Глава 9
Черная Фатима
На следующий день Ардиан проснулся поздно. Сказалось напряжение последних дней — он, обычно спавший очень чутко, будто провалился в темный холодный колодец. Открыв глаза, он понял, что долгий сон не принес облегчения — тело ломило, голова кружилась, во рту стоял мерзкий привкус кошачьей мочи. К тому же пробуждение произошло, против всякого ожидания, не на роскошном Мирином ложе, а на том самом матрасе, с которого ему удалось улизнуть четыре дня назад. Приподняв одеяло, Ардиан с ужасом убедился, что спал совершенно голым. Он даже зажмурился, пытаясь припомнить, что было с ним вчера вечером, но в голове крутились только какие-то бессмысленные обрывки: ходившая ходуном маленькая кухонька Миры, квадратная бутылка коричневого стекла на столе, остро пахнущие ломтики тонко нарезанной бастурмы, нестерпимо яркий свет, бьющий по глазам, и муторное ощущение непоправимой ошибки, чего-то ужасного, такого, после чего и жить уже невозможно.
Он приподнялся на локте — голова немедленно отозвалась тягучей болью — и огляделся. Кровать Миры пустовала. Установка фата-морганы, которую он вчера вроде бы собирался рассмотреть поближе, была выключена. В квартире царила давящая мертвая тишина. «Ушла, — решил Ардиан, и мысль о вчерашней ошибке вновь царапнула душу. — Обиделась и ушла. Но почему же я ничего не могу вспомнить?»
Он застонал — частично от обиды, но главным образом для того, чтобы разрушить эту страшную, застывшую тишину. В то же мгновение на кухне скрипнул отодвигаемый стул и в комнату вошла Мира. На этот раз она была в строгом сером костюме — пиджак с широкими отворотами, белая блузка, юбка до колен. Волосы Мира собрала в пышный хвост, перевязанный голубой лентой.
— Проснулся? — спросила она со странной интонацией. — Как голова?
Голова болела, но Хачкай решил, что жаловаться не станет. Хватит с него и того, что вчера вечером он что-то натворил.
— Нормально. А где моя одежда?..
— Ах, одежда, — усмехнулась Мира. — Извини, она сохнет. Я вчера все постирала — от тебя несло, как от козла. Признайся, ты ночевал на помойке?
Ардиан смутился. Подходя вчера к дому Миры, он даже обнюхал себя — и пришел к выводу, что пахнет вполне прилично. Вероятно, его дезориентировала вонь от тухлой рыбы.
«Тухлая рыба, — в ужасе подумал Ардиан. — Я же выбросил пакет, а пистолет переложил за пазуху! Но сейчас-то я голый, а это значит, что Мира видела оружие!»
Вероятно, эти мысли отразились на его лице, потому что Мира спокойно сказала:
— Да, я нашла пистолет. Собственно, он вывалился у тебя из трусов, когда я стала тебя раздевать. Он тоже вонял, поэтому я протерла его спиртовыми салфетками и убрала в ящик на кухне. Скажи мне, Арди, он настоящий?
Хачкай пристыженно молчал. Потерять оружие — само по себе позор, это он знал твердо. В крайнем случае пистолет можно выкинуть на месте ликвидации, как пришлось поступить с «глоком». Но позволить, чтобы твое оружие нашла девушка, которая тебя раздевает… это не просто позор, это унижение.
— Настоящий, — выдавил он наконец. — Я не хотел, чтобы ты его видела… Как это случилось?
— Случилось? — усмехнувшись, переспросила Мира. — Говорю же тебе, он выпал, когда я стала снимать с тебя брюки.
— Нет, я не о том… Почему я ничего не помню? Что со мной было?
— Похоже, ты опьянел, малыш. Я налила тебе немного виски, чтобы снять напряжение, а тебе так понравилось, что ты выглотал целый стакан. Ты действительно не помнишь?
Хачкай убито покачал головой. Как такое могло произойти? С ним, который никогда не пил даже пива…
— И что было дальше? — через силу спросил он.
Мира пожала плечами.
— Много чего. Ты нес всякую ахинею об убийствах. Как, мол, это плохо и почему никто не понимает, что жизнь человека священна. По-моему, ты просто наслушался свидетелей Иеговы, или как там называются эти сумасшедшие сектанты… Потом сказал, что никогда, никогда больше не будешь никого убивать, и выпил ещё. Я пыталась тебе помешать, но ты меня ударил и сказал, чтобы я не лезла не в свое дело.
— Ударил? Тебя? Мира, это неправда…
— Ты спросил, я ответила, — сухо сказала девушка. — К тому моменту ты уже здорово набрался, поэтому Удар вышел несильным. Но я решила, что мешать тебе пить — себе дороже, и больше уже не препятствовала.
— Прости, — пробормотал Ардиан, пряча глаза. — Прости меня, пожалуйста… Я пил первый раз в жизни, понимаешь? Я не знал, как это на меня подействует…
— Фигово подействовало. Потом из тебя поперло всякое дерьмо. Даже вспоминать не хочу.
— Я обидел тебя? Мирочка, прости, я не хотел тебя обижать, честное слово…
— Детский сад, — фыркнула девушка. — Да, ты меня обидел, и не один раз. Например, когда я предложила тебе помыться и лечь в постель, ты заявил, что будешь спать на полу, а со шлюхой в кровать не ляжешь. Тоже не веришь, а, Арди?
От стыда Хачкай готов был провалиться под землю. Он по-прежнему не помнил ничего из того, о чем говорила Мира, но не сомневался, что именно так все и было. Откуда иначе это тягостное ощущение страшной ошибки?
— Ладно, я не настолько горда. Я постелила тебе на полу, а потом, поскольку ты совсем потерял ориентацию, даже вымыла тебя. Вот тут-то я и обнаружила твою пушку. Серьезная штука, насколько я могу судить. Это из-за нее ты так повернулся на убийствах?
«Она мне не поверила, — сказал себе Ардиан. — Она тоже не способна представить, что тринадцатилетний пацан может работать киллером. А значит, у меня есть шанс…»
— Прости, — продолжал тупо бормотать он, — прости, я не должен был… мне вообще не нужно было приходить к тебе с этим… но я не знал, что мне делать, меня загнали в угол…
Как он и предполагал, ей очень скоро надоел этот бессмысленный скулеж.
— Ладно, проехали. На мой взгляд, пушка для тебя великовата, но дело, в общем, твое. Я бы предпочла только, чтобы ты не держал ее у меня дома.
Ардиан поднял глаза и подозрительно посмотрел на девушку.
— Ты знаешь, где поблизости можно надежно спрятать пистолет?
Мира пожала плечами.
— Тут глухие места. Если хочешь, можешь сделать тайник в заброшенном пакгаузе — сразу за домом. В заборе есть дыра, в которую лазают собаки — взрослый в нее не протиснется, а ты пролезешь запросто.
— Я бы хотел посмотреть на этот пакгауз, — сказал Ардиан. — Но прежде всего мне нужно одеться.
— Одежда еще не высохла. Ветер с моря, и дома очень влажно, ты разве не чувствуешь?
— И что ж мне теперь, до вечера под одеялом торчать?
— Можешь надеть мои шорты, — криво усмехнувшись, предложила Мира. — А вот мужских трусов у меня, извини, нет.
Она извлекла из шкафчика коротенькие шорты с бахромой и кинула их Ардиану.
— Дать тебе таблетку? Голова же наверняка болит…
— Болит, — хмуро согласился Ардиан. — Я ведь и вправду никогда не пил раньше…
— Все когда-то случается в первый раз. Иди пока, умойся, я тебе аспирин разведу.
Хачкай поплелся в ванную. Его чисто выстиранная одежда действительно была аккуратно развешена на проволочной сушилке. Он пощупал рубашку — мокрая. Вздохнул и принялся умываться.
Холодная вода привела его в чувство, а приготовленный Мирой аспириновый коктейль заставил отступить головную боль. Только тупая тоска по-прежнему сжимала сердце. «Все кончено, — думал он, украдкой разглядывая Миру. — Еще удивительно, как она не выгоняет меня из дому после того, что я ей вчера наговорил…»
— Когда полегчает, — будто прочитав его мысли, сказала Мира, — возьмешь куртку и пойдешь погулять. Заодно и пистолет свой спрячешь. Тебя не должно здесь быть до шести вечера, ясно? Мне повторения вчерашних сцен не нужны…
Ардиан покорно кивнул. Он и сам не хотел вновь оказаться свидетелем странных игр Миры с ее гостями. К тому же нужно было выходить на связь с Раши, а брат просил, чтобы он выбирал для звонков такие места, в которых его сложнее будет обнаружить.
— Потом позвонишь, и если я скажу тебе: «Великолепно», погуляешь еще с полчасика, а потом позвонишь снова. И не вздумай заниматься самодеятельностью, понятно?
Ну разумеется, ему было понятно. Он поправил странно сидевшие на его тощих ногах шорты, заглянул в шкаф и достал оттуда тоненькую джинсовую курточку.
— Можно, я ее надену? Мне надо будет пистолет как-то прикрыть…
Мира кивнула.
— Еще я тебе дам рубашку, не поймешь, женская она или мужская, но под курткой будет не видно. Хочешь кофе?
— Спасибо, я лучше просто воды попью, — отказался Ардиан. — Можно даже из-под крана…
— Ага, а потом тебя в больнице навещать придется. Я же предупреждала, что фильтр барахлит. Вы что, там, в Тиране, действительно пьете эту дрянь?
