Глава 31
Я припарковался в трех кварталах от дома Альмы Рейнольдс, пешком дошел до угла и стал наблюдать, спрятавшись за старым, пыльным коралловым деревом.
Мастер Тайный Оперативник.
Я чувствовал себе нелепо, а мозг мой буквально кипел.
Сорок минут спустя Рейнольдс так и не вернулась, и я решил, что испортил все и вынудил ее сбежать. Я был уверен, что она купила жемчужину на неучтенные деньги, которые Дабофф прихранил для себя. Конверт, переданный на парковке? Пожертвование или взятка? В любом случае, ничто не указывало, будто это как-то связано с убийством Дабоффа.
Я вернулся к своей «Севилье» и проехал примерно квартал, когда мне позвонил Майло.
— На нас вышла адвокатша Хака.
— Так вы его поймали?
— Не совсем.
* * *
Юридическая фирма Деборы Валленбург занимала два этажа похожего на ледяной куб здания в Уилшире, в пяти кварталах к востоку от океана. На двери теснились таблички с именами; фамилия Валленбург стояла второй.
Ей было около пятидесяти лет; зеленые глаза, круглые румяные щеки, пухлое тело, облаченное в серый кашемировый костюм. Платиновые кольца, бриллиантовый серьги и тройная нитка жемчуга причудливо отражали свет. Жемчуг был розовато-серебристый, изрядного размера; на мой слегка образованный взгляд — от десяти до пятнадцати миллиметров. Симпатичная женщина, уверенная в себе; волосы, совпадающие по цвету с костюмом, уложены в прическу с отдельными распушенными прядками. Она отклонила приглашение Майло приехать в участок и настояла на том, что лучше будет побеседовать в ее офисе.
Теперь она сидела за столом, столешница которого была обита кожей, и слушала по телефону кого-то по имени Лестер. Стол украшали позолоченные бронзовые вещицы от «Тиффани», в том числе изящной работы лампа с абажуром из стекла тонкой работы — он был сделан так, чтобы напоминать бумажный, даже складки были в наличии. На дальней стене висела картина пастелью — Мэри Кассат, портрет матери с ребенком, идеальное воплощение нежности и заботы. Отсутствие в кабинете семейных фотографий или еще чего-либо, связанного с детьми, превращало произведение искусства в пропагандистский плакат.
Мы с Майло и Ридом стояли, словно просители, пока Валленбург смеялась над какими-то словами Лестера. Кабинет площадью в тысячу квадратных футов был воплощением роскоши: кроваво-красная с золотыми узорами отделка стен, лепнина, напоминающая слоеный торт, потолок с лиственным орнаментом медного цвета, зеленовато-лавандовый обюссоновский ковер на полу из тикового дерева. Из окна четырнадцатого этажа открывался вид на черно-серую улицу, алюминиевого цвета воду и ржавые когти прибрежной суши, впившиеся в океан.
Я попытался прикинуть, виден ли отсюда дом Вандеров, и решил, что я слишком много думаю.
— Ты шутишь, Лес, — произнесла Валленбург и повернулась, так, что я невольно проследил за ней, и взгляд мой упал на боковую стену, увешанную дипломами Лиги Плюща и почетными грамотами от ассоциации адвокатов. — Ладно, спасибо, Лес, — сказала она и повесила трубку. — Садитесь, если желаете, джентльмены.
Мы расположились возле стола.
— Спасибо, что согласились встретиться с нами, мисс Валленбург, — начал Майло.
— Спасибо, что проделали весь этот опасный путь из глуши Западного Лос-Анджелеса. — Валленбург холодно улыбнулась, глядя на часы.
— Если вы знаете, где находится Трэвис Хак…
— Прежде чем мы перейдем к этому, лейтенант, я хочу официально заявить: вы ошибаетесь относительно Трэвиса. Вы не могли бы ошибиться сильнее. Какими свидетельствами вы подтвердите то, что назвали его подозреваемым?
— При всем должном уважении, мэм, я обязан задать все необходимые вопросы.
— При всем должном уважении, лейтенант, я обязана предотвратить еще одну огромную несправедливость. Шаг Первый в этом процессе — удостовериться, что вы знаете нечто, дающее вам право разрушить жизнь моего клиента. Снова.
— И каков же Шаг Второй?
— Это зависит от того, как пройдет первый.
