Глава 26
Тайны

Как вы понимаете, определение государственной тайны в эту эпоху, безусловно, распространяется на вопросы, связанные с политикой. Преимущественно внешней, хотя некоторые секреты двора и августейших фамилий сохраняются подчас столь тщательно, что и в мое время по целому ряду частностей ведутся активные споры. Сокрытие свойств оружия от возможного недруга и его лазутчиков тоже давненько используется, дабы не дать противнику заранее придумать методов противодействия своим замыслам.

Так вот, конец девятнадцатого века вместе с бурным развитием газетопечатания и настойчивым рекламированием производителями оружия своей выделки заметно исказил привычную издревле картину. Те же косилки – пулеметы системы Максима – поступили в вооруженные силы по всему свету, будучи для каждой армии адаптированы под нужный патрон. И процесс этот уже идет. Тот же Китай заказывает для своего флота крейсера в Англии, а броненосцы – в Германии. То есть, поскольку все продается и покупается, полное сокрытие информации о технических характеристиках вооружений сделалось решительно невозможным.

В России это положение выглядит несколько иначе. Здесь практически ничего из оружия на продажу не делается, что позволяет жандармам, проверяя благонадежность определенного круга лиц, хоть как-то эти процессы контролировать. Я имею в виду два основных направления: подводные лодки и авиацию. Самолеты летают по слабо посещаемой иностранцами Сибири, а существующий институт цензуры присматривает за прессой. Конечно, что-то куда-то просачивается о перевозке почты по воздуху, но без особой шумихи, на уровне непроверенных слухов.

Что кому известно о подводных лодках – непонятно. Поступает информация о том, что заказы на самые разные конструкции субмарин выданы судостроительным фирмам но, похоже, многие детали вероятному противнику просто неизвестны. То есть он вынужден догонять весьма туманную цель. Ну а о подробностях проведенных операций вряд ли осведомлен хоть кто-нибудь кроме лиц, в них участвовавших. Это не означает, что британцы или французы ни о чем не догадываются, но неясная тень дельфина Кеши несомненно путает им картину.

Тем более что в разговорах и даже официальных документах то и дело упоминается или господин Афалин, или мастер Иннокентий – даже слово «ныряльщик», когда речь идет о подводных лодках, употребляется все реже и реже.

Радиосвязь и гидроакустика – точно никем не раскрыты. Мы даже между собой стали применять только термин телеграф, не применяя ни слова «радио», ни определения «беспроволочный». Об опытах же по авиационной разведке и корректировке с воздуха огня артиллерии по радио даже мне никто не сообщил, но прошли они успешно. Только я никому не скажу, что догадался.

Такая довольно удачно организованная скрытность обязана своим существованием именно тому, что от заграничного внимания прячется информация, рожденная в недрах государственного, но, читай, не казенного, а его императорского величества сектора в экономике.

Но все военные тайны рано или поздно всплывут наружу. Я имею в виду, что во время войны, когда оружие придется применять массово, оно непременно будет скопировано и воспроизведено противником. Что же останется России?

Кроме леса, хлеба и пеньки – традиционных продуктов нашего экспорта, – мы потихоньку начинаем продавать подшипники, электромоторы, генераторы и массу устройств для организации освещения – освоение производства вольфрамовых волосков для ламп открыло отличную перспективу для создания вполне пристойного освещения. Естественно – данная технология категорически засекречена. Знаю-знаю – ее повторение для наших соседей – дело нескольких лет, но мы с государем не зеваем. Дело в том, что около двухсот миллионов рублей каждый год затрачивается на обслуживание иностранных долгов, что при бюджете в семьсот пятьдесят миллионов – довольно значительная сумма.

Эта кредитная яма возникла давно и тяжким бременем довлеет над страной. Так что Сан Саныч крепко рассчитывает хотя бы частично погасить ее за счет поступлений от внешней торговли, пока спрос велик, а конкуренты до нас не дотягивают. Дотянут, конечно, но у нас есть и следующая заготовка – будем строить авианосцы с готовым самолетным парком. Самим-то нам они без надобности – удовольствуемся авиацией берегового базирования. Однако на первых порах, пока бомбометание сверху будет крыть броненосцы, как бык овцу – сливочки с заказов снимем.

