Глава 18
Когда мы уходили, Билл Ди Марджио и головы не поднял.
– Бедняги, – сказал Майло. – Не самая идеальная семейка, а?
– А такие есть?
– Верно сказано. Что-нибудь существенное взял на заметку?
– Услышал подтверждение моей вчерашней догадки. Из-за своей застенчивости Фрэнки могла довериться кому-то, кому доверять не следовало.
– А тебя вообще застенчивость не настораживает? Не вызывает подозрения? Моя мать часто рассказывала о своей сестре, моей тете Эдне, которая ребенком от собственной тени шарахалась. Позже, когда я узнал ее лучше, эта старая карга почти не вылезала из дому, ненавидела масонов и баптистов и держала дробовик под кроватью.
– Похоже, там было кое-что посерьезнее застенчивости.
– Возможно. С большинством моих родственников тебе вряд ли захочется познакомиться поближе. – Он рассмеялся. – Образцовые семейки.
Мы сели в машину.
– В любом случае застенчивость – не единственная характерная черта. Есть люди, которым просто нравится идти к цели в одиночку. Без них от музыки, изобразительного искусства, литературы мало что осталось бы. Не говоря уже о высшей математике. Другие замыкаются, опасаясь чужих суждений. Некоторые такими рождаются; известно, что дети, которые легко пугаются, чаще бывают интровертами. Но это вовсе не предполагает патологию – обычное человеческое разнообразие. Многие интроверты вполне довольны собой. Но случай с Фрэнки более проблематичен. Слабые навыки социального общения и неумение разбираться в людях – верный путь к сотворению запутанного мира. Когда голова забита помехами, можно потерять равновесие. Для хищника, способного преодолеть ее сопротивление, она становится легкой добычей.
– И удобной жертвой, – добавил Майло. – Никаких проблем с вещественными уликами.
– Достаточно рассчитать время, в течение которого жертва не будет обнаружена.
Он кивнул.
– Родители живут в пяти минутах езды, но она отгородилась от них и в результате пролежала там по меньшей мере неделю. Печально.
– Изгой в собственной семье, – сказал я. – Брат и сестра – люди более ординарные и, с традиционной точки зрения, более успешные. На холодильнике целая выставка фотографий. Представлены все, кроме Фрэнки.
Лейтенант посмотрел на меня.
– Ты поэтому за водой ходил?
– Нет. Ходил, потому что она была им нужна. А уж фотографии на холодильнике – бонус.
– Награда за добродетель. Ты действительно считаешь, что Фрэнки могла поддаться такому типу, как Феллингер?
– А ты мог представить, что Кэти Хеннепин встречалась с Клеффером? Невозможно определить, какой ключ к какому замку подходит, пока всю связку не перепробуешь. У меня нет сомнений, что Феллингер нет-нет да и сбрасывает костюм.
– И что, по-твоему, он входит в книжный магазин в концертной футболке и джинсах с дырками в нужных местах, покупает что-то чудно́е, и раз – Фрэнки уже по уши влюблена?
– Вряд ли это произошло так быстро. Думаю, он не торопился: заходил время от времени, просматривал книги, а на нее внимания не обращал. И при этом приглядывался, оценивал, а потом начал постепенно вползать, как червяк, в ее жизнь. Может быть, сделал вид, что их объединяет некий общий интерес…
– Прелести двухголовых эмбрионов.
– Могло сработать. Как и тот факт, что он старше, – в некотором смысле фигура, замещающая отца, не одобрявшего ее образ жизни.
– Да, Билл не подарок.
Я отъехал от тротуара.
– Мне только сейчас в голову пришло, что ее хозяева и родители…
– …Похожи.
– Судя по тому, что мы видели, да. Ворчун-папаша, мама помягче, явный диссонанс. Фрэнки ухитрилась найти жилье, копировавшее ее домашнюю жизнь. Возможно, бессознательно. И это говорит о том, что в ее душе зияла громадная дыра.
– Бунтарка, которой были нужны теплые объятия?
– Делала вид, что постоянно экспериментирует с собой, но втайне хотела домашнего уюта. Бедный ребенок, жизнь обошлась с ней слишком жестоко.
– А теперь все кончилось. От родителей я узнал мало. Как думаешь, стоит поговорить с братом и сестрой?
– Определенно.
Мы проехали, может быть, милю, когда Майло сказал:
– Ладно, Кэти и Фрэнки были застенчивые, а Дейдра Бранд действовала ему на нервы. Но я не понимаю, как во все это вписывается Урсула. В социальном плане она на их фоне просто суперзвезда.
