4

Мой любимый Орканс

В начале 1977 года, до того, как у Робина появились какие-либо заслуги в Голливуде, он повстречал Ховарда Папуша, ответственного за отбор талантов в шоу «Сегодня вечером с Джонни Карсоном». Успешное пятиминутное выступление в программе открывало двери перед лучшими стендап-концертами и кастингами в фильмы и сериалы, приглашение от Джонни посидеть с ним рядом на скамеечке считалось верхом признания и сигналом миллионам зрителей, что вас только что добавили в список избранных.

Робин знал, насколько важно участие в «Сегодня вечером» для его дальнейшей карьеры, но он сидел в своей студии в Бурбанке, когда его друзья, например Джей Лено, дебютировали. Как позже вспоминал Лено, после каждой его заключительной фразы был слышен характерный смех Уильямса. Когда Папуш увидел Робина в клубе Сан-Диего, тот разбрасывал по сцене инвентарь, а зрители безумно хохотали. Будучи продюсером на протяжении долгого времени, Папуш привел в шоу таких комиков, как Стив Мартин и Фредди Принц, и было непонятно, почему такой заслуживающий его внимания персонаж ускользнул от его пристального взгляда. «Я не мог в это поверить, – говорил он. – Откуда он появился? Из-под какого камня? Почему я до сих пор ничего о нем не знал?»

У Папуша были опасения относительно того, что пошлость Робина может не подойти NBC. «Он матерился, но не только это-то, как он это делал, было экстраординарно», – замечал он. Но еще больше Папуша волновало то, сможет ли Робин одно и то же сыграть несколько раз или же он будет постоянно менять и переделывать свой материал. В шоу «Сегодня вечером» Папуш говорил: «У нас было негласное правило – иногда его и озвучивали, – что мы не выводим в шоу нового комика, пока у него не будет пятнадцати минут хорошего материала, тогда мы понимали, что он может выступить в шоу три раза. Бывало, человек феерично выступал первые пять минут, а затем проваливался, материал был абсолютно не такой как в первой части. Я полагал, что схожесть – определяющий фактор. И это не просто рассказывать шутки – зрители должны тебя любить».

Через несколько недель после встречи с Робином в Сан-Диего Папуш решил поделиться с ним своим беспокойством. «Я ему признался, что очень хотел бы, чтобы он выступал в шоу, но не прямо сейчас, так как у него были проблемы с материалом, – вспоминал Папуш. – В какой-то момент я сказал: ”Знаешь, Робин, ты уже большая звезда. Нам только нужно доработать твой материал“. Он недоуменно посмотрел на меня». Сама идея, что его стендап надо доработать и освежить, несомненно не приходила Робину в голову. «Есть люди, которые строят карьеру, они на ней помешаны, – говорил Папуш, – а есть настоящие артисты, которые занимаются искусством, и будь что будет. Когда я ему сказал: ”Ты большая звезда“, он взглянул на меня, как будто спрашивая, о чем это я?»

Тогда Робин не попал в «Сегодня вечером», хотя принял решение перевести свое шоу на новый уровень, чего бы это ни стоило. Но его сильное желание выполнить данное обещание вместе с требованиями развлекательной индустрии иногда приводили к неправильным решениям. Стю Смайли, его друг и единомышленник из Rollins Joffe, говорил о Робине: «Он брался за любую работу. Если его звали вести день рождения, он обязательно шел». Одна из обязанностей фирмы была оберегать его от дальнейших ошибок.

Дебют Робина на экране вряд ли мог быть менее эффектным и успешным. Он снялся в фильме «Способен ли я, если мне нужны очки?», который был сиквелом картины «If You Don’t Stop It… You’ll Go Blind», оба фильма были малобюджетные, рекомендованные к просмотру взрослым, потому что в них было полно грязных шуток, которые любой комик «Борщового пояса» стеснялся бы произносить из-за их очевидности. На афише 1974 года был изображен мужчина в цилиндре рядом с грудастыми полуобнаженными женщинами, а сиквел 1977 года был провозглашен «самой безумной, дерзкой, идиотичной, тупой, забавной комедией года».

Робин появился в двух эпизодах картины, в одном он расхаживает рядом с кабинетом доктора в своих радужных подтяжках и в косынке на голове. Как только мужчина в костюме начинает открывать дверь, Робин на южном провинциальном акценте говорит: «Слава богу, вы здесь, док – я только приехал в этот город, а зуб мне жизни не дает». «Боюсь, вы ошибаетесь, молодой человек, – отвечает доктор. – Я не дантист, я гинеколог». Сбитый с толку, Робин спрашивает, зачем тогда доктор повесил над дверью зуб, а ответ доктора звучит еще более резко: «А что я, по-вашему, должен был сюда повесить?» (Для полноты картины шутка выделяется звуком слайд-висла и звонком колокольчика.)

Во второй сцене Робин в бабочке и круглых очках а-ля Джон Леннон, с зачесанными назад волосами играет роль адвоката в зале суда, допрашивающего пышногрудую даму с глубоким декольте. Он начинает спокойным голосом, который постепенно становится все громче по мере прохождения допроса. Наконец он ее спрашивает: «Правда ли, миссис Фрисби, что прошлым летом в ночь на 14 июля у вас были сексуальные отношения с рыжеволосым карликом во время грозы, когда вы обнаженная ехали в коляске мотоцикла Кавасаки, совершая неестественный акт с польским сантехником на скорости шестьдесят миль в час вверх по памятнику Вашингтону? Это правда, миссис Фрисби? Правда?»

Робин произнес заключительную фразу намного более искусно, чем оно того требовало, а свидетельница взглянула на него и спросила: «Можете еще раз повторить дату?» (В этот момент Робин смотрит прямо в камеру, а труба издает грустный звук.) Его краткие сценки в фильме не стоили той энергии, что он вложил в них, и если Робин и думал, что они безвредны, позже он пожалеет об этом.

