Необходимое пояснение для людей более молодого поколения, которым уже непонятен юмор, заложенный в названии главы. В свое время Никита Хрущев с патологическим прямо-таки азартом (свойственным многому, что он наворотил) кинулся дружить с Индией. Объективности ради нужно отметить, что симпатии были взаимными. И в Индии, и в СССР большой популярностью пользовался лозунг «хинди-руси – бхай-бхай!», что в переводе примерно означает «Да здравствует индийско-русская дружба!». Ну наподобие тоже модного одно время «Русский с китайцем – братья навек!». Сколько было той вечности…

Народный фольклор, для которого нет ничего святого, быстренько и этот лозунг всячески переиначил и спародировал, к тому же применяя его к разным ситуациям, к индийско-советской дружбе отношения уже не имевшим никакого. Прекрасно помню, как мы во втором классе, на перемене, пользуясь отсутствием учительницы, писали мелом на доске: «Двоечник и троечник – бхай-бхай!» Никиту к тому времени уже пинком под зад вышибли за кремлевские ворота заклятые друзья по Политбюро, но лозунг еще долго был популярен.

При Вильгельме случилось историческое событие, по поводу которого тянет воскликнуть именно это: «Москва – Лондон – бхай-бхай!»

По приглашению Вильгельма в Англию приехал с дружественным визитом молодой царь Петр Первый, долго болтавшийся по Европе во главе немалой оравы приближенных, потом эту турпоездку пышно поименовали «Великим посольством». Об этой поездке один из современных историков писал со всем решпектом: «Русский царь интересовался строительством кораблей, но и искал политических и торговых партнеров в Западной Европе. Он понимал, какую важную роль играет Англия в международной политике, а также видел в ней «мастерскую мира», куда Россия могла бы с выгодой для себя поставлять сырье в обмен на готовую продукцию».

Может, и понимал, может, и видел. Может, интересовался и искал, но исключительно в свободное от основных занятий время. А основным занятием Петра с компанией было самое залихватское либертанство – хотя вряд ли молодой царь по своей лютой необразованности такое слово знал.

Сколько я ни копался в доступных исторических трудах, не нашел упоминаний о каких-нибудь серьезных переговорах Петра с англичанами о кораблестроении, политике и торговле (хотя не исключаю, что что-то такое было). Зато о его основных занятиях как раз остались подробные английские мемуары…

Первое время Петр болтался по лондонским кабакам и крутил походно-полевой роман с одной из известных английских актрис. Потом уже развлекался в богатом и ухоженном поместье известного писателя Джона Эвлина. Эвлин поместье на три месяца отжал в распоряжение «янг рашен кинг» по просьбе Вильгельма, о чем потом горько пожалел. Вернувшись после отъезда гостей, хозяева обнаружили, «что полы и ковры в доме до того перемазаны чернилами и засалены, что их надо менять. Из голландских печей вынуты изразцы, из дверей выломаны медные замки, краска на дверях попорчена или загажена. Окна перебиты, а более пятидесяти стульев – то есть все, сколько было в доме, – просто исчезли, возможно, в печах. Перины, простыни и пологи над кроватями изодраны так, будто их терзали дикие звери. Двадцать картин и портретов продырявлены, они, судя по всему, служили мишенями для стрельбы. От сада ничего не осталось. Лужайку так вытоптали и разворотили, будто по ней маршировал целый полк в железных сапогах. Восхитительную живую изгородь длиной в четыреста футов, высотой в девять и шириной в пять сровняли с землей. Лужайка, посыпанные гравием дорожки, кусты, деревья – все погибло. Соседи рассказали, что русские нашли три тачки (приспособление, тогда еще в России неизвестное) и придумали игру: одного человека, иногда самого царя, сажали в тачку, а другой, разогнавшись, катил его прямо на изгородь».

Епископ Солсберийский Джилберт Бернет, много общавшийся с Петром во время его пребывания в Англии, писал потом, что Петр «в больших дозах пил бренди, который собственноручно и с усердием очищал». Очищать бренди Петр мог исключительно посредством перегонного куба, то есть самогонного аппарата. Вряд ли он привез его с собой, наверняка купил в Англии, где это нехитрое устройство было известно со времен Вильгельма Завоевателя. Вполне возможно, что Петр, однажды преспокойно принявший причастие в англиканской церкви (жуткая ересь с точки зрения церкви православной), отколол этот номер как раз спьяну. Читателю предоставляется самому судить: много ли при таком образе жизни проведешь серьезных переговоров о судостроении, политике и торговле? Что до торговли, не сомневаюсь, что Петр в совершенстве изучил английские цены на спиртное…

Нужно отметить, что английские авторы воспоминаний о незабвенном визите Петра в Англию ни словечком не упомянули об «исконном русском варварстве». Время для подобной пропаганды настанет позже. У англичан у самих было рыльце в пушку – совсем недавно Карл Второй гулеванил столь же затейливо.

Кстати, этот развеселый визит не принес ни малейшей пользы ни русскому судостроению, ни политике, ни торговле. Потом положение чуточку улучшилось, но лишь через долгие годы.

