Глава 14
Оля шла по Арбату, направляясь к кафе «Арбатское», когда ее окликнул мужской голос:
– Девушка! Девушка, очень вас прошу, остановитесь!
Приставаний на улице она терпеть не могла. Независимо подняв голову, хотела было пройти мимо, но тут же замедлила шаг – в низком хрипловатом голосе ей почудилось что-то знакомое.
Мельком оглянувшись, увидела парня, который ее окликнул. Высокий брюнет с усами и с длинными волосами, собранными сзади в хвост, в коричневом пиджаке из выворотки, серых брюках-дудочках и черных армейских ботинках, стоял у стены дома, как-то странно усмехаясь. В ухе парня красовалась золотая серьга, на мощной груди, обтянутой черной тенниской, болталась золотая цепь с крестом. Ну и тип, подумала она. Большей безвкусицы в одежде трудно придумать.
– Вы меня? – спросила она.
– Да, вас. – Парень подошел ближе. – А знаете, девушка, вы мне нравитесь. Вы мой тип.
– Слушайте, что вы себе позволяете?
– Нет, вы в самом деле мне нравитесь. Вы могли бы составить мне компанию?
– Знаете что, молодой человек… – начала было она, но что-то заставило ее замолчать. Вглядевшись, прошептала: – Боже мой, Паша…
– Да, это я. Только прошу, не устраивай сцен на улице.
– Паша… – Она тронула его за руку. – Но я в самом деле сначала тебя не узнала.
– А теперь?
– Теперь узнала. Наконец-то ты объявился. А то я с ума схожу.
– Ты куда спешишь?
– Сейчас мне позвонила Кися, она меня ждет в «Арбатском». Пойдем?
– Оля, дорогая, ни в какое «Арбатское» мы не пойдем. Извини.
– Это почему?
– Потому что никакой Киси там нет. Лариса звонила тебе по моей просьбе, чтобы выманить из агентства. Тут рядом есть шашлычная «Саяны», идем туда. Там можно спокойно поговорить.
– Хорошо, идем, мне все равно.
В шашлычной Павел заказал шашлыки, зелень, минеральную воду и бутылку коньяку. После того как официант ушел, спросил:
– Что слышно?
Ничего не ответив, она с минуту разглядывала его. Покачала головой:
– Паша, клянусь, у тебя потрясающие актерские способности.
– Ты так считаешь?
– Конечно. Я узнала тебя просто потому, что хорошо тебя знаю. Где ты достал такой парик?
– Устроила Лариса.
– Потрясающий парик. И усы потрясающие. Не отличить от настоящих.
Официант поставил на столик коньяк, минеральную воду, зелень и отошел. Павел повторил вопрос:
– Так что слышно?
– Открой сначала коньяк. И давай выпьем за встречу.
– Давай. – Открыл бутылку, разлил коньяк по рюмкам. – За встречу!
– За встречу! Я уже не верила, что увижу тебя живым. – Выпив рюмку до дна, поставила ее на стол. – Что слышно… Слышно, что кто-то прислал в ФСБ твои фотографии со Стеллой.
– Слышно от кого?
– От Свирина. Радич считает, они получили эти фото только-только. Напрямую Свирин Радичу об этом не говорил, он просто сказал, что у ФСБ есть факты, свидетельствующие о твоем полном моральном разложении. Вывод сделать несложно.
– Сволочи…
– Не переживай.
– Да я не переживаю. Что еще слышно?
– Костя нашел тебе квартиру. И человека, который сделает тебе документы. Только тебе нужно обязательно с Костей связаться. Срочно. Костя просто умолял, чтобы ты скорей с ним связался.
– Свяжемся. Что еще?
– Подожди, столько всего… Ну, самое главное, я спасла наш «вольво».
– Спасла?
– Да. – Она подробно рассказала, как угнала «вольво» со стоянки. – Да, вспомнила еще, Костя во вторник был в «Яре».
