Глава 4
Припарковав «Севиль» на автостоянке с паркоматом в Беверли-Хиллз, я поймал себя на том, что ищу взглядом камеры. Отыскал несколько, но при этом и белых пятен осталось немало.
Я указал на это Майло.
– Убийца Урсулы следил за местом? – спросил он.
– Я бы так и сделал.
Лейтенант рассмеялся.
Я завел мотор.
– Куда теперь?
– Сначала в участок – отдать диски с записями с камер наблюдения, потом в квартиру Ричарда. – Он заглянул в записи. – Джеймстаун-Уэй, Мандалай-Бэй. Если я не арестую папочку раньше, извещать дочерей придется ему самому.
* * *
Лейтенант заранее предупредил Мо Рида, и молодой детектив, как всегда розовощекий, здоровенные руки которого испытывали на прочность рукава, уже ждал нас возле участка, чтобы забрать диски.
– Развлекайся, Мозес.
– Вечер кино? Может, заказать пиццу?
– И пива. На случай, если не найдешь ничего интересного и заскучаешь.
– Я к этому привычный, – ответил Рид. – Хотя мысль насчет пива не так уж и плоха.
* * *
Дорога от Западного Лос-Анджелеса до прибрежных городов за Малибу занимает обычно не меньше часа. На 405-й, перед выездом на 101-ю, я угодил в пробку, но нагнал упущенное на скоростной автостраде, так что в результате уложился в шестьдесят пять минут. Майло почти все время спал. Уже на въезде в Окснард он подтянулся, потер кулаками глаза, застонал и пробормотал что-то насчет серфинга.
– Ты когда-нибудь пробовал? – спросил я.
– Шутишь? Акулы же.
* * *
Окснард – один из самых сермяжных городков округа Вентура, место, трудное для жизни, опоясанное по внешним границам агропредприятиями и грузовыми парками. Дальше идет кольцо трейлерных парков, обслуживающих сезонных рабочих, и скромные участки, занятые поколениями семейств «синих воротничков». Банда местных латиносов заявляет о себе нескладными агрессивными граффити. Уровень преступности здесь один из самых высоких в регионе.
Совершенно другой Окснард предстает, когда вы проходите мимо длинного, индустриального парка и направляетесь на запад к океану. Когда достигаете гавани, появляется совершенно другая планета: роскошные отели, туристические пирсы, предлагающие морепродукты и туры наблюдения за китами, прогулочные пристани, переполненные гладкими белыми яхтами, время от времени покидающими свои причалы.
Кластеры дорогой современной застройки теснятся вдоль бухточек, врезавшихся в западный край города. Одна из таких бухточек – Мандалай-Бэй, воткнувшийся в берег палец безмятежно синей воды, обрамленный свеженькими частными домами и многоэтажками, многие из которых оборудованы пристанями и лодочными причалами.
Мы подъезжали к выкрашенному в абрикосовый цвет двухсемейному таунхаусу, где обосновался Ричард Кори, когда в небо взмыл клин пеликанов, а в носу зачесалось от соленого запаха моря. «Кори Р., Уррич Лтд.» – на северной стороне здания.
* * *
На звонок в дверь ответил лысый подтянутый мужчина с белой бородкой клинышком с торчащими кое-где непокорными волосками. Одет он был в синюю полинявшую рубашку поло и пестрые желтые шорты. Обувь отсутствовала, лицо и руки выглядели более загорелыми, чем ноги. Узкие очки для чтения висели на краешке длинного мясистого носа. Маленькие карие глаза выглядели блеклыми и водянистыми. Незанятая бородкой часть лица заросла двух- или даже трехдневной щетиной.
– Да?
– Ричард Кори? Лейтенант Стёрджис, полиция Лос-Анджелеса.
– Лос-Анджелес? – Кори поправил очки и оценил удостоверение. – Отдел убийств. Не понимаю.
– Нам можно войти?
Кори побледнел.
– Кто-то из девочек? Боже, только не говорите…
– Боюсь, речь идет о вашей бывшей жене.
Кори пошатнулся. Карточка выпала из его пальцев, и он даже не попытался поднять ее.
– Урсула? Не может быть… Я же разговаривал с ней сегодня утром.
