Разговаривать пришлось в Областном управлении внутренних дел, куда Милена прибыла как ни странно, сама. На служебной машине, но без всякого конвойного сопровождения. К большому разочарованию господина Джона Курицына, никто и не думал ее арестовывать. Дежурный следователь Мышов, прибывший в телецентр, разобрался с делом за полчаса, определил, что оно относится к группе дел по электронным преступлениям, созвонился со старшим следователем ГУВД Толоконцевым, возглавляющим эту группу дел, и договорился, что Милена приедет и даст показания.

Милена сразу припомнила эту фамилию – Толоконцев. Тот самый майор, который вел дело о нападении на Сережу Изотова. О Толоконцеве Миле рассказывала Елена Валерьяновна. Отзывалась она о нем неплохо, только вот к Милене у Толоконцева могли оказаться свои, личные счеты. Не так давно она вытащила на свет божий то, что ГУВД пыталось скрыть, и именно Толоконцеву пришлось оправдываться перед репортерами. Теперь он мог отыграться на Милене всласть – было бы желание.

Перед тем, как ехать к следователю, она успела связаться с Бейлисом по видеофону. Вкратце изложила ему ситуацию.

– Это они, новые креаторы, – мрачно подвел итог Иван. – Их работа. Больше некому. Ох, дадут они скоро всем жару.

– Слушай, меня тут к следователю Толоконцеву вызывают, – сказала Милена. – Как ты думаешь, меня могут упрятать за решетку? Наверное, мне срочно нужно подстраховаться, найти адвоката.

– Толоконцев? – Бейлис оживился. – Отличный мужик! Один из самых лучших из всех наших ментов.

– Ты что, его лично знаешь?

– Знаю, – заверил Бейлис. – Как раз его знаю. Иди к нему, и рассказывай все по порядку. Только не ври, потом запутаешься.

– Не о чем мне врать, – заявила Мила.

Хотела она еще спросить у Ивана также о личности фээсбэшника Шабалина, но осеклась, поняла вдруг, что это выведет Бейлиса из себя и снова заставит угрюмо замолчать.

В отличие от субтильного и неприметного на вид Шабалина Толоконцев был мужчиной хоть куда. Гвардейского роста, широкий в плечах. Открытое волевое лицо, высокий лоб, приятная ямочка на подбородке. Вот только глаза у него были красные, воспаленные, слезились и часто моргали. Чувствовалось, что майор здорово не выспался. Также было вполне вероятно, что бессонную ночь он провел за экраном компьютера. Везло Милене на невыспавшихся представителей силовых структур.

– Здравствуйте, господин майор, – сказала Мила. – Или, может быть, лучше звать вас товарищ майор? Вы как предпочитаете?

– Все равно, – Толоконцев устало махнул рукой. – Зовут меня Виктор Алексеевич – можете звать меня так. Мне так привычнее.

– Значит, вы возглавляете группу дел по электронным преступлениям? А какие там еще дела? Новых нападений на подростков не было?

– Милена, кажется, вы что-то перепутали, – Толоконцев усмехнулся. – Вы сюда не интервью брать приехали. Вопросы буду задавать я, а вы на них будете отвечать. Если хотите, конечно. Но я думаю, что в ваших интересах все-таки отвечать. Вы попали в довольно тяжелую ситуацию, и чем больше информации вы нам дадите, тем больше вероятности, что мы это дело распутаем.

– Хорошо, – кивнула головой Мила. – Задавайте вопросы.

Беседа заняла около часа – за это время майор умудрился задать огромное количество вопросов и записать ответы на бумагу, несмотря на то, что разговор попутно записывался на диктофон.

– Ну что ж, пока достаточно, – наконец сказал он. – Вот, пожалуйста, почитайте, со всем ли вы согласны, что я тут написал. И подпишите, что согласны.

Милена пробежалась глазами по листам. "Я, Серебрякова Людмила Евгеньевна, такого-то года рождения… Назначена руководителем телевизионного проекта… Деньги были сняты со счета неизвестным лицом и я утверждаю, что это лицо – не я… 26 мая 2006 года на меня было совершено нападение через посредство домашнего компьютера… Я считаю, что нападение на меня и снятие денег со счета произведены одними и теми же людьми"… Коряво написано, конечно, но все правильно.

– Нападение на вас мы в отдельное дело выделять пока не будем, – сказал Толоконцев. – Но все расследуем тщательно, само собой. Вам бы я пока посоветовал вообще не включать компьютер.