– Интересно. Может, он видел там Стеллу?
– Нет, Стеллы там не было. Когда Костя спросил метр дотеля, с кем Стелла была вечером в понедельник, тот сказал, что весь вечер в понедельник она была одна. Этот метрдотель, как объяснил Костя, его бывший клиент. Он намекнул Косте, что подробности про Стеллу и про все остальное можно узнать у официанта Володи.
– Помню этого Володю. Он обслуживал нас со Стеллой. Что еще Костя узнал?
– Больше ничего. Но когда спустился во двор гостиницы и сел в машину, к нему подошли трое. Один из них предупредил Костю, чтобы тот не проявлял излишнего любопытства – иначе они расправятся с ним и с его маленькой дочерью. Чтобы Костя понял, что к чему, они пырнули его ножом.
– Черт… Что, серьезная рана?
– Вроде не очень. Но Костя очень боится за дочь. Он уже отправил ее вместе с женой к родственникам на всякий случай. И вот, возьми. – Достала из сумочки записку. – Костя просил обязательно тебе это передать.
Развернув листок, прочел:
«Паша, у нас появился серьезный шанс узнать, кто увел тебя вечером в понедельник из «Яра». Для этого надо поговорить с официантом Володей, но так, чтобы Володя был уверен – об этом разговоре никто не узнает. Не представляю, как это устроить, но Володя расколется только тогда, когда будет уверен, что его не засекут. Они все в «Яре» сейчас страшно напуганы, ничего не хотят говорить. На всякий случай учти: Володя очень падок на деньги. Фамилия его Куприянов, отчество Алексеевич, адрес: Лесная, 17, кв. 44, это напротив бывшего клуба Зуева, тел. 373-1097, жену зовут Лена, у них есть трехлетняя дочь Катя. Это все, что мне удалось узнать. Костя».
Прочитав записку, Павел спросил:
– Ты читала это?
– Читала. Чтобы, если что случится, передать тебе все на словах.
– Оля, сейчас самое важное для меня – разговор с этим Володей. Если я узнаю имена тех, кто выводил меня вечером в понедельник из «Яра», я узнаю, кто убил майора Кудрявцева и подставил меня. Выцарапать эти имена из Володи будет очень трудно. Понимаешь?
– Понимаю.
– В этом ты должна мне помочь. Поговори с женой Володи Леной. Сегодня же. Подъезжай по этому адресу. Во дворе наверняка сидят бабки, женщины с детьми. Сядь рядом, скажи, что ты только что въехала в этот дом. Идеальным вариантом будет, если эта Лена выйдет во двор с ребенком.
– Хорошо, я встречу эту Лену – и о чем я буду с ней говорить?
– О мужьях. Скажи, мой муж такой-то и такой-то, а какой у тебя? Мой любит то-то, а твой что? Мой ходит туда-то, а твой куда? Ты должна узнать у нее обо всех привычках Володи. Может, он любит ходить в библиотеку. Или, скажем, на ипподром. Или в казино. Понимаешь?
Мне нужно знать места, где я смогу увидеть его один на один.
– Паша, я придумала. Знаешь, что я скажу бабулькам во дворе?
– Что?
– Что мой муж – официант, но сейчас он без работы. И что я хочу устроить его в какой-нибудь ресторан. Бабульки наверняка покажут мне эту Лену. Ну а уж как только я сяду с ней рядом, я ее раскручу.
– Умница. Сделаешь это сегодня?
– Постараюсь.
– Завтра в это же время я буду ждать тебя здесь, в этой шашлычной. Придешь и расскажешь. Костя сейчас в агентстве?
– В агентстве.
– Как только мы покончим с шашлыком, пойдешь в агентство. И скажешь Косте, что я жду его здесь. И вот еще что – у нас деньги в сейфе есть? Я имею в виду валюту?
– Есть.
– Сколько?
– Что-то около двадцати тысяч долларов.
– Сложи их все в конверт и дай Косте, чтобы он передал мне.
