Глава 38
Майло запер Хака в пустующей допросной в полицейском участке Западного Лос-Анджелеса, отобрал у него ремень и шнурки. Не зарегистрировал, отпечатки не снял, фотографий не сделал. Выдал высокую кружку с водой, грубое одеяло и еще раз обыскал — безрезультатно.
При первом обыске, в коридоре у офиса Деборы Валленбург, в карманах у него нашлись катышки с одежды, синяя ручка «Бик», сильно погрызенная, три десятицентовых монеты, квитанция на парковку и желтая бумажка-самоклейка с адресом на бульваре Вашингтон.
— Трэвис, что там находится?
— Интернет-кафе.
— Мар-Виста?
— Да.
— Ваша связь с миром.
Молчание.
— Наличных у вас нет?
— Все истратил.
— Дебора собиралась пополнить?
Нет ответа.
— Налегке путешествуем, приятель? — спросил Майло.
Хак пожал плечами.
— А документы где?
— Я… я их потерял.
— Ну да, конечно!
— Ну вы же знаете, кто я.
— Еще бы. — Майло помахал парковочным квитком. — Он совпадает с тем, который мы нашли в «Лексусе» Саймона.
— Извините, — сказал Хак.
— За что?
— За то, что я его там оставил.
— Чтобы сбить нас со следа. Этим уловкам в обед сто лет, приятель.
— Простите.
— Твоя была блестящая идея, или Деборина?
— Моя, — слишком поспешно ответил Хак. — За эвакуацию я заплачу.
* * *
Мы с Ридом смотрели сквозь стеклянную, прозрачную с одной стороны стену, как Майло подошел к Хаку сзади, потом встал с ним лицом к лицу. Хак оперся на спинку стула.
— Сядь, Трэвис.
— Ничего, я постою.
— Нет, все-таки сядь.
Хак повиновался.
— Так что же еще ты хотел мне рассказать, а, Трэвис?
— Больше ничего припомнить не могу, сэр.
Майло молчал и ждал.
— Нет, действительно, сэр.
— Ладно, посиди пока тут. Тебе не холодно?
— Нет.
— Замерзнешь — у тебя есть одеяло.
— Спасибо.
Майло вышел и присоединился к нам в наблюдательной. С той стороны на стекле было белесое пятно: то ли высохший пот, то ли еще какая-то физиологическая жидкость. Хак сидел так, что пятно оказалось у него над головой.
Человек под облаком.
Трэвис сидел, мы наблюдали. Наконец он отошел в угол и лег. Закрыл глаза локтем и свернулся клубочком, сделавшись таким маленьким, что я бы даже не подумал, что такое возможно.
Мо Рид зевнул.
— Похоже, приключенческое кино откладывается до утра.
Через несколько секунд рот у Хака открылся. Он крепко спал.
— Он довольно спокоен для человека, который, по идее, весь терзается раскаянием, — отметил Рид.
— Возможно, он просто прячется от реальности, — предположил я.
— Может быть, его развели, но трудно поверить, что он полностью чист.
— Мне кажется, у него голова работает иначе.
— Так ведь о том-то и речь, а, док? Он — псих, использовать его — раз плюнуть.
— Я знаю, что очевидный подозреваемый обычно как раз и есть преступник, но мне с самого начала не нравилось то, как нас через твоего брата вывели прямиком на Хака. Его рассказ о том, что Симона ненавидела своих родных, соответствует изуродованным фотографиям, которые Аарон нашел у нее в мусорке. Ее ложь о том, как она ненавидит Уэйра, тоже сходится с тем, что видел Аарон, как и тот факт, что Симона и Уэйр состоят в отношениях.
— Кровь и игрушки, — сказал Рид. — Тоже мне, отношения!
— Скудость пищевых отходов в мусорке Симоны, — сказал я, — подтверждает то, что у нее булимия — так же, как ее воспитание и масса ее тела. В целом рассказ Хака похож на правду. А без парика Уэйр вполне может оказаться тем самым лысым мужиком, которого видела горничная Селены. Кроме того, он больше Хака подходит под описание того обаятельного и властного мужчины, о котором говорила Демора Монтут. После знакомства на секс-вечеринке Уэйр мог знать, где живет Селена, потому что встречался с ней — или потому, что узнал от Симоны. Так или иначе, ему было несложно забрать ее компьютер. Но при этом оставить игрушки, которые он нашел в комоде.