— Нет, мы не пьем… но нам папа запрещает, он же ученый, знает, что к чему… а другие пьют, и ничего вроде, не помирают…
Он замолчал, вспомнив соседку со второго этажа, девятнадцатилетнюю Фиору, у которой полгода назад родился слепой ребеночек. Отец тогда сказал, что если бы Фиора не была такой глупой и не пила плохой воды, с ее сыном все было бы в порядке,
— А у нас помирают, — отрезала Мира. — Так что если хочешь воды, то возьми из холодильника бутылку минералки, тебе сейчас полезно. И давай собирайся поскорее. — Она бросила быстрый взгляд на часы. — У тебя есть двадцать минут. Поторопись.
Ардиан пожал плечами и пошел в кухню. Минералка оказалась очень холодной и вкусной, ее пузырьки нежно щипали пересохшее горло. Он не удержался и выхлебал всю бутылку.
— Вот твой пистолет. — Мира положила на стол завернутый во фланелевую тряпку «БП». — Он заряжен, кстати?
— Если ты не вынимала обойму — заряжен. Не вынимала?
— Я вообще его не трогала, — фыркнула девушка. — Только протерла салфеткой. — Она принюхалась и поморщилась. — Все равно воняет. Где ты его хранил, Арди?
— В пакете с рыбой. Тухлой. Чтобы полицейские не вязались, если остановят.
Мира посмотрела на него с уважением.
— Сам придумал или брат подсказал?
Секунду Ардиан колебался. Потом, потупившись, пробормотал:
— Раши… он ведь знаешь какой умный…
— Не умный, а хитрый, — усмехнулась Мира. — Как лис. Умный бы в Европе остался. — По лицу ее пробежала тень. — Дорого бы я дала сейчас, чтобы оказаться в Париже. А еще лучше — в Австралии…
— Почему в Австралии? — не понял Ардиан.
— Потому что далеко, — туманно ответила девушка. Подтолкнула к нему сверток. — Там, кстати, деньги, которые были у тебя в кармане, — я вытащила, чтоб они не размокли. Бери и выметайся, ко мне скоро придут.
— Опять в лошадок играть? — брякнул Ардиан и тут же пожалел о сказанном. Мира плотно сжала губы и отвернулась. На мгновение Хачкай испугался, что она сейчас заплачет.
— Что бы ты понимал, — тихо проговорила она, не поворачиваясь к нему. — Пацан…
Ардиан неловко потоптался у стола, пытаясь найти слова, которые хоть как-то исправили бы положение, но так ничего и не придумал. Взял пистолет, машинально проверил, стоит ли он на предохранителе, и засунул за пояс шорт.
— Я пойду, — сообщил он Мириной спине. — Позвоню после шести.
— Иди, — равнодушно ответила девушка. К нему она так и не повернулась.
Хачкай вышел из квартиры, осторожно прикрыв за собой дверь. Часы показывали половину первого. Ардиан предположил, что тот, кого ждет Мира, придет через полчаса. Он внезапно понял, что очень хочет посмотреть, кто это будет. Не Олаф — тому назначено на послезавтра. Кто же тогда? Умом Ардиан понимал, что если Мира действительно зарабатывает на жизнь, продавая свое тело, то клиенты ее могут исчисляться сотнями. Но какое-то чувство, имени которому он не мог отыскать, удерживало его у дверей Мириной квартиры. Как будто, увидев человека, который должен прийти сейчас, он смог бы понять что-то очень-очень важное. Ардиан не в состоянии был объяснить, откуда у него взялась такая уверенность. Взялась, и все тут. Движимый этим странным чувством, он вышел из дому, пересек небольшой пустырь и спрятался за сваленной на обочине кучей гравия. Надо только подождать, сказал он себе. Надо всего лишь подождать, успокоиться и подождать… Больше всего он боялся, что, увидев нового кавалера Миры, забудет о своем желании оставаться незамеченным, достанет пушку и начнет стрельбу. Эта мысль пугала, и Ардиан на всякий случай перепрятал сверток с пистолетом за спину.
Ждать пришлось недолго. Без десяти час к дому подъехал автомобиль с затемненными стеклами. Хлопнула дверца — не со стороны водителя, а правая задняя, — и из машины вылез невысокий полный мужчина в светлом полотняном костюме. Половину лица его закрывали огромные темные очки, на голове была парусиновая шляпа. Выглядел он довольно комично, и Ардиан даже испытал нечто вроде облегчения. В такого нелепого человечка не хотелось стрелять. Он представил, как толстяк будет пыхтеть, таская на себе Миру, и едва сдержался, чтобы не расхохотаться.
Перед тем как зайти в подъезд, мужчина почти незаметно для постороннего глаза осмотрелся по сторонам. Ардиану это не очень понравилось. Так проверяются профессионалы, а не толстые смешные увальни в парусиновых шляпах. Через две минуты после того, как толстяк скрылся в подъезде, из его машины вылез водитель — высокий крепкий парень в камуфлированной куртке и тяжелых армейских ботинках. Вытряхнул из пачки сигарету, закурил, небрежно облокотившись о дверцу. Чем-то он неуловимо напоминал Ардиану громил Скандербега.
Взгляд парня остановился на куче гравия, за которой прятался Ардиан. Хачкай был почти уверен, что его не видно, но все равно почувствовал себя неуютно, Водитель, который наверняка исполнял также обязанности охранника, смотрел на его убежище чересчур внимательно. Что, если ему придет в голову подойти поближе? К счастью, парень, по-видимому, оказался слишком ленив для таких проверок. Он докурил сигарету и сильным щелчком отправил окурок в стену дома Миры. Потом сел обратно в машину, но дверцу закрывать не стал. Ардиан начал понемногу отползать назад, пока не оказался иод надежной защитой исполинских лопухов, заполонивших пространство между двором и оградой пакгаузов. Даже здесь он предпочел не вставать в полный рост и пополз к ограде на четвереньках, стараясь не задевать высокую траву.
Дырка в заборе, о которой говорила Мира, отыскалась довольно быстро. Собственно, дырой ее можно было назвать только с большой натяжкой — кусок сетки из перекрученной проволоки, оторвавшийся от бетонного столба, позволял пролезть под оградой кому-то не крупнее собаки. Собаки, вероятно, пользовались лазом вовсю, потому что земля в этом месте была раскопана почти на глубину локтя. Ардиан осторожно протиснулся под оторванной сеткой, стараясь не порвать Мирину курточку. Полежал немного в траве, прислушиваясь. Было очень тихо — стрекотали кузнечики, жужжали шмели. Никаких признаков того, что где-то поблизости находятся люди. Убедившись, что вокруг все спокойно, Ардиан встал и осмотрелся. Заброшенный пакгауз — кирпичное здание с полуобвалившейся крышей — находился шагах в двадцати от забора, за завалами строительного мусора. В стене зиял пролом, какой мог бы оставить врезавшийся в нее на полной скорости грузовик. К этому пролому Ардиан и направился.
Внутри было пыльно и пахло плесенью пополам с кирпичной крошкой. Вдоль стен громоздились обернутые в отсыревшую, прорвавшуюся местами пленку то ли рельсы, то ли широкие балки из неизвестного Ардиану материала. Все говорило о том, что лежат они здесь уже очень давно; возможно, про них вообще забыли за ненадобностью. Во всяком случае, можно было поручиться, что в ближайшие два-три дня никто их отсюда не заберет, а значит, в качестве тайника для пистолета они вполне подходили.
После некоторого раздумья Ардиан спрятал сверток в торце того штабеля, который находился в самом темном углу пакгауза. Замаскировал куском пленки. Сначала ему показалось, что тайник слишком примитивен, но, отойдя от штабеля на десять шагов, он вдруг сообразил, что не может точно вспомнить, между какими рядами шпал засунул пистолет. Хачкай бросился обратно, принялся шарить в темноте, по локоть влез во что-то склизкое и противное и только через пять минут лихорадочных поисков обнаружил спрятанный сверток. Этот эксперимент немного успокоил Ардиана. Если уж он сам с трудом обнаружил свой тайник, то у случайно забредшего в заброшенный склад бродяги шансов будет еще меньше.
Выбравшись из пакгауза, Хачкай вернулся к ограде и вновь протиснулся под оторванной сеткой. Автомобиль с темными стеклами по-прежнему стоял перед подъездом, водитель курил, выставив одну ногу на асфальт. Ардиан, пригнувшись, обогнул опасный участок и выбрался из зарослей уже за домом Миры.
Спустившись вниз по ррута Бериши, он дошел до набережной и неторопливо зашагал по ней, внимательно осматриваясь по сторонам. Несколько раз на глаза ему попадались вывески «Спутниковая связь», но все это были солидные заведения, где телефоны наверняка продавались только обладателям безупречных документов. Ардиану же требовалась контора попроще.
Такое место он наконец обнаружил в самом конце набережной, между двумя игорными салонами сомнительного вида. За давно не мытым оконным стеклом лениво двигалась бегущая строка, обещавшая самые низкие цены на спутниковую связь. У входа в лавку, под разноцветным тентом, играли в нарды долговязый рыжий субъект с длинными бакенбардами и пухлая, похожая на турчанку, женщина в красном платке.
