Глава 13

Мы с Майло направились на юг по Батлер-авеню. Суровые правительственные здания сменились бунгало послевоенной постройки и жилыми домами, и даже небо обрело более глубокий синий цвет, словно для соответствия.

Майло спросил:

— Есть какие-нибудь новые мысли относительно Хака? Или чего-нибудь еще?

— Итак, два появления лысого парня: того, которого Луз Рамос заметила вместе с Селеной, и мистера Скальпеля. Это мне нравится уже больше. Но пока что я не знаю, что ты можешь сделать, помимо того, что наблюдать за Хаком.

— Слишком рано приглашать его на разговор? — спросил он.

— Если учесть, насколько хорошо просчитаны преступления, он, скорее всего, выкрутится. Прежде чем стрелять, нужно зарядить оружие.

Мы прошли еще полквартала, прежде чем Майло произнес:

— Тот «Камаро», на котором уехал Рид, он, скорее всего, одолжил или взял напрокат. Судя по данным «Авто-Трека», он действительно ездит на драндулетах. Хэтчбек «Додж Кольт» семьдесят девятого года, куплен им с рук десять лет назад. До того он катался на универсале «Датсун» семьдесят третьего года.

— Собираешь подробное досье на сотрудников? — усмехнулся я.

— Даже и не думал.

С тех пор как коррумпированного частного детектива и нескольких копов арестовали за передачу официальных данных, правила запрещали выслеживать кого-либо, кроме подозреваемых.

— А чем тебя так заинтересовали тачки Рида? — спросил я.

— Похоже, это камень преткновения между ним и Фоксом.

— Один из множества.

— Вот именно. Мне совершенно не нужно, чтобы личные разборки мешали следствию. — Он коротко улыбнулся. — Вот в таком роде.

— А на чем ездит Фокс?

— На новеньком «Порше C4S».

— Черепаха и заяц, — снова заметил я.

Майло закурил, выдувая кольца дыма в небеса. Он притворялся беспечным, но желваки под челюстью выдавали его притворство.

— Фокс и Рид беспокоят тебя, — отметил я.

— Я кое-кого поспрашивал. Отцом Фокса был патрульный из Юго-Западного отделения по имени Дарий Фокс, убитый на службе тридцать нет назад. Это было еще до меня, но я знаю об этом деле. Все о нем знают, потому что используют его в качестве примера во время обучения. Как образец того, что может пойти не так.

— При вызове на семейные разборки? — спросил я. — Или кого-то не того остановил на дороге?

Майло вынул изо рта сигару.

— Ты что, и на кофейной гуще гадать умеешь?

— Просто прикинул вероятные случаи.

— Рутина — рано утром остановил «Кадиллак» с разбитым задним поворотником, на тридцать седьмой трассе к западу от плотины Гувера. Машина оказалась в угоне, но прежде чем это выяснилось, Дарий с напарником адски сглупили. Вместо того чтобы проверить номера по базе сразу, напарник занялся этим, а Дарий пошел к машине, чтобы взглянуть на права водителя. Это было задолго до всеобщего распространения Интернета, все сведения получали по радио, данные не были компьютеризованы, и проверка занимала много времени. Тем больше причин для осторожности.

— Новички? — предположил я.

— Напротив, Дарий к тому времени служил уже восемь лет, его напарник — шесть, и почти все это время работал вместе с Фоксом. Может быть, это сыграло свою роль — привычка, что тебе постоянно прикрывают спину, слишком многое воспринималось как данность. К тому же было это под конец смены, возможно, им хотелось поскорее пойти отдыхать, да и усталость накопилась. Что бы ни послужило причиной, Дарий подошел к «Кадиллаку», постучал в окошко, стекло опустилось, оттуда высунулся ствол, и… — Майло трижды гулко хлопнул в ладоши.

Эти хлопки всколыхнули послеобеденную тишину. Старушка, ухаживавшая за цветами, подняла взгляд и, увидев улыбку Майло, покрепче перехватила свои садовые ножницы. Мы прошли мимо.