— Лысый мужик с тем же успехом мог быть и Хаком, — сказал Рид. — Помните, как он говорил о Селене — пришла с Симоной, хихикала, джинсы с низкой талией… Для меня это выглядело так, будто он хотел их обеих. Мужику это нравится, получить он такое может только за деньги, а тут появляется парочка таких горячих девушек, и у него разыгрывается воображение. Наконец он не выдерживает и взрывается. И еще одно, док: Хак отращивает волосы. Это идеальный выход, если он собирался исчезнуть. Что-что, а уж исчезать-то Хак умеет!
— Но он же явился добровольно.
— Потому что знал, что мы его и так взяли в кольцо.
Я напомнил:
— Он говорит, что голову ему обрила Симона. Идеальный ход, если она пыталась найти прикрытие для Уэйра.
Рид почесал стриженую макушку.
— Это он так говорит. Все зависит от того, верим мы ему или нет.
— Уэйр обычно ходит в парике, — произнес Майло. — Он был в парике, когда расплачивался с Дабоффом.
— Еще один вопрос, — сказал я. — Кому это было выгодно? Какие у Хака были мотивы убивать Дабоффа? Когда я упомянул Дабоффа, он не узнал это имя, и я не заметил никакой реакции. Уэйр же имел дело с Дабоффом — передавал ему деньги на парковке. Наверно, это была плата за доступ в тайный сад.
— Пятнадцать кусков за пикничок? И Дабофф ничего не заподозрил?
— Это очень по-лос-анджелесски, — хмыкнул я. — VIP-зал. Уэйр соответствовал представлению Дабоффа о богатом спонсоре: адвокат из Беверли-Хиллз, заботится о сохранении окружающей среды. Дабофф решил, что мужик урвал крупный куш и делится радостью. Учитывая скудный бюджет старика, он наверняка был в восторге. И, скорее всего, поверил Уэйру, когда тот сказал, что кое-что выяснил насчет этих трупов на болоте.
— Западный край, — произнес Майло. — Ладно, если там что-нибудь обнаружат, я готов изменить свое мнение.
— Вот именно. Пока что я предпочитаю Хака, — заявил Рид.
Я сказал:
— Меня, конечно, так же легко одурачить, как и любого другого, но все-таки Хак не кажется мне достаточно доминантным. Если он разыграл перед нами представление, почему же не обернул дело так, чтобы его отпустили? Сказал бы, мол, что ничего не знал. Вместо этого он поведал нам, что подозревал о готовящемся насилии, ничего об этом не сообщил и теперь чувствует себя виноватым. Мужик просто напрашивался на то, чтобы его арестовали.
— Возможно, это еще один хитрый план, — предположил Рид. — Сделать ставку на двойную ответственность за одно преступление: мы преждевременно выдвигаем ему обвинение, Валленбург устраивает свои адвокатские игры, вытаскивает его на свободу — и всё, больше нам до него не дотянуться.
Майло посмотрел на спящего Хака.
— Да, я могу представить, что Валленбург возвела подобный замок. А вот насчет Хака… Не знаю. Не настолько он хитроумен, Мо.
— Она его просто натаскала, лейтенант.
— Натаскала, конечно. Но всему же есть предел. И что-то с этим мужиком не то… Он исчезал на годы, мог бы и от нас куда дольше прятаться. Весь вопрос в том, можем ли мы поверить, что Симона настолько плохая девочка?
— Рискуя удариться в психоложество… — начал я.
Он улыбнулся.
— Ну?
— Страсть к боли — испытывать боль, причинять боль — подтверждается макияжем Симоны.
— Ну, она режет себя лезвиями, — припомнил Рид. — Предположительно.
— Она режет себя лезвиями, она морит себя голодом, она выросла с ущербной матерью, у нее полно амбиций, которые она не в силах удовлетворить. Это могло привести к серьезному искажению образа тела и эмоциональной глухоте. Иногда подобным людям требуется стимуляция крайне сильными раздражителями.