— Я бы хотел купить телефон, — сказал Ардиан, остановившись перед рыжим. — Без документов, можно взломанный. Сколько это будет стоить?
Минуту никто не обращал на него внимания. Потом рыжий поднял голову и устремил на Хачкая взгляд мутноватых сонных глаз.
— А хто тебе схазал, мальчих, что мы здесь торгуем тахим товаром? Может, у нас на вывесхе чего-то не то написано, а? Ну-ха, прочти, что ты там видишь?
— Самые низкие цены, — ответил Ардиан, не смутившись. — Я думал, это значит, что вы торгуете всем.
— Думал? Ну думай дальше, умних. Пошел отсюда, маленьхий гаденыш! Взломанный телефон ему подавай! Нет, мать, ты слышала?
Женщина в платке дотронулась до руки рыжего, и он тут же замолк.
— А парнишка-то прав, Шанди. Кто поверит, что мы держим лавку по соседству с крупными магазинами и не приторговываем при этом нелицензионным товаром? Да, парень, у нас есть то, о чем ты спрашивал, но стоит оно недешево. Ты знаешь, какая именно трубка тебе нужна?
— Мать, а если он из полиции? — не унимался рыжий. — Он ведь может нас сдать!
Женщина покачала головой.
— Нет, Шанди, я такие вещи чую… Ну так что, ты не знаешь, что ответить? Или соображаешь, как побыстрее сделать отсюда ноги?
Ардиан хмыкнул. Тетка ему, пожалуй, понравилась.
— Нет, просто думаю. Значит, так… Мне нужна труба, чистая, не числящаяся в полицейских базах данных, исправная, с функцией блокировки GPS-поисковика аппарата собеседника. Это чтобы тот, с кем я говорю, не смог определить, где я, — добавил он на всякий случай.
— Я поняла. — Женщина вытащила из кармана грязного комбинезона тонкий электронный блокнот и потыкала толстым пальцем в кнопки. — Да, тебе повезло. Кое-что очень похожее сейчас у нас есть. Это экспериментальная модель «Моторолы», выпускалась два года назад, а потом ее почему-то перестали делать. Может, именно потому, что она практически невидима для прослушки и определения по GPS. Стоит она сто евро.
«Ничего себе, — мысленно присвистнул Ардиан. — Как мой „БП“… Но разве могут какие-то игрушки сравниться с настоящим оружием?»
— Слишком дорого, — сказал он, делая шаг назад. — Телефон, даже перебитый, столько не стоит. Пятьдесят — это максимум, на что я согласен.
— Пошел вон! — как рассерженный кот, зашипел рыжий. — Шелупень прохлятая! Здесь солидное заведение, мы не торгуемся!
— За пятьдесят того, что тебе нужно, нигде не достать, — спокойно сказала женщина. — Можешь пошататься по городу, но в результате все равно вернешься к нам. И цену я сбивать не буду, это не тот случай. Единственное, что я могу для тебя сделать…
— Да что ты, мать! — возмутился рыжий. — Ты ему и так трубку даром, почитай, отдаешь!
— …это отдать ее вместе с фантом-блоком, — договорила турчанка, не обращая внимания на своего партнера. — Вообще-то он стоит тридцать евро, но, честно сказать, я вряд ли смогу когда-нибудь продать его за эти деньги, поскольку он не подходит больше ни к одной из моделей. Так что для тебя это выгодная покупка.
Ардиан подумал. Раньше ему никогда не приходились покупать телефоны — если ликвидация предусматривала оперативный выход на связь, трубкой его всегда снабжал Петр. Да и разумно ли платить целое состояние за один-единственный звонок?
— А можно с нее позвонить? — спросил он, простодушно глядя в глаза турчанки. — А то вдруг она не работает или слышимость плохая…
— Плати пять евро, — пожала плечами женщина, — и звони хоть на Марс.
— Почему так? — удивился Ардиан. — Я думал, чем Дольше звонишь, тем дороже.
— Мать, он совсем тупой, — снова взвился рыжий. — Тебе же схазали про фантом-блох, дурень! Чего тебе еще надо?
Ардиан озадаченно поскреб в затылке. Уж если он произвел на лавочников впечатление идиота, то лучше не выходить из этого образа.
— Я не знаю, что такое фантом-блок. Первый раз слышу про такое.
Женщина вздохнула и, отодвинув доску с нардами, поднялась со своего стула.
— Фантом-блок — это устройство, позволяющее звонить с любого другого номера в радиусе двух километров. Вот если ты сейчас позвонишь отсюда, то спутник определит, что сигнал идет с совсем другого телефона, например, с моего. Но скорее всего с того, который не так близко.
Она отодвинула бамбуковую занавеску, закрывавшую вход в лавку, и скрылась внутри.
— Но город-то он все равно определит? — озабоченно спросил Хачкай.
Рыжий фыркнул.
— Ну хонечно, определит! Для того чтобы не определил, вхлючается фунхция блокировки GPS. Но тогда тебе придется звонить за свои деньги!
— Я лучше позвоню за свои. — Ардиан полез в карман. — А сколько будет стоить звонок в Тирану?
— Это сейчас тебе мать скажет. — Рыжий сокрушенно покачал головой и вернулся к нардам.
— Семь евро, — сообщила турчанка, подсчитав что-то на калькуляторе. — Деньги вперед.
— Конечно. — Ардиан с облегчением протянул ей две мятые бумажки. — Покажете, как включать блокировку?
Турчанка показала. Все оказалось довольно просто — в меню нужно было выбрать строчку «Hidden Calling», после чего в правом верхнем углу дисплея загорался перечеркнутый символ спутниковой антенны. Ардиан набрал номер домашнего телефона и отступил на несколько шагов.
— Эй, ты куда намылился? — немедленно прикрикнул рыжий. — Сбежать хочешь, не заплатив?
Хачкай остановился и помотал головой, прислушиваясь к гулкой космической тишине, поселившейся в трубке. Он представил себе, как сигнал поднимается на немыслимую высоту, отражается от антенны космического ретранслятора и возвращается на Землю, точно нацелившись на допотопный черный аппарат, стоящий в прихожей его маленькой квартиры. Когда же наконец станут слышны гудки?
Гудков он так и не дождался. Что-то щелкнуло, и Ардиан услышал голос матери — так близко и отчетливо, будто та стояла у него за спиной.
— Алло, говорите, — сказала мама.
Ардиана будто ледяная иголка кольнула в сердце. Что-то с маминым голосом было не так. Слишком безжизненно он звучал.
— Мама, это я! — Он не хотел называть своего имени при хозяевах лавки. — Мама, ты меня слышишь?
— Арди? Арди, сыночек, это ты… С тобой же все хорошо, правда?
— Да, мама, — заторопился Ардиан. — У меня все в порядке, не волнуйся… А как у вас?
Он услышал какой-то странный звук — будто мама всхлипнула.
— Мама? — осторожно переспросил он. — Мама, почему ты плачешь?..
— Раши убили, — ответила мама. — Твоего брата убили…
Ардиану показалось, что он ослышался. Он застыл с прижатым к уху телефоном, не в силах вымолвить ни слова. Из трубки доносились теперь уже не сдерживаемые рыдания.
— Мама, — тупо проговорил он, — я не понял… что ты сказала?
— Раши убили, — повторила мама сквозь слезы. — Зарезали на улице сегодня ночью. Он из бара шел, выпил, конечно… а они его ножом прямо в сердце…
— Кто «они», мама? — не сдержавшись, крикнул Ардиан. Турчанка удивленно смотрела на него, изогнув тонкие брови. — Ты знаешь, кто это был?
В трубке послышалась какая-то возня. Хачкай испугался, не случилось ли чего с мамой, но в этот момент в ухо ему ударил срывающийся голос отца:
— Арди, сынок, не возвращайся сюда! Если хочешь остаться в живых, беги как можно дальше! Ты слышишь меня, сынок?
— Слышу, папа, — пробормотал ошарашенный Ардиан. — Ты знаешь, кто убил Раши?
— Думаю, да, — скороговоркой ответил отец. — Но это сейчас неважно… Главное, тебе нужно бежать. Как можно быстрее и как можно дальше. И не возвращайся в Тирану, если хочешь остаться в живых!
Он замолчал. Ардиану показалось, что он видит, как отец утирает платком пот с бледного лба.
— Я ничего не понимаю, папа, — пожаловался он. — Почему мне нужно бежать? Кто убил Раши? Те же, кто напал на тебя?
— Не имеет значения! — закричал отец. — Делай что тебе говорят!
Что-то щелкнуло, и в трубке вновь воцарилась тишина. Ардиан, пошатываясь, шагнул к турчанке и протянул ей телефон.
— Похоже, у тебя стряслась беда, парень, — сказала она, забирая трубку. — И сдается мне, что ничего покупать ты у нас уже не станешь.
— Простите, — пробормотал Ардиан. Перед глазами закружились разноцветные искры, в ушах стоял звон. — Я не знаю… у меня брат умер… то есть его убили… мне, наверное, надо возвращаться… извините…
Он вдруг почувствовал, как чья-то мягкая и очень горячая рука залезла к нему в череп и крепко сдавила мозг. Было не больно, но очень страшно.
Последнее, что он увидел, были расширившиеся от удивления черные глаза турчанки. Потом все вокруг окутала тьма, и Ардиан растворился в ней без остатка.
