Глава одиннадцатая
Уже на следующий день Олег Константинович вновь вызвал к себе Чекменева. Сейчас от его хандры не осталось и следа.
С утра он два часа скакал на коне по узким, покрытым опадающей (что-то рано в этом году) листвой тропам окружающего его охотничий домик леса. Десятивершковый караковый Бархан носил князя по оврагам и буеракам, горяча кровь и себе, и хозяину. Особая прелесть бешеной скачки заключалась в том, что внезапно возникающие на пути ветки запросто могли снести голову или выхлестнуть глаза всаднику, а сам жеребец рисковал поломать ноги на крутом склоне или попав копытом в кротовую нору.
Но все обошлось благополучно. Перед толстыми сучьями князь пригибался, а тонкие лихо рубил шашкой, которую держал, откинув обухом на правый погон. Поводьями же управлял одной левой. Бархан не забывал внимательно смотреть не только вперед, но и под ноги.
Возвратились конь и всадник довольные друг другом.
Приняв душ и рюмку водки, ощущая легкость во всем теле, Великий князь слушал доклад генерала.
– Таким образом, Олег Константинович, как я и обещал, готов доложить очередные результаты моей работы.
– Давайте.
Сегодня Чекменеву требовалось не только сообщить очередную оперативную информацию, но и получить санкции.
В чем и беда сотрудничества с умным и одновременно авторитарным правителем. Он желает вникать во все. Этим, кстати, отличались все Романовы из занимавших престол. Тот же Николай Первый, сам себя назначивший личным цензором к Пушкину, или Николай же, но Второй, знавший в лицо и по именам всех офицеров Гвардии от самого никчемного корнета и считавший своим долгом отслеживать и утверждать все их малейшие перемещения по службе.
Вот генерал и приступил к докладу.
– В пределах нашей досягаемости мы прошлись предельно частым бреднем, примерно так, как в Израиле перед началом войны. Изымали всех, на кого показывали ранее изъятые фигуранты, и далее по цепочкам. Естественно, работали невзирая на действующие у них… – Произнесенное с предельной степенью презрительности и указанием большим пальцем через плечо, в сторону Северной столицы, начало фразы Олегу Константиновичу понравилось. Чекменев это уловил и форсировал голосом: – У них законы и всякие там презумпции. При этом очень помогло устройство «Ляхова – Бубнова». Установлено, обобщенная цель представителей руководства «черного интернационала» на территории России и на данном этапе их борьбы следующая: спровоцировать крупномасштабные беспорядки на южной и западной границах, согласованные со студенческими бунтами в Финляндии и Польше, в общем, по типу «Будапешт-56».
Данные акции должны быть сопряжены по времени с аналогичными выступлениями на сопредельных территориях, населенных представителями «разделенных наций», тут же – мятежи европейских «леваков» типа «Париж-68» и прочих сепаратистов, в Алжире, Басконии, Корсике, Европейской Турции. В общем – глобальный мятеж «мировой деревни» против «мирового города».
Это, конечно, программа-максимум, рассчитанная на год-два с окончательной целью – слом нынешнего миропорядка и установление системы «управляемого хаоса».
– Ты что, всерьез считаешь, что такая схема возможна? – искренне удивился князь. – Согласовать действия абсолютно разнородных, даже противоположных по культуре, образованию, психологии и целям сил? Абсурд, не верю!
Чекменев ответил, что да, в принципе достижение этой цели выглядит утопией, но в любом случае беспорядки грозят большие.
В 1913 году грядущая мировая война и все с ней связанное представлялось еще более маловероятным, однако же… И ведь если степень искусственности, внутренней неупорядоченности России и всего свободного мира так высока, то «карточный домик» нынешней европейской цивилизации способен рухнуть в одночасье.
И если таковое начнет происходить, мы должны быть во всеоружии.
– Проблема остается прежней, – продолжал генерал, решивший наконец отказаться от лукавой дипломатии, – задействованы практически все наши надежные и проверенные кадры. Расширение круга посвященных неминуемо приведет к утечкам информации. Они и сейчас происходят, но либо их удается парировать соответствующей дезинформацией, либо петроградские власти пока не придают им должного значения.