Такого рода долги с наскоку не выплатишь – это государь понимает прекрасно, и средства изыскивает из разных источников. Ну да экономика – не мой конек, шибко рассуждать на подобные темы я не стану.

С весны восемьдесят девятого года Северный и Восточный дивизионы подводных лодок по большей части находились в море. Меня к этим выходам не привлекали, так что не могу сказать, чем они занимались в дальних рейдах. Газеты в этот период сообщали о необычной активности пиратов у берегов Китая. Особенно это положение усугублялось частыми взрывами военных кораблей Туманного Альбиона в портах и при выходах из них, когда те направлялись наводить прядок на путях интенсивных грузоперевозок. Как раз в этот период завод Берда выпускал довольно много укороченных торпед для удлиненных ныряльщиков. Дело в том, что хотя наша крейсерская подводная лодка была еще далеко не готова, но пуски удлиненных ныряльщиков отлично получались и с кораблей сопровождения – там ведь аппараты сразу рассчитывались на обычную мини-подводную лодку с нормальной торпедой, а уж о том, чтобы все подошло без переделок, я сразу позаботился. Это когда мы одно удлиняли, а другое укорачивали.

В этот период к нам приходило довольно много претензий и предложений по внесению изменений, явно осмысленных торпедистами и пилотами по результатам опыта боевого применения этих аппаратов. То есть доработка конструкции и технологии изготовления управляемых торпед шла весьма интенсивно. Некоторое количество британских военных кораблей взлетело на воздух и в непосредственной близости от метрополии. Один даже в Ла-Манше.

Вот не думал, что из-за сломанного пальца государь придет в такое раздражение, что станет срывать его на ни в чем неповинных англичанах.

Видимо, полагая виновным в происшествиях взрывы боезапаса, лорды Адмиралтейства после этого проявили интерес к безопасному, то есть стойкому к механическим воздействиям взрывчатому веществу – нашему жиро-селитряному крему. Мы его стали охотно продавать вместе с детонаторами, естественно. Тут ведь какая петрушка – эта довольно мощная взрывчатка требует для инициации немаленькой толовой шашки – граммов пятьдесят. То есть не во всякий боеприпас это запихнешь. Вот в торпеду, мину или снаряд главного калибра такой детонатор помещается.

В общем, появился у России еще один источник поступления доходов. Нет, проблему с долгами он не решил, но обозначил некоторые положительные тенденции в данном направлении. А я вспомнил, что вообще-то тол делают из нефти, и помчался советоваться с Петрушевским. Потом сообразил, что много нефти в мои времена добывалось в зоне Персидского залива, и побежал с этим озарением к Сан Санычу. А тут выяснилось, что Турция все еще контролирует нижнее течение рек Тигр и Евфрат и остро нуждается в постройке в ту сторону железной дороги. А еще она весьма озабочена активностью англичан в Персии.

Государь посетовал мне, что на все, что я советую ему осуществить, попросту не хватает средств. Скажем, в той же Персии вопрос с постройкой железной дороги давным-давно решен положительно для России, однако реально все рельсы уходят на другие направления. Недостает ни машинистов, ни стрелочников, ни других важных работников, а выучить детей крестьянских на промышленных рабочих – дело не одного десятилетия. К тому же, кроме транспортных и образовательных вопросов, имеют место и другие: оборона и международные отношения, коррупция, чтоб ей неладно, благородные сословия недавно присоединившихся окраин и обычная преступность.

Я мысленно вспомнил о медицине и перестал наскакивать – перечень получался длинный.

Откланялся, конечно, пока его величество не поручил мне обеспечить комплексное решение проблем по всему оглашенному списку. А то как-то я не в меру раздухарился. Понимаете, наладить работу сложного механизма или электронной схемы – это мне посильно. А на государственном уровне просто тошно – вечно чего-то не учитываю. Обычно – человеческого фактора, конечно. Потому и занимаюсь конкретными вопросами.

Знаете, опыт человека конца двадцатого и начала двадцать первого века – не пустой звук. Возьмем, к примеру, жесть. Тонко раскатать стальной лист – это не так-то просто. А его еще нужно защитить от коррозии на время транспортировки к месту, где из него свернут консервную банку, которую потом, после наполнения тушенкой, еще и закупорить надо как следует. Зато армейский сухпай получается добротный, да с галетами, подсушенными в вакуумной печке. Хотя львиную долю продукта берут те же британцы – вечно они где-то в теплых краях ходят в длительные экспедиции, вот и нуждаются в полноценном питании. Французский иностранный легион тоже уважает добротно поесть во время своих походов.