— Парень набит деньгами, как беличье дупло орехами, — услышал он, вынырнув из черной бездны беспамятства. — Будет только справедливо, если он с нами немного поделится! Вон мы как с ним возимся, просто как с родным сыном!
«Рыжий, — понял он, пытаясь пошевелить хотя бы пальцем. По всему телу разлилась ватная слабость, мышцы превратились в кисель. — Хочет меня ограбить… Черт, и почему я не оставил часть денег в пакгаузе?»
— Ты ни монетки у него не возьмешь, Шанди, — твердо ответила турчанка. — Парень в беде, а ты хочешь вывернуть ему карманы как последний вор… Аллах покарает тебя за это. Ну почему я связалась с таким ничтожным клептоманом, как ты?
— Не ругайся, женщина, — зашипел на нее рыжий, но тут Ардиан наконец совладал со своими лицевыми мышцами и открыл глаза. Шанди немедленно заткнулся.
Хачкаю показалось, что он был без сознания всего лишь мгновение, но за это мгновение хозяева лавки успели перетащить его внутрь, в тенек, и положить на лоб холодное и мокрое полотенце. Увидев, что Ардиан пришел в себя, турчанка всплеснула руками.
— Ну и напугал ты нас, парень! Я уж подумала, ты прямо на пороге у нас и окочуришься!
— А потом объясняй полиции, что это не мы тебя стукнули, — забрюзжал рыжий. — Одни хлопоты с тобой, дурень ты неотесанный! По-хорошему если, с тебя денег содрать нужно за уход и помощь, но мать у нас добрая женщина, не хочет тебя разорять… Так что иди себе подобру-поздорову и лучше сюда не возвращайся!
— Погоди ты его выгонять, Шанди, — воспротивилась турчанка, но Ардиан уже поднимался с циновки.
— Нет-нет, спасибо вам, я и правда пойду… Я и так столько хлопот вам доставил…
— Нечего повторять всякую чушь за этим дурнем! — Рассердилась женщина. — Куда ты такой пойдешь, тебя же шатает, как матроса в первый день на суше! Полежи ещё, я тебе сейчас попить принесу…
— Я не хочу пить, — пробормотал Ардиан. Голова и вправду кружилась, так что встать ему удалось, только держась за стену. Хозяйка лавки, не обращая внимания на его слабые протесты, принесла кружку холодной воды и сунула ему прямо под нос. На вкус вода немного отдавала железом. Ардиан поблагодарил, стараясь не думать, в порядке ли здешний фильтр.
— Теперь иди, если ноги держат, — сказала женщина, когда он вернул ей пустую кружку. — И помни, что Аллах заботится обо всех своих детях.
— Ага, — невпопад ответил Хачкай. — Спасибо вам, добрые люди. Простите, что отнял у вас столько времени…
— Иди, иди, — заворчал рыжий. — Нужны нам твои извинения…
Ардиан, шатаясь, выбрался на улицу и побрел по набережной, стараясь не запутаться в собственных ногах. Отойдя шагов на двести от лавки, он вспомнил алчный шепот рыжего и испуганно зашарил по карманам в поисках денег. Деньги были на месте — вынимать их у всех на виду Ардиан не стал, но на ощупь пачка по-прежнему состояла из десяти бумажек. Однако в правом кармане Мириной куртки он нащупал маленький прямоугольный предмет, которого там раньше не было. Непослушные, негнущиеся пальцы никак не могли вытащить предмет из кармана, но Ардиан уже знал, что это такое.
Миниатюрный спутниковый телефон «Моторола» с блокировкой GPS и фантом-блоком.
«Он стоит сто евро, — в панике подумал он. — Хозяйка, наверное, перепутала… я же заплатил ей всего семь евро… Нужно немедленно вернуться и отдать телефон…»
При мысли о том, что его обвинят в краже, Ардиана прошиб холодный пот. Он не мог объяснить почему, но убийство всегда казалось ему не таким тяжким преступлением, как кража. Во всяком случае, более достойным мужчины. Конечно, перед глазами у него постоянно был пример Раши, промышлявшего в Европе как раз воровством в супермаркетах. Но Раши как-то объяснил ему, что пощипать зажравшихся европейцев — дело святое. Вроде бы был такой головастый мужик по имени Троцкий, который говорил, что, поскольку капиталисты присваивают себе свои богатства нечестным путем, то украсть у них что-нибудь — вовсе не преступление, а даже наоборот. Хозяйка лавки, однако, совсем не походила на капиталистку, и обижать ее было просто подло. Ардиан, правда, не очень понимал, каким образом телефон, который он отдал турчанке, вновь оказался у него. Может быть, когда он упал в обморок, женщина машинально положила телефон ему в карман? Так или иначе, чем скорее он вернется и вернет ей «Моторолу», тем будет лучше.
Хачкай повернулся и пошел обратно к лавке. Со стороны, наверное, он должен был выглядеть полным психом — едва переставляющий ноги пацан в женской курточке, шляющийся туда-сюда по набережной. Стоявшая в дверях игорного салона толстая тетка ухмыльнулась и подмигнула ему.
— Что, накурился, малый? Не хочешь попытать счастья? Такие, как ты, часто выигрывают!
Ардиан молча помотал головой. Он никогда в жизни но подходил к игровым автоматам — по совету того же Раши, который при всей авантюрности своей натуры с «однорукими бандитами» предпочитал не связываться. Раши, Раши… Ардиан никак не мог представить себе, что брата уже нет в живых. Он вспомнил, как брат обнял его на пустынной утренней улочке. Еще вчера Раши был сильным, смелым и веселым… а сегодня стал бессмысленным холодным трупом. «Точно так же, как и те, кого я убивал по приказу Скандербега, — подумал Ардиан. — Они ведь тоже были здоровыми и полными жизни… а после того, как я нажимал на спусковой крючок, превращались в груду мяса и костей. Почему же я никогда не задумывался об этом раньше?..»
Он кое-как доплелся до утла нужной ему лавки. Под тентом уже никого не было, доска для нард валялась на земле. На мгновение Хачкая охватил ужас: ему показалось, что неведомые преследователи все-таки определили, откуда идет звонок, и нагрянули к турчанке и рыжему. Потом он увидел выходящую на порог хозяйку лавки и устыдился собственных глупых мыслей. Доску с нардами наверняка перевернул он сам, когда упал в обморок. Если бы его преследователи умели действовать столь оперативно, он давным-давно оказался бы у них в руках.
— Зачем пришел? — не слишком приветливо спросила турчанка.
Ардиан полез в карман за «Моторолой».
— Я у вас случайно взял… — пробормотал он, вытаскивая трубку из кармана. На этот раз пальцы, кажется, слушались лучше. — Простите, я не нарочно…
К его большому удивлению, женщина не сделала никакой попытки забрать трубку.
— Уходи отсюда, — посоветовала женщина. — И чем быстрее, тем лучше. Сейчас вернется мой муж, и тебе уже не удастся отделаться извинениями.
Она повернулась и скрылась за бамбуковым занавесом. Минуту Хачкай тупо смотрел ей вслед, тщетно пытаясь сообразить, что же означают эти слова. Потом до него наконец дошло.
— Вы мне его подарили! — прошептал он, разглядывая желто-коричневые бамбуковые занавески. — Вы отдали его задаром!!!
Он был потрясен. Никто никогда не делал ему таких дорогих подарков. Турчанка видела его первый раз в жизни, их не связывали ни родственные, ни деловые отношения. Все, что она знала о пришедшем в ее лавку подростке, — это то, что у него погиб брат. И этого оказалось достаточно, чтобы отдать ему телефон стоимостью в две месячных зарплаты Хачкая-старшего. Мир вокруг Ардиана перевернулся.
В дальнем конце набережной появилась полицейская машина. Она ехала медленно, притормаживая около каждого дома, и Ардиан почувствовал, как вниз по позвоночнику спускается ледяная змея. Он огляделся — между лавкой спутниковой связи и игорным салоном зиял узкий проход. Куда он вел, можно было только догадываться, но другого пути, позволявшего избежать встречи с полицейскими, Ардиан не видел. Разве что только в море…
Он скользнул в щель, оказавшуюся настолько тесной, что пробираться по ней можно было, лишь обдирая себе бока о стены домов. О том, что будет, если где-то впереди эти стены сомкнутся, Ардиан старался не думать. Дорожка шла в гору; Ардиан припомнил, что улица, параллельная набережной, расположена метрах в ста выше по склону. Наконец щель закончилась, и Ардиан вывалился в какой-то захламленный, воняющий нечистотами двор, расположенный на задах тех домов, между которыми он с таким трудом протискивался.
Он сразу же завернул за угол и присел на корточки, чтобы перевести дыхание. В голове стучали тяжелые паровые молоты, на лбу выступила испарина, сердце колотилось, как у загнанного собаками зайца. « Никогда больше не стану пить, — подумал Ардиан. — Отрава этот алкоголь… отрава и гадость… Если бы Раши не пил вина, они не смогли бы его зарезать… Он расшвырял бы их, как щенков… отобрал бы нож… и ничего бы они с ним не сделали…»
Ардиан заплакал. Он не плакал уже очень давно, наверное, с того дня, когда парни Хашими Тачи отметелили его, поймав в своем квартале. Он даже забыл, как это делается. И теперь, когда тяжелые соленые слезы покатились по его щекам, Ардиан не сразу понял, что с ним происходит.