— Мисс Валленбург, я понимаю вашу точку зрения, но эти сведения будут оглашены лишь тогда, когда — и если — мистеру Хаку будет предъявлено обвинение в преступлении.
— Звучит так, словно вы уже осудили его.
Майло не ответил. Дебора Валленбург взяла со стола ручку «Тиффани» и задержала ее в пальцах.
— Извините, что вынудила вас приехать сюда впустую. Вам подписать пропуск с парковки?
— Мэм, если вы укрываете Хака, вы можете подвергать себя…
— Вот и началось. Завуалированные угрозы. — Зеленые глаза прищурились. — Можете пытаться дальше, лейтенант. Я уже составляю бумаги для обширного гражданского иска.
— Это уже Шаг Второй? — осведомился Майло.
— Я уверена, что у всех нас много дел, лейтенант.
— Вы намерены подать в суд по требованию мистера Хака? Или это ваша собственная идея?
Валленбург покачала головой.
— Вы не выжмете из меня никаких сведений.
— Мэм, сейчас не время для рыцарских поединков. Речь идет о пяти уже известных убийствах и, вероятно, еще нескольких неизвестных. Жестоких, просчитанных убийствах. Вы действительно хотите ввязываться во что-то подобное?
— Ввязываться? Меня не интересует публичность, лейтенант Стёрджис. Совсем наоборот. В последние десять лет я занимаюсь корпоративными тяжбами, потому что уже сыта фарсом, который почему-то именуется системой уголовного правосудия.
— Десять лет? — переспросил Майло. — Прошу прощения, но, возможно, вы вышли за пределы своей компетенции?
— Или вы, сэр, — парировала Дебора Валленбург. — По сути, я знаю, что это так и есть. Трэвис Хак — честный человек, а я не мягкосердечная добродетельная фиалочка, отрицающая существование зла. Я видела немало в своей жизни.
— Корпоративные иски бывают настолько ужасными?
— Глупые шутки, лейтенант. Вот что я скажу: я не укрываю Хака и не имею представления о его местонахождении.
— Но вы связывались с ним.
Она щелкнула ручкой.
— Дам вам бесплатно юридический совет: избегайте фасеточного мышления, и сможете предотвратить большие неприятности для всех замешанных в деле.
— Какие-либо предположения относительно других подозреваемых, мэм?
— Это не моя работа.
Мо Рид фыркнул. Если Валленбург и заметила, то никак не показала этого. Мо Рид продолжил:
— Хак сбежал. Невиновные люди так себя не ведут.
— Так ведут себя те, кто однажды уже несправедливо пострадал от системы.
— Он позвонил вам, потому что вы спасли его в тот раз. Вы посоветовали ему не сообщать вам о том, где он находится или о степени его вины. Таким образом, вас не могут вынудить разгласить эти сведения. Все законно, мисс Валленбург, однако остается моральная дилемма. Если Хак снова убьет кого-либо, не будет ли это на вашей совести?
— О, прошу вас, лейтенант, не надо. Вам бы писать сценарии для кино.
— Оставлю это занятие разочарованным адвокатам.
Валленбург перенесла внимание на меня, явно ища, кто в этом классе хороший мальчик. Когда я не отреагировал, она посмотрела на Рида. Тот сказал:
— Хак все равно будет найден, обвинен и судим. Упростите этот процесс.
— Для кого?
— Прежде всего — для родных жертв.
— Упростить дело для всех, кроме Трэвиса, — возразила Валленбург. — Двенадцать лет назад его растоптали, словно окурок, судили незаконным судом, пытали…
— И кто его пытал? — спросил Майло.
— Его так называемые смотрители. Вы что, не читали мою апелляцию?
— Нет, мэм.
— Я перешлю вам копию.
— То, что произошло тогда, не отменяет того, что происходит сейчас, — возразил Майло. — Вы уверены в его невиновности, но вам нечем это подтвердить.
Валленбург засмеялась.
— Действительно думаете, что если будете оскорблять меня, то выжмете из меня какие-то факты? А может быть, вам следует самим предоставить какие-либо свидетельства? Давайте, убедите меня в его виновности. Единственное связующее звено — его шапочное знакомство с Селеной Басс.
— Это он вам так сказал, — утвердительно произнес Майло.
— Вот и подтверждение — у вас нет ничего. Почему я не удивлена?