— Прямое попадание, в упор, — продолжил он. — Дарий оставил вдову и маленького сына: Аарону было три года. Напарник дал по радио сигнал о нападении на патруль, нырнул в укрытие и начал стрелять. Ему удалось попасть в заднее стекло «Кадиллака», но это не помешало тому уехать прочь. Напарник подбежал, чтобы помочь Дарию, но тот был мертв еще до того, как упал на землю. По всему городу был объявлен перехват, проверяли больницы и частных врачей — на тот случай, если напарнику Дария удалось кого-нибудь ранить. Ничего, а две недели спустя «Кадиллак» нашли на свалке около Уилмингтонских доков. Окна выбиты, сиденья выдраны, бамперы скручены, ни отпечатков пальцев, ничего. Дарию устроили похороны с музыкой, а его напарник попал под следствие, получил выговор и понижение в звании. Вскоре после этого он ушел из полиции. Насколько мне известно, некоторое время этот парень работал на стройке, покалечился, еще пять лет жил на пенсию по инвалидности и умер от печеночной недостаточности.

— Допился до смерти?

— Или, может быть, болел и прежде… не знаю, Алекс. — Глубоко затянувшись, Майло разом скурил полдюйма сигары. — Семь месяцев спустя после похорон Дария Фокса его напарник женился на вдове в Лас-Вегасе. А через два месяца после свадьбы она родила ребенка. — Он бросил сигару и впечатал ее подошвой в тротуар, потом поднял и понес в отставленной руке. — Прослеживаешь ход действия, доктор Всезнайка?

— Напарником был отец Мо Рида.

— Человек по имени Джон Рид, по прозвищу «Джек». Говорят, он изо всех сил пытался быть хорошим папой для обоих мальчиков.

— Но несколько лет спустя тоже умер, — дополнил я.

— А мама еще два раза вышла замуж. И только что похоронила четвертого мужа.

— К слову о грузе прошлого.

— Это целый багажный вагон, приятель. Будем надеяться, что он не обрушится на нас.

Вернувшись в офис, Майло нашел на автоответчике полдюжины сообщений и сел отзваниваться. Дойдя до пятого номера, он резко выпрямился в кресле и произнес:

— Хорошо, мэм, я очень благодарен вам за то, что вы уделили время, а теперь не будете ли любезны сказать ваше…

Длинный гудок. Майло вытянул руку с трубкой.

— Должно быть, я что-то случайно нажал.

Он попытался перезвонить, но гудков не было вообще. Новая попытка — с тем же результатом.

— Что-то, что стоит услышать? — поинтересовался я.

— Некая женщина, пожелавшая остаться неизвестной, сообщила, что один из трупов в болоте может принадлежать девице по имени Ларлин Ченовет, она же Большая Лора.

Он проследил номер звонившей и уперся в тупик: мобильный телефон, безымянная сим-карта с предварительной оплатой.

— Неизвестная доносчица с предоплаченной картой может быть местной проституткой. Слухи разносятся быстро, если девушка узнала о визите Дюшена к нам, то могла сообразить, что это значило.

Поиск по имени Ларлин Ченовет принес нам фотографию нахмуренного черного лица, круглого, словно луна, и увенчанного шапкой оранжевых волос. Тридцать три года, рост пять футов три дюйма, вес двести семьдесят фунтов, никаких шрамов или татуировок. Четыре ареста за торговлю телом, один — за кокаин, два — за буйство в пьяном виде, три обвинения в нанесении побоев — все за драки в барах.

— Большая и буйная, — заметил Майло.

— Она сумела уйти от ножа Скинхеда потому, что быстро рванула к двери, — сказал я. — Может быть, что-то в нем насторожило ее заранее, и она была осторожна.