– Но Урсула познакомилась с Феллингером в особенно стрессовый для нее период и постепенно стала от него зависеть. Тот факт, что она вернулась к нему после урегулирования развода – отрегулировать завещание, – говорит, что зависимость оказалась стойкой. Согласен, ее убийство выделяется. Он напал на нее не дома, и сцена с обедом была устроена позже. Но все это лишь показатель практичности хитроумного убийцы. Насколько нам известно, Урсула хотя и спала с Феллингером, близко его не подпускала и домой к себе не приглашала. Поэтому он и расправился с ней на своей территории. Но если присмотреться внимательнее, то видно, что выследил ее и убил он так же, как и других.
– Занимается ее разводом и принимает решение.
– Может быть, она отдалилась в плане секса, а для него отказ неприемлем.
– Бац-бац, приятного аппетита. Проходим на кухню.
– Но смысл остался прежним: командую здесь я.
– С устройством сцены он не спешит, осторожничает, выбирает время, когда в доме никого нет. Показывает, что может и отложить удовольствие.
– Вот это я в злодеях терпеть не могу… О’кей, пора бы наведаться в книжный магазин, где работала Фрэнки. Если Феллингер бывал там более-менее регулярно, кто-то должен его знать.
– Я пришел к такому же выводу.
– Великие умы. Или мы оба гребем по кругу.
* * *
Майло сказал, что потом ему будет нужна машина, поэтому я подбросил его до участка, а дальше мы продолжили раздельно. Магазин находился на Сансет-бульваре, к востоку от Голливуда и на окраине Силверлейка. В это время дня поездка туда занимала обычно не меньше сорока пяти минут, так что у меня было предостаточно времени, чтобы поразмышлять над тем, о чем я ему не сказал.
Убийца украшает торт, вводя копов в заблуждение.
В этом мнении я только укрепился, потому что в каждом убийстве наличествовал значительный элемент обмана.
Убийство Кэтрин Хеннепин подавалось как образцовый пример преступления страсти, совершенного близким человеком.
Убийство Урсулы Кори могло служить иллюстрацией профессионального исполнения заказа.
Дейдра Бранд подавалась как «очевидная» жертва рискованного образа жизни.
И вот теперь Фрэнки Ди Марджио, возможно, самая уязвимая из всех. Жертва, чей пример мог войти в учебник.
Необычная девушка, оставленная на волю стихии в комнате, полной диковинок, с явным расчетом на то, что эта смерть будет отнесена на счет ее странного и, возможно, не самого образцового поведения.
Значит, подлинная причина в чем-то другом?
Визит в книжный магазин мог оказаться тупиком.
* * *
Моя склонность видеть в жизни позитивное неизменно забавляла Майло.
Ну вот, опять ты со своим оптимизмом.
Понимал ли он, что такое отношение есть результат сознательных усилий, а не следование натуре? Вряд ли. В семье, где мать пребывает в хронической депрессии, а отец – алкоголик-буян, ребенок либо осваивает стратегию выживания, либо погибает.
Дружба – это прекрасно, но конец пути мы все равно проходим в одиночку.
Майло – мой лучший друг. Лишать его иллюзий нет причин.
* * *
На этот раз он приехал первым; машина без опознавательных знаков стояла на погрузочной площадке, но его самого видно не было.
Магазин «Чет-нечет» размещался в здании с кирпичным фасадом и закрашенным черным окном. Стекло окаймляла полоска небрежно нанесенной на раму оранжевой краски. Хеллоуин каждый день.
Войдя, я увидел, что Майло разговаривает с дородной женщиной лет тридцати, одетой – экая неожиданность – во все черное. Длинные, ниже спины, и выкрашенные в черный цвет волосы местами лежали ровно, словно выглаженные, а местами вились колечками и переплетались. На обнаженных руках и верхней части груди чистого пространства почти не осталось – все остальное занимали чернила. Синяя татуировка красовалась также на середине подбородка, а брови пронзал ряд штучек, более всего похожих на обычные офисные скрепки.
Заключительным штрихом образа было кольцо в носу, достаточно массивное, чтобы укротить быка. Штуковина из окисленного железа крепилась на нижней части носовой перегородки и касалась верхней губы, на которую не пожалели черного блеска. Даже простое чихание превращалось для нее, по-видимому, в немалую проблему. Оставалось только надеяться, что она не подвержена сенной лихорадке.