«Раши, брат, — думал он бессвязно. — Самый лучший брат в мире… Когда я был совсем маленьким, он сажал меня на шею и тащил в парк, играть в индейцев… Никто из его друзей не делал такого… все оставляли своих младших дома… а Раши меня брал… И пусть во время игры я изображал разных животных, на которых охотились индейцы… пусть меня тыкали палкой и связывали ноги… все равно это я играл со старшими и был счастлив. А потом он защищал меня от обидчиков… но только тех, которые были старше… со сверстниками разбирайся сам, говорил он… и тогда я обижался, потому что мне казалось, он просто не хочет связываться с малышней, но теперь я понимаю, что Раши пытался научить меня решать свои проблемы самостоятельно… А потом он уехал, и мне стало не к кому бежать за помощью… и тогда я понял, как он был прав… Раши, Раши… ты хотел, чтобы я вырос смелым и сильным… и вот я вырос, и научился метко стрелять, и если бы я был рядом, то смог бы защитить тебя от убийц… Но только когда тебя убивали, я лежал, пьяный и ничего не соображавший, в квартире твоей бывшей подружки, а она вытирала мою блевотину и слушала чушь, которую я нес… Какой же я дурак, Раши, зачем я уехал из Тираны, зачем бросил тебя и родителей?.. Я не должен был этого делать… не должен был… я поступил трусливо и подло… и за мою трусость и подлость заплатил ты…»
Он шмыгнул носом и вытер лицо рукавом. Глаза щипало. Нужно было вставать и уходить из этого захламленного, похожего на свалку двора, но сил на то, чтобы подняться, Хачкай в себе не чувствовал. Хотелось лечь, зарыться в мусор, спрятавшись от всего мира, и лежать так неопределенно долгое время. Возможно, он так и поступил бы, но в этот момент из-за проржавевшего контейнера, распространявшего вокруг себя кисловатый запах гниющих отбросов, вышла большая собака.
Для собаки, обитающей на помойке, она выглядела просто неприлично откормленной. Во всяком случае, так показалось Ардиану при виде ее раздутого брюха. Вместе с тем ему тут же стало ясно, что собака нездорова — шерсть на одном боку была зверски выдрана, в проплешинах темнели потеки засохшей крови. Передвигалась собака как-то странно — боком, загребая правой лапой и временами оборачиваясь на свой длинный, уныло волочившийся по земле хвост. Увидев Хачкай, она остановилась и негромко, но очень недружелюбно зарычала.
— Тебя здесь только не хватало, — сказал ей Ардиан. Вообще-то он любил собак, и они это чувствовали. Во всяком случае, они ни разу его не кусали — для страны, в которой после падения коммунистического режима поголовье бродячих животных многократно умножилось, это редкость. Но с этой собакой что-то было не так. В ее глазах не было ни интереса, ни вызова, ни даже враждебности. Но что-то в них определенно было, что-то, чему Ардиан никак не мог подыскать подходящего названия, но что ему совсем не нравилось. В конце концов он понял, что отражается в желтоватых, мутных глазах зверя, и вздрогнул от внезапного понимания.
Безумие.
Собака зарычала громче, обнажила желтые кривые клики. Изо рта у нее стекала слюна. По-прежнему забирая вправо, она начала медленно приближаться к Ардиану.
Ардиан механически сунул руку за пазуху, рассчитывая нашарить там ребристую рукоятку «БП». Пальцы схватили пустоту, и он понял, что опять остался без оружия в самый неподходящий момент.
«Она бешеная, — подумал Хачкай с холодной отстраненностью. — Если она меня укусит, придется идти в больницу и делать уколы против бешенства… И хорошо еще, если они помогут, отец говорил, что иногда не спасают и уколы… К тому же я не могу идти в больницу, люди Скандербега наверняка меня там найдут… А если эта тварь мне вообще горло перегрызет? Вон какая здоровая, просто волчица, а не собака…»
Он не успел решить, что делать, потому что в этот момент собака на него прыгнула.
Ардиан увидел ее бросок как одно длинное, текучее Движение, словно бы кто-то очень медленно прокручивал перед ним видеозапись. И собака, и сам он двигались, преодолевая сопротивление ставшего вязким как кисель воздуха. Мощные задние лапы зверя еще распрямлялись, выталкивая вперед толстое, похожее на дирижабль тело, а Хачкай уже начал валиться вправо, в груду мотков ржавой проволоки, канистр из-под бензина и расплющенных автомобильных дверей. Собака летела в воздухе, вытягиваясь в рыжую самонаводящуюся ракету, метя ему в горло, хрипя и роняя вязкую слюну, но Ардиан уже падал спиной на что-то жесткое и острое, уйдя с линии атаки. Она приземлилась, тяжело ударив лапами в песок в том месте, где Ардиан сидел секунду назад, а он уже откатывался вбок, судорожно лупя ладонью по куче металлолома в попытках отыскать хоть что-то пригодное для борьбы с обезумевшим зверем. Собака повернулась — еще медленнее, чем прыгала. В глазах ее горел желтый огонь.
Под руку Хачкаю попалась консервная банка, и он, не раздумывая, швырнул ее в слюнявую оскаленную морду. Фыркнув, собака мотнула головой и лениво клацнула челюстями. Из пасти ее воняло, как из бочки с тухлой рыбой.
«Сейчас в горло вцепится, — понял Ардиан. Лопатки его упирались в какую-то металлическую чушку, сдвинуть которую не было никакой возможности, — Надо успеть выбросить вперед руки и толкать ее в грудь, может, тогда она не дотянется…»
Время остановилось.
Потом откуда-то сверху на собаку плеснула распавшаяся в воздухе струя белой жидкости. Несколько капель попало на руки Ардиана, и он завопил — от боли и обиды, но главным образом — от неожиданности. Жидкость была кипятком.
Собака взвизгнула и отпрыгнула назад. Шерсть с ее раздувшихся боков отваливалась клочьями. Она слепо шарахнулась в сторону, ударилась о пустую бочку из-под бензина и взвыла неожиданно тонко и жалобно. — Пошла прочь, сука драная! — раздался над головой Ардиана надтреснутый женский голос. — Вот я тебя еще кипятком!
Псина, внезапно ставшая очень разумной и понятливой, поджала хвост и юркнула куда-то в щель между мусорными завалами. Хачкай, не веря в свое спасение, зачарованно смотрел ей вслед.
— Эй, парень, — осведомился тот же голос, — ты живой там? Чего сидишь как истукан?
Ардиан поднял голову. Окно на третьем этаже было раскрыто, и из него выглядывала довольно жуткая на вид старуха в черном платке. На подоконнике перед ней стояло ведро — надо полагать, то самое, из которого на собаку плеснули кипятком.
— Живой, — хмыкнула старуха, разглядывая Ардиана. — Но благодарности от тебя, похоже, не дождешься…
Хачкай сглотнул застрявший в горле комок и вдруг обнаружил, что головокружение, мучившее его с самого утра, прошло, Мир вокруг вновь стал ярким и объемным, в нем снова хотелось жить…
— Спасибо вам, ханум, — проговорил он, поднимаясь на ноги. — Вы меня вправду спасли… Она ведь бешеная была?
— Нет, — отрезала старуха, убирая ведро. — Просто ошалела от плохой воды. Но тебе это все равно не помогло бы. Вчера она тут тоже кой-кого погрызла — поздоровее тебя был, а ушел на одной ноге…
— Ну, я пойду… — осторожно сказал Ардиан, потихоньку начиная двигаться в сторону, противоположную той, куда убежала собака. — Очень вам благодарен, ханум…
— А если благодарен, то помоги бедной одинокой старухе, — пресекла его попытку к бегству спасительница, — Принеси мне воды, а то вся, что была у меня припасена для супа, ушла на эту мерзкую животину…
Хачкай остановился. Ему не очень-то хотелось задерживаться в этом вонючем и опасном месте, но если по справедливости, он действительно был обязан старухе. А долги — это Ардиан знал твердо — нужно отдавать.
— Откуда вы обычно берете воду, ханум? — вежливо спросил он. — Что-то я не вижу здесь ни колонки, ни колодца…
— Да ты, парень, наверное, с луны свалился, — немедленно набросилась на него старуха. — Кто же воду для готовки из колодца берет? Я воду покупаю, понял? В лавке на углу…
Она неопределенно махнула рукой. Ардиан на всякий случай посмотрел туда, но никакой лавки, впрочем, как и утла, не увидел.
— Ну так что, принесешь?
— Хорошо, ханум. Сколько литров?
— Ты здоровый, можешь и десятилитровую канистру дотащить. — Старуха на мгновение исчезла из оконного проема, а когда появилась вновь, в руке у нее оказался маленький узелок из черной ткани. — Вот тебе деньги, парень, да гляди, не смей с ними сбежать!
Узелок звонко ударился о землю в двух шагах от Ардиана. Он поднял его и развернул. Внутри оказалась бумажка в сто леков и двадцать леков мелочью.
— Дешевая тут у вас вода, ханум, — заметил Хачкай.
Старуха захихикала.
— Не для всех, парень, не для всех… Ты скажи, что покупаешь воду для Черной Фатимы, тебе скидка выйдет. Не забудешь?
— Не забуду. — Ардиан спрятал узелок за пазуху. — А как мне к вам подняться?