Робин продолжил играть маленькие роли, многие из которых были такие же эфемерные, но не такие непристойные. На его стендап-выступления обратил внимание Джордж Шлэттер, старый телевизионный продюсер, который помог создать «Хохмы Роуэна и Мартина» – своеобразное межкультурное комедийное шоу об эпохе Вьетнамской войны. Шлэттер вспоминал выступление, увиденное им в маленьком клубе в Санта-Монике, где босоногий Робин с длинными волосами и бородой, в соломенной шляпе повесил свой микрофон над зрителями и сказал: «Я ловлю говнюков». Тогда-то Шлэттер сказал: «Я был обезоружен этим молодым человеком и объяснил ему, что если он приведет себя в порядок, то у меня для него есть работа».

Когда через несколько дней они вновь встретились в офисе Шлэттера, Робин был одет в аккуратный костюм и пострижен. «Я пришел, босс», – объявил он. Шлэттер поразился тому, каким одновременно грубым и культурным может быть Робин. «Я поинтересовался, откуда у него это. Он знал драму. Он знал Шекспира. Но он знал и улицу. Просто нереально, что столько знаний, таланта, профессионализма и способностей помещалось в этом маленьком человечке».

Для Робина Шлэттер задумал роль в новой версии «Хохмы», где команда исполнителей и периодически меняющихся звездных гостей участвовала бы в комедийных сценках в стиле скоростной стрельбы. В команде из тринадцати комиков-новичков (в том числе двух марионеток) Робин провел часть лета 1977 года в студии MGM рядом с Калвер-Сити, записывая за это время более тридцати эпизодов в день на сцене, похожей на пережитки прошлого века за счет рисунка в горошек и психоделических орнаментов. Новая версия представляла собой несуразное сочетание старомодных мизансцен и нокдаунов («Тебе не кажется, что скоро платное телевидение станет популярным?» «Я не буду смотреть телевизор, сколько бы мне за это не платили») с попытками отразить актуальные злободневные темы. В одной из сцен артисты спели двусмысленный гимн Аните Брайант, королеве красоты и активной участнице движения против геев, под мелодию Carolina in the Morning: «Она миссионер, который может врезать фее утром». В другой сцене Робин играл культового лидера религиозного движения, не похожего на Церковь объединения Мун Сон Мен («Мы верим в жизнь после смерти – другими словами, каждую минуту возрождается придурок»), чьи передачи порождают такие шоу для детей, как «Клуб Микки Мауса».

Шутки часто были банальными, но таким образом у Робина появилась возможность появиться на экране с самыми знаменитыми звездами. Он спел дуэтом с Тиной Тернер и исполнил спонтанную серенаду с явно впечатленной им Джоан Риверз в ее фильме «Кроличий тест». («Прошлой ночью пошел спать с волосами на груди, а проснулся утром с парой красивых грудей, Видишь, я меняюсь».) После этого Риверз никак не могла забыть Робина. «Знаете, как это бывает: ты борешься, хочешь, чтобы тебя заметили, и единственный способ этого добиться – быть смешным парнем, – вспоминала она позже. – Мы вместе сфотографировались, и он не переставал гримасничать. Под конец хотелось его связать и сказать "Хватит"».

В одной сцене Робин старался убедить Джимми Стюарта идти в ногу со временем и выкурить косяк, в другой – ему удалось вызвать смех у угрюмого Френка Синатры, который разделял его похабное чувство юмора. «Когда на него посмотрел Френк Синатра, – вспоминал Шэттер, – Робин сказал: ”Я так нервничал, что чуть не обосрался“. И когда Синатра услышал это ”обосрался“, то чуть не лишился чувств. Мы все были в недоумении и шоке».

Робин не был уверен, что шутка сработает. «Я боялся, что меня уволят, заставив перед этим объяснять, что я совсем не хотел оскорбить дядюшку Френка, – сказал он. – Слава Богу, он рассмеялся».

Бетт Дэвис, еще одна партнерша Робина по шоу, в свое время дала ему хороший совет: «Тебе нужно уметь говорить нет». Позже Робин объяснял, что секрет в том, чтобы уметь грамотно отказываться от участия в ненужных проектах.

В то же лето Робина пригласили на еще одно юмористическое шоу, в котором, в отличие от «Хохм», не искали золотую середину, а напротив, устраивали провокации. NBC предложил Ричарду Прайору собственный сериал в праймтайм и дал ему возможность самому отбирать актеров и писать сценарий – последняя попытка актера донести свою дерзкую комедию до зрителя. На начальном этапе этот темпераментный хедлайнер выдвинул требование, чтобы его шоу называлось «Шоу Ричарда Прайора». Затем выдвинул условие, чтобы все его друзья из Comedy Store принимали участие в шоу. Со слов Джона Моффитта, режиссера сериала, Ричард сказал: «Я хочу, чтобы все мои друзья были здесь со мной».

Робин был в числе тех, кого выбрал Прайор – вместе с Сандрой Бернхард, Полом Муни и другими молодыми комиками. Основываясь на смелых выступлениях Прайора, «Шоу Ричарда Прайора» состояло из комедийных сценок, где ключевой фигурой был сам Прайор и которые высмеивали вопросы расы и предубеждения в Америке. В одном эпизоде он снимался в роли первого черного президента Соединенных Штатов, принимавшего участие в пресс-конференции в Белом доме. («Я чувствую, что пришло время и черным людям выходить в космос, – отвечает он одному из репортеров. – Белые уже много лет там».) В другом эпизоде играет единственного темнокожего человека в археологической экспедиции, обнаружившей доказательства того, что предками современного населения были темнокожие люди, которых доставили на землю внеземные черные боги. В концовке персонаж Прайора остается в гробнице вместе с этими разоблачительными артефактами.

