Глава 11

Возвратившись в лагерь Дайяны, они первым делом вышли на связь с Левашовым. Подробно рассказали, что узнали от Удолина по поводу его экспериментов с дуггуром, о том, что в очередной раз случилось при попытке вернуться в Южную Африку. Чтобы Олег сам был в курсе и правильно ориентировал Скуратова, когда дойдет до непосредственного общения с профессором и его бандой. А то Константин такой лапши, по своей неистребимой привычке, сможет наивным людям навешать, что последствия окажутся непредсказуемыми. Как водится.

Подсказали, как с этой публикой следует обращаться (прибегая в вопросах соблюдения внутреннего распорядка к помощи Воронцова). Уж Дмитрий сумеет их держать не хуже, чем у Сашки получалось. Если что – ржавых якорных цепей, чтобы наждачком подраить, несколько саженей всегда найдется.

Два часа спустя Олег сообщил, что эвакуация форта произведена. И не только магистров-некромантов оттуда извлекли, но и всех собак забрали. Оказалось, Левашов, открыв портал на Валгаллу, пропустил туда Наталью с Анной. Первая очень захотела вспомнить молодость, а вторая там никогда не была, хотя и слышала очень многое. Так вот, девушки не смогли бросить на произвол судьбы верных друзей человека. Уж сколько, по их мнению, бедные натерпелись. И неизвестно, вернутся ли к ним снова бесчувственные хозяева.

А в Новой Зеландии, в третьем форт Россе, они не пропадут ни в каком варианте. Всегда найдется, кому накормить, поиграть, потренировать сообразно природой определенным привычкам.

Андрей против этого не возразил. Правильно, вообще-то. Только вдруг очень печально стало. Брошен Первый форт, совсем брошен. Окончательно опустевший терем, двор, замерзающий во льдах «Ермак Тимофеевич».

Оно конечно, всяко может повернуться, и учебный центр Дайяны станет их новым форпостом, но сейчас…

Потом Андрей подошел к хозяйке и спросил у нее координаты места, где погибли и были похоронены Лихарев с девушками.

Она посмотрела на него удивленно-непонимающе:

– Тебе – зачем?

– Да знаешь, мадам, захотелось мне букетик на могилу положить. Такая вот дурацкая натура… Девочкам – букетик, у вас им точно их никто не дарил, а Валентину, по-солдатски, – стопарик с черной корочкой. Всю жизнь форму носил и в бою погиб…

Андрей говорил, что думал, не имея в виду достать до души главную аггрианку, а тут вдруг увидел, что ее большие персидские глаза явно повлажнели. Что-то у нее тоже шевельнулось. Опять же в процессе «обрусения». Эмигранты разного рода, типа, вида и идеологических убеждений, укореняясь в очень благополучных странах, первым делом теряют эмоциональную составляющую своей личности, а в России почему-то обретают. Даже сверх того, что им было на родине предназначено.

– Спасибо. Тебе сопровождение нужно?

– Нам? Зачем. Флигер – и все. Часика через два вернемся.

Ну да, нам. Они собрались слетать туда с Шульгиным.

Ирина ни взглядом, ни словом не выразила протеста, узнав, куда и зачем собрались неразлучные друзья.

– За меня тоже помяните, – только и сказала.

Могила была устроена плохо, очень наскоро. Так, накидали, будто малыми саперными лопатками, невзрачный холмик, и больше ничего, ни креста, ни другого памятного знака.

– Басурманы, ети их в качель, – только и сказал Сашка, присаживаясь на теплый камень у изголовья (если правильно хоронили).

Зато место было очень хорошее. Справа – долина, на плоскости которой высилась гигантская, косо поставленная на землю шестеренка аггрианской базы, по которой им довелось полазить. Сначала снаружи, потом и внутри.

Слева – волнами поднимающиеся одна за другой заснеженные гряды гор. Зима тут продолжалась, не то что в долине. Солнце хотя и светило, но мороз был градусов десять, и с ветерком. Но это не волновало, одежда соответствовала, только голые пальцы слегка мерзли.

– Слушай, Саш, – сказал вдруг Новиков, завершая обряд поминовения. Оставалось только троекратно выстрелить в воздух. – А что, например, стоит сказать Олегу и сдвинуть это дело на пару часов до того, как… Нас здесь в это время не было, а прочие хроноклазмы, на фоне всего…

И ведь действительно, в сравнении с уже бывшим, что может означать такое незначительное вмешательство? Никак на судьбах мира не отразившаяся гибель (не на Земле вдобавок) нескольких человек, отыгранная назад?

– Сдвинуть, сдвинуть… А ведь может и получиться. Если точно рассчитать время, настроить СПВ на их флигер и выхватить его на подлете, открыть перед ним окно. Проскочат к Олегу в двадцатый пятый, и все… Никому не помешает… – принялся рассуждать вслух Шульгин. – Только как с вот этим быть? – указал он на могилу.