— Вход из переулка. — Старуха снова махнула рукой. — Поднимешься на третий этаж, там увидишь… Собаку не бойся, — добавила она, видя, что Ардиан подозрительно озирается по сторонам. — Она теперь долго никого не тронет, будет свои ожоги зализывать…
Хачкай пожал плечами и, не оглядываясь, пошел через двор. «Притащу ей воду, — подумал он, — и поеду обратно в Тирану… Пусть Мира что хочет здесь, то и делает… а мне нужно разобраться, кто убил Раши… разобраться и отомстить… » При мысли о брате его вдруг охватил ужас. Ардиан почувствовал себя очень одиноким, всеми покинутым, потерявшимся в чужом и враждебном мире. Это было как оказаться ясной ночью на высокой горе под яркими холодными звездами — лицом к лицу с бесконечностью и равнодушием вселенной.
Лавка, о которой говорила старуха, действительно располагалась на другом конце двора, в подвале низкого, похожего на бомбоубежище здания. Ардиан спустился по выщербленным бетонным ступенькам, толкнул скрипучую деревянную дверь и вошел в полутемное помещение, уставленное полками с разнообразными товарами.
За прилавком скучал тощий старик с большим, похожим на клюв хищной птицы носом. При виде Ардиана он извлек из кармана жилета очки в старомодной круглой оправе, протер их платочком и водрузил на свой выдающийся нос.
— Здравствуйте, молодой человек, — произнес он со значением.
Ардиан вежливо кивнул.
— Меня прислала Черная Фатима. Ей нужна вода… десять литров.
Старик снял очки и убрал их обратно в карман. По-видимому, он уже разглядел все, что хотел.
— А, Фатима! — с непонятной интонацией протянул он. — Что ж, почему бы и нет? Десять литров? А вы уверены, молодой человек, что сумеете дотащить их?
— Уверен, — отрезал Ардиан. Лавочнику явно хотелось почесать языком, но Ардиан собирался выполнить поручение старухи как можно быстрее. — Сколько это будет стоить?
Старик почесал в затылке.
— Для Фатимы, пожалуй, это будет стоить сто пятьдесят леков.
— Она дала мне только сто двадцать, — сказал Хачкай. — Рассчитывала, что вы сделаете для нее скидку.
— Но я же и так ее делаю! — обиделся лавочник. — Десять литров питьевой воды стоят не меньше двухсот леков! Я ведь не могу торговать водой себе в убыток!
Ардиан подумал.
— Что ж, тогда продайте восемь литров за сто двадцать леков, — предложил он. — Разница невелика…
Старик покачал головой.
— Может, и невелика, да только у меня нет восьмилитровых канистр. Только десятилитровые и бутылки по два литра.
— Ну, дайте четыре бутылки, — Ардиан начал терять терпение. — Это же очень просто!
— Не торопитесь, молодой человек. Бутылки тоже стоят денег. Цена десятилитровой канистры уже включена в стоимость воды, а вот бутылки сами по себе стоят по пять леков каждая. Пять на четыре — уже двадцать. Итого сто сорок. Есть у вас сто сорок леков?
— Вот что, — сказал Хачкай, вынимая деньги. — Вот вам сто двадцать леков, а вот два евро. Теперь давайте мне десятилитровую канистру, и мы с вами в расчете.
— Ого! — протянул старик, рассматривая евро на свет. — Настоящие деньги, хорошие деньги… Только мне кажется, вы немного переплатили. Если вы подождете, я посчитаю по сегодняшнему курсу и верну вам сдачу…
— Пожалуйста, не надо! — взмолился Ардиан, — Давайте скорее воду, а сдачу можете оставить себе.
Старик, кряхтя, полез за прилавок и вытащил прямоугольную канистру синего цвета. Ардиан взглянул на наклейку — это была итальянская «Акуа Фреска», вода, которая в магазине стоила гораздо дороже двадцати леков за литр.
— Передавайте поклон ханум Фатиме, — церемонно произнес старик. — Я всегда рад видеть ее или ее друзей… А могу я осведомиться, как давно вы ее знаете?
«Минут десять», — хотел ответить Ардиан, но вовремя передумал.
— Не слишком давно, — уклончиво ответил он. — Но привет я ей непременно передам.
Старик поперхнулся.
— Поклон! Поклон, а не привет, молодой человек! Фатима не из тех, кому передают приветы!
— Это почему? — Хотя Ардиан и не собирался вступать с лавочником в долгие разговоры, тому все же удалось его заинтриговать. — Кто она вообще такая?
— Вероятно, вы и в самом деле знакомы недавно, — деликатно заметил старик. — А может быть, вы не из нашего города?..
Хачкай не ответил. Откровенничать с первым попавшимся лавочником не входило в его планы.
— Что ж, это в конце концов не мое дело… Просто ханум Фатиму у нас в городе знают многие. Да и не только у нас… даже из Италии к ней приезжают.
Пронзительно заверещал невидимый Ардиану телефон. Старик моргнул и принялся шарить рукой за прилавком.
— Куда же он все время пропадает? — забормотал он, мгновенно забыв о собеседнике. — И кому, скажите на милость, нужны такие телефоны, которые днем с огнем не отыщешь?..
Хачкай повернулся и пошел к двери, волоча за собой тяжелую канистру.
Дом, в котором жила Черная Фатима, произвел впечатление даже на видавшего виды Ардиана. Дверь в подъезде была сорвана с петель и не закрывалась; лестница, лишенная перил, казалась непонятным образом подвешенной в воздухе. Подъем по ней требовал известной храбрости; на середине пути Хачкай испугался, что может не удержать канистру и уронить ее в проём лестницы. Дотащив воду до площадки третьего этажа, он почувствовал, что взмок от напряжения.
На площадку выходило три двери, но одна была заколочена досками крест-накрест, другая же, напротив вовсе не была закрыта и гуляла туда-сюда от сильного сквозняка. Ардиан подумал и позвонил в третью, обшарпанную, но снабженную двумя замками с металлическими накладками.
Старуха открыла сразу же, будто караулила его за порогом. В прихожей было темно, куда темнее, чем на лестнице, и Ардиан не сразу заметил, что она сидит в инвалидном кресле, держа на коленях большую черную кошку. Еще позже он разглядел, что Черная Фатима улыбается.
— Вот ваша вода, ханум. — Он слегка стукнул носком ботинка по синему боку канистры. — Занести внутрь?
— Хороший мальчик, — сказала старуха со странной интонацией. — Добрый мальчик… Да, занеси ее в квартиру, если тебе не тяжело. Я, видишь, слаба стала для такой работы.
Она ухватилась за колеса коляски и быстро отъехала в глубь коридора, освобождая проход для Ардиана. Кошка проворно спрыгнула с ее коленей и куда-то убежала.
В квартире Черной Фатимы царил таинственный полумрак. Хачкай уловил слабый запах лекарств, нафталина и каких-то специй. Он протиснулся мимо кресла старухи и остановился посреди коридора, не зная, куда нести воду дальше.
— Видишь дверь с разноцветным стеклом? — спросила Фатима. — Там кухня. Поставь воду возле плиты, и я несколько дней смогу жить спокойно.
За раскрытым окном кухни Ардиан увидел знакомый пейзаж превращенного в свалку двора и понял, что спасительный кипяток был выплеснут именно отсюда. На плите в закопченной до черноты кастрюльке булькало какое-то варево, распространявшее странный, но довольно приятный запах.
— Готовлю себе обед, — сообщила подъехавшая сзади старуха. — Ты, может, голоден? Тут, правда, немного, но снедь сытная, мне одной миски на целых два дня хватает.
Ардиан подтащил канистру к плите и отряхнул руки.
— Нет, спасибо, ханум, я не голоден. Я пойду, пожалуй…
Он двинулся было к двери, но тут же остановился, потому что коляска Черной Фатимы перегораживала проход.
— Погоди, мальчик. — Старуха опять улыбнулась, но ни этот раз Ардиану от ее улыбки стало не по себе. — Я ведь с тобой еще не рассчиталась.
— Вам еще что-нибудь сделать? — Хачкай обвел взглядом кухню. — Скажите, я сделаю…
— Нет, мальчик. Мне ничего больше не нужно. Наоборот, это я тебе кое-что должна.
Ее желтый узловатый палец вытянулся в направлении канистры с водой.
— Я звонила в лавку, и старый жучила Томи признался, что слупил с тебя за воду сто пятьдесят леков. Совести у него нет, у этого Томи, чтоб его родные дети так обманывали! А с деньгами у меня как на грех сейчас худо, так что получается, я перед тобою в долгу…
— Да о чем вы говорите, ханум! — с облегчением воскликнул Ардиан. — Подумаешь, тридцать леков! Вы меня от смерти спасли, какие после такого могут быть счеты?
— Хороший мальчик, — повторила старуха. — Не жадный, не мелочный… Тем более я должна тебя кое-чем отблагодарить.
— Да чем же вы меня отблагодарите? — брякнул Ардиан. Наткнулся на кристально ясный взгляд Черной Фатимы и замолчал.
— Скажем, я могу тебе погадать, — загадочно усмехнулась старуха. — Тебе ведь старый Томи рассказал, чем я зарабатываю себе на жизнь?
— Так вы гадалка? — удивился Хачкай. — Нет, он сказал лишь, что к вам даже из Италии приезжают…
Старуха немедленно ощетинилась:
— Гадалки сидят на набережной, сынок! И гаданию их грош цена. А я занимаюсь предсказанием будущего по-настоящему, понимаешь? Сколько себя помню, всегда этим занималась. При коммунистах ко мне приезжали от самой Неджмийе…
— От кого? — не понял Ардиан.