Метафора напрашивалась сама собой: некоторые желают, чтобы их водили за нос. Но язык ее тела говорил обратное, напоминая, почему у меня развилась аллергия на скороспелые предположения.
Ди Марджио называли это место книжным магазином, но книг видно не было. Как и набивных чучел. Только столы с компакт-дисками, помеченными ярлыком «Ретро», и вращающиеся стойки для винтажной одежды с упором на кисею, камуфляж и что-то похожее на искусственную кожу.
– Мы знаем, что здесь работает Фрэнки Ди Марджио, – говорил Майло.
Мое появление женщина в черном оставила без внимания и даже не взглянула, когда я встал рядом с лейтенантом. Она смотрела Майло в глаза. Спокойно, безмятежно. Словно немая.
– Спрашиваю без подвоха, честно. Так работает здесь Фрэнки или нет?
– Может, и без подвоха, – сказала женщина, – но это же вопрос. – Голос у нее был глубокий, почти мужской.
– А что, какая-то проблема?
Она улыбнулась. Наряд ее состоял из потрепанного кружевного топа и креповой юбки-колокола с высоким поясом, подчеркивавшим груди-арбузы.
– Ну же, да или нет. Пожалуйста. – Майло изо всех сил старался быть любезным и не повышать голос.
Женщина выставила бедро и отвернулась.
– Дело важное…
– Да, важное, – сказала она и снова повернулась к нам. – Фрэнки приходит, но работой я это не назвала бы.
– Хорошо, а пояснее можно? – Теперь Майло говорил едва ли не шепотом, как бывало, когда он злился уже по-настоящему.
– Я даю ей кое-какие поручения, потому что она сказала, что хотела бы помогать, но это не официальная работа.
– То есть вы оказываете ей любезность, – уточнил Майло. – А деньги она получает?
– Минимум.
– Хорошо. Спасибо. Когда вы с ней познакомились?
– Я с ней не знакомилась.
– Что?
– Знакомство – официальная процедура, которой предшествует представление. Фрэнки же просто пришла и сказала, что могла бы что-то делать. Я по жизни ленива, поэтому согласилась.
– Магазином вы владеете?
– Нет.
– А кто?
– Коичи.
– Коичи…
– Коичи Такахаси.
– Где его или ее можно найти?
– Его можно найти в Токио.
– Отсутствующий владелец.
– Верно.
– И как это работает?
– Нормально.
– Я имею в виду…
Она улыбнулась.
– Потешный ты, Джон Уэйн. Как это работает? Парню захотелось заиметь магазин для своей коллекции, и богатый папаша купил ему целый квартал.
– А что коллекционирует мистер Такахаси?
– Компакт-диски одного итало-американского певца.
– Фрэнка Синатры.
– Очевидно. А еще Дина Мартина, Перри Комо, Лу Монте, Джерри Вейла, Вика Деймона.
Она опустила руку под прилавок, пошарила и вытащила журнал. По-павлиньи гордые синие японские иероглифы пламенели на глянцевой обложке над цветной фотографией молодого длинноволосого мужчины, окруженного стенами компакт-дисков, расположенных лицом наружу, словно картины. Волосы у мужчины были выкрашены в бирюзовый цвет. Улыбка источала обаяние.
Женщина в черном ощупью поискала что-то еще и показала нам запечатанный в фабричный пластик компакт-диск с лицом Синатры. Сборник «Так, самое лучшее».
– Это я отошлю ему завтра. У него уже есть тысяча четыреста тридцать семь копий.
– Количество и качество, – сказал Майло.
– Дорога к счастью.
– К сожалению, Фрэнки Ди Марджио счастья уже не видать. Ни в какую категорию она не впишется, разве что есть такие, которые включают мертвых.
Улыбка на лице женщины в черном погасла. Она навалилась на прилавок.
– Вы не говорили.
– Вот, сказал. Начнем сначала.
Акт II. Странный разговор.
– Вы приняли Фрэнки Ди Марджио на работу.
– Не хочу показаться занудой, но действительно не могу назвать это приемом на работу.
– Прием на работу – формальное мероприятие.
– Она приходила и уходила, как ей заблагорассудится. – Секундная пауза. – Что с ней случилось?
– Кто-то оборвал ее жизнь, и мой долг – найти того, кто это сделал.
– Надеюсь, найдете. – Это прозвучало у нее вполне искренне. – Вы верите в смертную казнь? Я верю. С какой стати мы должны платить за то, чтобы они жили? Может, вы поймаете его, подвергнете пыткам и убьете, чтобы не тратить деньги налогоплательщиков.