– Ну и что такого? – удивился Андрей. – Первый раз, что ли? Совсем незначительное «удвоение». Совершенно так же, как у Берестина с Ириной, или у тебя… Да и сам Лихарев, он ведь тоже из Ворошиловска тридцать восьмого как-то в Ставрополь две тысячи пятого прошмыгнул…

– Ну да, ну да! И вправду, ничего особенного не случилось, если не считать того, что потом приключилось. Твоя музейная история, и так далее. Если бы Лихарев тогда не сбежал, фактически и ничего последующего не было бы. То есть целый год мы прожили бы совершенно иначе. Без Испании, без новой/старой Москвы, и князя бы не спасли и…

– И чем это хуже всего остального? Помнишь нашу старую дискуссию, о том, как поступать в условиях полной неопределенности?

– Как не помнить. Выбирая вариант поведения, при прочих равных следует остановиться на самом этически безупречном.

– И я о том же. Мы не знаем, что сулит будущее, но сейчас можем вернуть жизнь небезразличным всем нам людям… Да чего далеко ходить, вчера, спасая Удолина, ты разве задумывался, не повредит ли это гипотетическому будущему. Кто бы спорил – тот мужик, что спас тонущего восьмилетнего Володю Ульянова, в итоге жутко деформировал мировую историю. Но сам ведь поступил единственным для порядочного человека образом…

– Не убедил, – фыркнул Сашка, отбрасывая окурок. – Наиболее этичный поступок оказался катастрофичным по последствиям. А тот, кто юного Гитлера утопил бы в ванне, непременно бы вышку огреб от австрийского суда. И не поставили бы ему памятника в музее холокоста. Ладно, суха теория, мой друг, как говаривал Фауст. Или Мефистофель. – Шульгин вытащил рацию и начал вызывать Ирину.

– Дай-ка мне, – Андрей взял у него аппарат и принялся объяснять Ирине их замысел.

– Я не возражаю, – тут же согласилась она. – Немедленно переговорю с Олегом. Если технически возможно, он сделает. Тем более, он, кажется, тоже с одной из девушек подружился? Как, кстати, странно получилось! Полетели и погибли именно те, что с вами контактировали…

– Думаешь, Дайяна так подстроила?

– Не обязательно. И повыше нее есть силы. Или – глупейшее совпадение. Их группа участвовала в вашей встрече, та же группа всем составом и полетела.

– Дайяна еще тогда сказала – «самые подготовленные», – громко, чтобы Ирина его услышала, вставил Шульгин.

– В общем, я сейчас же этим займусь, – повторила она. – И если ни Дайяна, ни здешние девушки ничего об этом не узнают, хроноклазм не зафиксируется.

– А как же… – Андрей вспомнил, что, по словам Ирины, погибшие девушки пока еще неодушевленные болванки.

Она его поняла.

– Это – моя забота. Лихарев тоже вполне подготовлен. Все будет как надо. Я начинаю, а вы немедленно возвращайтесь…

– Слушаю и повинуюсь, госпожа, – настроение у Андрея резко улучшилось. Он отключил связь.

«Хотел бы в таком случае знать, что же здесь похоронено?» – подумал Сашка, но ничего не сказал, потому что увидел в небе над Базой нечто. Вскинул к глазам бинокль.

В километре отсюда, на высоте метров в шестьсот, строем клина шли три «медузы». Незнакомой конструкции, поменьше той, что они уничтожили здесь прошлый раз, но больше московской. Форма купола другая, щупальца из-под него не в два, а в три яруса, и подлиннее, кажется.

– …И вообще, они ведь уйдут в относительное прошлое, текущее и будущее тут ни при чем, – по инерции продолжал говорить Новиков, пока не увидел напряженную позу друга.

– Быстро, к флигеру, – прошипел Сашка, – тут мы как на ладони, вмиг раскатают…

Летательный аппарат, цветом не отличимый от окружающего снега, стоял чуть ниже, в удобной ложбинке, заметить его можно было только прямо сверху. Так ведь вряд ли дуггуры руководствуются одной визуальной информацией, не Первая мировая, где летнаб заменял локаторы, пеленгаторы и прочие средства инструментальной разведки. А с другой стороны, кто его знает, каковы защитные свойства и фоновые излучения местных гор? Да и самого аггрианского изделия. Вдруг да маскируют от «медузьей» техники?

Этот флигер, в отличие от того, на котором они летали прошлый раз, имел бортовое вооружение. Две гравипушки, но меньшей мощности, как и положено авиационным в сравнении с танковыми. Одна турельная, одна неподвижная курсовая. Наверное, Лихарев именно ими сумел сбить «медузу». Но зазевался, сам пропустил удар. Скорее же всего, «медуза» была не одна. Первую он, вторая – его. Просто Валентин не успел точно обстановку доложить.

И сейчас, сволочи, опять летят.

Через визир прицела, выдвинув его штангу как перископ подводной лодки, Шульгин определил, что курс «медуз» отклоняется градусов на тридцать левее их позиции. Значит, пока не видят. Или – не чуют.

– Пересидим, как думаешь? – спросил Андрей.

– Думать тут нечего, гадать только. Но положение у нас невыгодное. Сидим в яме, сектора обстрела никакого. Довернут сейчас, бомбу сбросят – и концы. Рискнуть разве, рвануть вверх на полном газу и атаковать с фланга…

– Знать бы, где у них фланг. Круглые ведь, суки! Как раз в лоб и выпремся, под сосредоточенный огонь. Валентин, может, на этом и попался. А если по-другому?