— Явный безумец? Плохо, что он добрался до нее впоследствии. — Закинув ноги на стол, Майло распустил шнурки своих высоких ботинок и пошевелил пальцами ног. — Две девицы, работавшие на Дюшена, погибли. Что, если все это сводится к какой-нибудь дурацкой дележке территории между сутенерами, а Скинхед был просто наемным подручным?

— Если это так, то почему Дюшен все еще в бизнесе? — спросил я. — Не сказать, чтобы он был такой уж внушительной фигурой. И как сюда вписывается Селена?

— Три уличных девки и преподавательница фортепиано. Ты верно отметил.

— Преподавательница фортепиано, которая играла на свингерских вечеринках.

— Как ты сам сказал, богачи постоянно ищут свежатинку.

— Если у богачей есть тайна, это может объяснить, почему они наняли Трэвиса Хака.

— Он тоже как-то в этом замешан?

— Или просто человек с темным прошлым.

— Измученная душа наконец-то находит легальную работу — с видом на океан… Да, это может внушить верность. «Управляющий поместьем» — это ведь богатые так называют закупщика, верно? Хак, по сути, просто поставщик, которого посылают за покупками.

— За цветами, за готовыми блюдами, за вечерней жертвой, — уточнил я.

Майло рассмеялся с металлическими нотками в голосе.

— Джо Отто понятия не имеет, какая он мелочевка.

Мать Большой Лоры жила в ухоженном домике в районе Креншо. Беатрис Ченовет была такой же высокой, как дочь, однако тощей, словно палка.

Одета она была в мятно-зеленую блузку, расклешенные черные брюки и балетки. Гостиная ее была оформлена в синем цвете с белой отделкой, обивка маленьких диванов и изящных кресел с цветочным принтом была подобрана в тон, на стенах висели репродукции картин импрессионистов.

Наше известие она восприняла с горечью, однако глаза ее оставались сухими.

— Я так и знала…

— Мэм, мы не можем быть уверены…

— Но я уверена, лейтенант. Много ли на свете женщин подобных габаритов, избравших такую дорожку?

Майло не ответил. Беатрис продолжила:

— У меня четыре дочери. Две из них — школьные учительницы, как и я сама, еще одна — стюардесса. Ларлин была третьей по старшинству. И мы с ней постоянно воевали.

— Мэм, — снова начал Майло, — я не собираюсь вам говорить, будто с Ларлин определенно случилось самое плохое, и я искренне надеюсь, что нет. Но если вы не против дать мне мазок изо рта для анализа…

— О, несомненно, оно случилось, лейтенант. Я целый год боялась этого момента. Потому что именно год назад я в последний раз общалась с Ларлин. Что бы ни случилось, она звонила всегда. Всегда. Это начиналось, как искренний разговор: «Как у тебя дела, мамочка?» Но заканчивалось неизменно одним и тем же. Ей нужны были деньги. Деньги были той причиной, по которой она вообще пошла по этой дорожке. Если точнее — кое-что, стоящее уйму денег.

Голос ее повышался, но лицо оставалось бесстрастным.

— Это началось в старшей школе, лейтенант. Кто-то дал ей амфетамины, чтобы она похудела. Это не сработало, она не потеряла ни фунта. Однако этого хватило, чтобы получить зависимость, и это стало началом конца.

— Мне жаль, мэм.

— Ларлин была единственной толстушкой среди моих дочерей. Пошла в своего отца. У других моих девочек никогда не было проблем с лишним весом. Вторая вообще когда-то была моделью.

— Должно быть, для Ларлин это было тяжело, — заметил я.

Голова Беатрис поникла, словно внезапно сделавшись невыносимо тяжелой.

— Для Ларлин все было тяжело. Она была самой умной из четырех, но лишний вес разрушил ее жизнь. Над ней смеялись.

Она беззвучно заплакала. Майло выудил из кармана пачку бумажных платков и протянул ей один.

— Спасибо. Только недавно я осознала, как ей было трудно. Все эти споры насчет лишнего масла на бутерброде… она родилась с весом в одиннадцать фунтов. Ни одна из других моих дочерей не весила больше восьми.

