Глава 40
Вероника

Как и помощь фениксов, подмога прочих животных пришлась кстати… на время. У Вероники сердце чуть не оборвалось при виде пронзенного копьем пса. Сердце сжималось всякий раз, как стрела сбивала очередного голубя. Куда бы она ни посмотрела, всюду видела окровавленные перья и шерсть; всюду лежали мертвые звери и птицы.

Фениксы по-прежнему кружили над крепостью и пикировали на солдат, но после гибели Ксо вели себя осторожнее. Даже Ксепира слегка утратила боевой запал.

Сил не хватало. Защитники сделали все, чтобы продержаться, пережить штурм, но обитатели крепости – люди и звери – гибли, а помощь так и не пришла.

Когда заново сложенная баррикада у ворот рухнула, Вероника поняла, что время вышло.

Если солдаты возьмут поселок, они пройдут по нему огнем и мечом, пока не достигнут крепости. Ее стены выше и крепче, но ворота не укреплены, к тому же для защиты не хватит людей.

Если солдаты войдут в поселок – считай, все потеряно. Можно было бы послать туда больше фениксов на подмогу, но они и так уже потеряли двоих, ни один из которых не был связан узами. А если погибнет кто-то из питомцев подмастерьев? Какая будет потеря! Если Тристан и отправит кого, так это Рекса. Не станет обрекать на роковую участь другого. Возьмет на себя это бремя.

Вероника отыскала его взглядом, и худшие опасения подтвердились: Тристан подзывал Рекса, но когда тот на середине круга развернулся, хозяин не отправил его защищать ворота. Феникс полетел к Тристану.

«Хочет полететь туда верхом на питомце, – догадалась Вероника, и ее охватил ужас. – Хочет сражаться вместе с ним и, может, даже умереть».

Вероника медленно, словно шагая в воде, пошла через толпу. Она еще сама не знала, что скажет, и попытается ли остановить Тристана, но она должна была поговорить с ним.

Заметив ее, он с мрачным видом обернулся. Разделенные мертвыми телами и горящими веревками, они посмотрели друг другу в глаза.

Лицо Тристана вдруг исказилось гримасой боли и, схватившись за руку, он упал. Вероника подбежала к нему, расталкивая людей, опустилась на колени и поискала стрелу… вот только ее не было. Где-то наверху заклекотал Рекс, Вероника обернулась – и увидела ту самую стрелу, которая торчала из-под левого крыла. Рекс неуклюже опустился во двор.

Вероника помогла Тристану подняться. Он стряхнул призрачное ощущение боли, пришедшее через узы. Рекс тем временем, похоже, пытался добраться до Гнезда, но лететь так далеко уже не мог.

– Эрскен! – срывая голос, закричал Тристан и устремился вместе с Вероникой к Рексу. Вряд ли с такого расстояния Эрскен услышал бы их, но тут из ниоткуда появилась маленькая фигурка – Воробейка пронеслась мимо, в сторону Гнезда, и скрылась в арке.

Рекс вертел головой, но Тристан схватил его за шею и попытался успокоить, а Вероника присмотрелась к ране. Стрела пробила мышцы и сухожилие, обездвижив крыло. Феникс исцелится быстрее любого другого животного, но прямо сейчас ему не взлететь.

Эрскен, семеня, вышел из-под арки. Подойдя, он бухнул на землю тяжелую сумку. Внутри зазвенели склянки и врачебные инструменты. Тристан, крепко держа питомца, следил за ним лихорадочно блестящими глазами. Двигаясь умело и быстро, Эрскен осмотрел рану Рекса. Воробейка оставалась за пределами их круга, но Эрскен подозвал ее и велел подавать вещи из сумки: дрожащими руками девочка перебирала пузырьки и горшочки, но Чирик был рядом и подсказывал, что именно брать.

– Поправится парень, – сказал Эрскен, отходя от Рекса и вытирая с рук дымящуюся кровь, от которой на пальцах оставались красные ожоги. – От раны и следа не останется, но сегодня Рекс уже не полетит.

Тристан не ответил, и Вероника, не в силах побороть себя, ощутила исходящие от него волны эмоций: головокружение, онемение. Без феникса он был потерян… как и ворота.

Ксепира мысленно окликнула Веронику, и та, задрав голову, увидела, как ее питомица нарезает круги над крепостью. Ксепира, с которой она так недавно воссоединилась. Ксепира, слишком юная, чтобы на ней летать, но не по возрасту крупная.

– Тристан, – позвала Вероника и подошла ближе, чуть развернула его к себе, чтобы не видел, как Эрскен возится с раной Рекса. Хотя он все равно, наверное, ощущал боль питомца. – Нет времени задерживаться тут. Рекс не поможет, зато это по силам Ксепире. Нам надо к воротам.