– Дело говоришь. Выбора особого нет…

Андрей опять доверил Сашке управление машиной. Сам предпочел сесть за пушечную турель. Флигер бесшумно приподнялся на метр над поверхностью и заскользил, как катер на воздушной подушке, по складкам местности.

Бог его знает, отчего не спросили у Дайяны, вылетая, насчет экранирующих свойств корпусов флигеров. Надо было, да не о том думали. С другой стороны – что толку, если Валентина все равно сбили?

Пока что летательный аппарат продолжал уходить все ниже и ниже, до предела пригасив тягу двигателя. Только иногда легкими импульсами Шульгин подправлял курс. Еще бы на полкилометра скатиться, а там и можно…

«Медузы», хорошо видимые в прицел, кружились, судя по угломерной сетке, аж четырьмя километрами севернее.

– Ищут что-то, подлюки, – сквозь зубы процедил Сашка, совершенно освоившийся с не предусмотренными агграми приемами управления флигером.

– Боюсь гадать, брат, но как-то мне сдается, что у Олега уже все получилось. И эти вот прилетели посмотреть, что с предыдущей группой…

– Если «эти вот» – не те же самые. И мы сейчас замещаем Лихарева…

– Не должно бы… – Новиков раньше Шульгина заметил впереди подходящий распадок, уходящий вправо, и крикнул: – А теперь – по газам!

Расчет был на то, что «медузы», исходя из прошлых за ними наблюдений, приспособлены к перемещениям через внепространство, но в атмосфере столь же медлительны, как их «прототипы» в море. Флигер по сравнению с ними – барракуда.

Только преимущество в скорости на этот раз использовалось не для атаки.

За пару секунд набрав предельные шестьсот километров в час, на трехметровой высоте они выскочили на другую сторону гигантского корпуса Базы. Надежное прикрытие, от визуального и локаторного наблюдения. Если в ней самой нет засады, или не появится внезапно слева еще одно звено «медуз».

– Кажись, проскочили, – выдохнул Шульгин. Он притер флигер вплотную к входу в подземные ангары, где хранилась боевая и транспортная техника. В достаточном количестве.

Въехали внутрь, дождались, пока закроется вертикальная дверь, способная выдержать ядерный удар.

– Отсюда радио до Ирины не возьмет, – заметил Андрей, сдвигая назад пилотский фонарь. – Покурим и будем думать, как жить дальше.

– Как жить… Садимся в лифт и едем на самый верх. Оттуда посмотрим, что на белом свете творится. Дальше – по обстановке. И связь с крыши появится.

– Черт, не запомнили мы, как Олег с Лихаревым через здешний компьютер общался. А впрямую по радио говорить – хрен его знает. Вдруг они научились эфир контролировать.

– Ну, не каждый же диапазон, а у нас он довольно узконаправленный.

– Хорошо, поехали. Там видно будет.

Осмотрев из-за прикрывающего вход вентиляционного колпака дальние и ближние окрестности, они убедились, что, во-первых, «медузы» никуда не делись, так и продолжают кружить в небе по часовой стрелке, перестроившись так, что теперь занимали вершины равностороннего треугольника. Оптимальная позиция для наблюдения за воздушным пространством и землей в окрестностях Базы.

Во-вторых, ничего, по их мнению, заслуживающего организации такого барража ни внутри, ни вне здания не имелось.

Шульгин снова достал из внутреннего кармана трубку. В ближайшие полчаса спешить некуда, а размышлениям «Петерсен», набитый «Особой турецкой смесью», весьма способствует.

– Сдается мне, эти ребята обеспечивают высадку большого десанта, – наконец сказал он. – Тот раз появление Лихарева им помешало, теперь подготовились получше.

– А нас все равно прозевали, – злорадно отметил Новиков.

– Да и ничего странного. Стереотипы. Ждали воздушную цель, на сухопутную не рассчитывали.

– Интересно, с событиями в Африке это как-то связано?

– Если и да, то скорее – от противного. Мы якобы атакуем там, они отвечают здесь…

В кармане короткими, прерывистыми сигналами запищал вызов рации.

– Да, Ира, слушаю. Что? Так, понял. Какими силами? Ну, это пока ерунда. Отобьетесь. Да мы бы хоть сейчас. Тут своя заморочка… Взлететь будет трудновато. Три штуки над нами кружат, и не просто так… Как бы не здесь высадка главных сил намечена. Можем, конечно, на бронеходах напрямик рвануть, прямо сейчас. Если сверху не достанут, часа через три добрались бы… Понял. Через полчаса свяжемся. Да нет, риска, считай, никакого… А ты давай, снова Олега вызывай. Если поддержка и снабжение требуются. Есть, хорошо, хорошо!

Шульгин по его отрывочным словам уже все понял.

– Десант?

– Именно. Даже два. Но небольшие. По одной транспортной «медузе» на перевалах, с севера и с запада. В трех и пяти километрах от поселка. Высадили, по предварительной оценке, сотню монстров и столько же примерно мелкой пакости. Дозоры девчонок отходят, не вступая в бой. Да им особенно и нечем. Только автоматы. Тяжелая техника занимает позиции на окраине. Потерь пока нет.

