65

– Долго еще? – спросила Камилла.

– Скоро уже, – ответила Нола с пастельным мелком в руке. – Не болтай.

Камилла поерзала на сиденье – пластмассовом складном стуле. Нола сидела напротив, каждые пару секунд выглядывая из-за холста.

– Эй, сержант Браун, хотя бы скажи, хорошо ли я получаюсь!

Нола хмыкнула – она пока не решила. Бросила еще один взгляд. Говоря, Камилла щурилась, словно просила об одолжении. Это ключ к ее облику. Удлиненный нос получился легко, однако у Нолы ничего не выходило, пока она не ухватила характерный прищур Камиллы.

– Эта твоя живопись… ты и других рисовала тоже? Тех, кто пытался… ну, как я… – Голос Камиллы осекся. Никто не любил лишний раз упоминать о суициде. – Ты много таких встречала?

– Это не кружок по интересам, – резко ответила Нола, размазывая пальцем светло-коричневую пастель по холсту.

– А другие… как они себя вели… ну, после того как… – Камилла опять замолчала, не договорив.

Нола обычно терпеть не могла болтовню из вежливости. Однако девочка ей нравилась. Камилла не окружала себя облаком обреченности и презрения к себе. Остроумная и веселая, она иногда поддразнивала Нолу: «В следующий раз нарисуй что-нибудь менее унылое – серию о грустных клоунах… коллекцию мертвых котят… натюрморт с пистолетом у виска». Тут даже Нола рассмеялась.

– То, что ты пережила… – сказала Нола, – считай, что жизнь дала тебе второй шанс. – Она опять пустила в ход пальцы. – Некоторые после такого становятся сильнее.

Камилла выпрямила спину. Второй шанс? Фраза ей понравилась.

– Я тоже стану.

Нола кивнула, мысленно проклиная пастель за то, что та не желала подчиняться ее воле. Она не могла успокоиться, не закончив глаза модели.

– Тебе действительно в армии платят, чтобы ты рисовала? – поинтересовалась Камилла.

– Это моя служебная обязанность.

– И все-таки… ты даришь мне бессмертие.

Нола скорчила гримасу.

– Я серьезно говорю, сержант Браун. Пройдет сто лет, а я благодаря твоему портрету буду все еще как живая.