– А я его и не включаю, что я, дура, что ли? Только это без толку. Похоже, что креаторам вообще не нужно, чтобы я его включала. Они и так делают с моим компом что хотят.

– Креаторам? – Толоконцев удивленно уставился на Милу. – Это что еще за слово такое?

– Не можете вы этого не знать, – заявила Мила. – Креаторы – те самые электронные преступники, которых вы разыскиваете. Люди, которые могут управлять компьютерами силой мысли.

– Какой еще силой мысли? – майор удивился еще больше. – Вы, Милена, какую-то фантастику мне рассказываете. Силой мысли, скажете тоже… Просто аппаратура у них хорошая.

– Вы что, вправду ничего не знаете? – настал черед изумляться Миле. – Вы – специальная группа по расследованию, и вам не предоставили информацию?! Или вы меня обманываете, либо эти фээсбэшники в конец обнаглели!

– Какие фээсбэшники?

– Павел Сергеевич Шабалин. Вы знаете такого человека?

– Нет, не знаю.

– Он домой ко мне приходил. Представился сотрудником ФСБ, документы показал. Может быть, он жулик какой-нибудь, обманывал меня?

– Ничего у вас в доме не пропало после этого? – с профессиональной подозрительностью спросил Толоконцев.

– Нет, он был настоящий фээсбэшник, – сказала Мила. – Зря я это, про жулика. Я вот что вам скажу, Виктор Алексеевич. Все теперешние события напрямую связаны с тем, что происходило в Нижнем год назад. Речь идет о людях, способных искажать реальность с помощью сетевых технологий. Они чувствуют себя в электронных сетях как рыба в воде, они называют себя креаторами. Обо всем, что связано с креаторами, знаю не только я – вся информация по этому поводу собирается ФСБ. Наверное, у них там тоже особая группа для этого создана. И то, что они действуют сами по себе и не дают вам никакой информации, это, простите, свинство с их стороны! Вы можете как-то связаться с ФСБ? Или они имеют право полностью вас игнорировать?

– Свяжемся, конечно. Игнорировать… Я им поигнорирую! – зло сказал Толоконцев. – Похоже, опять старая история – мы тут землю носом роем, а эти хитрозадые с Малой Покровки снимают пенки и играют в борьбу с международными шпионами. Ладно, Милена, спасибо за информацию. Дальше разберусь сам.

– Я могу идти?

– Да. Будьте осторожны. Если что-то подозрительное случится, немедленно звоните. Можете лично мне звонить. Вот номер моего мобильника.

– Так вы что, даже подписки о невыезде с меня не возьмете? Я же тоже, вроде бы, на подозрении.

– Не возьму. Но вы, Милена, постарайтесь все-таки не уезжать далеко и надолго. Потому что если вы вдруг исчезнете, а потом вынырнете через пару месяцев где-нибудь на том же Кипре, согласитесь, это будет очень подозрительно.

– Не исчезну, – заверила Мила.

Слава Богу, Милену не арестовали. Но если неизвестные преступники хотели добиться того, чтоб проект сорвался, то своей цели они достигли. Проект закрыли – временно, до выяснения обстоятельств, о чем с извинениями были извещены Волски и Федоров. Само собой, "временно" в этом случае означало "навсегда", потому что Мила была уверена – деньги, уворованные креаторами, не найти уже никому.

Закрытие проекта было бы половиной беды, но случилось и нечто гораздо худшее – свернули "Кремль № 2". Милену вежливо, но с холодной настойчивостью выперли в отпуск – пока на два месяца. Пока… Вместо "Кремля" начало выходить аналогичное ток-шоу – тоже с нижегородцами, тоже посвященное психологическим проблемам, но… Мила пыталась посмотреть первый выпуск новой передачи, и уже через десять минут плакала навзрыд. Кажется, все там было на месте – хорошие декорации, отличный ведущий – профессор педагогических наук, коренной житель Нижнего, умный и интеллигентный. Не было там только самого главного для Милены – ее самой. Ее любимого ребенка отняли у нее, дали ему другое имя и отдали в чужие, пусть даже хорошие, руки.