Костомаров сел за столик к Молчанову. Оценивающе осмотрев его, сказал:
– А что, очень неплохо. Образ изменен полностью.
– Рад, что тебе нравится. Хвоста за тобой не было?
– Не было.
– Я слышал, ты пострадал. Как рука? Болит?
– Все зажило. На, Оля просила передать. – Костя протянул толстый конверт, перетянутый двумя резинками.
Спрятав конверт в карман, Молчанов спросил:
– Как насчет шашлыка?
– Сейчас не до шашлыка, мы должны мчаться на Трубную.
– А что там?
– Там живет Пилон, который сделал тебе квартиру. А документы он сделает, как только мы к нему подъедем.
Уже по пути к Трубной, в «понтиаке», Молчанов сказал:
– Костя, ты мог бы срочно достать мне машину? Сам понимаешь, ни на своем «вольво», ни на Олином «фольксвагене» я ездить не могу, они засвечены. А ездить мне необходимо.
– Черт, даже не знаю. Надо обзванивать всех знакомых. Хотя подожди – ведь у моей Полины есть «мазда», при этом она ею почти не пользуется. Как, подойдет?
– Если она на ходу – конечно.
– Она на ходу. Все, с машиной решили. И выходим, мы уже приехали.
Открыв дверь и увидев Костомарова и Молчанова, Пилон мотнул головой:
– Не стойте, заходите… – Впустив их, тщательно закрыл дверь. Проворчал: – Соседи, едри их мать… Давайте на кухню, там поговорим.
Гости сели за стол на кухне, Пилон сел тоже. Некоторое время рассматривал Молчанова. Наконец сказал:
– Пацан ты вроде ничего, крепкий. Как кличут-то?
– Дмитрич, договоримся сразу, – сказал Костомаров. – Это мой друг. За него я ручаюсь как за самого себя. Ты тоже можешь доверять ему во всем. По образованию он юрист, свободно говорит по-английски. Помню, ты спрашивал, нет ли у меня знакомого, который говорит по-английски?
– Было такое, было, Леонидыч.
– Так вот, перед тобой тот самый знакомый. Но кто он такой, как его зовут и прочее, тебя интересовать не должно. По очень простой причине: он линяет от конторы.
– Леонидыч, так это другой разговор. Мне вообще до будды, как его зовут. – Пилон посмотрел на Молчанова. – Ты что, в натуре пилишь по-аглицки?
– В натуре.
– Так мы с тобой еще поговорим, а?
– Почему нет, поговорим.
– Пацан, ты мне нравишься… Подожди-ка, найду эту бумажку… – Пилон стал рыться в разбросанных на краю стола бумажках, записках, визитных карточках. – Ага, вот… – Взял обгрызенный со всех сторон бумажный клочок, надел лежащие тут же очки. – Лады, посмотрим… Так… Кем же ты у нас будешь… Ага… Звать тебя будут Охрименко Петр Александрович, тридцати пяти лет, украинец, родился в городе Сумы… Военнообязанный… Холост… У меня блат есть в Сумском ЗАГСе, так что, даже если этот паспорт будут шмонать, все чисто. Просек?
– Просек.
Отложив бумажку, Пилон снял очки:
– Звать буду теперь тебя Петруха, ты не против?
– Не против.
– Тебе что вообще нужно? Только паспорт?
– Если можно, еще права. И доверенность на машину жены Константина Леонидовича.
– Леонидыча?
– Да, сейчас я продиктую. – Костомаров достал записную книжку.
Записав номер «мазды», Пилон кивнул:
– Лады. Значит, даю понять: на работу мне нужно часа три. Тебя, Петруха, мне нужно снять с разных точек, на паспорт, права и прочее. Так что ты оставайся. А вы, Леонидыч, можете ехать, мне вы уже не нужны.
– Петр, я сейчас съезжу за «маздой» и пригоню ее сюда, подождешь?
– Конечно, Константин Леонидович.