— От жены нашего вождя, товарища Энвера Ходжи, Но тогда я отказалась — я не могу предсказывать будущее человеку, которого не вижу. А сама она приехать не решилась, прислала каких-то шестерок…
— Так и не узнала ничего? — из вежливости спросил Хачкай.
Фатима покачала головой.
— Может, оно и к лучшему… Что я ей могла предсказать? Тюрьму, нищету, голодную старость? А потом товарищ Энвер сгноил бы в тюрьме меня саму…
«Она сумасшедшая, — догадался Ардиан. — Бедная женщина, сидит здесь одна со своей кошкой… Интересно, кстати, как она спускается с третьего этажа на этой коляске? Да еще по такой страшной лестнице»
— Понятно. — Он улыбнулся, стараясь не заглядывать старухе в глаза. — Это все очень интересно… но я не хочу знать свое будущее. Так что я лучше пойду.
— Ты не умеешь врать, — со странным удовлетворением произнесла Черная Фатима. — Ты очень хочешь знать свое будущее. Ты просто мне не веришь, ну так это неудивительно. Поначалу никто не верит. Слышал про Антонелли?
— Гонщика? Который в прошлом году разбился? Кто ж про него не слышал?
— Он был у меня пять лет назад. Я бросила карты и увидела, что он должен погибнуть. Но он мне не поверил, конечно. Даже когда он выиграл Гран-при в Монако, о чем я ему тоже сказала, он решил, что это лишь совпадение. Наплевал на все, о чем я его предупреждала. И размазал свой «Феррари» о стенку на тех дурацких гонках в Афинах.
— А если бы Антонелли вам поверил? Что бы изменилось?
— Остался бы жив, — просто ответила старуха. — Но для этого ему нужно было вообще не садиться в тот год за руль. А на это он согласиться не мог.
— Тогда получается, что все ваши предсказания бессмысленны? — прищурился Ардиан. — Ну, буду я знать, что меня завтра убьют, а изменить все равно ничего не сумею…
— А вот это только от тебя зависит. Многих предсказании будущего завораживает, будто змеиный взгляд птицу. Но есть и такие, которые находят в себе силы изменить судьбу. Про тебя я пока ничего сказать не могу — по лицу этого, знаешь, не видно.
«Она точно с приветом, — подумал Хачкай. — Но почему бы не попробовать?»
— Значит, вы хотите предсказать мне будущее? — уточнил он на всякий случай.
Фатима захихикала.
— Нет, это ты хочешь его узнать, мальчик. А я готова его тебе предсказать, чтобы не оставаться в долгу за воду. Ну так что, ты готов?
— Готов, — решительно ответил Ардиан, — Вы будете на картах гадать?
— Не гадать, — снова затрясла головой старуха. — Карты только помогают увидеть… Да что я тебе рассказываю, ты же все равно в это не веришь!
Она вкатилась в кухню, описала сложный разворот на опасно поскрипывающей коляске и, махнув Ардиану рукой, выехала обратно в коридор. Хачкай хмыкнул и пошел следом.
В полутьме под ноги ему шмыгнула кошка. Ардиан чудом на нее не наступил; при этом ему показалось, что Фатима, катившаяся впереди, тихонько хихикнула.
— Маргета тебя проверяет, — произнесла она, не оборачиваясь. — Если сочтет, что ты парень хороший, пойдет к тебе на колени. Смотри, не вздумай ее сгонять, этим ты нанесешь ей ужасное оскорбление. Она у меня аристократка и гордячка…
С этими словами старуха скрылась за тяжелой черной портьерой в конце коридора. После секундного колебания Ардиан последовал за ней.
Он оказался в небольшой комнате, стены которой были завешены темными драпировками, свисавшими пыльными складками. Посреди комнаты стоял стол, на котором горела толстая свеча. Пламя ее имело ярко-красный, почти кровавый, оттенок.
— Садись, — скомандовала Фатима, ловко объезжая вокруг стола. — Смотри на свечу и думай. Ничего не говори, только думай.
— О чем? — не понял Хачкай.
Предсказательница фыркнула.
— О чем хочешь. О девушках, о деньгах, о еде… неважно. Главное, сосредоточься на чем-нибудь, дальше уже моя забота.
Она бросила на стол новенькую нераспечатанную колоду карт. Колода выглядела толще и шире обычной; Ардиан успел разглядеть на обложке большую стилизованную букву Т.
— Это Таро, — поймав его недоуменный взгляд, пояснила Фатима. — Древние египетские карты для гадания. Но мне они нужны только как подспорье, на случай, если я не пойму то, что увидела. Ну-ка, закрой-ка глаза!
Ардиан послушно зажмурился. Он уже привык к странным выходкам старухи и почти перестал ее опасаться. В конце концов, если Черная Фатима затеет что-то нехорошее, он наверняка это услышит…
Он услышал, как старуха с треском разрывает целлофановую упаковку колоды. Быстро-быстро тасует карты.
— Отлично, — произнесла она, шурша картами. — Все складывается как нельзя лучше… по крайней мере на первый взгляд.
— Когда глаза открывать? — поинтересовался Ардиан.
— Так не терпится? Можешь хоть сейчас, если тебе это не будет мешать сосредоточиться. Ты, кстати, решил уже, о чем будешь думать?
— Конечно, — соврал Хачкай. Сначала он собирался думать о Мире, но быстро понял, что из этой затеи ничего хорошего не выйдет. Мира, как нарочно, представала его воображению в самых соблазнительных видах и позах, так что ни о какой концентрации речи быть не могло. Тогда он принялся последовательно перебирать всех, кого знал, но перед глазами всплывал почему-то только черная борода Скандербега и полные слез глаза горбуна из мастерской по ремонту велосипедов.
— Хорошо. Теперь протяни левую руку и сними карты, Вот так. Да, молодец. Еще раз. И еще. Открывай глаза.
Фатима раскладывала карты со скоростью профессионального крупье. Не успел Ардиан сообразить, что к чему, как перед ним уже выросли три внушительные стопки карт. Предсказательница молниеносным жестом отодвинула среднюю стопку в сторону и, собрав оставшиеся вместе, тщательно их перетасовала.
— Снова сними три раза, — велела она.
Процедура повторилась в точности, только на этот раз кучки получились поменьше. Потом в ход пошли карты из тех стопок, что были отодвинуты в сторону, и Ардиан окончательно запутался в манипуляциях Фатами. К тому же его сильно отвлекла кошка — она появилась откуда-то сбоку и неожиданно прыгнула к нему на кресло. Помня предупреждение старухи, Хачкай не стал ее сгонять, и Маргета по-хозяйски устроилась у него на коленях, вытянув длинные лапы.
— Что ж, — удовлетворенно протянула Фатима, разглядывая появившуюся на столе перевернутую пирамиду. — Теперь, пожалуй, можно попытаться заглянуть в твое будущее, парень. Скажи, а ты не боишься?
— Чего? — пожал плечами Хачкай. — Это ведь только бумажные квадратики.
— Многие так думали, — заметила Фатима. — Но, может быть, ты хочешь задать какой-нибудь вопрос, касающийся твоего будущего?
— А в прошлое вы не можете заглянуть? — неожиданно для себя спросил Ардиан. — Меня оно как-то больше интересует.
— Правда? — прищурилась предсказательница. — И что же ты хотел бы узнать?
— Кто убил моего брата.
Ему показалось, что огонек свечи дрогнул и склонился в сторону Фатимы.
— Когда это случилось? Больше трех месяцев назад?
— Сегодня ночью. Способны ваши карты увидеть, кто это сделал?
Старуха сердито зацокала языком.
— Карты ничего не видят, мальчик. Они только помогают увидеть… вроде как открывают окно, через которое можно разглядеть будущее… ну и прошлое тоже.
— Тогда я хочу, чтобы вы посмотрели в это окно, — сказал Ардиан.
Фатима перевернула несколько карт рисунком вверх. Пододвинула к Хачкаю карту с изображением изгибающегося человека в разноцветном колпаке с бубенчиками.
— Это Шут, — пояснила она. — Очень важная карта, А расклад, который тебе нужен, называется «Путь Шута».
— Почему это? — обиделся Ардиан. — Что я, по-вашему, похож на клоуна?
— Нет, дурачок. Просто если ты хочешь увидеть и прошлое, и будущее, Шут — именно та карта, которая тебе нужна. Сейчас посмотрим, что там у тебя в прошлом…
До этого момента Хачкай не воспринимал слова старухи всерьез, но сейчас почему-то забеспокоился. А вдруг она и вправду способна узнать что-то, чего знать не следует?
— Ого, — проговорила Фатима, будто прочитав его мысли. — А ты ведь мальчик не простой…
— Какая разница! — нервно возразил Ардиан. — Дело не во мне, а в убийцах брата…
— Впервые вижу человека, который находится под покровительством самой Смерти, — не слушая его, продолжала старуха. — Что ты такого натворил, парень, что Смерть тебя защищает?
— Смерть? — глупо переспросил Хачкай. — Что это значит?
Фатима ткнула пальцем с желтым обкуренным ногтем в карту, на которой был изображен ухмыляющийся скелет с огромной косой. Скелет шел по полю, усеянному мертвецами.