Если же спохватятся, начнут принимать против нас решительные меры, что само по себе поставит страну на грань гражданской войны, этим тут же воспользуется «интернационал», и тогда возникнет кумулятивный эффект. Все наши плюсы превратятся в минусы. Придется воевать на два фронта или забыть о наших планах на долгие годы.
– Что ты все время говоришь: «наши планы, наши планы». Нет еще никаких планов!
– Не будем прятать голову в песок. План есть, – Чекменев говорил резко и прямо. – Пусть не оформленный соответствующим образом, в виде боевого приказа, но и вы, и я, и наши единомышленники знают, о чем речь, и уверены, что другого шанса не будет. Проблема лишь в том, что, слишком осторожничая, мы рискуем опоздать, поторопившись, можем быть подвергнуты разгрому.
– Так что же, предлагаешь, последний рубль ребром и – ва-банк?
– Предложил бы, если бы не видел другого выхода. Но он, кажется, есть. Если еще месяца на три-четыре сумеем оттянуть конфликт.
– Постараемся. В той мере, что будет в наших силах. А как насчет «параллельного времени»?
– Тоже работаем. Позвольте доложить вам результаты проведенного специальным экспертным советом предварительного анализа проекта «Дырка для ордена»…
Князь перебил его, не дав закончить тщательно составленного периода.
– Гм. «Дырка…» Откуда вдруг такое название?
– Нормальный код. Как принято.
– Я понимаю, что принято. Не понимаю, чем вы руководствовались.
Князь с молодых военных лет не терпел оставлять в тылу непроясненных вопросов и проблем.
– Как обычно, – с легким недоумением в голосе ответил Чекменев. – С одной стороны, из названия невозможно сделать выводов о сути проекта. Во-вторых, некоторый смысл все же сохраняется. «Дырка» – намек на пробой пространства-времени. «Орден» – одновременно и материальный символ успеха, и определение организации, которая этим делом занимается. Мы же ведь, как ни крути, своеобразный рыцарский орден, применительно к ситуации. Ну а все вместе..
– Достаточно. Отчетливо мыслишь. Не люблю, когда ляпнут что-нибудь, а потом сами руками разводят, как оно так вырвалось…
«Стареет, что ли? – невольно подумал Чекменев. – Раньше за ним такого занудства не замечалось». И только в следующую секунду сообразил, что князь, наоборот, находится в стадии принятия судьбоносных решений и не желает упустить самой малости, могущей повлечь непредвиденные последствия.
– Продолжай.
Совещались они в том же картографическом кабинете, но теперь на громадный, во всю торцовую стену, демонстрационный стенд была выведена рельефная проекция карты России с прилегающими территориями.
– Привлеченные нами эксперты, из молодых и нестандартно мыслящих физиков, в основном из военно-инженерной академии, изучив расчеты Маштакова и представленные им натурные образцы приборов, согласились, что ожидаемый эффект может иметь место.
– То есть перемещение определенных масс людей за пределы ныне существующей мировой линии?
– Именно так. То, что в устах Маштакова представлялось мне абсолютным бредом, проверенное и подтвержденное доцентами и адъюнктами, в квалификации и здравомыслии которых я не имею оснований сомневаться, приобретает совсем иное звучание, – Чекменев даже невольно прищелкнул каблуками, стараясь быть как можно более убедительным.
– Короче, мы неожиданно для себя оказались кураторами открытия, способного перевернуть все предыдущие представления? И даже более того – изменить весь привычный для нас миропорядок и образ жизни?
– Выходит, так, Олег Константинович. И ничего особенного я в этом не вижу. Такое случалось и случается постоянно. Только есть люди, способные вовремя понять суть происходящей научно-технической революции, и есть опоздавшие… Что мы и имеем возможность наблюдать на протяжении последних двух сотен лет. Сейчас шанс представляется нам.
– Дай-то бог! Но вернемся к прозе жизни. Конкретно, сейчас, сегодня, что сулит открытие Маштакова лично нам? Я имею в виду… Ну, ты понимаешь.
– Об этом и речь, Олег Константинович. Прежде всего, наладив выпуск изделия в промышленных масштабах, мы приобретаем невиданное в истории абсолютное и в то же время гуманное оружие. Любой враг, внешний или внутренний, может быть просто выброшен за пределы нашего времени. В зависимости от мощности и настройки аппарата – один человек, рота, дивизия, целое государство, в конце концов. Мгновенно и бесследно.