Мало кто из «Шоу Ричарда Прайора» был знаком с Робином, о чем можно судить по черновым сценариям и документам, где Робина ошибочно записывали как «Роберта Уильямса», а в пилотной серии ему досталась роль без слов. Но последующие эпизоды предоставили ему возможность блеснуть, в частности в двенадцатиминутной сцене судебного заседания, похожего на сцену из «Убить пересмешника», где Прайор сыграл роль прокурора Южного округа, расследовавшего дело о нападении темнокожего мужчины на белую женщину, а Робин – адвоката мужчины, похожего на Аттикуса Финча.

Одетый так же, как и адвокат в фильме «Могу ли я это сделать, пока очки не понадобились?», Робин приводит заключительный аргумент от имени своего клиента, который он назвал «цветные виды»: «Как же быстро вы забыли то, что для вас сделали темнокожие люди! Кто собирал ваш хлопок? Кто повязывал головы аккуратными банданами и нянчил ваших детей? Кто познакомил вас с ду-да (doo-dah)? Как же быстро вы это забыли, но я вам не позволю забывать это». Это была крайне тяжелая политическая речь, нацеленная на благомыслящих либералов как 1920-х, так и 1970-х годов, но Робин произнес ее искренне и с насмешкой. В итоге благодаря его стараниям подсудимого освобождают, но суд принимает решение, что «этот политический авантюрист, еврейский коммунист-либерал виновен в освобождении подсудимого», за что его самого приговорили к повешению.

В другом сатирическом эпизоде Робин играет роль одного из пассажиров спасательной лодки после крушения «Титаника», единственного, который защищает персонаж Прайора от нападок других спасшихся, упрекая их в расовых предрассудках. Но это происходит до того, как Робин узнает, что лодка перегружена и тонет, после чего заявляет: «А, понятно. Тогда выкиньте черного за борт».

Сцена отображала нездоровую обстановку за кулисами «Шоу Ричарда Прайора», где их капризный предводитель рисковал быть сброшенным в ледяную пропасть. С тех пор, как Прайор и NBC подписали контракт о создании шоу, никак не утихал спор, будет ли оно выходить в качестве периодических выпусков (как он это видел) или же будет еженедельным (как хотел канал). Затем Прайор расстроился из-за того, что шоу будут транслировать в 8 вечера, потому что в этом случае оно должно ориентироваться на семейный просмотр. И очень разозлился, когда NBC заставили его убрать из начальной сцены первый эпизод, где он говорит зрителям: «И вот я на телевидении, я, Ричард Прайор, и мне это ничего не стоило», на этом месте камера опускается вниз и наезжает на его обнаженную нижнюю часть тела (на самом деле на нем было трико).

В гневе Прайор еще больше погрузился в злоупотребление алкоголем и кокаином, что усиливало его паранойю и гнев. «Обстановка была напряженная, – вспоминала Сандра Бернхард. – Забавно, но каждые пять минут происходила драма. Прайор уходил в гримерную, и, пока мы были молодые, было интересно наблюдать за суперзвездой в таком состоянии. Скучно не было. Мы старались максимально быстро отснять столько, сколько это было возможно, перед тем, как теряли Прайора на день, или он просто садился в свой Бентли и уезжал домой».

Когда шоу потерпело фиаско, NBC позволило Прайору и его команде выпустить последнюю серию в стиле Friars Club. «Ричард взялся за старое, а NBC предало его и всех нас, поэтому получилось не так гладко, – рассказывал Джон Моффитт об этом опыте. – Зато Робин получил шанс выступить со своим стендапом». Когда пришла его очередь выйти на сцену, Робин начал выступление со всем известных шуток: «Вы только посмотрите, я на национальном телевидении, – сказал он на своем провинциальном акценте. – Я так счастлив, что чуть не обосрался». И уже своим голосом он добавил с кажущейся торжественностью: «Этот человек – гений. Кто еще мог бы взять все виды комедии – фарс, сатиру, пантомиму, стендап – и превратить это в то, что обидит всех. Нет, этот человек не хотел приукрашивать свое шоу. Ему только и нужно-то было, что либеральный режиссер, компактный сценарий и теплое место для репетиций».

Так вместе с самим шоу закончилось время Робина в «Шоу Ричарда Прайора». Его первую серию показали на канале NBC 13 сентября 1977 года, противопоставив безумно популярным комедиям на ABC «Счастливые дни» и «Лаверна и Ширли», а последняя серия была через три недели, 4 октября. «Было грустно, – подытожил Робин, – потому что Ричард возлагал на шоу много надежд. И это был мой первый шанс раскрыться на телевидении».

Сериал «Хохмы», начавшийся на NBC всего за неделю до этого, 5 сентября 1977 года, тоже не добился высоких результатов, поскольку не смог понравиться зрителям. Но благодаря контракту с Джорджем Шлэттером Робин получил роль в комедии «The Great American Laugh-Off» на NBC. Записанная в Great American Music Hall в Сан-Франциско и показанная 20 октября, эта комедия стала пристанищем артистов, не получивших должного признания в «Хохмах», и первой картиной, где зрители могли увидеть полностью исполненный Робином стендап.

Робин кружится и потеет, исполняя весь репертуар своих персонажей и голосов, запутывается в шнуре от микрофона и, не задумываясь, сообщает: «Я ему нравлюсь». Затем показывает свои вспотевшие подмышки и называет их «советскими полосками от насекомых». После этого заглядывает в свою записную книжку и с русским акцентом читает так называемое любовное стихотворение, на самом же деле это знакомый из детства стишок:

 

Мне нравится, когда ты в синем,

Нравится, когда ты в красном,

Но больше всего

Я люблю тебя в синем.

 

Раскачиваясь от смеха толпы, Робин сказал: «Давай поцелую и в эту щеку. По старой доброй традиции!» Затем, перед тем, как перевоплотиться в непристойного шекспировского актера, он добавил с акцентом недалекого калифорнийского придурка: «Я знаю действительность, вот это круто».