— Не испытываешь боли — не испытываешь милосердия, так? — спросил Майло. — Речь идет о запредельной жестокости, Алекс.
— Ну нашел же Аарон ту фотографию.
— Ой, зря она Аарону плату зажилила… — буркнул Рид.
— Предположим, Симона встретила Селену на вечеринке, — продолжил я, — затеяла сексуальные игры с нею и с Уэйром, и в конце концов познакомила Селену со своей семьей. Все могло начаться с поисков работы для подружки и попытки добиться расположения отца. Но потом, когда они с Уэйром разработали свой план, Селена оказалась идеальной жертвой.
— Живет одна, с родными не общается, возможно, ведет двойную жизнь… ну да, наверное, — согласился Рид.
— Кто бы ни убил Селену, ее использовали как приманку. Первые три трупа были спрятаны, а ее бросили на виду, да еще анонимно позвонили и сообщили о ее местонахождении. Оч-чень хотелось бы увидеть распечатку звонков с телефонов Симоны и Уэйра на тот момент. И Хака тоже. Это позволило бы сильно продвинуться в выяснении, кто тут замешан.
— Лейтенант, есть у нас основания для запроса к оператору?
— Дождусь восьми — позвоню Джону.
— Кости в шкатулке были еще одной приманкой, — теоретизировал я. — Если б вы их не обнаружили — не беда. Ну, а если б обнаружили — это еще один ход в игре.
— И вдобавок, — фыркнул Майло, — забавно, небось, баловаться с частями тела.
— И это тоже.
— То есть ты утверждаешь, — спросил Рид, — что Селена, по сути, была живым… точнее, неживым маячком, который навел нас на Вандеров?
— Которые исчезли, — дополнил я. — А тем временем Симона нанимает Аарона, чтобы просветить нас насчет Хака.
— Когда Хак оказался под подозрением, — сказал Майло, — мы обнаружили, что Вандеры пропали, и стали думать о маньяке-психопате со стариной Трэвисом в роли Пол Пота. Он к тому же очень кстати слинял. Черт, да если б его даже и не нашли, все равно Симона с Уэйром вне подозрений — и она оказывается законной наследницей ста тридцати миллионов баксов!
— Ста тридцати трех, — поправил Рид. — Но кто там их считает! Я лично даже представить себе не могу такую гору бабла.
— На что поспорим, Симона может? — отозвался я. — Особенно после того, как Уэйр просветил ее насчет размеров отцовского состояния. Я подозреваю, что план возник больше года назад — может быть, после того, как они убили и утопили Демору Монтут во время игр со связыванием, которые зашли чересчур далеко. А это привело к поискам новых уличных женщин и возникновению накатанной схемы.
— И кто же у них главный, Симона или Уэйр? — спросил Рид.
— Не знаю. Уэйру, по всей вероятности, нужны только деньги. А Симона хочет большего…
— То есть сто тридцать три лимона — это тебе не мотив? — поинтересовался Майло.
— Мотив, конечно, — сказал я, — но для Симоны важно еще и уничтожить конкурентку. Речь идет об идеальном ограблении.
— Чужая тетка, которая захапала себе папочку вместе с его баблом…
— И самого папочку тоже. За то что бросил.
— А что насчет Келвина?
— Конкурент за наследство, и чертовски талантливый вдобавок, — предположил я. — Вундеркинд, который дает концерты, в то время как сама Симона даже на работу толком устроиться не может. Отсюда — отрубленные руки и трупы, лежащие лицом на восток. Теоретически, конечно, это все тоже могут быть ложные улики — попытки выдать себя за сексуального маньяка. Но почему именно эти фирменные знаки? Нужно поговорить об их символическом значении…
— «У Келвина золотые руки», — напомнил Рид.
— Могу себе представить, как Симона бесится из-за этого долгими холодными ночами. Правая рука ведет тему, именно она завершает исполнение.
— А лицом на восток — значит, лицом к Азии, как ты и думал, — заметил Рид.
— Если Хак говорит правду, ненависть Симоны имеет расовый подтекст.
— Слово на «Ч», — добавил Майло. — Премилая штучка эта наша Симона!
— Если вы правы и она практически пытается уничтожить свою новую семью, каковы шансы, что ее мать тоже в этом замешана? — осведомился Рид.