— Вы считаете, что мы просто выбрали его имя по телефонному справочнику? — съязвил Рид.
— Я считаю, что вы ищете удобного кандидата для того, чтобы повесить на него всех собак.
— Если я скажу вам, что у нас есть вещественная улика, это заставит вас изменить мнение? — спросил Майло.
— Зависит от того, что это за улика и как тщательно она сфабрикована.
Рид рассмеялся.
— Снова О. Джей.
— Думайте, что хотите, джентльмены. Факт в том, что если б я и могла принять участие в этом фарсе, то не стала бы.
— Что вы называете фарсом? — уточнил Майло.
— Попытку засудить Трэвиса. Повторно. Вам действительно следовало бы прочитать мою апелляцию. Его избивали так сильно, что необратимо повредили нервную систему. И за что с ним так обошлись? За то, что он толкнул своего обидчика. Посмел сопротивляться богатому и сильному.
— Почему вы не подали встречный иск? — спросил я.
Валленбург моргнула.
— Трэвис не был в этом заинтересован. Он не мстителен.
— Учитывая, что в первом случае имел дело произвол, вы выступаете в той истории как героиня. Но это не имеет отношения к нынешней ситуации, — произнес Майло.
— Героиня? Не льстите мне, лейтенант. Я всего лишь исполнила основной долг юриста.
— Так же, как вы делаете это сейчас.
— Я ничего не обязана объяснять вам.
— Жизнь Трэвиса от освобождения до найма к Вандерам — полный ноль, — заметил я. — Когда он вышел из тюрьмы, вы хотели помочь ему заново интегрироваться в общество, но он скрылся от вас. Стал бездомным. С молодым инвалидом на улице могло случиться что угодно. Почему вы считаете, будто он остался тем же самым человеком, которого вы спасли?
Валленбург отложила ручку и взяла в руки промокательный ролик.
— Речь о девятнадцати годах без работы, жилья и документов, — напомнил Майло. — Подобная скрытность подразумевает, что ему есть, что скрывать.
— Это не подразумевает ничего подобного.
— Что тогда?
Дебора провела по ролику длинным серебристым ногтем.
— Вы и понятия не имеете, — ответила она.
— Думаю, имеем, — возразил я. — Он был травмирован, одинок и настолько отчаялся, что не захотел принять вашу помощь в реабилитации.
Ответа не было.
— Какую часть картины мы упускаем, мисс Валленбург?
Юридическая сталь в ее глазах уступила место чему-то человеческому. Миг — и они вновь сделались твердыми, словно нефритовые диски.
— Что случилось с ним за эти годы в бегах? — спросил я.
Зазвонил телефон. Она взяла трубку и произнесла:
— Да, слушаю. Здравствуй, Морт, что случилось?.. А, это… Я отослала его вчера, ты должен получить его с минуты на минуту. Вот как? Абсолютно. Нет, просто воспринимай это спокойнее.
С демонстративно небрежным видом она откинулась на спинку кресла, произнесла в телефон несколько дежурных фраз, выслушала ответ, и наконец посмотрела на нас. Выразила удивление по поводу того, что мы все еще здесь, и продолжила разговор.
Высокая белокурая ассистентка почти в таком же, как у Валленбург, костюме и в туфлях на убийственно острых шпильках вошла в кабинет.
— Джентльмены, звонили из гаража. Ваша машина готова.
* * *
— Ничего не могу поделать, Майло, — развел руками Джон Нгуен.
— Даже если она укрывает беглеца?
— Она признала, что укрывает его?
— Она утверждает, что нет.
— У вас есть свидетельства обратного?
— Абсолютно очевидно, что Хак связывался с ней. Я уверен, что она в курсе, где он затаился.
— Ты по-прежнему ставишь меня в такое положение, — вздохнул Нгуен.
— В какое положение?
— Необходимость быть мистером Ледяная Ванна. То, что у тебя есть, Майло, не значит ничего, и ты достаточно опытен, чтобы это понимать.
Мы сидели в кафе на Шестой улице, чуть западнее Центра. Нгуен уничтожал жаркое из мяса и морепродуктов, мы с Ридом ограничились газировкой. Майло сделал заказ, но у него не было аппетита, а это означало, что близится конец света.
— Во имя всего святого, Джон, ты знаешь, насколько высокопрофильным может оказаться это дело?
— Видел напоминания об этом. И еще слышал, будто твой начальник тормозит процесс.