– Мне очень жаль. Сочувствую вашей потере и…
– Моей потере? А как же девочки… у нас дочери. – Он вздохнул. – Они знают?
– Еще нет, мистер Кори. Можно войти?
– Господи, как же я им скажу? Урсула… Что случилось? – У Кори перехватило горло. Из оставшегося открытым рта пахнуло несвежим дыханием. – Как такое могло случиться? Где это произошло?
– Пожалуйста, сэр, мы можем войти и поговорить?
– Войти? Конечно, входите, да. Боже мой! – Кори отступил. По его щекам уже стекали слезы.
Значительную часть работы полицейские делают по телефону; некоторые даже извещают таким образом родственников погибших. Майло пришел лично в том числе и потому, что хотел видеть первую реакцию Кори. Психопаты, при всех своих способностях манипулировать другими, испытывают проблемы с эмоциональной регуляцией и обычно впадают в одну из двух крайностей: неуемную театральность или холодный стоицизм.
Поведение Ричарда Кори, на мой взгляд, не соотносилось ни с тем ни с другим. Входя в квартиру, я бросил взгляд на лейтенанта. Тот держался стоически.
Кори последовал за нами, потом прибавил шагу, прошел вперед, устало рухнул на обитую искусственной замшей софу и закрыл лицо руками. Планировка широкого, просторного помещения отличалась продуманностью и вкусом: стильная, хром с тиком, кухня, высокий, с открытыми балками потолок, стекло вместо штукатурки повсюду, где можно, и роскошный вид на залив и океан за ним.
Однако за годы после развода Ричард Кори так и не обустроил свое холостяцкое гнездышко должным образом. Место, которое он выбрал сам и в которое вложил полтора миллиона долларов, осталось пустым и производило унылое впечатление, как типичная временная обитель только что въехавшего одиночки: чистые стены, голые деревянные полы, одинокая софа и два металлических, с черным виниловым сиденьем, складных стула, сорокадюймовая плазма на шлакобетонных блоках с путаницей проводов под ногами и хлипкая на вид беговая дорожка справа от ведущего в спальную зону коридорчика.
Нижнюю часть самого лучшего вида – стеклянную дверь с выходом на пустынный причал – закрывал выглядевший здесь неуместным сколоченный из фанеры стол, на котором поместились лэптоп, станция для сотового телефона и лазерный принтер. И тоже змеящиеся провода на полу, добрую треть которого занимали стопки каких-то бумаг. В воздухе пахло океаном, несвежей пищей и вялостью.
Заняв единственное мягкое посадочное место, Ричард Кори беззвучно плакал, а мы стояли и ждали.
– Извините, – пробормотал он наконец и поднял голову. Потом, шмыгнув носом, поднялся, прошел на кухню и, порывшись в ящиках, вернулся с обеденной салфеткой, вытирая лицо и шаркая ногами.
– Так что же, черт возьми, случилось? – спросил Кори, дергая бородку.
– Мне очень жаль, что приходится говорить вам это, но миссис Кори застрелили на парковочной стоянке офисного здания ее адвоката.
– В здании Феллингера? В Сенчури-Сити? И что, ограбление? Из-за «Ягуара»?
– Похоже, не тот случай.
– Тогда что? Нелепость какая-то!
– Именно поэтому мы здесь. Чтобы попытаться понять.
Кори как будто замер. Мы сели на складные стулья.
– Феллингер, – медленно произнес Кори. – Она сказала, что договорилась о встрече. Это я и имел в виду, когда сказал, что мы разговаривали.
– Во сколько это было, сэр?
– Утром. Часов, может быть, в восемь. Мы обсуждали кое-какие деловые вопросы – у нас бизнес, и в Таиланде задержали груз. Тогда же Урсула упомянула, что собирается к Феллингеру. Но не насчет развода; она хотела, чтобы я знал об этом.
– Миссис Кори сообщила, зачем встречается с мистером Феллингером?