Наши за границей – это всегда песня…

Впрочем, одна-единственная крупная торговая сделка все же состоялась – крайне выгодная для англичан, совершенно не принесшая пользы России, разве что лично Петру. Одним из главных английских собутыльников Петра стал маркиз Кармартен, тоже большой любитель заложить за воротник. Приятели так часто пьянствовали в кабаке на улице Грейт-Тауэр, что лондонские власти официально ее переименовали в Царскую улицу (сохранилось ли сейчас это название и эта улица, мне неизвестно). Именно Кармартен и свел Петра с той самой звездой английской сцены, Летицией Красс. И приохотил Петра к неизвестному до того на Руси напитку – перцовке. Да, вот именно, любезный читатель. Перцовка к нам попала не с Украины, как можно подумать, а именно из Англии, где ее очень любили.

Как и многие тогдашние знатные английские господа, Кармартен занимался еще и бизнесом. Он и выступил в роли торгового посредника между Петром и группой крупных лондонских оптовых торговцев табаком, который привозили с плантаций Вирджинии, Мериленда и Северной Каролины. Сделка была незатейливой: англичане платят Петру 28 000 фунтов стерлингов (аванс – прямо сейчас), а он позволяет беспошлинно ввезти в Россию полтора миллиона фунтов табака и торговать им по всей стране без малейших ограничений. Петр согласился охотно – ему не хватало денег, чтобы оплачивать расходы Великого посольства, состоявшего из двухсот пятидесяти человек.

(Чисто по-человечески лично я, отдающий должное и табаку, и перцовке, ни в малейшей степени не намерен порицать Петра за их распространение в России. Другое дело, что табачная сделка была выгодной лишь англичанам.)

Во избежание каких-либо недоразумений должен предупредить сразу: все сведения о пребывании Петра в Англии я почерпнул исключительно из монументального, как его назвали в одной из отечественной аннотации, трехтомного труда видного американского историка Роберта Мэсси, давным-давно у нас изданного. Мэсси в Петра прямо-таки влюблен, как юная гимназистка в гусарского поручика, – но как историк добросовестный он приводит и много фактов, отнюдь не работающих на светлый образ его любимого героя…

Безусловно, Великое посольство сделало много полезного. Русские наняли за границей, в первую очередь в Голландии, немало корабельных мастеров и других специалистов, опытных моряков – офицеров и матросов. Закупили множество товаров, разнообразных инструментов, механизмов, моделей – столько, что для перевозки грузов и нанятых «спецов» понадобилось десять кораблей. Однако личного участия самого Петра в этом не было ни малейшего. В Англии он держался в основном как турист, усердно осматривавший главные лондонские достопримечательности, в первую очередь Тауэр с его арсеналом, музеем, зверинцем и Монетным двором (правда, англичане помнили о том, как отец Петра, разгневанный казнью Карла Первого, прервал с Англией все торговые отношения, и перед визитом Петра спрятали подальше один из главных экспонатов музея – топор, которым Карлу отрубили голову).

Нужно упомянуть объективности ради, что посещение Петром Монетного двора имело для России положительные последствия. Чтобы предотвратить обрезание золотых и серебряных монет, несколько лет практиковавшееся преступным элементом, англичане первыми в мире придумали гурт – насечки или надписи на ребре монеты. Авторы изобретения – Исаак Ньютон и его ближайший помощник Джон Локк. Через два года, проводя свою монетную реформу, Петр по английскому образцу ввел гурт. И лично (через посредство Кармартена) нанял на русскую службу человек шестьдесят англичан и шотландцев, среди которых были и опытные судостроители, и инженеры, и морские офицеры, и профессор математики.

Но развлечениям Петр все же уделял гораздо больше времени. И не только турне по лондонским кабакам в сопровождении Кармартена, постели Летиции Красс и трехмесячной гулянке в поместье Эвлина. Посетил Вулиджский арсенал, главный завод Англии по литью пушек, но с одним из тамошних начальников, магистром Ромни, долго беседовал не об артиллерийском деле, а о стрельбе по мишеням и фейерверках – оба, как оказалось, были большими любителями этих забав. Ходил на фабрики и в мастерские, но опять-таки из чистого любопытства, как турист. Позаимствовал лишь один полезный прибор – флюгер, связанный с указателем в комнате, так что, не выходя из дома, можно было узнать направление ветра. Да еще ему понравились английские гробы, он велел один купить и отправил в Россию, чтобы русские гробовщики теперь делали «домовины» «как на Западе». Среди английских специалистов наняли двух цирюльников, которые потом обрезали в России бороды боярам.

«Для души» не раз посещал собрания квакеров, которые чем-то особенно ему приглянулись. Остается только удивляться, почему Петр не сделал попыток распространить учение квакеров у себя – ведь хорошо известно, что он одно время носился с идеей ввести в России вместо православия католицизм. И отказался от этого по соображениям чисто практическим: в католицизме папа римский стоял выше светских властителей, а Петр не хотел над собой никакого начальства…

Да, еще он купил чучела крокодила и меч-рыбы. Подобно будущим расейским интеллигентам, всю оставшуюся жизнь восхищался «цивилизованным Западом». Как писал иностранный очевидец, «Его Величество часто заявлял своим боярам, когда бывал слегка навеселе, что, по его мнению, куда лучше быть адмиралом в Англии, чем царем в России». И говаривал, что Англия – самый лучший и прекрасный остров в мире. Впрочем, чего другого ждать от коронованного туриста, для которого Англия была лишь местом долгих и приятных развлечений?