— Ну а теперь мое начальство хочет все ускорить. Я сказал Валленбург, что считаю, будто она намеренно морочит нам головы, и она не стала спорить.
— На ее месте я сделал бы так же, Майло.
— Джон, у нас на свободе шляется серийный сексуальный маньяк, и она может помочь нам найти его.
— Возможно.
— В истории Хака она выступает как героиня-спасительница, и я уверен, что он обратился к ней после того, как скрылся. Даже без точного знания о ее местонахождении у нее наверняка есть обоснованные догадки.
— Докажи, что она укрывает его, и я попробую найти способ обернуть дело в твою пользу.
— Наблюдение за ней могло бы…
— Решать тебе, но я не стал бы на это рассчитывать. Дебора будет готова к твоим действиям, и если ты оступишься, она прихлопнет тебя гражданским иском.
— Значит, у юристов есть особые привилегии, — заметил Рид.
— Именно поэтому и становятся юристами. — Нгуен подцепил на вилку большой кусок мяса, потом передумал и разрезал его пополам. — Что ты ожидаешь узнать, наблюдая за ней? Она не намерена мчаться на своем «Феррари» прямо к убежищу Хака.
— У нее есть «Феррари»?
— И «Майбах» — супер-«Мерседес», — дополнил Нгуен. — Где-то четыреста тысяч, включая налог на неэкономичное потребление бензина.
— Защита преступников — доходное дело, — заметил Рид.
— Я езжу на «Хонде», не заставляй меня плакать. Я знал Дебору еще тогда, когда учился в универе, а она преподавала уголовное право. Она была превосходным лектором и одним из лучших специалистов в городе.
— Она заработала все эти деньги, роясь в корпоративных документах? — фыркнул Майло.
— Не напрямую, — ответил Нгуен. — Вскоре после того как она переключилась на корпоративное право, ее привлекли к составлению контрактов по нескольким сделкам на дохреналлион долларов. Она разузнала все тонкости и провела документы так, что комар носа не подточит. Не знаю, зачем ей и дальше заниматься делами.
— Может быть, ее от этого прет, — предположил Майло.
— Ха-ха-ха! — Нгуен обмакнул омара в растопленное масло и пригубил мартини.
— Джон, если я попрошу тебя надавить на нее…
— Я спрошу: «Когда ты намерен выступать в театре комедии?»
— Все эти женщины мертвы, Джон. И, возможно, Вандеры тоже. Возможно, десятилетний ребенок лежит где-нибудь мертвый, с отсеченной рукой.
Нгуен посмотрел на свое жаркое и вздохнул.
— Нас будут носить на руках, если мы распутаем это дело, — продолжил Майло.
— Ты не можешь прижать ее, Майло. Она — его адвокат, а не его подружка.
— Кто знает? — бросил Рид.
— У тебя есть свидетельства их интимных отношений?
— Пока нет.
— Найди их — найди что угодно, свидетельствующее о том, что ее поведение незаконно.
— Если адвокатша его подружка, то она самая тупая умная женщина в мире, — заметил Майло. — Его сексуальные партнерши в итоге оказываются мертвыми и без правой руки.
— И лежащими лицом на восток, — дополнил я, гадая, сочтет ли Нгуен это интересным. Он не счел.
— Я действительно хотел бы помочь вам, парни. Быть может, вам следует забыть о Деборе и искать Хака старыми добрыми методами?
— То есть? — уточнил Майло.
— Поиски следов, опрос людей — все, что вы можете сделать, чтобы найти его. — Он снова занялся жарким и без видимого удовольствия стал жевать кусок мяса. — Это еще одна причина не злить Дебору. Когда вы доберетесь до Хака, нам придется столкнуться с ней за столом судебных заседаний. И тогда это будет моя головная боль.
— Вы считаете, что она оставит своих корпоративных клиентов и будет защищать его?
— Судя по всему, что вы мне сказали, она верит в его невиновность, — промолвил Нгуен. — Даже если она не будет его основным адвокатом, то будет в этом участвовать. Я знаю Дебору.
— Она упряма, — согласился я.
— Превыше всякого вероятия, доктор.
— «Феррари», «Майбах»… — проворчал Рид. — Она может позволить себе играть в Чудо-Женщину.
— Это должно смотреться мило, — хмыкнул Нгуен.