В кратчайшие сроки Робин принял участие в двух провальных телевизионных шоу, и пока гремел смех над «The Great American Laugh-Off», его карьера никак не развивалась. В последующие недели Робин снялся в эпизоде комедийной драмы на АВС «Восьми достаточно» в бессловесной роли члена панк-рок группы, который раздумывает над покупкой дома Дика Вана Паттена и его детей, и в телевизионном пилоте «Sorority ’62» в роли незадачливого студента колледжа.

К этому времени Робин подписал контракт со студией Rollins Joffe, которая прекрасно умела обуздывать амбиции и эмоции своих подопечных. Но Робин не старался облегчить своим менеджерам жизнь. Когда его стали отправлять на кастинги, то на студию периодически обращались с вопросами, зачем они прислали на роль уроженца Уэльса. Робин любил поразвлечься и на кастингах разговаривал с разными акцентами. «Иногда в то время я звучал как англичанин или шотландец, – вспоминал он позже. – Возможно, после возвращения из Джульярда мой голос приобрел определенную четкость в произношении». Когда Стю Смайли готовил о нем короткую биографическую справку для клиентов, Робин сказал, что был родом их Эдинбурга, и Associated Press уверенно написали, что Робин «был родом из Эдинбурга, Шотландии, но его перевезли в Америку, когда он был еще совсем младенцем». Все могли только улыбаться и пожимать плечами.

После этого Робину неожиданно выпал самый счастливый шанс в его жизни – тот, который потребует все его навыки и навсегда изменит его.

В середине пятого года вещания в сериале «Счастливые дни», втором по популярности на телевидении, стало туго с идеями. Ностальгическая комедия на канале АВС о группе друзей в 1950-х годах начала сезон с корявой многосерийной сюжетной линии о Фонзи, мятежнике в кожаной куртке, приехавшем в Голливуд и принявшим вызов встать на водные лыжи, чтобы перепрыгнуть через акулу. Теперь же в отчаянии создатель сериала Гэрри Маршалл обратился за вдохновением к своему девятилетнему сыну.

Маршалл, добродушный телевизионный магнат, в чье портфолио входили сериалы «Странная парочка» и «Лаверна и Ширли», пришел к выводу, что Фонзи не хватает достойных неприятелей, поэтому он обратился за советом к сыну Скотту, который, как и большинство мальчишек того времени, был безумным поклонником «Звездных войн», впервые вышедших на экраны прошлым летом. «На мой вопрос сын предложил людей из космоса, – рассказывал Маршалл. – Я помню, что пошел к писателям и сказал: ”Пусть Фрози будет пришельцем“. Они уставились на меня и закатили глаза. Когда я сказал Скотту, что в фильме не может быть людей из космоса, потому что их просто не было в 50-х годах, сын задумался и предложил: ”Пусть это будет сон“. Так появилась эта серия».

Как следует из названия, «Мой любимый Оркан» был в большей мере данью межгалактическим боям «Звездных войн», чем очаровательным старым шоу. В серии, авторство которой принадлежит писателю Джо Глобергу, рассказывается о дружелюбном пришельце-гуманоиде по имени Морк с планеты Орк, обладающего сверхъестественными способностями и постоянно и смешно путающего земные традиции, язык и технологии. В поисках безупречного представителя человеческой расы, которого он бы мог забрать с собой на планету Орк, он изначально знакомится с Риччи Каннингхемом (сыграл Рон Ховард), но потом увлекается соревнованием с Фонзи (Генри Уинклер) и выигрывает. Когда Морк готовится забрать с собой Фонзи в качестве приза на свою планету, Риччи просыпается и понимает, что все это ему приснилось.

Телепостановку не очень хорошо приняли во времена сериала «Счастливые дни». Энсон Уильямс сказал: «Первый раз сценарий прочитали в январе 1978 года за неделю до начала съемок. Он был отвратительным. Жутким… Мы все растерялись, так как привыкли к качественному материалу. Но Гарри сказал: ”Не переживайте, у нас есть неделя все исправить. Будет лучше…“ На следующей неделе был новый сценарий. Еще хуже. И нам пришлось за него взяться».

Еще возникла проблем с поиском актера на роль Морка. Сам Маршалл хотел видеть либо Джона Байнера, либо Дома Делуиза, они оба были уже заняты. Джерри Пэрис, режиссер серии, обратился к Джонатану Уинтерсу, но тот отправлялся на гастроли в Австралию. Актер Роджер Рис, выпускник Королевской шекспировской компании, подписал контракт, но в начале недели отказался от роли. «Я не могу играть эту роль, – сказал он. – Это не настоящий человек». В конце недели, когда пришло время начинать запись, Маршалл пришел на площадку и спросил: «Кто-нибудь знает смешного марсианина?»

Аль Молинаро, сыгравший роль добродушного владельца закусочной, учился в мастерской Харви Лембека и предложил на роль Робина. С Робином была знакома и Ронни Халлин, продюсер, директор по кастингу и сестра Гарри Маршалла, слышавшая о нем от другой сестры Пенни Маршалл, которая тоже училась у Харви Лембека.

Когда Гарри Маршалл спросил у Халлин, какую работу тот выполнял, она ответила: «Робин стоит на углу улицы, разговаривает разными голосами, играет разных персонажей и протягивает шляпу».

Маршалл смутился: «Ты шутишь? И ты хочешь, чтобы я его нанял?»

«Чтобы ты понимал – шляпа всегда набита битком», – ответила Халлин.

«Мне показалось это поразительным, – вспоминал Маршалл. – И я сказал, чтобы она приводила этого парня с битком набитой шляпой».

В среду Маршалл и Пэрис просматривали Робина наряду с другими пятьюдесятью актерами, претендовавшими на роль Морка. По дороге в офис Робин встретил комика Ричарда Льюиса: «Я им сказал, что не говорю по-норвежски», – рассказал ему отвергнутый Льюис.

Робин не стал вести светских бесед. «Он не сказал: ”Привет, а вы играете в гольф?“ или что-то подобное, о чем любят поговорить многие актеры», – вспоминал Маршалл. Когда его попросили присесть, Робин неожиданно уперся лицом в диван и встал на голову. Потом добрался до стакана с водой и стал притворяться, что пьет воду через палец. «Это было не по сценарию, но он молчал, – сказал Маршалл. – И заговорил, только когда ему сказали идти. До этого он не проронил ни слова. Мы его взяли».