– Если две сотни – ерунда. Наши их размажут… Но это пока тоже, наверное, разведка боем. Или – отвлекающий маневр.

– А зачем там? Логичнее бы наоборот.

– Удолина спросишь. Я считаю – главная их цель – здесь, а там – блокирующая операция. Или – если совсем умные – попытка уничтожить интеллектуальный руководящий центр. Исходя из собственных представлений. Дайяна, допустим, – матка, девчонки – рабочие пчелы. Закончат там, здесь – делай что хочешь…

– Что ж их тут так привлекает?

Все это они говорили уже на бегу, с крыши к верхней лифтовой площадке.

– Зародышей так и не вывезли – раз. А они им, похоже, край как нужны. До компьютерных центров не добрались – два. Мы им по соплям накидали…

– Они нам – тоже, – Новиков передернул плечами, снова вспомнив волновой удар и его последствия.

– Но поле боя осталось за нами, – Шульгин остановился перед открытой дверью лифта. – Заходим?

Сам факт этого неожиданного вопроса заставил Андрея насторожиться. Ему вдруг тоже не захотелось входить в гостеприимно ждущую кабину.

– Давай-ка по пандусу, – сказал он. Подумалось, что если энергопитание само по себе или принудительно отключится, тут им и конец. Подручными средствами они, конечно, сумеют пробиться наружу, но успеют ли?

А подсказкам интуиции они привыкли доверять. Тем более, бегом по пологой спирали выйдет ненамного дольше.

В подземном, хорошо защищенном почти от всего арсенале решили перекусить. Когда потом придется? Сухпаек у них был приличный, на генеральском, как и положено, уровне. На случай неожиданностей разместились на крыше ближайшего бронехода, свесив ноги в люк. Всего этих машин, полностью готовых к бою, в ангаре оставалось шестнадцать штук.

– Самое же главное, как мне кажется, – продолжил прерванную мысль Сашка, – на дуггуров влияет сам уровень сопротивления, с которым они здесь столкнулись. Просто так никчемную позицию не защищают, известно. Соответственно, атакующий должен наращивать силы. Верден, Сталинград…

– Ничего мы по-настоящему не знаем, – сказал Новиков. – Вдруг у них есть информация, что через Базу можно выйти на оперативный простор? Прямо в метрополию аггров…

– Угу. Дайяна об этом не знает, а они знают.

– Уверен, что не знает? А если знает, только ей там делать нечего? Как белоэмигранту в Советской России.

Долго бы они так могли перебирать неограниченное количество недоказуемых вариантов, если бы Андрей вдруг не насторожился.

– Кажись, началось. – Он спрыгнул на черный, будто из полированного гранита, пол, ощутив в груди знакомую вибрацию, сопровождавшую приближение «медуз».

– Давай для начала… – Они загнали на площадку подъемника два бронехода.

– Надо же, не удосужились до сих пор выяснить, какой у них боезапас, – посетовал Шульгин.

– На наш век хватит, – сплюнул Новиков.

По плавно поднимающемуся тоннелю квадратного сечения боевые машины выползли в тамбур, грамотно расположенный довольно далеко, но на прямой директрисе к парадному подъезду Станции.

Выбрались наружу, слегка сдвинули бронепластовый щит ворот. Только чтобы выглянуть через щель.

– Ну, я те дам… – удивленно выдохнул Сашка. – Подучили тактику, сволочи.

Да, весь их план боя разваливался на глазах.

Сразу три большие «медузы» начали высадку десанта, приземлившись на большом расстоянии друг от друга, причем две находились вне досягаемости выстрела гравипушки, прикрытые ребром корпуса Базы. Видны были только верхушки их куполов. Чтобы достать – придется выскакивать далеко на открытое пространство. Хуже того – операция плотно прикрывалась с воздуха. В поле зрения на разных уровнях болтались целых пять омерзительных аппаратов, того типа, от которых они недавно удачно скрылись. Так это только в поле зрения, а сколько их может плавать сзади и выше?

– Одно нам остается – действовать непредсказуемо, – решил Новиков. – Даже для самих себя. Вот какое сейчас у тебя решение?

– Элементарное, – ответил Сашка. – На текущий момент. Бьем по ближайшей… Смотри, смотри, посыпались!

Из-под купола «медузы» по нескольким аппарелям высаживались пока что «классические монстры», занимая плацдарм. Много, опять не меньше сотни, яростные, имеющие четко поставленную цель, вооруженные знакомыми митральезами. Начали разбираться по отделениям, чтобы двинуться звездно-лучевым маршрутом по направлению к цели.

– Так бей!

Шульгин вспрыгнул на лобовой лист, нырнул в люк.

Бронеход завелся без привычного для танков грохота дизеля, скользнул вперед, и щит сразу отполз еще на три метра в сторону.

– А ты куда? – крикнул Сашка Новикову.

– Сказал – непредсказуемость! Стреляй, сколько можешь, потом назад и задвигай ворота. Не подставляйся! Рация включена!

