал, и искал с пристрастием. Ребята, вот что: подержите кто-нибудь ему веки. Для начала я выжгу ему сигаретой глаз. Это он меня, гаденыш, нашел. И это он, сучара, поставил мне «жучки» в «Хилтоне», теперь я поняла.
– Стелла, спокойнее, – сказал Сардор. – Зачем нам его глаз? Электричество надежнее. Колер, подтащи машинку.
Колер придвинул стоящий чуть в стороне электрогенератор. Концы отходящих от генератора двух толстых проводов были оголены и расплющены.
Усмехнувшись, Колер приблизил эти концы к его ногам. Лишь после этого Молчанов заметил: кроссовок и носков на нем нет. Его ступни оголены.
Сардор кивнул:
– Последний раз спрашиваю: будешь говорить?
– Я бы заговорил, но говорить не о чем. Никакого расследования я не вел.
– Ладно, смотри. Тебе жить. Колер, давай.
Достав из кармана скотч, Колер аккуратно примотал к каждой его ступне расплющенный провод. Стелла усмехнулась:
– Колер, постарайся. А мы сядем, там еще осталось шампанское.
Проверив, хорошо ли примотаны провода, Колер залепил клейкой лентой его рот. Скривился:
– Все, голубок, держись.
Повернул рычаг. Боль, которую Молчанов испытал от электрического разряда, сначала была терпимой. Понаблюдав за ним, Колер повернул рычаг еще на одно деление. Боль стала сильнее, но он пока мог ее выносить. Видимо, почувствовав это, Колер сделал еще один поворот, после чего боль проникла во все поры тела. Чтобы хоть как-то облегчить боль, Молчанов закусил губу. Когда же Колер еще раз повернул рычаг и боль стала адской, он, не выдержав, замычал. Он бы закричал, но кричать ему не позволяла клейкая лента, закрывавшая рот.
Он не помнил, сколько продолжалась мука. Он уже не видел ни Колера, ни Сардора, ни Стеллу, ни комнату, ни всего остального. Он просто ощущал сотрясавшие все его тело разряды тока и боль, проникавшую в каждую клетку. Кроме этой боли и его сдавленного мычания, в мире ничего не существовало.
Боль прекратилась внезапно. Ощутив, что боли больше нет, он огляделся.
Колера рядом с ним уже не было, он сидел за столом рядом со Стеллой и Сардором. Покосился на генератор – рычаг стоял на нулевой отметке.
Ощущение было таким, будто он занимался без передышки многочасовой тяжелой работой. Все его тело было разбито.
Некоторое время сидящие за столом не обращали на него внимания. Наконец Сардор подошел к нему. Отодрав закрывающую рот ленту, сказал:
– Как, пришло что-нибудь на ум? Или решил попробовать еще?
– Что вам от меня нужно?
– Расскажи, что тебе удалось узнать.
– Мне ничего не удалось узнать. Я приехал сюда с Пилоном, по его делам.
– С Пилоном… – Сардор посмотрел в сторону стола. – Слышали, что он сказал? Он приехал сюда с Пилоном.
– Ну и что? – сказала Стелла. – Пусть не лепит, Пилону нет никакого дела до «Саламандры». Не слезайте с него, пока он не заговорит. Колер, ты что ушел?
– Ты ж сама сказала, надо сделать перерыв.
– Все, перерыв закончился. Включай машину. И не слезай с него, пока он не расколется. Понял?
– Понял. – Встав, Колер снова залепил ему рот клейкой лентой. Присел к генератору, повернул рычаг, причем сразу на три деления.
Сотрясаясь от боли, Молчанов не выдержал и снова замычал.
Колер перевел рычаг еще на одно деление – и Молчанова начало трясти, крутить, выворачивать наизнанку. Ему казалось, боль, оглушающая, пронизывающая все его существо, будет длиться вечно.
Колер перевел рычажок на ноль, и боль прекратилась. Но Молчанов вскоре понял, что это была лишь специально сделанная короткая передышка. Колер снова перевел рычажок сразу на три деления, и боль опять пронзила тело.
Так повторялось несколько раз. Колер делал перерыв и опять включал генератор. И он снова мычал от невыносимой боли. Затем следовал перерыв – и опять наступала боль.
Боль заставила его забыть о счете времени. Он не знал, как долго он испытывает сотрясающие все его тело, выворачивающие все его существо разряды тока.
В один из моментов он вдруг почувствовал, как в его мозгу взрывается огненно-оранжевый шар. Затем наступила темнота.
Очнувшись, он услышал негромкие голоса. Решил не открывать глаза, прислушался. Но из попытки осознать, о чем говорят, ничего не получилось. Он просто слышал голоса, иногда разбирал отдельные слова, но соединить их вместе, понять их смысл не мог.