– Ты хочешь сказать, что возможно и индивидуальное, ручное оружие на этом принципе? Вроде пистолета?
– Полагаю, да. Разумеется, это будет выяснено в процессе дальнейших исследований. Пока же образец имеет вес около двадцати килограммов и раствор луча более двухсот градусов. Дальнодействие на практике не испытывалось. Поскольку последствия непредсказуемы.
Князь подошел к карте. Долго на нее смотрел, словно прикидывая наиболее подходящий район испытаний.
– Да. Проблема. Оснований применить изделие на практике вроде и нет. Не станем же мы удалять целиком население той же Турции, которая нам ничего плохого не сделала. Пока.
А испытывать в пустынной местности, как атомную бомбу, смысла нет тем более. Ничего не увидим, не поймем и не узнаем. В итоге все это дело имеет пока чисто теоретический интерес, так?
– Не совсем, Ваше Высочество. Испытания провести все же можно. Где-нибудь в Сибири, к примеру. В совершенно безлюдных местах, на стаде оленей, коров и тому подобных объектов… С направлением луча в сторону Ледовитого океана. Тогда человеческие жертвы можно практически исключить.
– А если где-то в тундре и попадут в зону действия кочующие ненцы или чукчи, так какая им разница, в каком времени оказаться, так?
– Примерно так, Ваше Высочество.
– Совершенно не так. Ты упускаешь самое главное. Выбить из нашего времени то или иное количество врагов – стоит ли огород городить с привлечением науки и за большие деньги? То же самое, ничуть не хуже, сделает пулемет или бомба. У нас их, слава богу, хватает. Какая нам разница, умрут они реально, прямо здесь, или окажутся где-то там… – князь описал рукой геометрическую фигуру неопределенной формы, – в своем неповрежденном облике?
Чекменев не мог не согласиться, что резон в словах князя присутствует.
Князь позвонил и осведомился у мгновенно возникшего на пороге адъютанта, не собирается ли он заморить их голодом?
Склонности к юмору офицер не испытывал.
– Никак нет, Ваше Высочество. В буфетной все готово. Изволите пройти?
– Изволю. От разговоров с тобой у меня сразу пересыхает горло, – это уже было сказано не поручику, а Чекменеву. – Пойдем перехватим по-гвардейски.
В смысле гвардейских привычек князь подражал своему августейшему прапрадеду Александру Третьему Миротворцу.
То есть любил застолья с офицерами свиты и конвоя без церемоний. Холодные закуски, простая пища с полковой кухни, из напитков по преимуществу водки, настоянные на травах, кореньях и ягодах. А нередко и просто «тычок», то есть сто граммов без закуски. Особенно на рыбалке или за картами.
– Дело ведь не в том, Игорь, чтобы от врага избавиться или территорию для дальнейшего освоения очистить, хотя и это тоже надо, не спорю. – Князь вдумчиво намазал кусок белого хлеба вологодским маслом, положил сверху пластинку балыка, не чокаясь с Чекменевым, опрокинул рюмку, смакуя, закусил.
– Ты не стесняйся, не стесняйся. У нас не званый обед. Хочешь есть – ешь, пить – пей. На меня не смотри.
А маштаковскую идею я с самого начала понял и тут же начал ее в другую сторону крутить. Меня возможность проникнуть в свободную от людей страну с неповрежденной инфраструктурой куда больше заинтересовала. Что он говорит по поводу возможности сходить туда и вернуться?
Чекменев мгновенно понял, что имеет в виду князь. А ведь действительно! Такой шанс со времен великих географических открытий ни одному правителю судьба не предоставляла.
Перспектива ведь – дух захватывает. Найти путь в параллельный мир, абсолютно идентичный нынешнему, но – безлюдный. Никому не принадлежащий. Без всяких войн, завоевательных походов, риска и потерь ты становишься хозяином целой планеты.
Этой самой планеты. Германия, Франция, Англия, Америка, нынешние союзники, которые в то же время сухой корки бесплатно не дадут, не говоря о продукции высоких технологий. А так – обеспечь надежный переход туда и обратно и хоть железную дорогу строй!