– Она собиралась разделить драгоценности между девочками. Я сказал, что в этом есть что-то нехорошее, она же еще молодая, здоровая женщина. – Кори вздохнул. – Откуда мне было знать? Господи… – Он снова всхлипнул, но сдержался. – Так что все-таки произошло? – Лицо его напряглось, взгляд заметался. – О нет, нет, мне ведь придется рассказать девочкам…
– Сэр, если можно…
– Как я это сделаю? У вас есть опыт в таких делах. Как рассказать о таком детям?
– Мы поможем вам, но сначала нам нужно немного поговорить. – Майло взглянул на меня – твоя работа, уж будь любезен.
Ричард принялся раскачиваться взад-вперед.
– Какой ужас…
– Итак, миссис Кори сообщила вам сегодня утром, что собирается встретиться с мистером Феллингером.
Кивок.
– Она не хотела, чтобы вы беспокоились…
– Мы развелись три года назад, но несколько раз возвращались к переговорам. Она не хотела, чтобы я думал, будто здесь снова что-то из той же серии.
– Похоже, вы сохранили дружеские отношения.
– Дружеские? Скажу от себя – да, мы развелись юридически, но не в духовном плане… Черт, мне надо выпить.
Кори снова поспешил на кухню, достал из шкафчика наполовину полную бутылку джина «Бомбей Сапфир», налил на два пальца в стакан для сока и там же, у стойки, сделал хороший глоток. Потом долил в стакан еще столько же и еще чуть-чуть, и снова упал на софу. Немного джина выплеснулось на колено. Кори смочил палец и облизал его.
– Итак, вы и миссис Кори… – начал Майло.
– Никаких миссис – миз. Урсула была всецело за независимость. Умная, талантливая, отличная мать и… что я теперь скажу девочкам?
– В таком деле легко не бывает, но мы сможем помочь вам, если пожелаете.
– Да. – Он снова обмяк и закрыл лицо руками. – Я совершенно разбит.
– Поможем, сэр. Обязательно. Но мне нужно кое о чем вас расспросить.
Кори поднял голову.
– Конечно. Понимаю. У вас свои дела. Хорошо. Что я могу вам рассказать?
– Вы уже три года как развелись с миз Кори, но не считаете, что порвали духовные связи.
– Это я метафорически. От сердца. – Кори похлопал себя по логотипу на рубашке. – Между нами была особенная связь. Я не переставал любить Урсулу, и она, надеюсь, не переставала любить меня. Так было всегда с тех пор, как мы встретились.
– Где вы встретились?
– Двадцать четыре года назад, на бизнес-семинаре в Скоттсдейле; какие-то типы с Уолл-стрит предлагали пути к богатству. Мы с Урсулой быстро их раскусили, поняли, что все это полнейшая чушь, и объединились, так сказать, на основе скептицизма. Остальное пришло потом.
– То есть личное, – сказал я.
Кори кивнул.
– Мы, конечно, не Баффетты, но свой большой бизнес построили. И да, деловые отношения довольно быстро переросли в личные. Примерно через полгода.
Его взгляд ушел за окно.
– Расскажите о себе, – попросил Майло.
– Я занимался тогда оптовой продажей одежды. Моя профессия – бухгалтерское дело. – Он поник и ссутулился. – По сути, счетовод высокого уровня. Но ни одна из компаний, в которых я работал, не была успешной. Урсула училась в Лондонской школе экономики – она англичанка, много путешествовала по миру, долго жила в Азии, поскольку ее отец служил военным атташе в разных местах. К тому времени, когда мы познакомились, никакого опыта управления бизнесом у нее не было, но имелся креативный талант и понимание азиатского сегмента рынка здесь, в Америке. Мы составили фантастическую команду.
– Чем вы занимаетесь?
Кори поморщился.
– Без Урсулы… Я не знаю, что будет дальше, не знаю, сможем ли мы что-то делать.
Майло ждал.
– Так в чем вопрос? – спросил Кори.
– Ваш бизнес…
– Мы импортируем потребительские товары, главным образом из Вьетнама и Таиланда. Все отбирает только сама Урсула. Я в Азии не бывал, а она – раз пятьдесят или шестьдесят. Такой она человек, во все вникает сама, заключает сделки, находит оптовиков, которым мы все продаем… И какая же мразь сотворила такое с моей девочкой?
Он допил джин и попытался подняться, но Майло быстро встал и не дал ему это сделать.