Скажете – мелочи, булавочные уколы? Сущие крохи на фоне государственных масштабов? Не спорю. Но полноводные реки стекаются из крошечных ручейков. И чем этих источников больше, тем устойчивей поток. Ну а насчет будущего – так кое-что мне удалось подготовить. На месте строительства железнодорожного моста через реку Обь появился поселок Александровский, где Можайский разместил двигателистов-турбинистов, занимающихся разработкой моторов для почтовой авиации. Я им нарисовал, как устроен карбюраторный двигатель, потому что бензин на нефтеперегонных заводах все равно сжигают из-за взрывоопасности, а они его как раз могут использовать.

Тут же выяснилось, что изобретатель Игнатий Костович уже нечто подобное придумал и изготовил для своего дирижабля. Пришлось встречаться с этим человеком и… не сложилось у нас дружбы. Очень уж неудобные вопросы он стал мне задавать. Насчет того, как делить прибыль и кто будет считаться автором разработки. Я-то думал нанять понимающего человека за хорошее жалованье, а тут сообразил, что можно нажить кучу неприятностей, и отступился. Тем более что мне в его двигателе ни зажигание не понравилось, ни система смазки. А такой, как у него, карбюратор нарисовать недолго.

Словом, отдал я свои эскизы двигателистам из конструкторского бюро в Александровске, который мы с Сан Санычем, подумав, переименовали в Новосибирск.

Признаюсь, самолетный двигатель получился не сразу, но уже самый первый образец эти разумники поставили на телегу. Окрестные жители – а богатенькие люди среди них нашлись – быстренько почуяли запах больших денег и чуть было не устроили автомобильный бум. Сан Саныч с моей подачи настучал кому надо по головам, особенно газетчикам. Теперь применимость новинки ограничена окрестностями Омска, Томска, Новосибирска, Красноярска и Иркутска. Почтовое ведомство, конечно, рвет и мечет – после постановки этих повозок на широкие колеса из литой резины они оказались весьма удобны для доставки корреспонденции, но жесткие территориальные рамки не позволяют использовать столь удобное средство для передвижения по остро нуждающимся в нем густонаселенным районам страны.

Пущай потерпят, пока успехи в этой области в Европе сформируют на данный продукт некоторый спрос – тогда мы и прокукарекаем. А пока сибирские мужички попользуются. Заодно утрясутся внутренние цены на моторы – потом проще будет сообразить насчет внешнеторговой наценки. А я теперь колеблюсь, подсказывать ли идею дизеля? В принципе, точность изготовления деталей на Новосибирском заводе достаточно высока, так что новый мотор может получиться намного скорее, чем нам нужно. Ну не хочу я обгонять Рудольфа Дизеля в его работах.

Признаюсь, в вопросе с дизелями я нехило лукавлю, потому что прекрасно помню – именно благодаря им подводный флот в свое время обрел жизнь и стал реальной силой. Так что с появлением этих двигателей наше преимущество в крейсерских операциях на море начнет уменьшаться. Поэтому – сижу и молчу в тряпочку.

И Попова с Маркони не желаю оставлять на обочине. Как только они наперегонки друг с другом изобретут радио, так мы и возьмем свой сектор рынка. Пусть у нас и примитивные телеграфные станции, но весьма далеко передающие, причем с фиксированными настройками частот. Последнюю модель уже примеряют к «Маленькому ныряльщику» – у зятька моего получилась довольно компактная рация, один человек может унести сразу две штуки.

Э-э, как вы поняли, я не столько о прогрессе пекусь, сколько об этом треклятом внешнем долге, из-за которого, как я слышал, в свое время, у России были крупные неприятности… ну, в будущем для нынешнего момента.

Вызов к государю был, как обычно, неожиданным. Прибыв в Аничков дворец, я быстренько прошел в гардеробную, чтобы надеть мундир с орденами – так уж повелось поступать в подобных случаях. Обычно-то я одет средней руки мещанином.

Направляясь в сторону кабинета его величества, проходил через залу (во дворцах масса проходных комнат), где Александра Федоровна Нгуен беседовала на родном языке с офицерами, одетыми в незнакомую форму. При моем появлении они встали, чем прервали общение. Протокол, будь он неладен. Вот ведь не хотел мешать людям.

