шерсть

На другое утро по дороге в парк я был особенно нетерпелив.

– Эй, Принц, тише, – сказал Адам, когда я потянул его вперед. Но я не унимался. Мне нужно было увидеть Генри. Я должен был вернуть свою веру в Пакт. Только он мог сказать мне, где я ошибся.

Видите ли, я не рассказал ему про Шарлотту. Во время последних утренних прогулок я сидел совершенно молча, пока Генри учил меня Лапной Дипломатии и Вспомогательным Уловкам Разума. Я хотел рассказать ему, правда, но не было подходящего момента.

Наутро после обнаружения Шарлотты на полу я все еще был оцепеневшим, неспособным ничего выразить. В последующие утра… ну, не знаю, почему я ему ничего не сказал. Что-то в его запахе мешало мне. Какая-то глубокая тревога, которую я не мог понять, но и спрашивать о ней не хотел.

Но теперь я был готов. Я должен сказать ему, пока не поздно.

– Так, малыш. Почти пришли.

Как только мы добрались, я понял, что что-то не так. Адам тоже заметил это и сказал:

– О, Принц, где же твой друг?

Я обнюхал землю. Ни следа.

Возможно, он опаздывал. Но Генри – опаздывал? Это было невозможно. Он всегда приходил в парк вовремя. А Мик никогда его не подводил.

Я оглядел парк в поисках движения. Ничего. Попытался расслышать его голос.

Нет.

Я пробежал по парку, от клумбы к клумбе, носом склоняясь к земле. Все равно ничего. Я отправился, в усиливающемся ужасе, к кустам, где убили Джойс. Джойс там уже не было, но мое тело дрожало от воспоминаний о ее поруганном теле. Но никаких следов Генри.

– Генри? – залаял я. – Генри?

Парк никогда не казался таким пустым. Я взглянул на его дом на противоположной стороне дороги. Узкая дверь не собиралась открываться. Я взглянул на деревья. Что-то шевельнулось.

Я подбежал, но сразу понял, что это не Генри. Это была даже не собака. А белка.

– Ты не видела пса? – спросил я ее, задыхаясь. – Лабрадора.

– Вижу сейчас перед собой, – ответила она, забираясь на безопасную высоту.

– Нет. Золотистого. Чуть выше меня. И чуть старше. С седыми усами.

– Здесь постоянно собаки, – сообщила белка, не желая помогать. – Вот и сейчас полно.

– Но ты видела того, кто подходит под описание?

– Извини, не могу тебе помочь, – белка побежала вверх по дереву и перебралась на ветку.

– Послушай, – продолжил я, следуя за ней по земле. – Я должен его найти. Это очень важно. Если видела его, пожалуйста, дай знать.

– Эй, это ты послушай, псина. Не мой вид, не моя проблема.

Моей последней надеждой был темный пустырь за деревьями, позади вонючей кучи. Конечно, это было маловероятно, но я должен был попытаться. Я обнюхивал пустые бутылки, пластиковые пакеты, странные мелкие предметы, пахнущие человечьим сексом. Я взял след, который узнал. Собачий запах, но не Генри.

– Вернись к своим клумбам, урод.

– Л-лир, – я заикался. – Как дела? – Я оглянулся проверить, видит ли меня Адам. Не видит.

– Как дела? Два чертовых лабрадора пытались меня подставить и обвинить в убийстве. Как, по-твоему, у меня дела?

– Слушай, насчет этого. Мы не имели никакого права… – Я увидел хозяина Лира в дальнем углу парка, бредущего по кривой дорожке и смотрящего себе под ноги. – Мы не имели права говорить такого. Наверно, это была большая ошибка.

– Самая большая ошибка в вашей жизни, – заявил он. И затем у меня возникла жуткая мысль. Нет, не мысль, образ. Образ мертвого Генри, лежащего на земле в тени Лира.

– Ты не чуял сегодня Генри? Моего друга? – спросил я, пытаясь скрыть тревогу. – Мне очень нужно поговорить с ним, он всегда здесь в это время.

– Я его не чуял, – сообщил мне Лир. – Но если бы почуял, он бы об этом узнал.

– По правде, я волнуюсь за него. В последний раз он был сам не свой. Я боюсь, что он совершил какую-то глупость.

Лир обнюхал меня скептически:

– Сердце кровью обливается.

Затем его позвал хозяин. И помню, как я подумал: разве его хозяин не заметил бы, если бы Лир убежал в кусты драться с Джойс? Разве бы он его не отозвал?

Когда Лир покинул парк, я вернулся к кустам, где жила и погибла Джойс. Я инстинктивно чувствовал, что где бы ни был сейчас Генри, место преступления содержало подсказку. Я исследовал сломанные веточки и листья на земле, которые сорвались во время борьбы. Я четко помнил рану на шее: она показывала явную свирепость нападавшего, но была меньше, чем можно было ожидать от Лира. Я обнюхивал землю, чтобы найти больше сведений. Генри был убежден, что дождь смыл все следы, но возможно, он что-то упустил. Как бы то ни было, когда я начал нюхать, Адам позвал меня по имени. Я поднял голову и увидел что-то на сломанной ветке. Это была шерсть другой собаки, спутанная с шерстью Джойс. Я пригляделся, и мои ноги подкосились, когда я различил цвет. Шерсть была золотистой, как у Генри.

Я должен был поговорить с ним. С Генри. Но где он был?

– Ну же, малыш, идем домой. – Адам был близко, и я быстро вышел из кустов.

Затем, по дороге домой, мы прошли мимо дома Генри. Что-то в нем было не так, но мне потребовалось время, чтобы понять, что именно. Занавески были закрыты. Я почувствовал, что дом что-то скрывает, и это может объяснить отсутствие Генри.

Как только я вышел из парка, я начал лаять в последней, отчаянной попытке вызвать Генри.

– Тише, Принц, тише, – просил Адам.

Я продолжал лаять, зовя Генри по имени, пока мы не достигли конца улицы, и я понял, что все это зря.

Я вынужден был утешить себя, сказав, что он появится завтра и сможет все объяснить. А пока я не должен терять веру. Пакта все еще было довольно, чтобы защитить Семью.