Все же в конце концов ему удалось разобрать несколько фраз.
– Давайте поедем, – сказала Стелла. – Они ждут нас в пять.
– А жмурик? – спросил Колер.
– А что с ним сделается? Пусть дохнет здесь. Когда вернемся, продолжим. Поехали.
– Сардор, что скажешь?
– А что говорить? В пять мы должны быть там как штык.
– Ладно, поехали, – сказал Колер.
Молчанов услышал шаги, звук открываемой и закрываемой двери. Затем в замке провернулся ключ – и все стихло.
Открыл глаза. В комнате никого не было.
Выждав, огляделся. В комнате размером примерно в сорок квадратных метров было три окна, все они были закрыты. Судя по еле слышному гудению и по тому, что в комнате не было жарко, работал кондиционер. Никакой мебели, если не считать бара, холодильника и стола, на котором стояли пустые бутылки из-под шампанского и бокалы, в комнате не было.
Осмотрел веревку, которой был привязан к стулу. Это был плотный крученый сизальский тросик, используемый обычно для упаковки или для развешивания белья. Тросик обматывал его и стул надежно, с запасом, оборотов на тридцать, и он, перебрав все возможности, с помощью которых мог бы освободиться от пут, понял: таких возможностей нет.
Еще раз осмотрев комнату, вдруг увидел стоящий на полу у стола телефон.
Почему-то вид телефона вселил в него надежду. Надо попробовать добраться до этого телефона, говорил он себе. Пусть шансов, что он сможет куда-то позвонить, мало, пусть он связан и у него залеплен рот – но все же надо попытать счастья.
Попробовал передвинуться вместе со стулом по полу. Использовать для этого он мог только пальцы ног и раскачивание, поэтому, когда после долгих отчаянных усилий ему удалось продвинуться метра на три, он вынужден был остановиться, чтобы передохнуть.
Глядя в находившееся прямо перед ним окно, попытался понять, какой это этаж. Судя по тому, что за окном была видна часть дерева, этаж был невысоким.
Перевел взгляд на другое окно и вдруг увидел Джона.
Сначала он подумал: это ему почудилось. Но по жесту Джона, который махнул ему рукой, понял: это явь.
Голова Джона чуть возвышалась над подоконником. Посмотрев вниз, Джон снова поднял руку и ударом кулака выбил стекло. Просунув руку в образовавшееся отверстие, открыл задвижку. Приподнял створку, влез в комнату. Подойдя к нему, покачал головой:
– Черт, Пол, я уж не верил, что тебя найду. – Осторожно отлепил от его рта скотч. – Ты в порядке?
– Я в полном порядке.
– Подожди, развяжу тебя. – Достав нож, Джон перерезал веревки и скотч, которым были примотаны электроды. – Тебя пытали?
– Что-то вроде этого. Проверяли на сопротивляемость.
– Кто?
– Сардор, Колер и Стелла.
– Где они?
– Ушли. Но они скоро могут вернуться. Ты один?
– Внизу в машине ждет Фрэнк, детектив из «Шератона». Пол, ты в самом деле в порядке?
– Да в порядке. Как ты меня нашел?
– Горничная восьмого этажа сказала, что тебя увезли на «скорой помощи». Фрэнк вызвался мне помочь. Он обошел верхние номера, опросил всех и в конце концов нашел двух человек, которые видели «скорую помощь», уезжающую по набережной Малой речки в сторону Пайнвуд-Парка. Мы взяли его машину, чтобы не спугнуть их моим «гранд-чероки». Стали объезжать весь Пайнвуд-Парк, проверяя дома, возле которых стояли машины «скорой помощи», пока не наткнулись на этот дом. Я обошел все квартиры, и везде двери мне открывали хозяева. Лишь в этой квартире дверь никто не открыл. Пришлось воспользоваться пожарной лестницей. Что вообще случилось? Как им удалось привезти тебя сюда?
– Они накачали меня психотропом – точно так же, как сделали это раньше, в Москве.
– Но как?
– Не знаю. В номере я ни к чему не притрагивался.
– Ладно, с этим мы еще разберемся. Здесь есть пожарная лестница, сможешь по ней спуститься?
– Постараюсь.
Подойдя к окну, Молчанов увидел за ним огороженную площадку из металлических прутьев. От площадки вниз шла металлическая лестница.
Перебравшись на площадку, спустился вместе с Джоном вниз. Спросил:
– Что это за место?
– Пайнвуд-Парк. Район между заливом и аэропортом Опа-Локка. «Шератон» отсюда недалеко.
Возле лестницы стояли две машины, черный «линкольн» и фургон «скорой помощи». Сидящий за рулем «линкольна» усатый человек с большой лысиной улыбнулся:
– Рад, что мы вас нашли. Я Фрэнк Бэнкс.