Вероника впервые с тех пор, как они вступили в бой, присмотрелась к нему: губа разбита, на щеке огромный синяк. Туника разодрана и в крови. Тристан слабо покачал головой и, убрав со лба мокрые от пота волосы, посмотрел по сторонам – словно искал иное решение.

Ксепира тем временем все настойчивее стучалась к ней в разум, и через мгновение Вероника увидела все ее глазами. Создала зеркало.

Огонь. Кровь. Вероника потерялась в сложном разуме питомицы и сверхъестественных ощущениях, но Ксепира направила ее сознание к воротам.

Под ударом солдатской секиры упал последний кусок горящего дерева, который некогда был створкой. Защитники и захватчики сошлась над грудой тел и оружия. В воздухе плотными клубами висел дым, свистели стрелы.

«Пора», – сказала мысленно Ксепира.

– Пора! – ахнув, повторила вслух Вероника и вернулась в свое тело, но Тристан снова замотал головой:

– Я же говорил, твоей жизнью я жертвовать не собираюсь. Ты же ни разу еще не летала на Ксепире. Пусть летит подмастерье. Я отправлю…

– Ворота пали, времени нет, – в отчаянии сказала Вероника и призвала Ксепиру, чтобы та приземлилась во дворе рядом с ней. Рекс издал тоскливое воркование, а Ксепира – ободряющий вой. Остальные три феникса все еще сражались: парили в вышине и пикировали на врага, – их соузники не смели отвлечься.

– Ты прав, – согласилась Вероника. – У меня опыта нет, зато есть у тебя. Идем.

– Вероника… – в отчаянии проговорил Тристан, взглянув на Ксепиру. Где-то в дальнем уголке его разума разгорелся страх перед огнем. Он только и ждал, чтобы его выпустили на волю, но Тристан поспешил задавить его.

– Либо вместе, либо я одна, – в голосе Вероники звенел металл. Империя и так забрала у нее родителей и бабушку. Больше она им ничего не отдаст. – Нельзя пускать солдат в поселок.

– У нас даже седла нет, – пожаловался Тристан, но его слова потонули в громком хлопке. Это Воробейка, чуть задыхаясь, уронила на землю рядом с ними странного вида седло. Снабженное дополнительными ремешками и пряжками, оно предназначалось не для езды на коне, но для полетов на фениксе. Пока Вероника с Тристаном удивленно таращились на нее, Эрскен произнес:

– Нет времени на споры. Решайте уже и за дело, – похлопав Воробейку по плечу, он снова занялся Рексом. Слепая девочка просияла от гордости и подала ему бинты. Сёдла хранились где-то поблизости, и Эрскен, должно быть, велел ей принести одно, пока Тристан с Вероникой препирались.

Тристан еще долю секунды колебался, а потом…

– Отлично, – сказал он, подбирая седло.

Направляясь к Ксепире, он взглянул на Веронику, и она поспешила объяснить питомице, что происходит, чтобы Ксепира позволила Тристану оседлать себя. От мысли о полете с наездниками Ксепира испытала восторг и, несмотря на небольшой страх перед Тристаном, по ее телу пробежала волна пламени.

«Ему надо лететь, – успокоила ее Вероника. – Мне нужна его помощь. Нам обоим нужна».

Когда Ксепиру оседлали, в ней словно проснулся некий древний инстинкт, или же она просто брала пример с других фениксов: поджав лапы, птица припала к земле. Под скорбным взглядом Рекса Тристан расположился в седле. Вероника передала ему свои лук и стрелы. Тристан убрал их за спину и помог ей забраться на феникса, посадив перед собой.

– Будешь управлять, – пробормотал он ей на ухо. В одноместном седле пришлось тесновато, а когда его дыхание коснулось кожи Вероники, у нее по спине побежали мурашки. Тристан стал показывать, куда ставить ноги и за что держаться, но Вероника была сама не своя от того, как он прижимался к ней, как стиснул ее бедра своими. Ладно еще управлять она будет в основном через узы с Ксепирой. – Нас обоих она долго нести не сможет. Но если доберемся то ворот, она будет отвлекать врагов огнем, а мы тем временем укрепим защиту.

– С тобой ничего не случится? – спросила Вероника, когда Ксепира выпрямилась и встряхнула крыльями. Выдерживать предстоит не только ее пламя: ворота полыхали. И наездники несли свое адское пламя в самое сердце другого огня.

– Не должно.

Ксепира подпрыгнула и взмахнула крыльями – Вероника чуть не выпала, но вовремя схватилась за луку седла и уперла ноги в стремена, как учил Тристан. А он крепко ухватил ее поперек талии.

Еще несколько взмахов крыльями, и вот они уже над храмом, летят обратно в гущу сражения.

Мир внизу сжался, а небо превратилось в бескрайнее черное море, грозящее поглотить их. Ночь дышала кусачим холодным ветром и нежно целовала светом звезд.