В четверг 19 января Робин появился на территории Paramount, чтобы приступить к работе над фильмом «Мой любимый Оркан». Бобби Хоффман, кастинг-директор, представил молодого застенчивого стендап-комика актерам, с которыми ему предстояло работать. Все быстро поздоровались и начали работу, так как съемки эпизода должны были начаться в пятницу в семь вечера.

Робин принес с собой сценарий со своими пометками. На девятой странице описывалось появление Морка в доме Каннингхема и его понимание культуры: «Дверь открывается, и Морк, инопланетянин в очень страшном черном шлеме с маской для лица и серебряном скафандре, стоит в проеме. Риччи на него не смотрит. Морк издает несколько быстрых писклявых звуков. Он говорит на своем родном языке».

В режиссерских указаниях значилось, что Морк «говорит странным, писклявым голосом, когда он наедине с Риччи, и нормальным голосом, когда присутствуют еще и другие люди». После первых вступительных слов «Я Морк с панеты Орк» Робин пометил: «рукопожатие (пламенное)» и неразборчивым почерком написал: «тесный контакт». Это была для него напоминалка растянуть приветствие с Ховардом в стиле сплитфингер, как мистер Спок в «Звездном пути». В этом эпизоде он зашел немного дальше и добавил гнусаво и очень быстро “¿Qué pasa?”, зажал руку Ховарда в свою, пока нес какую-то инопланетную тарабарщину.

Робин выходил за рамки того, что было написано, но Маршалл не был против этих доработок. «Спасало то, что актеры из ”Счастливых дней“ были очень надежными, – говорил он. – Генри Уинклер и Рон Ховард не были болтунами, поэтому увидев талантливого парня, которого они даже не знали раньше, предоставили ему место для творчества».

Уинклер, выпускник Йельской школы драмы, ставший телевизионной звездой, говорил, что они с Ховардом не завидовали, когда Робин правил балом. «Это было не важно, – говорил Уинклер, – Ведь если шоу пользовалось успехом, то у нас была работа. Если нет – мы пополняли ряды безработных. Так что я никогда и не думал, что это чье-то конкретное шоу. Никто не говорил о письмах фанатов, славе или статусе. Мы были командой, и это было самым главным».

Когда Уинклер с Ховардом смотрели на то, как Робин, одетый в красный комбинезон с серебряным треугольником на груди, серебряные перчатки и серебряные ботинки, отрывается перед камерой, то поражались тому, как он умудряется придерживаться сценария, очень сильно отступая от текста. Да и текст часто оказывался очень знакомым. «Ты что-то говоришь, а он это впитывает, – рассказывал Уинклер. – Как губка. А затем выдает это обратно, но ”по-робиновски“. Это непостижимо».

Маршалл тоже понимал, что Робин отличается от других приглашенных звезд, выходивших на сцену номер 19. «Я не глухой и не слепой, – говорил он. – В конце шоу, когда я объявлял актеров и назвал имя Робина, игравшего эпизодическую роль, зрители, а это триста человек, встали и аплодировали ему стоя. И я подумал: ”О да, он чертовски хорош“.

«Мой любимый Оркан» показали 28 февраля 1978 года, и он оказался столь же популярен, как и все предыдущие сезоны «Счастливых дней», его просмотрели 23,8 миллионов семей, он стал вторым по популярности сериалом после последнего эпизода «Лаверна и Ширли». Для Робина это была отличная роль, он сыграл персонаж, который был очаровательно невинен и проявлял неподдельное любопытство к планете, которую ее жители воспринимали как должное.

Изначально казалось, что успех эпизода не принес Робину никаких дополнительных бонусов, кроме того, что он отлично выполнил работу. После трансляции эпизода он опять принялся за стендап-выступления в клубе, а также снялся в «Америка сегодня», телевизионном пародийном ток-шоу с Мартином Муллом и Фредом Уиллардом, которым он продемонстрировал множество нелепых персонажей (в том числе Эдселя Форда Фонга, мастера трусливой формы кунг-фу под названием «School of Flaming Chicken», Его преподобие оральное удовлетворение, голливудский евангелист из церкви Church of the Multiple Comings и робот по имени Комедиатрон, генерирующий шутки) перед тем, как ему дали роль Джейсона Шайна, профессионального конвоира.

Но все же Робин был вознагражден счастливой случайностью, о которой он даже не мыслил. Все началось весной, когда отдел планирования канала АВС отсмотрел все шоу, предназначенные на осень, и сообщил, что им нечего показывать. Началась паника.

Маршалл уже собирался в отпуск, когда с ним связался Майкл Айснер, руководитель Paramount, студии, на которой снимались «Счастливые дни» и «Лаверна и Ширли». Айснер сказал, что АВС не устраивает ничего из того, что планировалось показать осенью, и спросил, нет ли у Гэрри чего-нибудь новенького. У Маршалла не было ничего в производстве, но он вспомнил о Робине в «Мой любимый Оркан», фееричную реакцию зрителя на него и ответил: «У меня есть парень, но ни ты, ни твои ребята шоу не видели, хотя оно идет уже несколько лет. Почему бы им не посмотреть ”Счастливые дни“? Это же хит! И этот парень заслуживает свое собственное шоу, поверь! Он великолепен». Айснер согласился.

На ходу создавая шоу, Маршалл решил снимать его в Боулдере, штат Колорадо, так как в Университете Колорадо училась его племянница. Шоу Гэрри решил назвать The Mork Chronicles (Хроники Морка), потому что главный герой прилетает на Землю, проводит здесь исследования и сообщает о них на свою планету. От АВС он получил следующий ответ: «Никто не знает смысл слова Chronicles (хроники)». На что Маршалл ответил: «Если зрителям нравятся шоу, в честь которых они могут назвать свое домашнее животное, то вам нужно ”Морк и Минди“». Так и назвали.