Она не хотела сдаваться без боя, пыталась бороться. С кем? В первую очередь, конечно, с господином Кури. Он не стал слушать ее сбивчивые аргументы, заявил, что от него ничего не зависит, и свалил всю вину на Москву. Мила набралась наглости, дозвонилась до Глена Кирби. Тот был, против своего обыкновения, хмур и резок, сказал, что у них в связи с исчезновением денег возникли огромные проблемы, что Милена должна сильно подумать, как можно найти эти деньги и восстановить свою репутацию, а по всем рабочим вопросам нужно обращаться к господину Кури… Перевел, короче говоря, стрелки на Курицына. Стив отмалчивался и пожимал плечами – впрочем, что он мог сделать? И вот уже неделю Мила сидела дома. "Отдыхала". Устала она от этого отдыха до смерти.

Был, конечно, вариант – отнестись к отпуску именно как отпуску, а не как к опальному изгнанию, попытаться расслабиться и отдохнуть. Только как это можно было сделать? Мила была бы не против отправиться в какое-нибудь путешествие, но майор Толоконцев ясно дал понять, что уезжать из города нельзя.

Навестить друзей? Мила пыталась дозвониться до Иштархаддона, но его телефон неизменно отвечал, что абонент включил запрет входящих звонков. Проще говоря, поганец Хадди отключил свой сотовый и включать его снова, кажется, не собирался. Милена сходила в гости к двум своим подругам, которых не видела уже сто лет, в честь этого были организованы роскошные застолья с песнопениями под гитару и последующими танцами. Мила старалась веселиться как могла, но получалось у нее плохо. Ее тянуло побыстрее удрать домой и сесть за любимый компьютер…

Именно это было теперь абсолютно невозможным. То, что составляло большую часть обыденной жизни Милены, было вычеркнуто единым резким штрихом. Программирование, работа с видеоклипами, почта – все ухнуло в тартарары. Мила чувствовала себя как заключенная в камере-одиночке. Даже обычные компьютерные игры стали недоступны. Да что там игрушки, без них обойтись – раз плюнуть. Больше всего угнетало то, что нельзя было работать в текстовом редакторе. Миле хотелось выплеснуть свою боль на бумагу; то, что накопилось в ее душе за год, требовало выхода, но писание ручкой казалось убогим и медленным, доводило до бешенства. Она купила дорогущий "Паркер" – надеялась, что золотое перо сделает золотым и ее писательский стиль. Увы… Повесть, которую она затеяла, сценарий которой написала неожиданно легко, не клеилась. Персонажи казались оживленными манекенами, диалоги – неестественными и вымученными, а с двадцатой страницы Мила обнаружила, что все не годится ни к черту. Милка злилась, переписывала страницы раз за разом, перечеркивала их, рвала и в бешенстве раскидывала обрывки по комнате. Ручка и бумага – они были виноваты во всем. Ей бы компьютер, хоть самый примитивный, любую древнюю текстовую программешку, хоть "Лексикон" тот же самый. Тогда весь мир зарыдал бы от ее вдохновенных строк…

Когда-то она писала стихи… Неплохие стихи, кажется… Игорю они нравились. Мила попыталась выдавить из себя хоть одно четверостишие – не смогла написать и слова. Порылась в старых тетрадях. Господи, и это она называла стихами?! Девичий романтизм, мнимая значимость.

Все было ужасно, все!

Еще она гуляла по вечерам. Пожалуй, это было лучшее время суток. Мила не спеша бродила по улицам, неизменно заходила в "Кенгуру" и выпивала там два бокала "Белой акулы", или «Темной лошади», а иногда, под настроение – и фруктового «Валентино», слушала музыку, глядя в добрые стеклянные глазки вомбата (оказывается, так назывался сумчатый зверь).

Через десять дней после начала вынужденного отпуска, уже в начале мая, она встретила в баре Вадима.

Он заметил ее сразу, как только вошел. Более того, по его ищущему взгляду она поняла, что он пришел сюда именно в попытке найти ее, Милену. Он махнул рукой и немедленно отправился к ней, улыбаясь счастливо, белозубо.

– Вот… – сказал он, переминаясь с ноги на ногу. – В общем, как это сказать…

– Привет, – сказала Мила. – Садись, Вадик. И не вздумай говорить про одного человека, который хочет что-то сказать другому человеку. Говори просто "я" и "ты". У тебя получится, поверь мне.

– Ага. – Вадим плюхнулся на стул, не сводя с Милы своих сияющих глаз. – Привет. А можно я тебя вином угощу? Ну хоть сегодня можно? Я без всяких там, честно!

– Деньги у тебя еще не кончились? – поинтересовалась Милена.