Вероника ахнула: в ней снова отразилась суть Ксепиры, но уже телесная. Сердце грохотало, желудок сжался, каждый дюйм кожи покалывало. С детства она мечтала об этом моменте, но даже представить не могла, что впервые полетит на фениксе посреди пламенного сражения, когда биться будет за собственную жизнь.

Ксепира поднялась даже выше других фениксов, а звуки битвы почти потонули в свисте ветра и шорохе крыльев.

Когда они уже подлетали к обрушенным воротам, Ксепира стала разогреваться. Тристан заерзал, его потная грудь липла к мокрой спине Вероники, и она понимала, что долго он на ее раскаляющейся питомице не выдержит.

За несколько минувших мгновений ворота развалили еще больше: от створок осталась почерневшая рама, через бочки и прочий мусор лезли солдаты, а защищала проем всего горстка бойцов.

Тристан попросил Веронику, чтобы Ксепира летела ровнее, а потом у нее рядом с ухом что-то мягко щелкнуло – в сердце солдата, пытавшегося перебраться через баррикаду, вонзилась стрела. Тристан успел выпустить еще две, но тут солдаты догадались, откуда в них стреляют, и сами принялись целить в небо. Вероника не стала дожидаться, пока Тристан попросит ее подняться выше, подальше от вражеских стрел.

Получился неплохой отвлекающий маневр: солдаты забыли про защитников, и те успели перестроиться. Когда захватчики сделали то же – отошли к дальнему краю плато, – Вероника даже решила, что они отступают. Но Ксепира пошла на следующий заход, и она увидела, что на плато высыпало подкрепление – точно волна муравьев из разоренного муравейника. В животе у Вероники образовался колодец отчаяния.

– Аксура, спаси нас, – прошептал Тристан.

Вероника направила Ксепиру к поселку. Пролетела на бреющем крыле над строем солдат, и те бросились врассыпную. Приземлилась у разрушенных ворот. Времени было в обрез – враги уже собирались для очередной попытки.

Тристан соскочил со спины Ксепиры, и Вероника спустилась следом. Благодарно похлопала питомицу по шее, но не стала говорить, что делать дальше – питомица знала сама. Казалось, в битве их узы обострились, точно клинок крепкого оружия, каким они и были.

Тристан уже протянул Веронике лук и колчан со стрелами, но она покачала головой – Тристан стрелял лучше.

Когда из тени, перезаряжая самострелы и занимая новые позиции, вышли последние защитники, Вероника отправилась искать стрелы. Капитан Флинн сидел у телеги, привалившись к колесу и прижимая к ране пропитанную кровью тряпку. Кругом лежало еще больше тел – не то раненых, не то мертвых. Стараясь не смотреть на лица и раны, Вероника принялась собирать с земли и из завалов стрелы. Трава, постройки и тела горели, и в небо поднимались клубы дыма, от которого слезились глаза и першило в горле.

С тяжелым сердцем она вернулась к Тристану и сунула ему в колчан найденные стрелы. Наверное, умереть в бою, – не худший способ покинуть этот мир. Она наконец стала наездницей, пусть и ненадолго; да и Ксепира сможет потом улететь или погибнуть свободной, а это лучше, чем лишиться головы в клетке. Может, и Вал бежала через подземный тоннель, о котором твердила, и станет потом наездницей-одиночкой? Не стоит ли связаться с ней при помощи тенемагии? Вот только с чего начать?.. Или как попрощаться? Ксепира с воплем, от которого кровь застыла в жилах, пронеслась сквозь строй солдат, выжигая в нем брешь. Вероника и прочие уцелевшие защитники вскинули оружие, глядя, как мечутся в беспорядке враги.

Когда возводили поселковую стену, то не думали о стратегии обороны, поэтому для Тристана и прочих нашлось мало пригодных для стрельбы мест. Вероника огляделась и заметила сломанную тележку, оторвала от нее широкую доску.

Отнесла ее Тристану, показав, как можно использовать вместо щита. Полностью они бы за ним не спрятались, но Вероника могла менять угол наклона и высоту, чтобы Тристан не стал легкой мишенью.

Когда первая стрела пробила доску, у Вероники от силы удара даже заболели суставы.

Бескрайнее удивление на лице Тристан сменилось облегчением, стоило ему увидеть, что стрела не прошла навылет. Они с Вероникой переглянулись, и она кивнула: справлюсь, мол.

Тристан выпустил еще несколько стрел, пока она ловила щитом вражеские.

И хотя от каждого удара выкручивало руки и звенело в ушах, Вероника постепенно вошла в какой-то свой ритм. Они с Тристаном стали едины, предугадывая следующее движение и мысль друг друга.

Тристан находил цель, Вероника перемещалась, закрывая его, и он спускал тетиву.