Майло изучающе посмотрел на нее. Она пожала плечами.
– У меня есть свое мнение.
– Вернемся к Фрэнки. Сколько часов в неделю она проводила здесь?
– Десять, самое большое пятнадцать. Чем занималась, сказать не могу, потому что когда она приходила, я уходила. Она давала мне предлог, чтобы убраться отсюда.
– У нее было какое-то расписание?
Женщина в черном ненадолго задумалась.
– Обычно Фрэнки приходила попозже – в четыре, пять, шесть.
– Когда вы закрываетесь?
– Когда захочется.
– Вы уходили, а она закрывала?
– Это не проблема. Замок срабатывает сам. Выходишь, закрываешь дверь, и всё.
– Значит, она оставалась здесь одна.
– Да.
– Где Фрэнки бывала, когда не работала?
– Не имею ни малейшего представления.
– А вдвоем вы не тусовались?
– Я не тусуюсь.
– Вообще ни с кем?
– Вообще ни с кем.
– Как насчет ее друзей? Вы кого-то из них видели?
– Нет.
– Она не жаловалась на назойливых покупателей? Может быть, ей кто-то досаждал?
– Фрэнки никогда ничего не говорила. Мы не разговаривали, потому что как только она появлялась, я сразу убиралась.
Майло ждал.
– Я вам правду говорю, мистер детектив. И действительно, хочу, чтобы вы поймали его и предали пыткам.
– Ладно, спасибо, что уделили нам время. Как вас зовут?
– Бекка. С двумя «к».
– Бекка, а дальше?
– Бекка Манкелл, два «л». – Она облизала черные губы. Кончик языка был хирургически аккуратно раздвоен. – Можно спросить?
– Конечно.
– Как ее… что с ней сделали?
– Мы пока не знаем.
– У вас нет тела?
– Тело есть, но оно пролежало некоторое время.
– О… – Черные губы завернулись внутрь.
– В таких случаях, – продолжал Майло, – бывает трудно определить время смерти. Когда вы видели ее в последний раз?
– Так… должно быть, с неделю назад.
– И вас не встревожило ее отсутствие? Потому что вы не считали ее работу настоящей?
– У меня даже номера ее телефона нет.
– Она не захотела вам его давать?
– Я и не спрашивала. Знаю, для вас это странно, но я действительно оказала ей любезность. Она была унылая.
– Унылая? Это как?
– Тихая, как мышь. Всегда в пол смотрела, а не на тебя. – Бекка продемонстрировала свои способности, уставившись Майло в глаза. – А еще и мышей боялась. Они у нас частенько бывают, живут в стенах. Фрэнки как услышала их в первый раз, так аж побледнела. Пришлось дать ей чаю с ромашкой.
– К мышам она привыкла, – сказал Майло.
– Наверное. Мне не говорила. Мы с ней вообще мало разговаривали.
– Застенчивая девушка.
– Более чем. Боязливая.
– И чего же она боялась?
– Думаю, жизни.
– Хорошо. Что еще вы можете мне сказать, Бекка с двумя «к»?
Она по-прежнему смотрела ему в глаза. Ее собственные заблестели. Не меняя позы, Бекка взяла руку лейтенанта и поцеловала. Пять раз, быстро. Как будто клюнула каждую косточку пальцев.
Ошеломленный, Майло резко выпрямился.
Она выпустила его руку и коротко качнула головой – поклонилась.
– Это вам на удачу. Мир полон зла.
– А вам здесь кто-нибудь докучает? – спросил я.
Не спуская глаз с Майло, Бекка сказала:
– Сюда мало кто заходит. Половину времени я провожу за опущенными жалюзи, повесив на дверь табличку «Закрыто».
– Как же вы зарабатываете?
Бекка Манкелл улыбнулась.
– Мы, в общем-то, и не зарабатываем. Разве что немного на почтовых заказах. Отчасти этим и Фрэнки занималась.
– Отчасти?
– Я проверяла платеж и заполняла бланки, а она упаковывала.
– У вас бывают местные доставки?
– Иногда, если что-то легкое. – Ее глаза блеснули. – Эй, этим тоже Фрэнки занималась.
– Относила компакт-диски.
– Не компакт-диски. Единственное, что мы доставляем, – это одежда. Но не часто. Сейчас большинство людей предпочитают, чтобы всё присылали.
– А неоднократные доставки?