Андрей добежал до своего бронехода, развернул его на месте и на совсем не предусмотренной для подземного коридора скорости погнал к ангару. Все решало время. Ну и удача, само собой.

Он с первого посещения засек, что флигеры в подземелье стоят разные. И тяжелые, восьмиместные, на одном из которых погиб Лихарев с девушками, и поменьше, на четырех аггров, а еще он заприметил два совсем маленьких, размером с «Жигули»-«семерку».

В один из них Андрей запрыгнул, не закрывая фонаря, убедился, что гравипушка есть и на нем, светящиеся розовые колонки индикаторов подтверждали, что «горючее» под пробку, и «боезаряд» полный.

Строители и владельцы базы едва ли предполагали, что кому-то придет в голову протискиваться, цепляясь бортами за стены, вверх по «пожарной» фактически лестнице, предназначенной для аварийного входа-выхода. Новикову это удалось, то в одну, то в другую сторону креня машину и поднимая ее на дыбы в поворотах. Как в хрущевской пятиэтажке люди с трудом и не соответствующим обстоятельствам матом выносят гроб. Советские архитекторы, наверное, столь обязательной необходимости в виду не имели. Исторический оптимизм не позволял.

А уж по широкому пандусу Андрей полетел легко и красиво.

На седьмом, кажется, уровне, сплошь остекленном, остановился. Посмотрел, что же внизу творится.

Шульгин свою первую «медузу» уничтожил, что и неудивительно. Пятьдесят или сто «же» выдала его пушка на прямом выстреле – неважно. Одни ошметки раскидало по территории. Но не попавшие под гравиудар монстры продолжали осваивать окружающую местность. И не только они. Новикову куда больше не нравились мелкие ракокрабоскорпионы, сворами бегущие впереди отрядов своих соратников, или «псарей» – кто разберет?

На них угла раствора Сашкиной пушки явно не хватало. Да чему удивляться? Ведь и они сами на единственном «Леопарде» ухитрялись уклоняться от прямых выстрелов этих же бронеходов, составлявших теперь их главное оружие.

– Сашка, слышишь? – крикнул Андрей, не вынимая рации из кармана.

– Слышу, не ори.

– Завязывай, а то опоздаешь, я сверху смотрю. Закрывай ворота.

– Понял! Ах ты, мать…

Через мощный динамик, кроме мата, примитивного по причине отсутствия времени на хорошие конструкции, Новиков услышал короткие автоматные очереди.

– Что, Сашка, что?

В ответ грохнуло, звучно и с многократным эхом. Ничем иным, как разрывом гранаты «Ф-1», это быть не могло.

И – тишина в трубке. Глухая, полная.

– Сашка, Сашка… – кричал Новиков, как в старом кинофильме: «Звезда, Звезда, я Земля, отвечайте…» повторяла девушка-радистка.

Не получил ответа и он. Зато в окне была видна еще одна «медуза», идущая на снижение на расстоянии почти что вытянутой руки.

Вот ей он и врезал! Вышиб лобовиком флигера стекла и вдавил нужную кнопку. Не отпускал до тех пор, пока и это биомеханическое создание не шмякнулось на землю без признаков жизни.

Полвитка вверх по пандусу, и в поле зрения новая цель.

Никакой у этих мудаков реакции, совсем никакой! Бьем их, как тетеревов на токовище!

Не считая, сколько в запасе «снарядов», Андрей разнес в клочья очередную машину. И только потом увидел, что столбик указателя упал почти до нуля. Гравитоны, или как их там, кончились.

Сбегать за новыми? Прихватить ведро-другое?

Новиков сбросил с плеча ремень автомата.

Повоюем еще! Шесть магазинов, пистолет, гранаты имеются. Чтобы вниз снова прорваться – хватит. Там снова танки, флигеры… Помирать, так с музыкой. Уж не один скорпион до него жвалами не дотронется!

Он опустился на этаж ниже. Прислушался. В бесконечных коридорах, вьющихся вокруг барабана станции и пересекающих ее поперек под любыми углами, было неожиданно тихо.

Ни цоканья когтей боевых членистоногих по металлизированным и каменным полам, ни топота и тяжкого фырканья бегущих монстров. И самое главное – никаких признаков ментальных волн. Не только боевых, даже и прощупывающих.

Неужто урок извлекли? Хорошо бы, но что-то не верится.

Андрей вернулся к флигеру. Зарядов нет, так машинка еще бегает? Зачем же пешком идти?

Провел ладонью над сенсорными полями, и белая, острым концом обращенная вперед каплевидная машина заскользила вниз по пандусу.

На полдороге он увидел взбирающегося навстречу Сашку!

Восхищаться и устраивать сцену радостной встречи не было настроения. Война есть война. Живые – и ладно.

– Что там у тебя случилось? – Вполне деловой вопрос. Шульгин в ответ показал на рассеченный гранатным осколком карман, где помещалась рация.

– Таким вот образом. Бросал «феньки» прямо под ноги. Им и себе. Еще два по каске задели. Однако выжил, как видишь…

Они сели, прижавшись спинами к стене так, чтобы видеть пандус на всем протяжении, выше и ниже.

