Маурицио тихо открыл дверь, заглянул в спальню и осторожно прикрыл окно – после дождя в комнате сразу стало свежо. Жена и дочь уже спали, да и конечно, кто же будет ждать его, кроме журналистов, толпившихся перед домом. Он еле сумел пробраться через этот строй людей, выкрикивающих вопросы и тыкающих микрофоном ему в лицо.

Господи, когда это закончится! Он был совсем без сил. Сев на топчан, который служил ему кроватью, Маурицио увидел, как трясутся у него руки, и почему-то подумал, что трактор он так и не починил и что возни с ним будет порядочно, а сбор оливок уже не за горами. Эти мысли как-то успокаивали, и ему вспомнилось, как еще несколько лет назад они все вместе готовились к этому событию.

На помощь приходили Анна с дочерью. Сабри и маленькая Беа всегда лазили на самые макушки деревьев и оттуда грабельками счищали крупные ягоды прямо на разложенные внизу сетки, из которых Анна и Козима, работавшие внизу, пересыпали их в большие ящики. Тук-тук-тук, слышался глухой звук падающих оливок. Он так нравился Маурицио и приносил тихое умиротворение, напоминая о конце полевых работ и приближении глубокой осени. Собирали они по старинке, вручную, хотя в гараже у него лежала пара приспособлений на дизельном топливе, с помощью которых можно было быстро стрясти оливки с дерева, но он использовал их только в крайнем случае, когда видел, что скоро пойдут дожди. Он очень любил это время и всегда хотел, чтобы оно длилось и длилось…

В такие минуты Маурицио чувствовал себя главным в этой компании женщин и, проезжая на тракторе вдоль длинного ряда раскидистых олив и ставя на прицеп полные ящики черных блестящих ягод, покрикивал: «Ей, курицы мои, поторапливайтесь, не глазейте по сторонам!»

Они отвечали недружным хором: «Тоже петух нашелся, забирай урожай, не задерживай!»

Дни были сухие и солнечные, работалось легко и весело. Как-то они вместе с Беа повезли часть урожая на отжим, и он никогда не забудет, с каким любопытством она разглядывала весь процесс переработки оливок, начиная с промывки и заканчивая выходом желтоватого с зеленым оттенком масла, тяжелой струей льющегося из блестящего металлического крана.

А потом они ужинали все вместе, и это было так прекрасно! Ведь он забыл, когда в последний раз сидел за столом со своей семьей. Вечерами становилось прохладно, и все старались сесть поближе к большому камину, где на решетке уже поджаривались сначала большие куски свежего хлеба, которые тут же поливали только что выжатым оливковым маслом, а потом и мясо на косточке вместе с толстыми сальсичами – сардельками из рубленого мяса, из которых прямо в огонь капал сок, вспыхивая и шипя. В центре стола уже стояла большая бутылка красного вина, и, разливая его по простым стаканам, Маурицио чувствовал такой прилив счастья, что даже сейчас оно как будто задело его крылом.

Но это было так давно…