И вот прямо из ниоткуда и без каких-либо дополнительных усилий со своей стороны у Робина появился свой собственный сериал. Это было фантастически для молодого актера, у которого не было выступлений дольше, чем несколько недель, и его менеджеры не были уверены, что Робину надо в это ввязываться. «Нам казалось, что отпускать его на телевидение станет ошибкой, – вспоминал Ларри Брэзнер. – Хотя я и сказал: "Гэрри, мы думаем, что у этого парня есть телевизионное будущее. Но не сейчас". Но Маршалл умел убеждать и добиваться желаемого: "Это же будет Робин. На нем будет его одежда. Это будет он". И видя, что до Брэзнера, наконец, доходит вся суть происходящего, добавил: "Это телевидение, Ларри. Мы здесь не греческим театром занимаемся"».

Бадди Морра, партнера Брэзнера, назначили ответственным за все. Он должен был сообщить Робину о том, что его пригласили сниматься в телевизионной сети номер один в телевизионном сериале, который будет сниматься компанией, выпустившей два самых популярных ситкома, что будет записано как минимум двадцать два эпизода, а не тринадцать, как обычно происходит с первым сезоном каждого сериала. Оплата оговаривалась отдельно. Когда Морра сообщил Робину, что ему будут платить 1500 долларов в неделю, тот воскликнул: «Вау!» На что Морра, старая акула шоу-бизнеса, ответил: «Придурок! Это будет 15 000 в неделю – я тебя дразнил».

С «Морк и Минди» остался один нерешенный вопрос: кто же такая Минди? Маршаллу казалось, что она должна быть противоположностью Робину в роли Морка: «Это должна быть язвительная, всесторонне развитая американка, которая бы могла дать отпор лунатику», – говорил он. И первой подходящей актрисой на эту роль, которая пришла ему в голову, была Пэм Доубер, недавно снявшаяся в картине «Sister Terri», неудачном телевизионном пилоте о молодой няне, которая работает учителем и тренером в спортзале в приходе в центре города, пытаясь вырастить свою сестру-подростка. Времени, чтобы написать нормальный пилотный эпизод «Морк и Минди», не было, поэтому Paramount создал пятиминутную презентационную нарезку из кадров с участием Робина в «Мой любимый Оркан», сценами с Доубер в «Sister Terri» и отправил ее в ABC. Маршалл был в отпуске на Виргинских островах, когда ему позвонил руководитель отдела производства в Paramount Гари Нардино и сказал: «Что ты им наговорил? Ты умудрился продать им это».

Для Пэм Доубер это стало полнейшим сюрпризом, так как она и понятия не имела, что принимала участие в кастинге на роль. Доубер, двадцатишестилетняя актриса и бывшая модель престижного модельного агентства Wilhemina, жила в Нью-Йорке и только-только начала сниматься на телевидении: она сыграла одного из приглашенных гостей в сериале «Свадьба» Роберта Олтмена, а ее эксклюзивный телевизионный контракт с АВС дал ей всего лишь кастинг на роль в «Табите», непродолжительной версии «Моя жена меня приворожила».

28 апреля в пятницу Доубер позвонил ее агент и сообщил, что «Sister Terri» не приняли, поэтому ее контракт с АВС разорван. 1 мая в понедельник агент позвонил ей снова: АВС только что анонсировал новый сериал «Морк и Минди» в прайм-тайм в 8 часов вечера по четвергам, в главных ролях Робин Уильямс и Пэм Доубер. Короткая статья в New York Times лаконично описывала «Морк и Минди» как «комедию о неземном существе с планеты Орк, который встречает привлекательную земную женщину». «Я ничего об этом не слышала, – сказала Доубер. – Но все это уже было в прессе, поэтому я внимательно слушала то, что зачитывал мне агент».

Беседа с Маршаллом успокоила Доубер. Гэрри рассказал ей о том, как появился «Мой любимый Оркан», предупредив, что Робин будет вести себя совершенно не по сценарию, но это будет великолепно и очень смешно. А посмотрев эпизод, Пэм была настолько очарована Робином, что тут же подписала все требуемые документы. «Он был так мил. Он был сексуален и забавен. Он был такой разный. Он был как гром среди ясного неба, а я рядом с ним вообще никто».

Доубер не встречалась со своим партнером по экрану до тех пор, пока не поехала в Лос-Анджелес для совместных фотосъемок для сериала, в котором еще не был отснят даже первый эпизод. «Я делала прическу и макияж, – рассказывала она, – и мой гример сказал, что Робин Уильямс за соседней дверью. ”Ты должна с ним познакомиться. Он ненормальный, но он твой партнер“. Пэм пошла ему представиться: ”Привет, Морк. Я Минди“. А Робин реально оказался очень застенчивым парнем. С притворным русским акцентом он сказал: ”Приятно познакомиться. Больше даже не знаю, что сказать“. Но я не знала, что он притворяется. Я вернулась обратно и спросила гримера: ”Он что, русский?“ А он ответил: ”Он не русский. Он ненормальный!“

Позже вечером Робин пригласил Доубер с подругой на свое выступление в Comedy Store. К концу выступления она уже не переживала, сработаются ли они, но заволновалась, будет ли она соответствовать ему. «О-о-о, он шикарный, – говорила Пэм. – Это было так остроумно и изысканно. Я не могла поверить своей удаче, смотрела на его выступление и думала – не может быть, что он мой партнер! Надеюсь, я справлюсь и меня не выгонят!»

Существовало еще одно препятствие для того, чтобы Робин мог начать работу в «Морк и Минди». Выяснилось, что подписанный с исполнительным продюсером «Хохм» и «The Great American Laugh-Off» Джорджем Шлэттером контракт был настолько кабальным, что по его условиям Робин не мог сниматься в других сериалах, пока договор не прекратил свое действие. Хотя договор и был заключен еще до того, как Робин стал клиентом Rollins Joffe, теперь компания должна была помочь ему разрешить этот спорный момент. Проблему пришлось решать через суд.