Паспорт, права на вождение машины и доверенность на «мазду» Пилон вручил Молчанову через два часа. Изучив их, Молчанов вынужден был признать: качество подделки высочайшее, документы неотличимы от подлинных.
Спрятав бумаги в карман, спросил:
– Всеволод Дмитриевич, я вам что-то должен?
– Ничего ты мне не должен, со мной уже Леонидыч расплатился. Слушай, Петруха, хочу с тобой кое о чем побазарить.
– Пожалуйста.
– Ты что, правда по-аглицки пилишь, как по-русски?
– Правда.
– Откуда выучился?
– В детстве жил лет пять в Америке.
– Не в Нью-Йорке?
– Недалеко от Нью-Йорка. Но в Нью-Йорк ездил почти каждую неделю, так что город знаю хорошо.
– Верю, Петруха, верю тебе. Вызываешь ты у меня доверие, понял?
– Понял, Всеволод Дмитриевич.
– Тебя привел Леонидыч, а для меня это святое. – Выбрав из пепельницы окурок, Пилон взял лежащую на столе золотую зажигалку «Ронсон». Прикурил, затянулся. – Слушай, Петруха, хочешь закалымить?
Выдержав взгляд Пилона, Молчанов сказал:
– Кто не хочет. А что делать?
– Подожди, что ты сразу – что делать. Скажи, хочешь закалымить?
– Я сказал, хочу, но нужно ж знать, что делать.
– Сто кусков зелени устроит тебя? – Встретив взгляд Молчанова, поднял руку. – Только запомни, я с тобой без фонаря. Кидать, фуфлыжить, прочее не буду. Меня люди знают, спроси любого – если Пилон сказал, железо.
– Хорошо, Дмитрич. Скажи только, что делать.
– Вот это лады. Лады, Петруха. Просто я понял: ты тот человек, который мне нужен. Устроят тебя сто кусков?
– Я сказал, устроят. Что делать?
– Сейчас, подожди. Не гони волну. – Глубоко затянувшись, Пилон положил окурок в пепельницу. – Вроде ты здоровый парень, вмазать сможешь, если придется?
– Если надо, я и по стене могу размазать.
– Понял. Понял тебя, Петруха. И со шпалером обращаться умеешь?
– Умею.
– Лады, лады. Это в самый раз. То, что нужно. – Пилон помолчал. – Петруха, я с тобой хочу побазарить, как свой со своим. Леонидыч мне говорил, ты линяешь от мусоров.
– Что дальше?
– Ты точно от них линяешь. Я вижу.
– Ну, линяю, что дальше? К чему ты, Дмитрич? Кончай гнать базар, говори напрямую.
– Лады, скажу. Я к тому веду, что ты не вложишь меня.
– Не вложу? Да я и так бы не вложил, даже если б не уходил от мусоров.
– Возможно. Но раз уходишь от мусоров – точно не вложишь.
– Слушай, Дмитрич, кончай крутить. Мы ведь с тобой не мальчики. Говори, в чем дело.
– Это верно, мы с тобой не мальчики. – Взяв тот же окурок, Пилон снова щелкнул «Ронсоном» и снова затянулся. – Если я предложу тебе слетать со мной в Нью-Йорк – слетаем?
Раздумывал Молчанов только секунду. Пожав плечами, сказал:
– Слетаем, почему не слетать. А зачем?
– Это я тебе, Петруха, скажу позже. Нужно мне еще кое-что обмозговать. Но будь наготове, хорошо?
– Хорошо.
Налив в стакан водки, Пилон проглотил ее одним махом. Тронул рот тыльной стороной ладони.
– Ты Гона знаешь?
Кто такой совладелец гостиницы «Золотой амулет» Сергей Гонтарь по кличке Гон, Молчанов знал отлично. Но, изобразив недоумение, переспросил:
– Гона?
– Да, Гона? Гонтаря Серегу?