— Началось все с амфетаминов, — напомнил Майло.

— Началось, да, — согласилась Беатрис Ченовет. — Во что еще она впуталась, я не знаю; вероятно, тут вы можете рассказать мне больше, чем я вам.

Майло ничего не ответил.

— Я хочу знать, лейтенант.

— Судя по протоколам ее арестов, проблемы были в кокаине и алкоголе, мэм.

— Да, алкоголь, я так и знала. Ларлин однажды арестовали за то, что она напилась.

Дважды. Но Майло не стал ее поправлять.

— Она связывалась с вами после своего ареста?

— Вы имеете в виду, не просила ли она у меня помощи с залогом? Нет, она сказала мне об этом только впоследствии.

— Кто-то другой внес за нее залог?

— Она сказала, что внесла его сама, лейтенант. Именно за этим и звонила. Похвастаться. Я спросила ее, откуда она взяла деньги, а Ларлин только рассмеялась, и мы… поспорили. Полагаю, я и тогда знала, чем она зарабатывает на жизнь. Просто решила притвориться, будто не знаю.

Она откашлялась.

— Принести вам воды, мэм? — предложил Майло.

— Нет, спасибо. — Беатрис коснулась своей шеи. — Дело не в жажде.

— Мэм, что вы можете сказать нам о друзьях Ларлин?

— Ничего, — коротко ответила женщина. — Она не посвящала меня в свою личную жизнь, а я, как уже сказала, не хотела знать. Это звучит как равнодушие, да, лейтенант?

— Конечно, нет…

— Это не было равнодушием. Это была… адаптация. У меня еще три дочери и пятеро внуков, которым требуется мое внимание. Я не могу… не могла… — Ее голова снова склонилась. — Каждый консультант, с которым мы говорили, утверждал, что Ларлин должна нести последствия за свои действия.

— А консультантов было много? — спросил я.

— О да. Сначала из школы. Потом мы обратились в клинику, которую порекомендовала наша страховая медицинская организация. Там был славный индиец, доктор Сингх. Он сказал то же самое. Ларлин должна захотеть измениться. Он предложил мне и Хорасу пройти несколько сеансов, чтобы научиться с этим справляться. Мы согласились, и это оказалось полезно. Потом он умер. Хорас, я имею в виду. Инсульт. Месяц спустя, когда я пыталась связаться с доктором Сингхом, мне сказали, что он вернулся в Индию. — Она нахмурилась. — Очевидно, здесь он был в качестве интерна.

— Вы можете назвать нам кого-нибудь из тех, кто был знаком с Ларлин? — осведомился Майло.

— С тех пор, как она выбрала тот образ жизни — нет, я никого из них не знала.

— Сколько ей было, когда она…

— Шестнадцать. Она бросила школу и сбежала; звонила, только когда ей были нужны деньги. Она была боевой девушкой, лейтенант. Вы можете сказать, что она могла бы одолеть проклятую тягу к наркотикам…

— Это бывает очень сложно, мэм.

— Знаю, знаю. — Длинные костлявые пальцы Беатрис смяли черную ткань брюк. — Когда я сказала «боевая», я имела в виду буквальный смысл этого слова, лейтенант. Ларлин не останавливалась ни перед чем ради своей цели. Иногда отцу приходилось утаскивать ее из дома, чтобы она остыла. Один раз Ларлин так сильно ударила свою маленькую сестру, что едва не свернула ей шею, и Шармейн потом долго мучилась от боли. Дошло до того — Боже, прости меня за эти слова, — что мы были благодарны, когда Ларлин перестала к нам приезжать.

— Я могу понять это, мэм.

— А теперь кто-то поступил плохо с ней. — Женщина встала и разгладила свои брюки. — Мне надо немного успокоиться, а потом я позвоню сестрам Ларлин, и им придется придумывать, что сказать своим детям. Это уже на их усмотрение, я хочу лишь хорошо проводить время вместе с внуками… Не будете ли вы любезны уйти?