– Извините, сэр, но мы бы предпочли, чтобы вы не выпивали больше, пока мы не закончим.
Кори посмотрел на него с упреком.
– Я вполне в состоянии…
– Нисколько не сомневаюсь, сэр.
– Ладно, вы делаете свое дело, и я вам не завидую. – Ричард снова сел. – Что еще хотите знать?
– Пожалуйста, сэр, не обижайтесь, но я обязан это спросить. Где вы были сегодня между девятью часами утра и полуднем?
– Здесь, занимался бумажной работой.
– Вас кто-нибудь видел?
– Видел ли меня… Да вы шутите! Нет, наверное, никто. Так, ладно, понимаю… Я смотрю детективные сериалы; муж всегда первый подозреваемый, так что обижаться не стану. К сожалению, никакого алиби у меня нет. Но оно у меня было бы, если б я замышлял какое-то злодеяние, ведь так? Меньше всего сегодня утром я думал о том, что мне понадобится алиби. Около восьми позвонила Урсула. Я уже вышел в онлайн, связался с судовым агентом и пытался разрулить ситуацию с нашим грузом в Бангкоке. Все время оставался здесь. Я вообще, если хотите знать, уже несколько дней не выходил из дома. Ясно?
– Ясно, сэр. Спасибо.
– Так что теперь? – спросил Кори. – Я действительно подозреваемый? Ладно, никаких проблем, делайте свое дело, а мне скрывать нечего. Но, занимаясь мной, вы только попусту теряете время.
– Уверен, сэр…
– Стоп. – Ричард поднял палец. – Вспомнил кое-что. – Он коротко и зло хохотнул. – Возможно, у меня все же есть алиби. В тех самых сериалах говорят, что звонки по сотовому телефону можно отследить. Через вышку. Это правда?
– Мы можем установить местонахождение…
– Ну так установите. Если я не работал на компьютере – а это тоже можно проверить, – то говорил по телефону. Вышки скажут вам, что я был здесь. Как сел, так задницу от стула и не отрывал. – Кори почесал названную часть тела. Потом проделал то же самое с бородой. На грудь посыпалась перхоть.
– Это нам помогло бы, – сказал Майло. – Если вы дадите разрешение…
Кори вскочил, подошел к столу и коснулся экрана лэптопа.
– Идите сюда.
Набрав пароль, он открыл почтовый ящик и медленно прокрутил страницу с шестью или семью десятками сообщений, отправленных в трехчасовой временной промежуток. Едва ли не в каждом упоминались названия, подобные «Олл Стар Фэшн Импортс», «Ямата Хоум Декорейтинг», «Пэрэдайз Гифтс оф Чайнатаун». Входящая корреспонденция занимала две страницы, и большинство сообщений поступили от «Бэнг-Бак Сьюпириор Гудс» и «Лейдинг оф Бангкок, Лтд.»
Единственным исключением, которое я успел заметить, был встретившийся дважды адрес
[email protected].
– Моя младшая дочь, – пояснил, открывая первое письмо, Кори.
Привет, пап, уроков нет, пошла поработать с Сидни. Насчет обеда в чт без изменений? XX Э.
– Сидни – ее лошадь. – Кори вздохнул и закрыл почту.
– Напряженное утро, – заметил Майло.
– Ничего особенного, такая уж жизнь, – вздохнул Кори. – Урсула – натура артистическая, а вся скучная работа лежит на мне, и ее целый воз. Так что, алиби уже не требуется?
Люди одной с ним налоговой шкалы часто передают другим решение своих проблем. Кори вполне мог оставаться дома и заниматься бизнесом, поручив грязную работу нанятому киллеру.
– Извините, сэр, но, как я уже сказал, мы вынуждены задавать трудные и неприятные вопросы. – Майло кивком указал на софу. В первый момент Кори как будто попытался сделать вид, что никакого жеста не заметил, но потом пожал плечами и погрузился в оставленное им самим углубление в подушках. Но теперь он сидел прямо, положив руки на голые колени и глядя прямо перед собой.
– Понимаю, мистер Кори, время трудное, – начал лейтенант.
– Обойдемся без вступлений. Спрашивайте, что вам нужно.