Да нет, и строить не надо – дороги, и железные, и шоссейные, и морские – уже есть! Только терминал оборудовать надо, секретный стык здешних и тамошних коммуникаций. Туда трофейные команды перебрасывай, здесь добычу принимай.
И вообще, если маршрут отлажен, можно будет жить хоть здесь, хоть там, в свое полное удовольствие…
– Гениально, Ваше Высочество! Вот этой проблемой мы и займемся немедленно.
– Льстить мне не надо, Игорь. Похоже, служба начинает тебя портить. Лучше водки выпей.
Чекменев выпил, с неприятным ощущением, что действительно начал делать ошибки. Ему вдруг показалось, что князь уже начал вживаться в роль будущего диктатора-самодержца, смотреть на окружающих с подобающей надменностью, считать произносимые слова истиной в последней инстанции. И что-то дрогнуло у него в душе.
«Нет, наверное, больше всех прав Ляхов. Немедленно следует самому провериться на его «верископе» и всех на нем проверить. Ужас, что делает с нами причастность к власти». Генералу на самом деле стало стыдно. От кого-кого, а уж от самого себя не ждал он такого ползучего, изнутри возникающего раболепства.
И неоднократно уже обсуждавшаяся им с Ляховым проблема подбора кадров представилась в несколько новом свете.
Тут же, пересиливая себя и одновременно испытывая некоторое даже мазохистское удовольствие, он, предварительно выпив еще одну рюмку зеленоватой, на чесночных зубках, водки, сообщил князю суть посетивших его мыслей:
– Да, Игорь, в том и беда. Совершенно также моментами и я себя ощущаю. Одно дело – заштатный Местоблюститель, совсем другое – вообразить себя Императором, равным Александру Второму. Воображаю: вот, не для собственной корысти, для блага державы исключительно возьму всю полноту власти, стану править мудро, строго и так далее… И останавливаю себя. А сумею ли?
– Олег Константинович, если почитаете дневники ваших предков и предшественников, увидите: всех их эта тема волновала. Хотя и не в той мере. У них легитимность власти вопроса не вызывала.
– У меня тоже не вызывает. Я другого боюсь. Выпьем?
– Выпьем.
После третьей рюмки проблемы стали рисоваться несколько в ином ракурсе. Все же Игорь и Олег Константинович были друзьями еще с тех пор, когда вопросы власти и взаимоотношений внутри ее так остро не стояли.
И на «ты» разговаривали спокойно, и не брали в голову возможности будущих исторических свершений.
– Ты, помнится, говорил что-то насчет Тарханова. Будто бы Маштаков его словчился в параллельное время перекинуть и тут же обратно вернуть. Так? – спросил князь.
– Так. Он, испуганный вторжением наших ребят, решил воспользоваться своим аппаратом, выбить их всех в другое время, а потом спасаться самому. Но сработало только на Тарханова, причем всего на несколько секунд. Полковник выскочил в странное место и тут же вернулся обратно. Маштаков потом сам был очень удивлен и связал этот факт с тем, что Сергей уже попадал под воздействие прибора и приобрел некоторую… сенсибилизацию.
– Забавно. Тогда и Ляхов тоже?
– Можно предположить, – согласился Чекменев.
– Так отчего на них данный эксперимент еще раз не провести? Совершенно добровольно, разумеется. Или – не добровольно. Присягу они давали, чины и награды приняли. Пусть и дальше послужат. Чем рейд в тыл врага опаснее прогулки в иное время?
– Знаешь, Олег, – перешел Чекменев на дозволенное ситуацией обращение, – тут, по-моему, несколько другое.
– Не вижу, – пожал плечами князь. – Настоящий солдат должен с готовностью хоть в ад пойти по приказу и сатану за хвост притащить.
– Но посылать обоих сразу… У Ляхова сейчас еще один очень важный проект в разработке. Методика выявления генетических возможностей и составления полной карты личности любого человека. Помнишь, мы говорили?