Это был первый раз, когда Робин воспользовался услугами Джеральда Марголиса, юриста сфере развлечений, который в дальнейшем на протяжении долгих лет представлял его интересы. «Контракт с Джорджем Шлэттером был кабальным, но Джерри сделал так, чтобы Робин смог сниматься в ”Морк и Минди“, – рассказывала Синди МакХейл, которая позже стала девушкой Марголиса, а затем и его женой.

Шлэттер утверждал, что делал все возможное, чтобы удержать Робина, но расторжение контракта прошло очень мирно. «У нас с Робином был договор, – говорил он. – Мы сняли шесть шоу и могли сделать еще шесть. Но когда Робин появился в ”Счастливых днях“, стало очевидно, что с ним будет дальше». Ему предложили сериал, поэтому Шлэттер его отпустил. Нельзя удержать человека навсегда.

Весной Робин вернулся в район Залива, где принял участие в концерте, посвященном сбору денежных средств для клуба Boarding House, где он выступал со стендапом, будучи еще новичком, и который сейчас испытывал финансовые трудности. Уильямс был одним из самых известных артистов на этом четырехчасовом шоу, проходившем в San Francisco Civic Auditorium 17 мая. Но для Робина это была возможность выступить перед огромной аудиторией, примерно 7 500 человек, и разделить сцену с такими великими людьми, как Стив Мартин, Билли Кристал и Мартин Мулл. Кристал признавал, что с самого начала заметил гениальность Робина, а Робин видел все в несколько ином свете: «Изначально мы конкурировали, – рассказывал он. – Это было похоже на двух лосей, распыляющих мускус. Мы оба помечали свою территорию».

Кристал сыграл знакомых всем персонажей: бывшего боксера, который теперь продавал арахис там, где раньше боролся, старого темнокожего джазового музыканта, зарабатывающего на жизнь на лестнице в ночном клубе, но все еще обожающего свою старую жену, свою музыку и свой инструмент. Он был уверен, что хорошо выступил, но, когда чуть позже вышел Робин, решил, что стал свидетелем чего-то необыкновенного. «Это было поразительно, мы просто сидели и наблюдали, – вспоминал Кристал. – Это было похоже на попытку поймать комету бейсбольной перчаткой».

Во время своего двадцатиминутного выступления Робин выдал характерный набор шуток для взрослых: смесь юмора про наркотики, этнические акценты и пародии на фильм про монстров «Attack of the Killer Vibrators» «Атака вибраторов-убийц». Но когда бешеное выступление приблизилось к концу, после того, как он процитировал несколько строк своего шекспировского персонажа, Робин начал сомневаться, что его выступление удалось. Робин говорил, что во время выступления всегда ведет диалог с самим собой: «Погрузитесь в мой мозг и посмотрите, каково это, когда комик выступает на большом мероприятии». Выступление он начинал своим голосом, восклицая: «Эта сцена была невероятная! Я просто супер!» И тут же переключался на впечатления Петера Лорре: «Нет, ты придурок. У тебя все шутки про письки и какашки. Ты ничтожество. Ты лжец. Это никакое не выступление. Никакого материала. Никакого смысла. Никакой правды». Дальше опять выступали рациональный мозг, подсознание и интеллект, которые как радиодиспетчер призывали: «SOS! SOS! SOS! Все системы перегружены, все работает! Пробуй что-нибудь еще! Карьере конец! Большое выступление! Все внимание! Попробуй концовку из Вегаса!»

«Эй, ты был шикарен», – сам себе говорил Робин.

Ум неистово отвечал: «Не ведись на это дерьмо, это конец! Отвечай честно!»

Робин в отчаянии вскрикивал: «Да пошел ты, что тебе от меня надо?»

На этом месте переполненный зал начинал аплодировать, скандировать и свистеть, подбадривая его.

Пока все шло своим чередом, Робин с Валери решили летом пожениться. «Все выглядело так, словно мы всю жизнь могли быть вместе, – рассказывала Валери. – Теперь у нас были деньги, мне не надо было работать, Робин начал нас содержать. У него были менеджеры, а я могла ходить просто по магазинам и на обеды. Что еще делают люди, когда им по двадцать? Женятся».

3 июня Робин провел мальчишник, кульминацией которого стало выступление его друзей с импровизациями в Holy City Zoo. В какой-то момент затишья один из гостей, Лон Ститт, актер и драматург, повернулся к Робину и спросил его: «Эй, а что с твоей карьерой?»

Робин ответил: «Я только что подписал контракт на шесть недель на шоу, которое может положить конец моей карьере». Ститт, отправлявшийся в Нью-Йорк, чтобы продолжить работу на Бродвее, сказал Робину, что если ему когда-либо понадобится работа, он всегда сможет устроить его помощником режиссера.

На следующий день, 4 июня 1978 года, Робин и Валери поженились на открытой церемонии на холме недалеко от Тибурона, с видом на залив Сан-Франциско. Сводный брат Робина Тодд был его шафером, а все члены свадебной церемонии, включая невесту, жениха, их родителей и их семьи, были одеты в белое. Рик и Руби, на разогреве у которых в Сан-Франциско когда-то выступал Робин, присутствовали на приеме. Затем молодожены отправились на Кауаи в медовый месяц. По крайней мере, пару недель молодым казалось, что весь мир принадлежит только им.

Хотя Валери была знакома с Робином и его семьей непродолжительное время, она все же могла заметить, какое влияние на него оказывали родители. «Он очень сильно прислушивался к их мнению, – рассказывала Валери. – Всегда старался радовать свою маму, которая его обожала. Отец был жесткий, он был очень и очень серьезным человеком. А я просто любила Роба. Думаю, именно это нас и связало. Я позволяла ему быть Робом и принимала его таким. Когда он приходил домой, то садился и молчал. Он был очень тихим, особенно со мной. Но у нас с ним была насыщенная личная жизнь и мне это нравилось. Я была его семьей».