– Мы уже разговаривали с мистером Феллингером и мистером Коэном, и они дали нам общую картину, но не вдавались в детали. Очевидно, что вы и ваша бывшая супруга возвращались к адвокатам, чтобы обсудить финансовые вопросы…
– Не обсудить, а уточнить, – перебил его Кори.
– Не могли бы вы пояснить, что именно уточняли?
– Некоторые детали, мелочи…
– Какие, например?
Кори вздохнул.
– Не понимаю, какое это имеет значение, но так уж и быть. Мы не всегда сходились в цене бизнеса, а это было необходимо на тот случай, если б мы когда-нибудь решили отойти от дел, все продать и поделить выручку. Ни того ни другого мы не сделали, но, как говорится, точки над «i» расставили. Такая у нас была общая черта – дотошность. Поэтому, в частности, у нас хорошо все получалось. А теперь?.. Наверное, придется, как говорится, сложить шатры. И это в то время, когда экономика идет вверх… Какая ирония, да? Я к тому, что перспективы обнадеживали, и мы с Урсулой рассчитывали, что год будет самый лучший. А теперь?.. Что же, будь оно проклято, случилось?
– Знаете ли вы кого-нибудь, кто желал бы зла миз Кори?
– Никого. Так, говорите, те двое дали вам общую картину, да?
– Вообще-то, это сделал мистер Феллингер, а мистер Коэн защищал вашу конфиденциальность.
– Какой молодец. – Язык у Кори уже заплетался. – А они рассказали вам, что спали с Урсулой?
Майло моргнул.
– Сэр?
– Феллингер – точно. Насчет Эрла доказательств нет, но пари я бы заключил. В наше время достать «Виагру» могут даже мумии.
– То есть вы полагаете…
– Не полагаю, а знаю. – Кори глуповато хихикнул. – Урсула даже не пыталась это скрывать. Пару лет назад, во время одной встречи в офисе Феллингера, я обратил внимание, что он сидит слишком близко к Урсуле и смотрит на нее совсем уж откровенно. Потом спросил ее напрямик, а она взяла да и призналась. Я вспылил, сказал со зла, что Феллингер сделает ей скидку. Урсула притворилась, что обиделась, попыталась дать мне пощечину, но потом не удержалась, и мы вместе хорошо посмеялись. Она еще сказала, что голый он похож на обезьяну.
– Но…
– Да, парни, так оно и было. Призналась и рассказала. Урсула. Независимая. Когда мы были женаты, такого, конечно, не случалось. По крайней мере, я так не думаю. Но потом… Она как будто наверстывала упущенное.
– Вас это не раздражало?
– Разве я не сказал? Конечно, раздражало, ведь я ее любил. А представить ее с обезьяной – не очень-то приятная картина, но что я мог сделать? И, если откровенно, то, с какой легкостью Урсула говорила об этом, само ее поведение, как-то смягчало обиду, превращало случившееся в банальность, опускало до уровня пошлости. Мол, что тут особенного?
– Похоже, для нее этот случай ничего не значил в эмоциональном плане, – заметил я.
– Верно, – согласился Кори.
– И вы думаете, что она также могла спать с Эрлом Коэном?
– С этим старым хреном? На этот счет она ничего мне не говорила, но я хорошо улавливаю ее невербальные сигналы, и однажды, когда мы были в офисе Эрла, у меня возникло отчетливое ощущение, что он скорее защищает ее интересы, чем мои, хотя и значится моим адвокатом. Потом, когда мы ушли, я спросил Урсулу об этом, но она только рассмеялась. И все-таки… готов поспорить, что после развода она пустилась во все тяжкие.
– Вы знаете кого-нибудь еще, кто…
– Имен не знаю, но дочери говорили – по секрету, конечно, – что встречается она со многими.
– Как вы чувствовали себя?
– Поначалу сильно задевало, но я понимал, что это нерационально, ведь мы разведены. Никаких притязаний на Урсулу у меня не было. Я не стал изводить себя, а научился жить с этим, как другие учатся жить с алкоголиком, наркоманом или скрягой. Не будем хитрить, причуды есть у каждого, вот и у нее они были… – Кори посмотрел в пустой стакан. – Знаю, парни, вы осуждаете нас, но я любил ее и хотел для нее счастья, так что хотите – верьте, хотите – нет, мне наплевать.