Шурочка не растерялась и поздоровалась со мной, назвав по имени, после чего представила присутствующих:

– Полковник Хо-Лин, начальник генерального штаба армии Вьетнама. Штабс-капитаны Ми-Ха-Лин, Ку-Ла-Гин и У-Сен-Ко – его помощники. Зашли попрощаться, перед возвращением на нашу далекую Родину.

Я с удовольствием обменялся рукопожатиями с этими достойными представителями свободолюбивого народа далекой тропической страны. Судя по коротким замечаниям, никаких проблем с русским языком господа не испытывали. Когда целовал ручку будущей императрице, до моих ноздрей донесся хорошо знакомый аромат. Нежные пальчики восточной принцессы отчетливо пахли ружейной смазкой.

Обычно мы с Сан Санычем общались с глазу на глаз. Изредка присутствовал Михаил Львович. А тут меня проводили в кабинет, где уже находился посетитель.

– Познакомьтесь с Сергеем Юльевичем. Он у нас такой же смутьян и карбонарий, как и вы, Петр Семенович.

– Ну уж прямо и смутьян, – мы обменялись рукопожатиями с новым знакомцем. – Чем же это умудрился он вас смутить?

– Вы можете себе представить не сословную монархию? – Государь хитро прищурился.

Я сел и задумался:

– Позвольте уточнить, Сергей Юльевич, занятие верхней точки в пирамидке власти предполагается по указанию предшественника или как результат карьерного роста?

– Так, если по завещанию наследовать трон, то отличия от нынешнего положения не будет. Конечно, отец оставит власть сыну.

– А если по карьерному росту, то тот же самый отец сыну своему эту карьеру в лучшем виде и обеспечит.

– Но ведь можно поручить принимать решение представительному органу!

– Одних подкупят, других запугают, и получится то же самое, только грязное и запаршивленное. Собственно, даже если пойти по пути демократии и вводить выборность – все равно победят интересы самой богатой, или, что почти одно и то же, самой влиятельной группировки. Или партии, если вам угодно. Хотя тут возможны варианты. Скажем, взять верх могут самые жестокие или самые беспринципные. Власть слишком лакомый кусок, чтобы в борьбе за него люди сохраняли высокие идеалы или строгие принципы.

– И что вы можете предложить взамен?

О как! Старые споры о политике, которых немало было в моей молодости, да и в среднем возрасте, словно пробудились в моей памяти и затянули в бесполезную полемику в ненужное время и в неподходящем месте. А государь по-прежнему смотрит за этим с любопытством.

– По мне нет ничего честнее жребия. Да только и его жрецы с незапамятных времен умеют бросать туда, куда им нужно.

– Ну, вот и познакомились. – Его императорское величество выглядит удовлетворенным. – Сергей Юльевич станет трудиться в департаменте железных дорог, о скорейшем устроении которых вы столь печетесь, а еще он сторонник всеобъемлющего промышленного развития страны, в чем его мысли перекликаются с вашими. Так что, господа, я рад, что и в вопросе о власти вы прекрасно поняли друг друга.

Про своего нового знакомца Сергея Юльевича Витте я из истории только фамилию вспомнил. А доброе о нем писали или злое – хоть тресните – забыл. Но коли сохранилось в истории имя – значит, наследить он успел.

Года три мы не встречались, но пересудов его деятельность вызвала немало. Вот уж воистину отличный помощник Сан Санычу в закручивании гаек! Таможенные тарифы, сократившие поток заграничных товаров на наш рынок, скупка государством всех частных железных дорог, ранее принадлежавших разным акционерным обществам, и объединение их в действительно единую сеть, введение золотого обеспечения рубля… хотя это я сильно забежал вперед. Вернее, преувеличил. Сан Саныч этой затее так ходу и не дал, хотя копий об нее было сломано много.