В июле Робин уехал в Лос-Анджелес, чтобы начать работу над «Морк и Минди». Новое действие разворачивается в 1978 году, Морк на своей планете Орк одет в слегка переделанный после «Счастливых дней» комбинезон. Стоя в пустой, слегка футуристической комнате и разговаривая с мигающим яйцевидным маяком, Морк получает приказ от своего командира Орсона отправиться на Землю – «незначительную планету на дальней стороне Галактики» – чтобы узнать о ее примитивных обществах и научиться обуздывать свои желания похулиганить. «Эти постоянные вспышки юмора неприемлемы здесь, на Орке, – говорит ему Орсон быстрым речитативом. – Эмоции были вытеснены из нас на благо расы, а вы постоянно шутите. Боюсь, так не пойдет».

Выслушав задание, Морк закатывает глаза, вращает мочками ушей и произносит странное инопланетное «Нану, нану», но все же направляет свой яйцевидный космический корабль на Землю, где приземляется на окраине Боулдера (следом за ним приземляется второе яйцо с его багажом). Здесь он встречает Минди, расставшуюся с парнем, который стал с ней слишком игривым. Минди принимает Морка за священника – костюм и галстук на нем надеты задом наперед – и возвращается с ним в город. К тому времени, как они добрались до ее дома, Минди понимает, что он из космоса. Сначала она пугается своего инопланетного знакомого, но затем, когда она узнает, что инопланетная жизнь существует, ей становится интересно.

Морку удается отговорить Минди раскрывать эту тайну всему миру. «Знаешь, – говорит он ей, – моя миссия – наблюдать за Землей, и единственный способ это осуществить – стать одним из вас, слиться с толпой, что не сложно, потому что я на вас похож».

«Не совсем», – отвечает Минди.

Вместе они заключают договор рассказать друг другу о своих культурах, и Минди помогает Морку выиграть судебное слушание, на котором прокурор и психиатр стараются признать его невменяемым.

Дейл Макрейвен, один из создателей «Морка и Минди» наряду с Гарри Маршаллом и Джо Глобергом, написавший сценарий первой серии, говорил, что привлекательность сериала была в его неограниченной свободе творчества, воплощенной в изображении Робином Морка и применимой практически к каждой части всего шоу.

«Гарри говорил: ”Если это твое шоу, делай все, что захочется“. И это очень заинтриговывало, потому что не очерчивались никакие границы, – объяснял МакРейвен. – Я придумал, что Морка на землю надо послать в качестве наказания за то, что у него есть чувство юмора. Это была отличная возможность повеселиться самим над собой».

Ховард Сторм, режиссер первой серии, а затем и всего сериала, в первые недели работы с Робином говорил: «Я боялся до смерти».

«Мы снимали в пятницу, – объяснил Сторм. – В среду Робин не произнес ни одного предложения из написанных в сценарии. В четверг я подумал: "Вот и все. Конец. Все закончено. Он не знает своей роли. А это моя ответственность". Утром в четверг Робин пришел в 9 часов, зная всю роль. У него была фотографическая память. Он просто просматривал сценарий и запоминал. Когда Уильямс отработал, я подумал: "Слава богу, моя работа спасена"».

В тот период, когда практически все комедии на телевидении были о том, как друзья или семьи жили вместе – «Лаверна и Ширли», «Счастливые дни», «Трое – это компания», «Все в семье», «Живем сегодняшним днем» – сюжет ситкома с инопланетянином с экстраординарными способностями был действительно смелым. И поразительно, но первые отзывы о шоу были восторженно положительными. В отзыве о первой серии Los Angeles Times написала, что оно «вызывало безумный смех и являлось главным претендентом на комедию сезона».

«Причину, – сообщалось в отзыве, – можно описать двумя словами: Робин Уильямс… Он фантастический – дикий, изобретательный, непредсказуемый. Он талантище с арсеналом из сумасшедших голосов, правдоподобных пародий, потрясающего расчета времени и эксцентричной спонтанности. Именно это делает его забавным и чрезвычайно привлекательным». В «Hollywood Reporter» писали, что «Морк и Минди» стал «самым оригинальным сериалом сезона, проливающим новый свет на все старые шутки с бородой, на человеческую природу – и позволяющим блистать в собственной комедии. Так как Морк не человек, наши слабости ему так же интересны, как и все остальное. Не владея достаточными знаниями, чтобы быть критичным, Морк принимает все увиденное за чистую монету и превращает все теневые моменты жизни в серию недоразумений, которые заставляют смеяться до боли в животе и достигают своей цели». А в The Boston Globe написали, что Робин вскоре станет известен как самый смешной человек на телевидении.

11 сентября в журнале «People» напечатали скромную статью о Робине вместе с его фотографией в покрытой перьями повязке на голове и ложками на глазах. Он запечатлен в середине прыжка и кажется, что Робин парит в воздухе. Он был для АВС настолько перспективен, что в пятницу 15 сентября компания отправила их с Валери в Новый Орлеан, где они могли присутствовать в Superdome на самом ожидаемом матче-реванше между боксерами Мухаммедом Али и Леоном Спинксом. Пока Али возвращал себе пояс чемпиона, Робин на трибунах общался с такими знаменитыми гостями, как Тони Кертис и Сильвестр Сталлоне, а также дал интервью спортивному обозревателю Фрэнку Гиффорду, который, казалось, был сбит с толку странным орканским сленгом Морка и вообще не понимал, кто такой Робин и почему он с ним разговаривает.

В 8 вечера в следующий понедельник 1 8 сентября «Морк и Минди» дебютировал на АВС. 19, 7 миллионов семей посмотрели сериал, что сделало его седьмым по популярности шоу и национальным хитом. Робин больше не был никому не нужным актеришкой, выступающим со своими сценками в клубах Лос-Анджелеса, он был полноценной звездой, и вскоре по всей стране знали, кто он такой.