– Не-а. – Вадим извлек из кармана кошелек, распухший с прошлого раза еще больше. – Деньги – это не проблема. Они не кончатся никогда.

– Ты наверное, бандит? Откуда у тебя столько денег?

– Это уже другой вопрос, откуда, – таинственно ответил парень. – Ты не волнуйся, с деньгами все нормально. Я не бык какой-нибудь. Ты какое вино пить будешь? Как всегда, «Акулу»?

– Да, спасибо.

– Слушай, Милена, ты зачем мне наврала? Сказала, что ты уборщица. А на самом деле ты, оказывается, крутую передачу ведешь. Я про тебя в газете прочитал.

– Ну и что там было написано, в этой газете?

– Ну, что ты, типа, была лучше всех. А теперь в этой передаче кто-то там другой.

– Вот именно, – горько сказала Мила. – Я эту передачу уже не веду. Можешь считать, что меня разжаловали в уборщицы. Накаркала…

– Нет, а в чем там проблема? Если ты правда лучшей была, зачем тебя типа как заменяют?

– Это уже другой вопрос, почему, – отбоярилась Мила. – Долго объяснять.

– Так может, тебе работа сейчас нужна? Могу предложить. Будешь больше получать, чем на этом телевидении. Сколько ты там имела?

– Слушай, почему ты все время о деньгах говоришь? – возмутилась Мила. – Что, другой темы нет?

– А о чем ?

– Ну, например… – Мила задумалась. – Например, о компьютерах. Ты их любишь?

– Компьютеры? – Миле показалось, что Вадик вздрогнул. – Ну да, конечно. Люблю. А чего о них? Ну, я, в смысле, почему именно о них?

– Предложи другую тему.

– Ну вот, например, о тачках можно.

– Нет! – на этот раз вздрогнула Мила. – Только не о машинах. Я их не люблю.

– А… Понятно. А я вот люблю. Слушай, Мил, ты, вот как это спросить… – Вадим всплеснул руками, изобразив в воздухе сложную геометрическую фигуру. – В общем, ты с мужем живешь или как?

– Или как.

– То есть, мужа нет?

– Нет.

– То есть, ты просто с каким-то парнем живешь, не с мужем?

– Одна я живу, – сказала Мила. – Одна-одинешенька, даже кошки у меня нету.

– А я сразу догадался, – радостно сообщил Вадим. – Это, кстати, сразу видно.

– Спасибо за комплимент, – буркнула Мила.

– Нет, ты только не обижайся, – спешно принялся оправдываться Вадик. – Это я не в плохом смысле. И вообще, я читал, что у всяких телезвезд всегда проблемы с личной жизнью. Все думают, что у них куча там, скажем, любовников, а на самом деле они даже ни с каким хорошим человеком даже познакомиться не могут. Они вот типа всех боятся, что их будут любить только за деньги и славу, а не за то, кто они такие на самом деле.

– Никого я не боюсь. Нет у меня ни денег, ни славы, и не интересует меня ни то, ни другое. – Мила грустно вздохнула. – У меня совсем другие проблемы.

– Ну, какие у тебя проблемы? – заботливо спросил Вадик. – Ты мне скажи, я честно. Я, между прочим, многие проблемы смогу решить.

– Эту не сможешь.

– Почему не смогу?

– Мой любимый человек умер, – сказала Мила. – Он давно уже умер, а мне, дуре, все еще кажется, что такого не может быть. Что вдруг раздастся звонок в дверь, я открою, а там он – живой и невредимый. Я похоронила его, понимаешь? – Мила вдруг перегнулась через стол, схватила Вадима за грудки и встряхнула его так, что клацнули зубы. – Я видела, как его несут в гробу, как заколачивают крышку, как на веревках опускают в могилу и засыпают землей. И все равно я не верю в это!

Мила опустила голову на руки и заплакала. Она понимала, что это глупо, неприлично – плакать в баре, что на нее все оглядываются, что ее обязательно примут за пьяную, но не могла сдержаться.

Официант тут же подскочил к их столику, но Вадик перехватил его, шепнул что-то то на ухо. Официант понимающе кивнул головой и отчалил.

Вадим погладил Милу по волосам. А потом просунул свою руку ей под голову – так, что щека ее, мокрая от слез, легла на его ладонь, широкую и сильную. Мила не сопротивлялась. Она лежала щекой на его ладони и тихо плакала.