Вероника не сразу поняла, что действуют они так слаженно потому, что канал связи между ними снова открыт широко, а их умы и тела работают как одно целое. Оба замечали цель, вместе двигались – и вместе же выпускали стрелу.

Однако на сей раз она не выпала из ритма, не лишилась чувств, но приняла этот союз. Видела битву глазами Тристана, хоть и сжималась за самодельным щитом, а потому знала, что потребуется Тристану, еще прежде него самого.

В какой-то момент Тристан увидел вдалеке солдата и уже прицелился в него… не видя другого, который перелез через баррикаду и готовился напасть. Тогда прицел за него перевела Вероника. В долю секунды привалилась к Тристану и отвела его руку в сторону – уже когда он готов был спустить тетиву.

Стрела попала точно в цель – прямо в сердце солдату на баррикаде.

Тристан моргнул и уставился на Веронику, а у нее возникло неестественное ощущение, будто она одновременно и видит эмоции на его лице, и переживает их. Удивление, смущение и, наконец, жгучую волну благодарности. Набрав полную грудь воздуха, он удивленно и восторженно рассмеялся.

Связь наконец прервалась, но Тристан этого не почувствовал. Для него все это было стечением обстоятельств: рука Аниянкэ или же просто удача, дар Тэйке, – а вот Вероника видела в этом нечто большее. Для нее это была возможность.

Пока Тристан стрелял из лука, она подивилась тому, как еще можно использовать тенемагию.

Но как бы отчаянно они ни бились, солдаты не прорвались через хлипкую баррикаду лишь по одной причине: Ксепира то и дело проносилась над взрытым и усеянным телами полем. Всякий раз, как она пролетала мимо, Вероника, затаив дыхание, ждала, что вот теперь в нее попадут из лука, вот теперь ее убьют.

Когда сквозь завесу дыма пробился серый свет утренних сумерек, мир стал напоминать сон: звуки и цвета сделались какими-то приглушенными.

Ксепира все реже нападала на солдат. Чувствовалось, что она устает, и враг воспользовался этим: она пролетела над полем и начала подниматься по дуге в небо, и в это время они поспешили в атаку.

Сквозь испещренную хлопьями пепла дымку на них неслась толпа врагов. Вероника и остальные приготовились встретить удар, понимая: на этот раз солдаты прорвутся. Их было слишком много, да и момент они подгадали.

Отбросив доску, Вероника подобрала с земли брошенное кем-то копье. То же сделал и Тристан: отбросив лук, подобрал вражескую секиру. Их с Вероникой взгляды встретились.

Между ними снова наладилась связь, и чувства Тристана потекли пульсирующим потоком. Она стала ему другом, товарищем, равной ему. Ее желание, несбыточная мечта осуществилась.

А он не хотел видеть ее смерть и потому ринулся вперед – в дым, навстречу солдатам.

Навстречу смерти.

Вероника открыла рот, пытаясь дотянуться до него душой и телом, но те же инстинкты, что мгновения назад спасали Тристану жизнь, от страха ослабли. Вероника двигалась слишком медленно: рука ее схватила воздух, а разум уцепился за ускользающие лоскуты его сознания. Миг – и Тристана нет, а она смотрит ему в спину.

Вероника хотела уже бежать за ним, но тут кто-то врезался в нее сбоку. Отпихнув ее в сторону, к воротам летел Вихрь. Кто-то – не то Джана, не то просто конюх – облачил его в полную броню. Пластины стали и кожа отражали тусклый свет. Солдаты застыли, и Тристан, смущенный их испугом, обернулся – как раз вовремя, увидел, как Вихрь смял на бегу с полдесятка захватчиков. Конь принялся обегать его плотным кругом, защищая со всех сторон, а Тристан только и мог, что стоять и смотреть на него, едва не выронив секиру.

Вихрь кружил, успев затоптать еще несколько солдат, а потом замедлился, давая Тристану вскочить в седло.

И вот когда он уже нес седока назад к воротам, запел рог.

Прозвучал он тихо, и Вероника решила, будто ей показалось. Все кругом замедлились, затем остановились – даже солдаты прислушались. А пение рога разнеслось над вершиной горы во второй, третий, четвертый раз.

Ксепира в небе издала протяжный чистый крик – призыв.

Секунда тишины – и вот издалека раздался тихий ответ. Звучали в нем не тревога или страх… То было приветствие.

Остальные кружившие над крепостью фениксы вторили Ксепире, и вскоре уже воздух наполнился пением волшебных птиц.

Тристан изогнулся в седле, присматриваясь к горизонту: вдали облака окрасились розовым и пурпуром в преддверии рассвета, а совсем близко на их фоне виднелись дрожащие точки, с десяток – они приближались, оставляя за собой сверкающие огненные следы. Тристан издал громкий радостный крик.

Наездники вернулись.