— Не думаю. Келли меланхолична, но в целом пассивна. И она обожает Хака.
— Злая девчонка, — сказал Майло, — настропаленная алчным адвокатом.
— Это лишнее, — возразил Рид.
— Тебе не нравится госпожа Валленбург, а, Моисей?
— Мне нравятся ее машины. А сколько времени пройдет, прежде чем она примется нажимать на пружины, чтобы выручить Хака?
— Пусть себе нажимает. Мы загребли его за серийное убийство; выпустят — снова посадим.
Майло посмотрел сквозь затемненное стекло. Рот Хак закрыл, но не шевелился.
У Рида в кармане зачирикал мобильник. Взглянув на номер, он заметно просиял, но тут же овладел собой и напустил на себя почти комическую серьезность.
— Привет… что, в самом деле? О, Господи… дай запишу… что-что? Да, конечно! Потом, да, хорошо. — Он покраснел. — Прошу прощения? — Покосился на Майло. — Не знаю, как шеф скажет… Ну да, и я тоже. Ага. Пока.
— Дай угадаю, — предложил Майло. — У доктора Уилкинсон приятные новости для всех нас, и она хочет снова пообедать в индийском ресторанчике.
Рид покраснел еще сильнее.
— Она приехала туда вместе с интернами, работали всю ночь, при прожекторах… — Тут он слегка побледнел. — Лейтенант, собаки нашли еще четыре трупа.
— Кто еще, кроме Вандеров?
— Двое взрослых Вандеров плюс еще два скелета. Последние разрозненные, невозможно сказать, в какую сторону они были обращены, и руки вроде все на месте. Вероятно, женщины; один череп определенно афро-американский, с другим неясно пока. Саймона и Надин идентифицировали без труда. Они не успели толком разложиться, к тому же тела оттащили далеко в болото, но оставили на берегу одетыми, и их бумажники и кошельки валялись поблизости.
Он перевел дух.
— Правые руки отсутствуют, лежат лицом на восток. Плюс нашли куриные кости, нечто похожее на старые остатки картофельного салата, капустный салат… Похоже, там действительно устраивали пикники.
— А мальчика нет, — отметил Майло.
— Ну, может, его пожалели…
— Или наоборот, Моисей.
Рида передернуло.
— То есть для маленького мистера Золотые Руки приберегли что-то похуже? Твою ж мать…
— Есть вариант, что его тело тоже в болоте, но его не нашли?
— Они до сих пор ищут; может быть, после восхода станет полегче. Кроме того, они сняли второй слепок с отпечатка ботинка, который обнаружил доктор Делавэр, и обнаружили еще несколько следов той же обуви. Похоже на какие-то кроссовки, но необычные, у нас тут таких не носят; может быть, их даже в базах данных нету. Но, в любом случае, лаборатория обещает дать ответ сегодня к вечеру.
Я заставил себя выбросить из головы судьбу Келвина Вандера и предположил:
— То, что скелеты разрозненные, может означать, что те два тела более старые, чем первые три. А отсутствие характерных признаков говорит о том, что это началось с тех пор, как Симона с Уэйром увлеклись играми в связывание и стали избавляться от жертв просто ради забавы. А уже когда вошли во вкус, то адаптировали свои методы под крупную финансовую махинацию.
Наше внимание привлекло движение по ту сторону стекла. Хак перевернулся так, что теперь лежал к нам спиной. Он съежился еще сильнее, обхватил себя за плечи.
— Помнишь, Алекс, — сказал Майло, — ты тогда в гараже говорил: возможно, он сможет что-то сделать. Ты еще упоминал о гражданском долге…
— Если он действительно невиновен, то, возможно, согласится.
— Есть ли смысл говорить ему про Вандеров? Чтобы понаблюдать за его реакцией и дать ему дополнительные мотивы?
— Только если ты всерьез собираешься взять его на службу, — сказал я. — Буря эмоций — штука слишком рискованная.
— А что, мы его на службу берем?! — удивился Мо Рид.
Майло указал на мобильник Рида.
— Возьми-ка ты свою трубу, Моисей.
— А кому звонить?
— Позвони брату.