— Эта карта — одна из самых мрачных в колоде. Не то чтобы она всегда означала именно смерть, но карта плохая, Для всех, однако не для тебя. Видишь, как она ложится в двух самых важных комбинациях? Вот это, — щелчок желтого ногтя подтолкнул к Ардиану красивого черноволосого рыцаря в зеркальном доспехи, — это ты сам, Видишь, где Смерть?
Ардиан даже не посмотрел туда, куда указывал палец старухи. Он, не отрываясь, глядел ей в лицо. Лицо Фатимы менялось, плыло, как восковая маска, которую зачем-то поднесли к сильному огню. В темных глазах плавали смутные тени. Казалось, Фатима уже не видит ни лежащих перед нею карт, ни самого Ардиана.
— Ах, вот как… — произнесла она чужим, молодым и сильным, голосом, — Значит, ты подписал с ней договор, Ардиан…
— Откуда вы знаете, как меня зовут? — немедленно вскинулся Хачкай. — Я вам не говорил!
Фатима не отреагировала. Ее пальцы с безобразно распухшими суставами медленно перебирали карты в средней стопке.
— Я ничего ни с кем не подписывал. — Ардиану стало не по себе. — Никаких договоров!
— Наверное, это должно быть очень страшно, мальчик, — будто бы сомневаясь, проговорила предсказательница. — Я с таким еще не сталкивалась… а ведь я живу очень долго…
Хачкай почувствовал, что от бормотания старухи волосы у него на голове встают дыбом. Ему захотелось убежать из этой жуткой, похожей на пещеру комнаты, из темной, пропитанной тяжелыми запахами квартиры, из страшноватого, разрушающегося дома. Он попробовал приподняться, но почувствовал, что мышцы его не слушаются. Все тело ниже пояса стало ватным, ноги словно приросли к полу. «Эта ведьма что-то сделала со мной, — подумал Ардиан в замешательстве. — Околдовала, загипнотизировала… но зачем? Что ей от меня нужно?»
— Сегодня ночью должны были убить тебя, — сказала Фатима, по-прежнему не глядя на Хачкая. — Но ты под защитой Смерти, поэтому погиб твой брат.
— Кто это сделал? Кто должен был меня убить?!
— Не кричи, — сурово оборвала его старуха. — Я расскажу тебе обо всем, что увижу,
Ее пальцы медленно сгибались и разгибались в нескольких сантиметрах над колодой, будто поглаживая невидимую кошку. Внезапно она выхватила из колоды одну карту и положила ее перед Ардианом.
— Вот человек, который убил твоего брата. Посмотри и скажи, узнаешь ли ты его!
Карта была перевернута, но Хачкай хорошо видел изображенного на ней мощного темноволосого мужчину с падающей на грудь окладистой бородой. Над головой его висел изогнутый клинок.
— Это Король Мечей, — пояснила предсказательница. — Плохая карта, особенно когда ложится головой к вопрошающему. Но перед твоим защитником она слаба.
«Скандербег, — подумал Ардиан. — Мужчина с большой черной бородой… Король Мечей».
— Кажется, знаю, — осторожно проговорил он. — А что еще вы видите там, в своем окне?..
— Этот человек не успокоится, пока не уничтожит тебя. Поэтому тебе нужно убить его первым. Не думала я, что мне придется говорить такое тринадцатилетнему мальчишке…
«Похоже, она действительно колдунья, — решил Ардиан. — Знает, как меня зовут, знает, сколько мне лет… Но неужели Скандербег приказал убить Раши со зла, просто потому, что не сумел добраться до меня?»
— А вы можете посмотреть в будущее? — спросил он. — Получится у меня отомстить?
— Путь Шута пролегает в обоих направлениях, — загадочно ответила Фатима. — Сразу скажу тебе — сейчас ты в точке выбора. От того, какое решение ты примешь сегодня, зависит твоя судьба. Карта, называемая колесо Фортуны, может повернуться в любом направлении. Вознести тебя ввысь или сбросить в бездну. Решать тебе. — Она перевернула еще несколько карт. — Твой путь не будет легким, мальчик, какое бы решение ты ни принял. Ты рожден быть воином, воином и будешь. Но можно сражаться за правду, а можно быть наемником на службе у Великой Лжи. Если ты выберешь верно, то я предвижу для тебя поразительную судьбу… Я не видела такого ни у одного из приходивших ко мне…
Голос Фатимы прервался. Казалось, старуха не может справиться с охватившим ее волнением.
— Мальчик… я не уверена, что хорошо понимаю, все, что вижу… и не хочу смущать тебя напрасными обещаниями… но ты должен, ты обязан сделать правильный выбор!
— Почему? — тихо спросил Ардиан. Ему вдруг стало очень страшно.
— Потому что от твоего выбора зависит гораздо больше, чем ты думаешь.
— Я ничего не понял. Что мне нужно выбрать? Убивать Ска… убивать этого Короля Мечей или нет? И какое будущее меня ждет?
Предсказательница разложила карты перед собой и принялась медленно водить по ним пальцем.
— Тебя ожидает множество испытаний, мальчик. Тебя будут предавать, и каждый раз это будет все больнее и больнее. В час, когда тебя предаст твоя самая большая любовь, ты навсегда потеряешь способность любить, и это закалит твое сердце, сделает его сердцем великого воина. Тебе предстоит пережить много физической боли, но ты выживешь и в конце концов станешь почти невосприимчив к ней. Многие из тех, с кем тебе доведется встретиться, почувствуют твою силу и захотят использовать ее в своих целях. Будь осторожен, потому что человек, приручивший тигренка, сохранит власть и над могучим тигром. Не доверяй никому. Твой путь одинок. У тебя не будет друзей, не будет возлюбленной, которая рука об руку пройдет с тобой по дороге жизни. Зато врагов у тебя будет множество, сильных и опасных. Многие из них будут сильнее тебя… но покровительство твоего Защитника позволит тебе сокрушить их. Но однажды тебе придется заплатить за это покровительство, и цена может оказаться слишком высокой.
Фатима замолчала. Ардиан как завороженный смотрел на карту с изображением ухмыляющегося скелета.
— Я не знаю, какую цену он потребует, — мягко сказала Фатима. — Знаю только, что это произойдет не скоро… и не здесь.
Хачкай почувствовал легкий оттенок неуверенности в ее голосе.
— Что значит — не здесь? — спросил он. — Не в Албании? Я куда-то уеду?
— Не здесь, мальчик, означает просто «не здесь». Твой Путь Шута заканчивается… непонятно чем. Похоже, что ты действительно куда-то отправишься… так далеко, что в том месте магия карт Таро бессильна. Когда я попыталась заглянуть туда, то увидела темноту, как будто черный бархатный занавес. Но это не смерть, уж в этом-то я уверена. Скорее переход… но куда — я не могу тебе сказать.
— Это все? — Ардиан поерзал на стуле и с облегчением почувствовал покалывание в мышцах ног — загадочный «паралич» постепенно отпускал его. — Не очень-то похоже на те предсказания, которые я слыхал от наших цыганок.
— Цыганки живут тем, что обирают доверчивых дурачков вроде тебя, — обиделась старуха. — Даже те из них, кто умеет что-то видеть в будущем, предпочтут что-нибудь соврать да получить свои монеты…
— Ханум Фатима, — дрожащим голосом проговорил Хачкай, — вы сказали, что брата убили, потому что я под защитой… Это значит, он погиб из-за меня?
На этот раз старуха даже не стала заглядывать в карты. Она протянула свои худые, обтянутые желтой кожей руки и неожиданно сильно схватила Ардиана за запястья.
— У каждого своя судьба, парень. Ты не виноват в смерти брата. Но если не отомстишь за него — часть вины на тебя ляжет.
Она разжала хватку и откинулась на спинку кресла. Маргета соскочила с коленей Ардиана и, пройдя под столом, прыгнула на руки к хозяйке. Фатима погладила ее, осторожно почесала за ухом, потом извлекла откуда-то посыпанный сахаром крендель и почти насильно засунула кошке в рот. Та с видимым неудовольствием принялась жевать.
— И вот что я тебе еще скажу, парень. Покровительство Смерти вовсе не означает, что тебе нечего бояться. В мире полно разных сил, и Смерть только одна из них. Сейчас ты в опасности и будешь в опасности, пока не сумеешь справиться со своими врагами. А лучший способ это сделать — нанести удар первым.
— Понятно, — хмуро сказал Ардиан и слез с кресла. — Спасибо вам за совет, ханум…
Он опасался, что старуха снова примется за свои рассуждения, но на этот раз Фатима не стала его задерживать.
— Иди, парень. — Она немного откатила свое кресло в сторону, давая ему пройти. — Иди и делай свой выбор.
До дверей Ардиана проводила Маргета. Старуха в прихожую выезжать не стала — Хачкаю показалось что она здорово утомилась.
— Пока, киса. — Ардиан наклонился и погладил кошку по круглой голове. Маргета открыла рот и почти беззвучно мяукнула — попрощалась.
Сидя на корточках, Ардиан краем глаза заметил что-то ярко-синее, спрятанное за тяжелой плюшевой портьерой. Продолжая гладить кошку, он незаметно приподнял край портьеры и замер, пораженный.
В небольшой нише, предназначенной для хранения хозяйственного инвентаря, стояли, тесно прижавшись друг к другу, четыре синих канистры дорогой итальянской воды «Акуа Фреска». Все они были полны до краев.