– Приходила однажды женщина, посмотрела, купила кучу вещей из искусственной кожи. Потом приходила еще, спрашивала, можно ли доплатить за доставку на дом. Больших запасов у нас нет, но пару ящиков мы ей отправили.
– Искусственной кожи.
– Она не дышит. Такую одежду надевают на вечеринки. Я знаю, что та женщина именно для вечеринок и покупала, потому что она спрашивала еще про бюстье и корсеты и просила доставить все в непомеченных коробках лично ей.
– Доставляла Фрэнки?
– Оба раза. Сказала, что ей в любом случае по дороге.
– Где живет эта женщина?
– Адрес был не домашний, а рабочий.
– Где?
– В Сенчури-Сити.
– На авеню Звезд?
Бекка кивнула.
– Думаете, она убила Фрэнки? Ого… А голос по телефону был мягкий. Что забавно, она хотела, чтобы всё привезли на парковку.
– Каприз.
– Скрытность. Вам ее фамилия нужна?
– Конечно.
Бекка снова пошарила под прилавком и достала маленький лэптоп. Пощелкала клавишами.
– Флора Салливан, – прочитала она адрес.
Хотя в этом уже не было необходимости.
* * *
Часом позже мы собрались в офисе Майло. Не потрудившись даже сесть, он пробежал пальцами по клавиатуре.
Флора Салливан, эсквайр, была партнером в южнокалифорнийском отделении федеральной юридической фирмы и специализировалась на недвижимости. Сорок пять лет и незапятнанная репутация в глазах системы уголовного правосудия и адвокатской ассоциации штата.
Фотография на веб-сайте компании представляла худощавую женщину с высокой шеей, узким ртом, поджатыми, как могло показаться, губами и маленьким лицом под шапкой темных вьющихся волос. Глаза за квадратными стеклами очков как будто слегка навыкате.
Общее впечатление: педантичная, неуловимо напоминающая птицу. Представить ее в кожаном бюстье… Получалось что-то странное.
Майло пробежал глазами ее краткую биографию.
– Выпускница Йеля… юридическая школа Боулта… смотрим номер офиса. Восьмой этаж, над Феллингером. То самое треклятое здание. Ты был прав.
– За исключением Дейдры Бранд, он встретил их всех там. А Дейдра побиралась неподалеку.
– Это те, о ком нам известно. Он сейчас в среднем возрасте. А когда обычно начинает уважающий себя серийный убийца?
Майло позвонил Бинчи, который вел наблюдение за зданием с поста на другой стороне улицы.
– Извините, лейтенант, но ничего. Вошел в девять и еще не вышел.
– Я вот почему звоню: поищи похожее в других подразделениях.
– Еще раз извините, – сказал Бинчи. – Смотрю, но пока ничего. Зато пуля у нас есть.
Майло сел.
– Какая пуля?
– Коронер нашел пулю в голове мисс Ди Марджио. Двадцать пятый, как и у миз Кори. Мо понес ее в лабораторию для сравнения.
– Мог бы и мне сообщить.
– Наверное, пытался, но не дозвонился. Он – парень исполнительный.
– Верный служака.
– Конечно, – согласился Бинчи. – Но это правда.
Майло проверил телефон. Три непринятых вызова от Рида – один за другим.
– Звук как-то выключился… ладно, Мозес, извини. – Он позвонил Риду. – Только что услышал.
– Шажок маленький, лейтенант, но все же шажок. Мозг у нее практически растаял, но входное отверстие они обнаружили. Сзади, довольно низко. Я сейчас на пути в лабораторию, но между нами, лейтенант, держу пари, будет совпадение с пулей Кори.
– Не буду спорить, малыш.
– Теперь плохие новости, – продолжал Рид. – Пока что никакой информации о том, был ли у Ди Марджио телефон, сотовый или проводной. То же самое с телевизором и компьютером – подписок никаких. Даже ежедневника нет. Но я ищу. Зато куча всего прочего: медвежьи желчные камни, камни из мочевого пузыря шнауцера, какашки динозавра плюс все эти чучела. Такое впечатление, что девушка отгородилась от реального мира и создала собственный, выдуманный. Хотя диету вот соблюдала. Те маленькие зеленые штучки на тарелке – мы думали, что это горошек – на самом деле зеленая чечевица, это она из-за бактерий так раздулась. Было еще что-то вроде зернышек – так они тут думают, это киноа. А белые волокна – не рыба и не мясо, а что-то на основе сои.
– Вегетарианский обед.
– Веганский, лейтенант. И вино было органическое. Здоровый путь к смерти.