– Очень приятно. Я Пол Молчанов. Спасибо за помощь.
– Главное, с вами все в порядке. – Подождав, пока они сядут, Фрэнк включил мотор. – В «Шератон»?
– Да, в «Шератон», – сказал Джон. – Надеюсь, этих гадов там сейчас нет.
В «Шератоне», поднявшись в свой номер, они сели в кресла.
– Будь он проклят, этот Майами, – сказал Джон. – Собираем вещи и уезжаем поскорее.
– Ты видел Крашенинникова?
– Видел. Выслушав, что я от него хочу, он сразу сказал, что ни про какой подземный ход не знает и вообще давно уже забыл все, что связано с «Саламандрой». После этого он пригрозил позвать своих вышибал, чтобы они выставили меня из клуба.
– Ладно, забудем о Крашенинникове. Ты прав, надо отсюда уезжать. Я хотел бы только понять, как им удалось меня охмурить.
– Ты пил здесь что-нибудь?
– Нет.
– Ел?
– Тоже нет.
– Но не из воздуха же в твой организм попал психотроп? Давай так: сейчас ты восстановишь каждый шаг, который сделал здесь после того, как я уехал. И мы посмотрим, что к чему.
– Тут нечего восстанавливать. Как только ты уехал, я включил телевизор, посмотрел новости. Потом вышел на балкон, немного полежал в шезлонге. Потом принял душ и сел в это кресло. Все.
Джон некоторое время разглядывал потолок. Хмыкнул:
– Пол, я могу и ошибаться, но ведь эта штука могла попасть на твою кожу вместе с водой из душа.
– Могла. Пошли в ванную.
В ванной Молчанов оглядел душевой разбрызгиватель. Отвернул его.
В отверстии разбрызгивателя было чисто, но, понюхав устройство, он ощутил еле уловимый необычный запах.
– Ну что? – спросил Джон.
– Возможно, ты прав.
– Заберем эту штуку с собой, чтобы проверить. В Нью-Йорке я отдам ее в лабораторию.
Собрав сумки, они вышли из номера. Спустились вниз, отдали ключи портье и подошли к комнате Фрэнка. Открыв дверь, Джон сказал:
– Фрэнк, счастливо. Мы уезжаем.
– Жаль. – Фрэнк пожал им руки. – Когда вас теперь ждать?
– Боюсь, не скоро.
– Майами не всегда такой негостеприимный. Так что, если появитесь, заглядывайте.
– Обязательно. Все, Фрэнк, счастливо.
– Счастливо.
Они сели в машину и выехали со стоянки. Джон сказал:
– Эти сволочи могут ведь увязаться за нами.
– Пусть увязываются. Что, что, а стрелять мы с тобой умеем.
Выйдя на хайвей дороги 95, Джон вывел «гранд-чероки» на крайнюю левую полосу и повел машину с максимальной скоростью.
По пути в Нью-Йорк они остановились только один раз – у одинокой заправочной станции, чтобы съесть пару сэндвичей и выпить кофе.
Когда, приехав в Нью-Йорк под утро, они поднялись в квартиру Джона, тот сказал:
– Не знаю, как ты, а я еле стою. После такого перегона у меня острый недосып.
– У меня тоже. Ложимся спать. А потом разберемся, что делать.
Проснувшись, Молчанов увидел стоящего над ним Джона. В руке тот держал листок бумаги.
– Что это?
– Факс, который пришел еще вчера. Прочти.
Он сел на кровати, взял листок.
«Джон, Всеволод Дмитриевич Пономарев (Пилон) просил меня во что бы то ни стало разыскать Петра Александровича Охрименко и передать ему, что хотел бы с ним поговорить. Пономарев находится сейчас в нью-йоркской федеральной тюрьме Рэй-Брук. Если ты как-то связан с Охрименко, найди его и передай ему это. Всегда твой Фил Салливэн».
Посмотрел на Джона:
– Фил Салливэн – это кто?
– Мой приятель. Редактор отдела криминальных новостей очень популярной в Нью-Йорке газеты «Виллидж войс». Я только что вернулся из Москвы, и Фил считает, что я знаю всех, кто так или иначе связан с Пилоном.
– Что, я могу просто приехать в эту тюрьму?
– Ты должен послать официальный запрос в администрацию тюрьмы Рэй-Брук, дождаться, пока они согласуют этот запрос со всеми, кто имеет отношение к делу Пономарева, а также с самим Пономаревым. Потом, если разрешат тебе свидание, они пришлют официальный вызов. Только тогда ты сможешь поехать в Рэй-Брук и поговорить с Пилоном.
– Пошлю этот запрос прямо сейчас.
– Давай. А я отвезу в лабораторию разбрызгиватель от душа – надо узнать, что за гадость они туда напихали.