– Вы с Урсулой продолжали… – начал я.
– Время от времени. – Веки его дрогнули, глаза закрылись, а потом открылись, но только наполовину. Он снова с тоской посмотрел на стакан. – Со мной она занималась любовью, с остальными – только сексом. Когда я перестал воспринимать это как предательство, а стал относиться как к обеду с друзьями, все успокоилось.
Кори опустил стакан.
– Прозвучит грубо, но… Вы присутствовали при вскрытии Урсулы? Детективы ведь обязаны присутствовать, или нет?
– Для вскрытия немного рановато, сэр.
– Так вот вам предсказание для вскрытия. Когда с нее снимут одежду – облегающие джинсы, да? – то обнаружат, что трусиков нет. Откуда знаю? После развода Урсула сама назвала мне свой новый девиз: Всегда готова!
– Смело и рискованно, – сказал я.
– Как револьвер со взведенным курком.
Если метафора и заставила его задуматься, Кори этого не показал и начал неторопливо поворачивать стакан в руках.
– Поверьте, парни, так оно и будет. Урсула потеряла чувство меры и переспала с кем не надо, с каким-нибудь подонком. Думала, что понимает его, но ошиблась. Я к тому, что можно рисковать, ходить по лезвию, но рано или поздно все равно порежешься.
– Почему вы развелись? – спросил Майло.
Кори скрестил худые ноги.
– Потому что так хотела Урсула, а я тогда не смог найти причину, чтобы сказать ей «нет».
– Она ведь и раньше об этом говорила, – сказал я.
– Постоянно. Под стрессом, каждый раз, когда у нее портилось настроение или наступала черная полоса, она заводила разговор на одну из трех своих любимых тем: сбежать в какое-нибудь тихое местечко и жить там неспешно и спокойно; или перебраться в Азию, потому что она, хотя и не верила в бога, восхищалась буддистами и их способностью двигаться дальше.
Он снова взял стакан и посмотрел в сторону кухни.
– А третья тема? – спросил я.
– Извините?
– Вы сказали, что у нее было три любимых темы.
– Да. – Ричард Кори кивнул. – Развод. Каждый раз, когда что-то не ладилось, она хотела развода. Чем скорее, тем лучше. Без всякой на то причины, без предупреждения, без какого-то прокола с моей стороны. Как мне сейчас представляется, все эти три темы сводились к одному: Урсула чувствовала себя в ловушке и хотела из нее вырваться. Неприятно, больно? Да, поначалу; но потом я научился просто не слушать.
– Что же изменилось? – спросил я.
Кори переменил позу.
– Вам обязательно нужно это знать?
Мы с Майло кивнули.
– Ладно, так и быть. Изменилось вот что: мне показалось, что я нашел кое-кого, и однажды, когда Урсула в миллионный раз завела старую пластинку, сказал ей, мол, хорошо, давай разведемся. Вот тогда она вскинулась. Разозлилась, взорвалась. Но, наверное, решила, что я блефую, потому как на следующий день заявила, что наняла Феллингера. Я ответил, что да, правильно сделала, и обратился к Коэну. А остальное – это уже не брачная, а антибрачная история.
– Вы упомянули стресс…
– Ничего особенного, мелочи, с которыми мы легко справлялись. Я мог разозлиться из-за того, что она не разослала формы заказов; ее могло взбесить, что я не сообщил о полученных отчетах. Смех, да и только. Мы ругались, мирились и шли дальше. Но в тот раз было по-другому. Я встретил кое-кого и надеялся на лучшее. Поэтому, когда Урсула снова понесла бред насчет развода, я сказал – давай, вперед, догоняй ушедший поезд. Глупо? Наверное. Но мы с Урсулой остались друзьями, и, по правде говоря, это всегда было самой лучшей частью наших отношений. Дружба. Так что избавление от остального воспринималось едва ли не с облегчением. И бизнес шел, как и прежде. Даже лучше, если хотите знать. Год после развода был для нас лучшим.
– Раз уж вы об этом заговорили, – сказал Майло, – где находится ваш офис?