– Я все помню. Тема важная, но не первоочередная. Там, кажется, у тебя еще кто-то научной стороной занимается? Вот пусть они все доведут до стадии массового применения, а потом Ляхов вернется и приступит. Причем ты мою мысль целиком не уловил. В том и смысл, чтобы их обоих сразу проверить. Если для перемещения в параллельный мир необходима предварительная сенсибилизация объекта – значит, следует отрабатывать этот процесс. На них-то воздействие было шоковым, а требуется нечто помягче, желательно – вообще неощутимо для кандидатов в «хрононавты». Если же это независимый, доступный любому неподготовленному человеку эффект – тогда совсем другое.
Кстати, в дальнейшем и первую, и вторую программы можно объединить.
Короче, тема тебе поручена, ты и работай. Мне – результат доложишь. Не собираюсь тебя учить, но операцию проведи так, чтобы никто из ее участников, да-да, Ляхова с Тархановым это тоже касается, до последней секунды ни о чем не подозревал. Слишком многое стоит на кону, и слишком много утечек информации происходит последнее время. А у меня другие заботы тоже есть. Пока свободен. Срок – неделя. Получится раньше – хорошо.
Чекменев направился к себе, соображая, как все поаккуратнее организовать. Ему не очень хотелось использовать полковников втемную, но и в словах князя свой резон был.
Игорь до сих пор окончательно не решил, как следует относиться, например, к связи Ляхова с семейством Бельских.
Пустить до времени все на самотек, наблюдая за деятельностью Вадима со стороны, или перехватить инициативу, рискнуть, поехать к прокурору домой, ни в коем случае не в контору, и бросить карты на стол. Или, мол, ты полностью с нами, или…
А что – «или»? Убивать его, что ли, если разговор не сложится? Вариант кризисный, совсем несвоевременный. Придется еще потянуть, по-прежнему полагаясь на дипломатические способности Вадима. И ждать, когда система «верископ» заработает в полную силу.
Черт, не хватает людей, категорически не хватает, а клубок событий и проблем запутывается слишком быстро.
…Буквально о том же, о катастрофической нехватке надежных и талантливых помощников, думал сейчас и князь, прижавшись лбом к оконному стеклу, глядя на коловращение людей в пространстве между Манежем и Китайгородской стеной.
Отчаянный, безрассудный и безответственный риск был не в характере Олега Константиновича. «Аут Цезарь, аут нихиль!» – не его девиз. Шансы на выигрыш велики, но цена проигрыша неприемлема.
Проклятый человеческий фактор! Пойти на мятеж, ну не на мятеж, конечно, а на «восстановление исторически присущей России системы государственного управления», и в момент, когда ничего уже нельзя будет изменить, вдруг узнать, что армия, четырехмиллионная Российская армия его не поддерживает. И даже не сохраняет нейтралитет, а выступает на стороне «законного правительства».
Вот и конец, не только его личным планам, это бы еще не беда, всегда можно, по южноамериканской традиции, бежать на самолете, в окружении верных соратников, в места достаточно комфортные и безопасные. Или, что тоже не исключено, пасть в последнем бою на Кремлевской стене.
Главная, непоправимая беда и его историческая вина будет в том, что навеки окажется похороненной святая идея возрождения самодержавия.
Оттого-то, не раскрывая главного, стратегического замысла даже Чекменеву, он так ухватился за идею параллельного времени, или пространства, какая разница. Нет, материальные ресурсы, которые можно оттуда извлечь, его интересовали тоже. Но главное – это возможность маневрировать своими незначительными вооруженными силами за пределами этого мира. Только представить – полк, бригада или дивизия исчезают в заранее подготовленный портал, беспрепятственно совершают марш-маневр на любое расстояние, строятся, как на учениях с условным противником, в боевые порядки и наносят внезапный, неотвратимый удар, пусть и по многократно превосходящему неприятелю. После чего осваивают захваченную территорию или опять уходят в безвременье, исходя из задачи и обстановки.
Такое не снилось ни одному полководцу, от Рамзеса до Брусилова и Блюменталя.
Но все это – если у Чекменева что-то получится.
А пока… Пока события развиваются в предсказанном направлении.
Сегодня премьер-министр связался с князем по селектору и предложил направить на Кавказ Первую и Вторую Гвардейские дивизии. Для проведения сплошного прочесывания местности и ликвидации баз «инсургентов» – так он выразился, по ту сторону Большого Кавказского хребта, вплоть до Батума и Карса.