Молчанов покачал головой:
– Всеволод Дмитриевич, я насчет людей в Москве не очень. Я здесь мало кого знаю.
– Понятно. Лады, объясняю. Гон – большой бугор, держит напополам с американцем гостиницу «Золотой амулет». Мне бы хотелось, чтобы ты с ним познакомился.
– Всеволод Дмитриевич, я с большим удовольствием.
– Тогда подожди, набросаю маляву.
Пилон взял чистый лист бумаги и ручку, начал писать. Закончив, протянул исписанный лист:
– Прочти. И передай это Гону, он после этого примет тебя за своего.
Молчанов всмотрелся в текст:
(«Гон, привет. Эту помеловку подгонит тебе мой пацан по кликухе Охра. Пишу тебе не от нечего делать. Долго не чиркал, но сам волокешь, мне сейчас не до маляв. Думаю, секешь, что я давно уже сижу на дне, мастырюсь. Сам понимаешь, доба берет свое, стал барахлить движок, шнифтам рамы нужны, богоны, клешни и веточки в скомле. Насчет счетчика я написал, жду отирку, когда можно будет с ними сховыриться. В общем, всякое такое, думаю, ты просек. Про Петруху Охрименко, Охру, держу мазу, пацан твердый, даш, к тому же пилит по-аглицки. Еще он страдает от полуцвета. Отнесись по-свойски, потом все будет в лашник. Кумекаю, покупка будет правильная. Надеюсь, ты просек, что делать. Все длинно. Пилон».)
«Гон, привет. Это письмо тебе передаст мой доверенный по кличке Охра. Надеюсь, догадываешься, письмо с особым значением. Давно с тобой не связывался, но сам понимаешь, мне сейчас не до этого. Я стараюсь избегать всяких контактов. Возраст берет свое, не все в порядке с сердцем, не могу обходиться без очков, в ногах, руках и пальцах нет уже той крепости. Насчет долга я написал, жду ответа, когда можно будет с ними встретиться. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Петр Охрименко, он же Охра, человек надежный, ему можно доверять, к тому же он говорит по-английски. И еще: в настоящее время он скрывается от правоохранительных органов. Помоги ему, потом окупится. Вообще, то, что мы затеяли, – дело надежное. Надеюсь, ты сообразишь, что делать в дальнейшем. Всего тебе доброго. Пилон».
Прочитав записку, Молчанов посмотрел на Пилона:
– Что мне с этим делать?
– Пока спрячь. И передай Гону.
– Как мне его найти?
– Он каждый вечер сидит в «Золотом амулете». Не затягивай. – Открыв ящик стола, протянул связку ключей: – Держи, это ключи от твоей квартиры. Адрес – Яузская набережная, дом двадцать девять, квартира двадцать шесть. Там на первом этаже есть жилконтора, в ней сидит тетка, Зинаида Степановна, это мой человек. Как у тебя с «капустой»?
– Нормально.
– Подкинь ей. А я, пока ты будешь туда ехать, ей позвоню.
Зажужжал телефон. Дождавшись, пока сигнал прозвучит в третий раз, Пилон снял трубку:
– Да? Понял, понял. Да нет, Леонидыч, у нас все в порядке. Да. Что ему-то сказать? Ага, понял. Понял, Леонидыч. Тогда, если что, связываемся. Да, все, лады. – Положив трубку, сказал: – Выходи, внизу тебя ждет Леонидыч с тачкой. Если что нужно, звони. Систему, как мне звонить, знаешь?
– Знаю.
– О чем мы с тобой базарили, никому, лады?
– Всеволод Дмитриевич, могила. Никому, нигде.
– Тогда все. – Проводив его до двери, Пилон кивнул: – Бывай, Петруха. Гону привет.
…На «мазде» блекло-желтого цвета, которую ему передал Костомаров, Молчанов подъехал к Павелецкому вокзалу. Отсюда, взяв оставленную в камере хранения сумку, направил машину к Яузской набережной.