– Вы в нем сейчас. Мы оба работали из дома. Расходы меньше, а если что, то и в волосы друг другу не вцепишься.
– Вы упомянули, что встретили кое-кого, – начал я.
– Дело прошлое. Она не вписывалась, и мне не понадобилось много времени, чтобы это понять. – Кори рассмеялся. – Буддистка. Ну не забавно ли, а?
– Вы познакомились, занимаясь бизнесом?
Он посмотрел на меня.
– Верно угадали. Но, пожалуйста, не спрашивайте больше о ней. Она хороший человек, и мне не хотелось бы портить ей жизнь. А теперь, парни, если вы хотите спросить что-то еще об Урсуле, задавайте ваши вопросы, потому что мне еще нужно обдумать, как сообщить дочерям, что их матери больше нет.
Всё, деловой тон. И сухие, как Сахара, глаза.
– Сэр, мы сами можем известить их, – предложил Майло.
Ответа не последовало, и на лице Кори не отразилось никаких эмоций.
– Сэр?
– Да, наверное… Вы действительно это делаете? Сообщаете детям?
– При необходимости, мистер Кори.
– Не хотелось бы, чтобы они думали, будто я свалил это на вас…
– Решать, конечно, вам, – сказал Майло, – но мы можем объяснить, что сами настояли на таком варианте, поскольку речь идет о расследовании убийства.
Кори почесал бороду.
– Вы так думаете? Ну да, конечно.
– Как только мы закончим, я позвоню, и вы сможете приехать и побыть с ними.
– Полагаете, так для них будет легче?
– Легче не будет, мистер Кори, – сказал Майло, – но в этом вопросе опыта у нас побольше. К сожалению.
– Передать дело в руки экспертов… Я сам так делаю, полагаясь на торговых агентов и перевозчиков. Ладно, давайте так и договоримся. Потому что, если честно, я на ваше место даже на спор не пошел бы. Вы уж не обижайтесь.
– Какие обиды, сэр… Хотите сказать что-то еще, что могло бы помочь установить убийцу миз Кори?
– Если узнаю имена тех, с кем она встречалась, назову их вам. Думаю, это кто-то из них.
– А мы проверим. Вспомните что-то еще – дайте знать.
Мы поднялись. Обменялись рукопожатиями. Ладони у Кори были сухие, как и глаза.
Уже на выходе Майло вдруг сказал:
– Еще одно, сэр. Вы дали нам устное разрешение на доступ к вашим звонкам. Не могли бы вы подписать соответствующую бумагу?
Кори посмотрел на него с прищуром.
– Вы серьезно? Я все еще в подозреваемых?
– Дело не в этом, сэр. Чтобы исключить человека из числа подозреваемых, требуется надежное обоснование. Проверим все в отношении вас – сможем двигаться дальше. Но если у вас с этим какие-то проблемы, мы поймем.
– Никаких проблем, черт возьми! Почему бы и нет? – Кори вернулся к самодельному столу, нацарапал что-то на листке бумаги и протянул его Майло. – Всё?
Майло прочитал.
– Пожалуйста, сэр, поставьте дату и распишитесь.
– О боже… – Ричард снова склонился над листком. – Держите.
Он прихватил стакан и ушел на кухню, где налил на три пальца джина и выпил, повернувшись к нам спиной.
* * *
Выйдя из дома, мы прошли к той стороне, что выходила к воде. Перилам, покрытым засохшим птичьим пометом, определенно недоставало внимания и заботы. Мимо проплыли несколько уточек. Пустой, заброшенный причал. Кружа вверху, пронзительно кричали чайки. Мы вернулись к «Севиль».
– Странный мужик. Сначала плачет, слезы льет, потом как будто… даже не знаю, как сказать, будто сухарем вдруг стал. Может, у него паранойя? Чтобы оба адвоката трахали Урсулу? Хотя, может быть, так оно и есть, а он просто научился смотреть в лицо реальности?
– И называть ее револьвером со взведенным курком?
– Да… В общем, несмотря на алиби, ты по-прежнему и в той же степени, как и до встречи, считаешь его подозреваемым. – Я рассмеялся.
– Знал, что ты так скажешь, – заметил Майло.