Поскольку, по его словам, Северокавказский округ достаточными силами не располагает. Дай бог, чтобы в своей зоне ответственности управился. Боеспособные дивизии Закавказского округа, согласно мобилизационному плану, разворачиваются непосредственно на турецкой границе, и им нужен надежный тыл.
Вот и получается, что без Гвардии ну никак не обойтись.
Третью же, и последнюю, дивизию князю предлагалось перебросить в Привислянский край. Там тоже беспорядки начинаются и грозят быть масштабными.
Формально премьер был прав. Гвардия являлась неотъемлемой частью Российской армии, причем наиболее боеспособной, и не могла не выполнить приказ правительства и военного министерства.
Но ведь и замысел проницательного и хитрого, очень соответствующего своей фамилии, премьера был Олегу Константиновичу ясен. Экспедиционный корпус, раздерганный побатальонно и связанный боевыми задачами в десятке горячих точек от Порт-Артура до Адена, подчинялся князю чисто номинально, фактически же ему не принадлежал. А без трех последних дивизий полного штата он оставался «голым».
Ровно как царь Николай в пятнадцатом году. Там ему тоже подсказали для скорейшей победы бросить в Мазурские болота Гвардию. И победы не получилось, и в нужный момент бунт в Петрограде подавить некому было.
Так и сейчас. Устранять его, конечно, никто не осмелится, но на ближайшую перспективу он превратится в фигуру чисто номинальную. А уж какие новые законы Дума осмелится принять, пользуясь столь выгодным положением, и подумать страшно. И чрезвычайное положение введет, и Гвардию расформирует, а то и само Местоблюстительство упразднит. Знаем, как это делается, историю учили.
В достаточно деликатной форме князь ответил, что задание, разумеется, выполнить готов, но имеются некоторые трудности. Подготовка дивизий к передислокации и выполнению боевых задач займет как минимум две недели. Сама транспортировка с техникой и снаряжением в указанный район – еще столько же. Следовательно, в действие первые подразделения смогут вступить не раньше чем через месяц.
Он, конечно, отдаст приказ немедленно и сам готов возглавить вверенные ему войска, но не проще ли будет объявить мобилизацию во всех трех казачьих войсках Юга России? Этим будет выиграно не меньше двух недель, а его части по мере прибытия смогут вступать в действие на уже подготовленном и разведанном театре, там, где это действительно необходимо.
Премьер поблагодарил за совет, но сообщил, что по ряду политических причин это невозможно. Одно дело, если наведением порядка в инородческих областях займутся войска центрального правительства, это дело обычное, а вот выдвижение туда казаков непременно будет использовано для усиления антирусской пропаганды и дальнейшего разжигания сепаратистских настроений. Так что, Ваше Высочество, сами понимаете…
Осталось ответить, что по получении соответствующим образом оформленного боевого приказа о вступлении Гвардии в кампанию он немедленно приступит к его выполнению.
Флигель-адъютант доложил, что вызванные князем лица прибыли и ожидают в малой приемной.
– Пригласите.
В кабинет вошли и выстроились вдоль стены согласно чинам и должностям начальник штаба округа генерал-лейтенант Нащокин, начальник ВВС генерал-майор Агеев, командиры дивизий генерал-майоры Слонов, Каржавин, Ливен.
– Без церемоний, господа, без церемоний. Располагайтесь, можете курить. Дело у меня к вам такое…
Князь вкратце изложил суть разговора с премьером.
– Приказ еще не поступил, поэтому можете высказываться совершенно свободно, господа Совет, – он намеренно употребил петровскую формулу обращения к сподвижникам, давая понять, в каком качестве их сейчас воспринимает, и предлагая при обсуждении руководствоваться соответствующими правилами. То есть мнения высказываются, начиная с младшего из присутствующих, обсуждаются на равных, решение же принимается единолично председательствующим, причем участникам совещания оно может и не сообщаться.
Поскольку четверо из присутствующих в чинах были равны (и все являлись членами клуба «Пересвет», то есть принципиальными единомышленниками), слово взял младший по производству в генералы комдив-два Каржавин.
– Приказ саботировать до последней возможности. Пока они его там нарисуют, пока доставят фельдъегерем, пока Ваше Высочество его рассмотрит – уже неделя. Мы, естественно, отыщем в нем ряд несообразностей, составим протокол разногласий, направим в Питер. Дождемся ответа. Затем устроим бурный бег на месте. В общем, действуем точно по той же схеме, как командующие фронтами Эверт и Иванов в мировую войну. Оттянем дело месяца на полтора, а там видно будет.