Когда Витте стал министром финансов, Сан Саныч начал отправлять меня к нему за деньгами, когда бывала в них нужда для какой-либо затеи. Ничего так дядька оказался, мы с ним действительно неплохо понимали друг друга. Он в это время женился, поскольку двумя годами раньше овдовел. И что-то в его супруге не устроило блестящее петербургское общество, зато мы с Дусенькой захаживали к ним в гости и чаевничали за разговорами о том о сем. И однажды повстречали тут другую пару – Николая Александровича и Александру Федоровну Романовых. Цесаревича с цесаревной. Я сильно удивился – разница-то в возрасте с хозяевами у этих молодых людей, считай, в целое поколение, а про экономику и финансы мужчины рассуждали так, что только перья летели.

Это я про Ники сказал «мужчина»? Ну да, сказал. Он перестал мне не нравиться. Шурочка его из свадебного путешествия привезла раненого – они заглянули к ее родителям, а там как раз французский иностранный легион принялся наводить порядки. Поэтому вместо того, чтобы садиться за праздничный стол, взял Николай Александрович семизарядную «мосеньку» и вступился за независимость братского вьетнамского народа во главе собственных гвардейцев, естественно, за что и получил пару свинцовых пилюль.

Поговаривали, что школа, которую он прошел у казаков, и спасла ему жизнь, ну да, какие из гвардейцев пластуны, чтобы рассуждать о казацкой науке?! Так что, скорее всего, это просто байка.

В общем, разошелся перед моим взором образ воочию наблюдаемого наследника престола с характеристикой последнего императора России, которую давали ему мои бывшие современники. Нормальный мужик, не слабее в коленках, чем папенька его.

Непросто складывались мои отношения со Степаном Осиповичем. Мы с ним изрядно поцапались из-за миноносцев. Дело в том, что этот класс кораблей на моей памяти превратился в достаточно крупные мореходные легкие небронированные крейсера, во многом аналогичные тому самому «Память Меркурия», что был оборудован на Николаевской верфи из новенького, французской постройки, парохода «Ярославль». То есть крошечные миноноски превратились сначала в небольшие миноносцы, которые чуть увеличили для использования в составе эскадр. А потом они подрастали, пока не стали вполне себе изрядными кораблями, пригодными и для самостоятельного крейсирования. Естественно, и орудия на них устанавливались вполне уважительных калибров.

Ведь понятно же, что бросаться в атаку на броненосец с торпедами наперевес бесполезно, кроме как из темноты, тумана или снежной круговерти, а велик корабль, несущий торпеды, или мал – это значения не имеет. Все одно утопят, не дав подойти на дистанцию уверенного поражения. Не соглашался со мной беспокойный адмирал – продолжал эксперименты с недомерками. А мне было жалко денюжек народных. Однако к Сан Санычу я не апеллировал.

Не удалось мне убедить Адмиралтейство и в необходимости совсем забросить идею эскадренных броненосцев и ограничиться одними броненосцами береговой обороны. Зла не хватает – страна в долгу, как в шелку, а им – лишь бы тратить. Что интересно – Макаров снова оказался в числе моих оппонентов.

Подумалось, что не иначе, как надоел я всем со своим всезнайством. Понимаете, борьба у подножия трона – это не мой вид спорта, особенно если применяются подковерные приемы. Я эффективен только до тех пор, пока не мешаю никому из сильных мира сего.

В общем, испросил я у государя отставки и уехал в Севастополь. У меня ведь уже пенсионный возраст, вот и займусь на старости лет тем, что самому нравится.

Приборами, ясное дело. Зять Зиновий с дочкой и внуками перебирается со своим производством радиоаппаратуры в Сибирь, подальше от глаз иностранцев. Флотские потребовали станций беспроволочного телеграфа, стало быть, секрет возможности связи через эфир доживает последние деньки. Знал же, что все разболтают! Хотя, если честно, на море без радио неуютно, хоть военным морякам, хоть мирным. Ладно, что додумались спрятать технологию. Или моих увещеваний наслушались – кто же теперь разберет!

А я оказался в знакомой лаборатории и принялся потихоньку клепать мостики Уитстона, точные амперметры, наборы образцовых сопротивлений, резонансные измерители частоты, емкости и индуктивности. Кому это надо, мне прекрасно известно, так что потребители нашлись в два счета. Вскоре пришлось нанимать помощников, а потом и мастера. Цех у меня появился уже через полгода, а там и заводик встал на ноги. Работникам на зарплату хватало, ну и козе сена купить.