– Я знаю, о чем ты говоришь, – сказал он. – Твой парень, он ведь год назад умер? Когда вся эта дрянь была, да? Эти психи с мечами и автоматами?

– Да, – тихий, едва слышный шепот.

– У меня тогда всех убили. Всех. Отца, маму, Ленку. Ленка – это сестра моя. Ей семнадцать было. Ее на моих глазах… Я даже поверить не мог. Я тоже думал, что такого быть просто не может, что мне снится все. Я даже не похоронил их. Я вернулся к дому, когда стало можно. Всего через пять дней. А там уже нет дома. Ничего нет, некого хоронить. Одни обломки и вонь. Страшная вонь… И не пускают – все оцеплено, говорят, нельзя! У меня тогда одно желание было – автомат взять и идти стрелять. Всех этих черномазых дикарей, стрелять их… А их уже нет. Исчезли все. Куда они исчезли? Почему до сих пор никто ничего не знает?

Мила не отвечала ничего. Молчала и прижималась щекой к теплой руке Вадима.

В тот вечер он все-таки смог успокоить ее. Обнимал и гладил до тех пор, пока она не перестала всхлипывать. Потом заставил ее выпить какой-то остро пахнущей травами крепкой дряни, от которой запершило в горле и ударило в голову, но вдруг перестало саднить в сердце. Вытащил порядком опьяневшую Милку из бара и потащил ее в кино. О чем был фильм, Мила не помнила – большую часть сеанса она проспала, положив голову на плечо Вадима. От него хорошо, приятно пахло, он был высоким и добрым, и можно было представить, что это не он, а… А кто? Никто. Не важно, кто именно. Не стоило об этом думать – она просто спала, в первый раз за черт знает сколько времени не в одиночестве, а с кем-то рядом, хоть и не в своей постели, а в зале кинотеатра, под аккомпанемент грохочущих стереоэффектов…

Когда закончилось кино и она проснулась, то даже не позволила Вадиму проводить ее до дома и не дала номер своего телефона. Поймала такси. Правда, прощаясь, поцеловала его в губы – сильно, взасос, и обняла его за шею, и сказала, что он хороший, и обещала, что сама позвонит ему.

Ей нужно было подумать.

Когда она вернулась домой, то сразу же полезла в ванную. И там, в ванной, ей снова пришла в голову дурацкая мысль о вибраторе, а еще через пару минут она поняла, что прекрасно обойдется безо всяких искусственных приспособлений. Обойдется тем, что есть.

Она мылась целый час. А когда она вылезла из ванной и вошла в комнату – чистая, душистая, пахнущая шампунем и пенкой, удовлетворенная (почти удовлетворенная), то увидела, что экран ее компьютера горит.

И сразу же хорошее настроение ее испарилось, и сердце ухнуло, остановилось, и упало в бездну. Мила остановилась, как вкопанная, и машинально прикрыла глаза рукой. Она знала, какой подарок предназначался ей компьютером – бывшим лучшим другом, а ныне предателем. Да что там предателем… Убийцей.

Синие вспышки.

Она не видела ничего, кроме кромешной тьмы. Закрытые веки, дублированные ладонями, прижатыми к глазам, не пропускали ни фотона света. Будь она проклята, если позволит еще раз сотворить с собой такое. Сейчас она на ощупь, не открывая глаз, доберется до телефона. Она позвонит Толоконцеву и попросит его срочно приехать. И, конечно, он приедет, и, разумеется, попытается запеленговать негодяев, которые могут врубить ее комп, даже если он не подключен к электросети. И, само собой, ничего у Толоконцева не получится. Но не получится и у креаторов. Они обломятся сегодня – потому что могут действовать только посредством видеосигналов. А глаза она не откроет. Ни в коем случае не откроет…

– Милена, – сказали колонки компьютера, предварительно прокашлявшись. – Открой глазки, Милена. Это не креаторы. Это я.

– Я – это кто? – спросила Мила. – "Я" бывают разные. Среди "Я" попадается много всяких сволочей.

– Я – Принц Англии. Я пытаюсь помочь тебе, Милена. Открой глаза, пожалуйста.

– Ты креатор, – уверенно сказала Милена. – Может быть, тебе не нравится это слово, также может быть, что ты не любишь других креаторов, но это не меняет сути. Я боюсь тебя точно так же, как и остальных. Ты видишь меня?

– Да. Ты стоишь, закрыв глазки руками. На тебе намотано полотенце, и оно сейчас свалится, если ты его не подхватишь.