– Ракоскорпионам? – спросил Новиков.

– Кому ж еще? От монстров я бы из автомата отбился. А эти… До чего же верткие, суки!

– Всех кончил? – Андрей впервые за ужасно тяжелый день снял с ремня и протянул другу настоящую армейскую фляжку. Он предпочитал эту простую алюминиевую конструкцию в суконном чехле всяким прочим другим, хромированным, обшитым тисненой кожей и так далее. В которых уважающие себя эстеты носят полтораста грамм чего-нибудь ирландско-шотландского.

Был бы верующим – перекрестился бы, потому что сразу всплыло:

Живой же Сашка, опять и по-прежнему живой, так к чему такие ассоциации?

Шульгину на такие возвышенные темы задумываться, очевидно, не пришлось.

– Само собой – всех. Иначе они бы меня сожрали. Запросто. Хрум-хрум! – Он показал пальцами, как челюсти ОЧЕНЬ больших членистоногих могут порезать на куски, пригодные для усвоения, млекопитающее и иное мыслящее существо, если оно не кремнийорганическое.

– Только Сашку без хрена не съешь! И с хреном – едва ли…

Шульгин, отхлебывая из фляжки, вспоминал то, что и Андрею не хотелось рассказывать. Пауки, от которых они отстрелялись в подземельях Замка, – мелочь. Их, прежде всего, было мало, и отсутствовала у них целенаправленная агрессия. Те, что пробегали мимо по чугунным мостикам, словно бы и не видели людей, расстреливающих их товарищей.

Эти же были агрессивны и ориентированы в нужную кому-то сторону.

Пара десятков этих мерзких тварей успела проскочить в щель закрывающейся двери ангара. И все они были разные, каждая – приспособлена для своей функции. Одни – кидались на руки и на ноги человека, чтобы вцепиться и перегрызть. Других больше интересовала техника. Между жвалами вдруг появлялись подобия вольтовой дуги, которыми они надеялись разрезать корпус бронехода. Два или три, напоминающие богомолов, выпустили шаровые молнии размером с теннисный мяч. Шульгин подумал – вот ему точно кранты, но плазменные шарики среагировали на более заманчивую, наверное, цель. Притянулись к двигательным отсекам бронеходов и там исчезли. Возможно, пополнили заряд аккумуляторов.

И никакого подобия разумной деятельности со стороны врагов, предполагающей наличие хоть минимального инстинкта самосохранения.

Сашка, вскарабкавшись на купол боевой машины, бил короткими очередями, все время попадал, но на остальных это не оказывало никакого впечатления.

Розово-синего краба, оснащенного крыльями, как у большой летучей мыши, целящегося ему в лицо, он сбил прикладом. И только тогда начал бросать гранаты. Уже не думая о себе. Надеялся, что костюм защитит, но думать – не думал.

Шесть гранат сделали свое дело. В закрытом помещении ограниченной кубатуры всем хватило. Кому осколков, кому ударной волны. Сашке, впрочем, тоже.

Голова раскалывалась от боли, тошнило, он почти ничего не слышал, пока, задраив за собой броневую дверь, поднимался наверх, где должен был оставаться живой Андрей.

– Меня что обнадеживает, – сказал Новиков, – по Станции они не стреляют. Она им целая нужна. Что бы такое, с учетом этого обстоятельства, придумать? Пока счет в нашу пользу, но сколько их еще по небу летает? Воздухом не прорвемся: на летчиков-истребителей не учились.

– Зачем нам прорываться? Лучше измотать врага упорной обороной, а уж потом… Положение у нас довольно устойчивое… Жалко, танк сюда затащить нельзя.

– Зато второй флигер можно. И еще постреляем. Я сгоняю.

– Давай. Я пока от контузии немного очухаюсь, заодно и понаблюдаю.

– Лечись. – Новиков сунул ему в руки гомеостат и умчался вниз, а Сашка опять вызвал Ирину.

У них в лагере обстановка складывалась сравнительно благоприятно. Выходы с ведущего от перевала ущелья прикрыли тремя бронеходами и первую атаку отбили успешно. На случай попытки монстров спуститься напрямик по скалам выставили усиленные дозоры. На северном направлении пока тихо. Противник активности не проявляет. Продвинулись немного и стали на опушке глухого леса. Настроение в гарнизоне бодрое. Олег уже все знает, готовит хорошо вооруженное подкрепление, и сам сюда рвется.

– Ни в коем случае, – резко возразил Шульгин. – Они с Воронцовым наша единственная тыловая база. Пусть там работают, обстановка до предела неясная. Десант может повториться и в Африке, и даже прямо в форт. Сейчас вся надежда на Удолина. Вдруг он своей командой с помощью Скуратова Шатт-Урха до конца раскрутит. А нам бы сюда что-нибудь зенитное перебросить. Пару роботов с «Иглами» или «Стингерами». Сейчас важно общий замысел противника выяснить. Бывает разведка боем, бывает – обороной. Разберемся – и к вам.

– А хотите – я к вам? Дайяна тут вполне управляется, и Игорь останется, для контроля и связи.

