безумен
Хэл мало что говорил в следующие несколько дней после того как Шарлотта пыталась убить себя. Он только просил разрешить ему погулять с другом, Джейми.
Разрешение обычно давалось, хотя Кейт замечала, что Джейми имеет «плохое влияние» на Хэла и лучше бы он поменял друга. Я понял, что это значит, в первую субботу после попытки самоубийства Шарлотты.
В доме все уже спали, когда Хэл вернулся через заднюю дверь.
Он посмотрел на меня большими, как фрисби, глазами, и закрыл дверь. Пока он пробирался через кухню, я чувствовал его растерянность, будто он пришел не по тому адресу.
Он нервно хихикал в нос, потом огляделся, чтобы посмотреть, откуда исходит шум.
– Я как с дерева свалился, – прошептал он, опускаясь на пол. – Шимпанзе. С дерева. – Снова хихиканье, он сел на холодный кафельный пол и оперся спиной о холодильник. Теперь его лицо было на моем уровне, так что я мог его рассмотреть.
Все было выражено ярче. Кожа была бледнее, а прыщи краснее и воспаленнее, чем обычно. Он выглядел так, словно его ощипали.
– Музыка холодильника, – сказал он и покивал в такт тихого гула.
Это было не дело. Совсем не дело. Я слышал, как в постелях наверху ворочались.
Подошел и лизнул его в лицо.
Тактика произвела нежелательный эффект. Он захлопал в ладоши и снова захихикал.
«О, Хэл, брось!»
Его голова взметнулась, и он уставился мне в глаза. К нашему взаимному изумлению, мои слова достигли цели. Впервые в жизни он действительно понял, что я говорю.
«Хэл?»
Его глаза теперь были такими огромными, что вылезали из орбит. Он был в ужасе.
– Нет, нет, нет. Этого не может быть. Не может быть. Собаки не говорят. Не говорят.
«Я говорю. Я всегда говорю».
Запах страха был почти тошнотворным, когда Хэл пытался встать с пола:
– Черт. Говорящий пес. Сколько я принял? Что-то я теряю хватку. Апельсиновый сок.
Он достал коробку апельсинового сока с дверцы холодильника и начал лить прямо себе в горло. Пока он глотал его, глаза размером с фрисби продолжали смотреть на меня.
«Я постоянно говорю со всеми. Просто никто никогда не слушает. Не пугайся. Ты не безумен».
– Но если, если, если… – Я склонил голову в ожидании, что он закончит фразу. – Но если это правда, ты не можешь говорить так. Ты должен говорить по-собачьи. – Похоже, он уже не был удивлен, что я разговариваю, но теперь его заботила манера речи.
«А как, по-твоему, говорят псы?»
Он помолчал, обдумывая про себя, стоит ли ему отвечать на этот вопрос. Вопрос, который ему задал домашний питомец. Это было серьезное решение. Я смотрел, как ответ начал формироваться в уголках его рта.
– Если бы ты мог действительно говорить, – сказал он, – ты бы говорил так: Гав! Я хочу печенье. Дай мне печенья! Печенья! Печенья! Ты бы не мог говорить по-настоящему. Ты бы не мог поддерживать осмысленную – осмысленную – беседу.
«Мы понимаем все. И мы говорим с людьми постоянно. Ну, те из нас, кому еще есть дело».
– Дело?
Пытаясь унять дрожь, он тихо сел на кухонный стол, и я начал рассказывать ему о судьбе Хантеров. Я поведал ему о том, что все вокруг них распадается. Затем я научил его тому, чему могут научить только псы.
Жизни. Любви. Верности.
«Ты старший сын, Хэл, ты должен быть сильным. То, через что ты сейчас проходишь, – всего лишь испытание на будущее. Тебе оно может казаться огромным, но это пустяк. Никакие твои страхи и тревоги не будут иметь значения. Ты должен сосредоточиться на важном. Но главное, ты должен понять одно. Все будет хорошо, Хэл. С тобой все будет хорошо. Ты понимаешь?
– Да, – сказал он. – Понимаю.
Мы услышали сонные шаги на лестнице:
– Хэл?
Это была Кейт, она прерывала наше закрытое совещание.
– Мама. Я просто пришел… пришел попить воды.
– С кем ты говорил?
– Хм, ни с кем. – Каким-то образом его голос сумел убедить ее, и она направилась назад, в спальню. Некоторое время мы сидели в молчании. Мы далеко продвинулись, я был в этом уверен. Он еще дрожал, да, но он ведь был в шоке.
Наконец он поднялся со стола и прошептал мне в ухо:
– Ты слышишь? – Я сказал ему, что ничего не слышу. – Чайник, – продолжил он, – чайник разговаривает. – Он пересек кухню и приложил ухо к чайнику.
Мое сердце упало.
Говорящий чайник, подумать только.