– Пускай сваливается. А глаза я не открою. Откуда я знаю, что ты хочешь со мной сделать? Убить меня, да?

– Я недавно вытащил тебя из комы. Разве это не говорит о моих хороших намерениях?

– Ни о чем это не говорит. Все креаторы одинаковы – все вы ублюдки. Ладно, допустим, ты не хочешь меня убить. Тогда чего тебе от меня нужно? Дождаться, пока с меня свалится полотенце, заставить меня повертеться перед камерой и вдоволь помастурбировать? Залезь в Интернет – порнушки там более чем достаточно.

– Опа, полотенце уже свалилось, – констатировал Принц. – Повернись-ка попкой, Мила…

– Заткнись, урод! – завопила Милена.

– Слушай меня внимательно, – сказал Принц Англии. – Я хочу… нет, я кровно заинтересован, чтобы ты могла пользоваться своим компом свободно и безопасно, и никакие креаторы не могли бы туда пролезть. Именно так все сейчас и обстоит. Сделать это было непросто, это заняло почти неделю. Но сейчас я гарантирую тебе – твой компьютер защищен на все сто. Защита у него – прочней танковой брони. Ты можешь даже подсоединиться к Радионету. Если кто-нибудь из этих сосунков-креаторов попробует влезть к тебе, его так шарахнет по мозгам, что мало не покажется.

– Почему ты так делаешь?

– Потому что мне нужна твоя помощь.

– В чем?

– Креаторы. С ними нужно разобраться. Пока они еще не поняли, на что способны. Пока они только играют, наслаждаются своими необыкновенными способностями. Скоро игрушки закончатся.

– А причем тут я? Как я могу помочь? У меня самой черт знает что творится. Деньги из банка увели, с работы выгоняют…

– Я знаю об этом, – сказал Принц. – Это проблема сложная, но… Я попытаюсь решить и ее. Может быть, завтра получится.

– Вот когда получится, тогда и буду с тобой разговаривать, – отрезала Милена. – А сейчас я глаза не открою. Кончай на меня пялиться. Выключай комп и уходи, или я иду звонить в милицию.

Ей мучительно хотелось взглянуть на экран – хотя бы через щелку между пальцами. Ей очень хотелось поболтать с этим самозваным Принцем – а еще лучше попытаться уговорить его бросить компьютерные прятки и встреться с ним живым, настоящим. Но она знала, что не сделает этого ни в коем случае. Ловушка. Дешевая ловушка – вот что это такое. Ну да, вытащил он ее из комы. Наверно, сам загнал в кому, сам же и вытащил. Сам себе морду бил в виртуале – почему бы и нет? И теперь играет с ней, забавляется, ждет, когда она действительно поверит ему. Нужна она ему… Нужна, для того, чтобы использовать. Нет уж, она себя использовать не позволит. Хватило ей той, ашшуровской истории, когда отпользовали по полной программе, в извращенном виде…

– Эй ты, Принц! – громко сказала она. – Катись отсюда. Иначе я сейчас пойду на кухню, наглотаюсь таблеток со снотворным и отправлюсь на тот свет. Никому не достанусь – ни тебе, ни остальным креаторам.

Колонки молчали.

Милена осторожно, нащупывая путь босыми ногами, добралась до стены. Зажмурилась изо всех сил, оторвала руки от глаз, нашла выключатель и выключила свет в комнате. Повернулась к компьютеру спиной и наконец-то позволила своим векам расслабиться.

В комнате темно. Никаких отсветов на стенах. Ушел?

Она схватила одеяло и неловким движением накинула его на компьютер, едва не свалив монитор со стола. Упала на кровать и лежала в темноте полчаса, не думая ни о чем, слушая, как успокаивается и перестает бешено колотиться сердце.

А потом все-таки добралась до телефона и позвонила Толоконцеву. Разбудила бедолагу майора, не знающего покоя ни днем, ни ночью, и рассказала ему все.

Вернее, собиралась рассказать. Но как-то само собой получилось, что не рассказала почти ничего. И похоже, что лепет о том, что некий Принц Англии забрался в милкин компьютер, не слишком заинтересовал полуспящего Толоконцева. Он вежливо пообещал разобраться, пожелал ей спокойной ночи и отправился досыпать.

Ну и черт с ним, с Толоконцевым. Мила не доверяла сейчас никому. И никак не могла заставить себя довериться.