Из-за кадрового голода завел у себя фабзавуч – это когда детвора полдня при мастерах ума набирается, а вторые полдня грамоте обучается. Такие учреждения давненько уже работают на крупных заводах – квалифицированных-то работников не хватает повсюду. Вот я и вспомнил о таком способе подготовки кадров. Сан Саныч пособил – ввел налоговые льготы для предпринимателей, что обеспечивают детвору и подростков наставниками и учителями, и дело стало развиваться.

А вот с поголовной ликвидацией безграмотности я откровенно ничего поделать на смог. Запутался, если честно. Школы-то в этот период есть на любой лад: церковно-приходские, земские, военного ведомства… да черт ногу сломит в этих кадетах, юнкерах, гимназистах и учащихся прогимназий. А еще разные министерства тоже занимаются обучением специалистов. Сказал государю, что не поднять мне эту ношу, а только учебный план прогимназий, где изучают алгебру с геометрией, на мой взгляд, ближе всего к тому, что нужно.

Снял он этот груз с моих плеч. Пожалел пожилого человека. Похмыкал в бороду, да и признался, что не хватает в казне денег на решение этой проблемы, а кредитов на такие цели никто не дает. Даже французы. Говорят – срок окупаемости чересчур велик.

В этот тихий размеренный период сынуля мой выкинул коленце. Что у него невеста есть – это я давненько слыхивал. Даже имя знал от жены – Ксюшенька. Они давненько переписываются, ну и он к ней нередко в Питер наведывался. Думал, славная девушка, коли оболтус мой по два раза в год мотается через всю страну, чтобы с ней свидеться.

А потом – приглашение на свадьбу. Что Игнат у нас в графском достоинстве – ну так это он мое дворянство унаследовал, я ж его чин чином усыновил, когда мы с Дуняшей распи… обвенчались. Но с невестой все оказалось куда хуже. Великая княгиня Ксения Александровна – это вам не пуп царапать! Нет, ладно я – пенек замшелый, но Сан Саныч куда смотрел?! И когда мой обалдуй только успел царскую дочку увести из-под недреманного родительского ока? Прямо зла на него не хватает!

Это, получается, что мы с императорской четой нынче сваты? Ох, грехи мои тяжкие!

Мучаюсь я на официальных мероприятиях. Ну да перетерпел ради Игната и его глазастой избранницы. Дусенька, конечно, пуще страдала за одним столом с государем. Но обошлось без неловкостей. Зато она мне потом передала бабьи сплетни – оказывается, за молодого пригожего капитан-лейтенанта среди невест высшего света шла настоящая война.

– Ах, он такой суровый!

– Ах, он такой мужественный!

Конечно, три «Георгия» за просто так не вешают. Мы с женой первый раз видели нашего чадоньку в мундире и при регалиях. Орел! Сокол! Ястреб морской.

А только до конца торжеств оставаться в Питере нам не пришлось. Даже не уверен, успел ли Игнат ожениться… ну, вы меня поняли. Потому что сели мы безотлагательно в литерный поезд и покатили на Дальний Восток.

Состав был сборный – грузопассажирский. Удобств – минимум, да и те на площадке между вагонами. Какая-то заваруха случилась между Японией и Китаем, причем события внезапно приняли нежелательный оборот. Сан Саныч очень просительно смотрел, и, ясное дело, я тоже отправился на войну.

В Большом Камне только что закончили постройку новой крейсерской подводной лодки, а подготовленного командира для нее нет, потому что и Посьетский дивизион нынче очень далеко, и Мурманский. Они ведь постоянно в походах – у них много дел в самых разных местах. А ту лодку, что достроили в Архангельске, уже гонят на Дальний Восток вокруг мыса Доброй Надежды. Если же возникает вопрос о том, где находятся офицеры резерва, так они тоже в море – в дублирующих экипажах, что обязательно имеются на кораблях обеспечения.

Собственно, крейсерская лодка и задумана как корабль, способный оперировать вдали от баз и обходиться при этом без провожатых. Но в Большом Камне строили уже не мною разработанный проект, а нечто, родившееся в головах наших адмиралов. Думаю, к этому и Макаров руку приложил. Судя по тому, как быстро ее вычертили и выстроили… не будем думать о плохом. Все равно никому с этим новостроем не разобраться, кроме нас с Игнатом.

А ведь его переводили руководить учебной базой подплава – на тихую береговую должность в теплом Крыму. Рядом, считай, с Ливадией. Не судьба, однако.