17

Зиг полагал, что хорошо подготовился. Почти два часа он сидел и теребил галстук, читал указатели съездов с автострады, мысленно настраивал себя на возвращение в родной город Бетел. Он знал, что визит всколыхнет множество воспоминаний о молодости, семейной жизни… и, конечно же, о Мэгги.

В Бетеле родилась его дочь. Там же научилась ездить на велосипеде, упала с него и сломала руку. Второй раз Мэгги сломала руку на занятиях в классе танцев. В этом городе она, играя в прятки, просидела четыре часа на дереве. Зиг успел позвонить шерифу, и лишь тогда Мэгги объявила, что победила в игре. В этом городе ее вырвало в «Ланчонетке» – да, именно так называлось это кафе, – когда она первый раз в жизни попробовала яичницу.

После похорон в течение нескольких лет Зиг видел дочь на каждом шагу, желая того или нет. В настоящее время все обстояло иначе. Мэгги была рядом, он ощущал ее присутствие, и одновременно где-то далеко, в эфире, пока осознанная мысль, воспоминание или песня не возвращали ее к жизни.

Сейчас он чувствовал то же самое, пока катафалк съезжал с автострады, с четырех полос на две, и ржавый жилой прицеп вехой отметил границу между сельским Делавэром и сельской Пенсильванией. До боли знакомая местность.

– Может, лучше по Третьей улице? – запоздало предложил Зиг.

Они уже катили навстречу тому месту, куда он меньше всего желал попасть, – к надгробиям кладбища «Октавиус», где много лет назад похоронил свою дочь.

– Сколько ей было лет? – спросил усатый водитель.

Его звали Стиви.

– Извините?

– Ей. – Стиви ткнул большим пальцем в гроб за спиной. – Сержанту Браун. Двадцать шесть?

Стиви на вид лет тридцать пять – толстые пальцы, морщинки в уголках глаз. Даже в сельском похоронном бюро приходилось часто щуриться, отводя взгляд.

– Как вы только этим занимаетесь.

– О чем вы? Вы же сам – водитель катафалка, – заметил Зиг. – Не на то ли самое каждый день смотрите?

– Нет, в Лонгвуде живут восьмидесяти-девяностолетние старики. Все они понимают, что долго не протянут. Ну, иногда попадаются вроде Уолтера Харриса – свалился от сердечного приступа в пятьдесят один год. Дык это уже когда было… А за несколько лет до этого его маленький сын пошел купаться и… – Стиви замолчал. – Ужас, да и только.

Когда люди слышали о Мэгги, они реагировали точно так же: находили убежище в банальностях, бессмысленных штампах – «какой ужас», «большая трагедия», «невозможно себе представить».

– Как бы то ни было, таких случаев – один на миллион, – добавил Стиви. – Но заниматься, как вы в Довере, двадцатилетними солдатами… детьми еще… изо дня в день… – Водитель опять замолчал, не зная, как продолжить фразу.

Зиг кивнул, глядя на мелькающие за окном сплошной зазубренной линией кладбищенские надгробия. Интересно, кладут ли сторожа на могилу свежие цветы, за которые он платит каждый месяц. Надо бы проверить. Ему хотелось проверить. Хотелось ее увидеть. В прошлом он боялся сюда приезжать. Таков тайный механизм длительной потери.

После смерти Мэгги Зиг страшился посещать места вроде побережья Джерси, где они бывали с дочерью во время каникул. Но несколькими годами позже такая поездка пробудила самые светлые воспоминания – запуск огромного воздушного змея-бабочки, еще одну игру в прятки, когда он нашел дочь свернувшейся клубком под креслом, совместное поедание неумело испеченной пиццы и восхитительно мягкого мороженого, разноцветные блестки у нее на губах – воспоминания возвращались частями, как поощрительный приз. То же самое происходило сегодня: нахлынули картины осенних деревьев, оранжево-желтой листвы в тот день, когда родилась Мэгги. Воспоминания, превращавшие сердце в первые дни после утраты в открытую рану, спустя годы несли успокоение. Зиг на мгновение ощутил безмятежность.

Вскоре она растает без следа.

– Последняя остановка, – объявил водитель, когда машина свернула на Леджион-драйв и подкатила к одноэтажному серому зданию рядом с пожарной частью. Вывеска была новая, однако зеленые с белым буквы «Похоронное бюро Лонгвуда» не изменились. – С возвращением.

Зиг обернулся.

– Откуда вы знаете?

– Что знаю?

– Что я отсюда? Вы сказали «с возвращением». Я не говорил вам, что жил здесь… работал.

– Я навел справки.

– Почему?

Стиви нажал кнопку на верхней консоли. Дверь гаража похоронной конторы медленно поднялась, катафалк въехал внутрь.

– Вы не ответили на мой вопрос, – требовательно напомнил Зиг, нащупывая в кармане нож.

В гараже автоматически зажегся свет. Там хранились стопки оранжевых дорожных конусов, аккуратно смотанный шланг, несколько канистр с моющим средством – катафалк всегда должен быть идеально чистым. Справа на стальных тележках – два металлических гроба.

Стиви заглушил мотор и наконец повернулся к Зигу. Глаза – как черные угли.

– Вам следует пройти внутрь.

– С какой стати?

– Вас ждут.