– Там сиди. Ростокин тебя не заменит… Передай Олегу, чтобы прямо сейчас на нас вышел.

…Новиков что-то задерживался внизу, и Сашка начал тревожиться. Правда, ни стрельбы, ни взрывов оттуда не доносилось, а в то, что Андрея могли захватить «по-тихому», Шульгин не верил.

Он осторожно выглянул сквозь разбитое стекло вниз. Монстры и их помощники (или наоборот) уже заняли всю прилегающую к Станции территорию, но приготовлений к штурму пока не наблюдалось. Ворота транспортного выходного тамбура были целы, да и главный вход не взломан. Это прошлый раз дуггуры захватили станцию врасплох, а после разгрома первого десанта Лихарев с курсантками, побывав здесь, включили все охранные системы на полную мощность. Если бы Дайяна не сообщила им коды и пароли, Новиков с Шульгиным ни за что не сумели бы проникнуть в ангары. Разве что испытанным методом – через верх. То направление почему-то считалось у аггров безопасным. Пережиток давно прошедшей эпохи, когда самой надежной защитой считался барьер обратного времени.

А после того, как они рванули здесь информационную бомбу, заботиться о перекрытии единственно уязвимого лаза на Станцию стало некому.

«Медузы» воздушного прикрытия продолжали барражировать в пронзительно-синем небе, не предпринимая никаких агрессивных действий. Кто знает, вдруг сейчас их главной задачей было прекращение сообщения со станцией извне и недопущение эвакуации ее защитников, о количестве которых они не знали?

До тех пор, пока не подоспеет новая волна десантно-высадочных кораблей. Если дуггуры спланировали операцию масштабов «Оверлорда», им тут вдвоем ни за что не выстоять. Просто массой задавят.

Но почему они не используют психотронного и лучевого оружия?

«Антона бы сейчас сюда, – подумал Сашка, – с еще одной информационной бомбой. Мы бы их выбили обратно в каменный век…»

«Окно» открылось в трех шагах. За ним – сам Левашов, Воронцов и только что помянутый Антон.

Шульгину сразу стало весело и спокойно. Да плюнуть на все, дождаться Андрея и шагнуть на ту сторону. База Дайяны куда больше в защите нуждается.

«Вот-вот, – издевательским тоном подсказал внутренний голос. – Хрена ли защищать Брест, если немцев все равно только под Сталинградом и Моздоком остановим?»

– Шагай сюда, Антон, покурим, помозгуем, – радушно пригласил Шульгин.

– Я уже готов, – без всякой рисовки ответил форзейль, переступил границу, махнул рукой, и два робота в морской форме, из экипажа «Валгаллы», начали передавать на эту сторону знакомого вида пеналы и контейнеры.

– Мы успели забрать из Африки роту во главе со знаменитым «медузобойцем», – сказал Олег, и тут же позади него появилось мужественно-хитрое, как у старшего прапорщика будущих времен, лицо капитана Ненадо, все еще одетого в англо-бурского покроя форму цвета хаки.

– Здравия желаю, Александр Иванович. Два взвода уже переправлено. Их там оставить или к вам половину перекинуть? Ирине Владимировне я представился и тот же вопрос задал.

Дипломат капитан, ох и дипломат. Так потому и жив доселе, и из фельдфебеля до капитана дослужился.

– Непременно всех – там. Очень меня подозрение мучит, что в самое ближайшее время главный удар будет нанесен именно по центру. Если их стратеги понимают в своем деле не меньше нашего.

– Присоединяюсь, – кивнул опытный капитан. – Со мной сорок пять человек, много тяжелого оружия, в том числе минометная батарея. Поддержим девочек, – многозначительно усмехнулся он. Конечно, Левашов его ввел в курс дела. А какая ж это радость для старорежимных боевых офицеров, если им придется взаимодействовать с целым батальоном (по новым штатам) амазонок, имеющих облик «смолянок»! – А вы, ваше превосходительство (удивительно умел Ненадо переходить с имени-отчества на воинский чин или титулование, по настроению и обстановке), здесь сильно не задерживайтесь. Средств ПВО вам на час боя хватит, если быстрее не справитесь. А потом бросайте все – и к нам.

– Это уж как сложится, Игнат Борисович, как сложится, – в той же тональности ответил Шульгин. Теперь капитан казался ему странной импровизацией актера, играющего бравого солдата Швейка и полковника Дроздовского одновременно.

Тут и Новиков наконец подлетел на новом флигере. Выскочил, приветственно потрясая над головой сцепленными ладонями.

– Ты где так долго? – осадил его Сашка. – Без связи черт знает что в голову приходит…

– Поковырялся я там и при всей своей технической неграмотности сообразил, как с бронеходов на флигер дополнительный боезапас переставить. Получилось… Я думаю, – сказал он после короткой паузы. Все ж таки инженеры и специалисты его сейчас слушали. Исключая Шульгина и Ненадо.

– Посмотри, Олег…

Левашов посмотрел.

– Все здорово. Функционирует. Контакты стандартизированные, пушки однотипные. Теперь у вас «снарядов» вволю.

– И я так подумал, у меня этими «аккумуляторами» весь отсек завален. Двадцать штук. На сутки хватит.