Генерал усмехнулся улыбкой Арамиса, разгладил пшеничные английские усы и сел на место.
Следующим взял слово комдив-три, князь Ливен, правнук и внук полных адмиралов, странным образом избравший армейскую карьеру. Сухощавый блондин с голубоватыми, как лед на изломе, глазами. Это же очень долго думали аналитики премьера, изощренные в интригах, чтобы именно его, остзейского немца, предназначить для умиротворения Польши.
– По-моему, приказ следует исполнить со всем рвением. Тем самым мы без лишних усилий получаем возможность сосредоточить войска в ключевых районах и в случае необходимости поддержать выполнение «главной задачи» воздействием извне. Или – аргументированной угрозой такого воздействия. С юга на Ростов – Воронеж, с запада – на Ригу и Ревель. Кроме того, своей дивизией я легко могу взять под контроль Балтийский флот. Кое-какие связи у меня там имеются, почти половина командиров крупных кораблей нам сочувствует.
– Согласен с князем, – коротко сказал комдив-один Слонов, фамилия которого не имела никакого отношения к известному животному, что он постоянно подчеркивал соответствующим ударением. – При одном условии. Еще до получения приказа следует объявить учебные сборы приписного состава, это в вашей власти, Ваше Высочество, развернуть четвертые батальоны строевых полков до полного штата, укомплектовать кадрированные четвертые полки, что практически даст нам дополнительно две полнокровные дивизии.
Используя выигрыш времени для их приведения в соответствующую боеготовность, мы в результате сохраняем баланс сил на территории «Московии» и в то же время внедряем «пятую колонну» в ключевые точки «Республики».
– Тем самым «питерские» получают результат прямо обратный желаемому, – удовлетворенно кивнул начальник ВВС, он же Великий магистр клуба «Пересвет» Агеев. – Но, Ваше Высочество, предупредите премьера, что ни одного самолета или вертолета я для переброски и поддержки наших войск выделить не могу. Крайняя изношенность техники из-за многолетнего недофинансирования, отсутствие горючего, слабая подготовка летного состава для действий в незнакомой горной местности. С 1993 года, то есть с момента вашего вступления в должность, наши заявки выполнялись менее чем на треть. Убедительный отчет готов представить. Или пусть предварительно обеспечат поставки техники, ГСМ и вооружения в полном объеме, с учетом задолженности прошлых лет, или – обходятся своими силами.
Выступление Агеева князю понравилось.
– Цифры в отчете точные? Не подкопаются?
– Ваше Высочество!
– А на самом деле?
Генерал сделал обиженное лицо.
– Ваш великий предок любил повторять: «Деньги брать и не служить – стыдно!»
– И у кого же вы их берете, если центральная власть не дает?
– Патриотически настроенных и достаточно состоятельных людей среди наших друзей хватает. В итоге вверенные мне силы готовы к выполнению любого вашего задания.
Князь кивнул, всем видом изъявляя Высочайшее благоволение.
– Представьте списки доброхотов для соответствующего заслугам поощрения.
Ваше слово, Денис Александрович, – обратился он к старшему из членов Совета, генерал-лейтенанту свиты Нащокину.
– Обобщая, хотел бы сказать, что все высказанные мнения заслуживают внимания. Если вам не будет благоугодно приказать иного, взял бы на себя труд свести результаты обсуждения воедино и представить вам в виде проекта секретного приказа по округу.
– Исполняйте. Одновременно разрешаю господам генералам произвести все необходимые кадровые перестановки офицерского состава, исходя из предварительных результатов обсуждения. Все свободны. Вы, Алексей Михайлович, – попросил князь начальника авиации, – задержитесь на минутку.
Олег Константинович был доволен итогами совещания. Прежде всего, оно окончательно подтвердило, что высший комсостав округа полностью разделяет его взгляды и готов идти до конца. Коварный план премьера правильно понят всеми и тут же обращен в свою противоположность. Великолепный пример принципов японской борьбы. Разгадай замысел противника и используй его силу против него же.