«Сутки, – внутренне усмехнулся Ненадо. – Ты сначала час проживи. Видели, знаем».

Однако сам, невзирая на скептический настрой, прожил на разных войнах не час и не сутки, а теперь уже двенадцать полновесных лет. Если по закону, год за три – тридцать шесть получается, по Малинину и Буренину.

Пока Шульгин, роботы и капитан разбирались со средствами огневой поддержки, Андрей отозвал в сторону Левашова.

– Так что там с Лихаревым?

– Ты сказал – я сделал, – ответил Олег. – Не так и трудно. И Валентин, и девчонки в порядке. Им я ничего не говорил, а Валентину сказал. «Пусть она поплачет, ей ничего не значит», – не совсем к месту вспомнил он Лермонтова.

– Ты лучше остальной текст вспомни. Не вернусь, моей «племяннице» объясни: «Что умер честно за царя, что плохи наши лекаря, и что родному краю поклон я посылаю».

«Скажи, что я писать ленив, что полк в поход послали, и чтоб меня не ждали», – неожиданно продолжил Ненадо, подойдя как-то сбоку.

– Да, Игнат Борисович, позавидуешь вашей начитанности, – оторопело удивился Новиков.

– О чем вы! Это мы в учебной команде проходили. Штабс-капитан Енгалычев наизусть требовал. Вы, говорит, будущие фельдфебели, может, больше ни одной книжки в жизни не прочтете, по врожденной глупости, окромя Уставов, а уж поручика Лермонтова – извольте. Или – никаких увольнений до самого выпуска.

– Умнейший был человек, – подумав, сказал Шульгин.

– В чем-то, – согласился Ненадо. – А вот в армию пойти (он, естественно, подразумевал белую) ума не хватило. Так и сгинул где-то.

Но обстановка не предполагала долгих рассуждений на отвлеченные темы.

Одна из патрульных «медуз», какими-то из своих локаторов обнаружившая физическое скопление и мысленное шевеление в локальной точке «классовых врагов», стрельнула, не очень прицельно, разрядом в сотню киловольт.

Метра четыре броневого остекления просто испарилось, остальной разряд ушел по стволу станции в землю.

Реакция робота с нашивкой «Боб Динамит» соответствовала его имени. Агрессивностью и взрывным характером. За разговором люди не заметили, как им были приведены в боеготовность «Иглы».

Все-таки дуггурская «медуза» была не бронированным штурмовиком типа «ИЛ-2», а биологическим объектом. С правильно выставленным на осколочно-фугасное действие взрывателем ракета, попавшая под мантию, разнесла ее в клочья.

От грохота выстрела, срезонировавшего в довольно замкнутом пространстве, все невольно присели.

– Ну ты, предупреждать же надо! – возмутился Андрей. Хотя претензию следовало предъявить не роботу, а дуггурским пилотам. Ныне, правда, уже не существующим.

– Идите обратно, ребята, – сказал Шульгин товарищам, на минутку вообразив себя капитаном Штоквичем, комендантом крепости Баязет. – Мы немножко продержимся и скоро вернемся. За нас не бойтесь. Стакан лафита каждый получит. А вы уж там…

Смысла в происходящем, если исходить из обывательской логики, не было никакого. Есть возможность уйти в лагерь Дайяны, вообще сразу на полвека назад и вперед, в недоступную для очень странного противника реальность, так чего же за никому не нужное место цепляться?

Так ведь и из Баязета можно было отступать до Игдыря, Эривани, Тифлиса, Георгиевска и Ставрополя. Сначала отряду полковника Хвощинского, потом группировке генерала Тер-Гукасова, а там и всему Кавказскому корпусу. Жизнь ведь дороже? Или – наоборот?

Лучше всего Сашкино настроение понял опять же капитан Ненадо. Чего-чего, а Сартра и Бертрана Рассела штабс-капитан Енгалычев своих воспитанников читать не заставлял. Потому Игнат Борисович и сохранил абсолютное природное здравомыслие.

– Уходим, Александр Иванович. В Африке скучно нам стало. Сейчас в другом месте побегаем… Ох и спасибо вам, ох и спасибо, – поправил усы капитан.

– За что же? – Андрей считал, что втянутые ими в смертоубийственные ситуации люди должны испытывать как минимум неприязнь к «господам».

– А вы представьте, как гнусно сидеть в грязных окопах и помирать в них же. И никто из моих подпоручиков и прапорщиков не увидел Москвы две тысячи пятого года…

Следующий лучевой удар прошел по нижнему этажу Станции. Здание встряхнуло.

– Хватит болтовни, уходите! – нервно вскрикнул Новиков. Что-то уж слишком долго они плели не соответствующие обстановке разговоры. Так не бывает, по-нормальному! Их опять затягивает Ловушка или тщательно спланированная дуггурами психопровокация?

– Уходят, – удивительно спокойным голосом сказал Антон. – Они уходят, я остаюсь.

Рамка прохода закрылась.

– Тогда постреляем, братан, – уважительно предложил Сашка. – Держи, – протянул он форзейлю «ПКМ» с полной лентой. – Еще немного пошутим…