Глава 15

– Что это вообще было? – спросил Фенир, едва мы оказались в карете.

– Это я у вас должна спросить, – немного ежась от холода, который только начал проходить, ответила я. – Вы же меня потащили к своему Велье. Кстати, он передал вам послание. Нож взял тот, кто сильнее своего создателя. И нельзя заигрываться с любовью и собственным даром. Всегда приходит расплата. Сказал, вы поймете.

Фенир нахмурился.

– Похоже, тебе заговорили зубы Чарльстон, – наконец выдал мужчина.

Я шумно выдохнула.

– Тогда возьмите и вернитесь, – указывая на дом, предложила ему. – Я-то зачем все это выслушиваю? Требуйте ответа у Велье, да и вообще, разбирайтесь с ним сами.

Закончив, я отвернулась, показывая, что разговор завершен. Мне хотелось побыть с собой наедине, прокрутить момент встречи с господином Анри внутри себя, еще раз воссоздать все те чувства, которые во мне пробудились.

Будто действительно побывала дома, будто мои родители были совсем рядом; сам художник поражал масштабом сил, заставляя повиноваться и забыть о пустом. Как бы то ни было, на изнанке он свой дар точно не потерял, это ощущалось буквально во всем. И я была уверена: в убийствах девушек он не виноват.

Велье показался мне скорее высшим существом, взирающим на мир со своей особой точки зрения. В остальном – ему было глубоко плевать, что же там делают эти люди-песчинки.

А Фенир все никак успокоиться не мог.

– Вот возьму и вернусь!

С этими словами он вышел из кареты, но, немного не дойдя до первой ступени, замедлился, круто развернулся и двинулся обратно.

– Что, уже поговорили? – насмешливо поинтересовалась я.

Мой вопрос преподаватель проигнорировал, лишь крикнул вознице:

– Трогай! – И только потом посмотрел на меня и произнес: – Убийца не Велье.

– Да неужели? – все так же не скрывая сарказма, спросила я. – Это вы поняли, когда он меня незаметно в “карман” утащил и, продержав там около получаса, вернул? Или только теперь, сделав пробежку?

– Главное, что понял, – недовольно буркнул Виктор и тут же выдал, протягивая руку: – Ладно, снимай уже мое кольцо. Не пригодилось – и ладно.

Тут я заартачилась. Прижав ладонь с украшением поближе к груди, я четко вспомнила наказ бывшего некроманта: ближайшую неделю с кольцом не расставаться. Да и собственные видения о том, что скоро на меня могут напасть, оптимизма не прибавляли.

– Чарльстон, что за шутки? – Брови Фенира сошлись вместе над переносицей. – Давай кольцо.

– Нет, – припечатала я. – Мне тут подумалось, раз вы меня сегодня опозорили, поцеловали, значит, как порядочный джентльмен, теперь просто обязаны на мне жениться.

– ЧТО-О-О? – Лицо мужчины вытянулось. – Ты в своем уме?

Я кивнула и улыбнулась, придавая своему лицу мечтательный вид.

– Считайте это моей страховкой. Про нас и так столько слухов ходит, поэтому если меня в чем-то обвинят – я покажу этим людям кольцо. Но вы не переживайте, профессор, – поспешила я успокоить Виктора. – Если никаких слухов не будет, ровно через неделю я вам верну колечко. Так-то оно мне и даром не нужно.

Неожиданно, но мужчина рассмеялся.

– Через неделю, значит? Интересно, с чего бы такое четкое понимание, сколько времени понадобится?

Я пожала плечами и отвернулась.

– Ну ты наглая, Чарльстон. Порой даже ловлю себя на мысли о том, зачем тебя вообще терплю.

– Могу сказать, то же самое, – парировала я.

– А ты думала, что будет, если фамильное кольцо увидит мой брат? – Глаза Фенира лукаво прищурились. – Ему тоже про поруганную честь расскажешь?

Снова пожала плечами.

– Уверена, ректор, как и ваша матушка, будет в восторге, если ваша ветреная натура наконец остепенится и войдет в тихую семейную гавань с девушкой из древнейших родов Великой Ритании. – Я показательно выставила вперед ладошку с кольцом и повертела ее из стороны в сторону, полюбовалась, как камень играет в свете уличных фонарей. – Оно мне несомненно идет. Глупо отрицать очевидное.

Фенир вытаращил глаза, впрочем, тут же расслабился и откинулся на спинку, попросив:

– Напомни мне, Чарльстон, в следующий раз не давать тебе в руки больше ничего ценного. Вот так доверишь девушке самое дорогое – а она… – Он шутливо махнул рукой, так и не закончив мысль.

К этому времени возница уже подъехал к нашей гостинице и вежливо попросил на выход. Расплатившись с ним, я и Фенир последовали в тепло гостевого дома. Мне хотелось спать, Виктор думал о чем-то своем, причем далеком от колец, свадьбы и чего-то романтичного.

Лишь у самого номера, когда я уже заперла за собой двери, он окликнул меня, заставив замедлиться.

– Разбужу тебя очень рано. Нужно вернуться в Карингтон как можно раньше.

– Как скажете.

– Еще раз напомни, что сказал Велье передать для меня. Дословно.

– Нож взял тот, кто сильнее своего создателя. И нельзя заигрываться с любовью и собственным даром. Всегда приходит расплата.

Фенир с задумчивым видом повторил:

– Сильнее создателя… Что ж, надо будет потом кое-что проверить. А пока спокойной ночи, Чарльстон.

– У вас появились идеи? – ухватилась я.

– Возможно, но проверить я смогу их только в академии. Поэтому сладких снов. – Тут он усмехнулся и очень язвительно добавил: – Невеста из рода Чарльстон.

Велье. А ведь я был уверен, что это некромант виноват во всех моих бедах.

Но вся уверенность исчезла, когда я вошел в его дом, столкнулся с теми силами, которые там обитали, и осознал себя полнейшим ничтожеством рядом с ними.

Пусть сводки и утверждали, что дар Велье потерял на изнанке, но я нутром почуял, что все это чушь собачья. Его наверняка прикрывал кто-то из очень сильных людей мира сего. Потому как не заметить такую силу невозможно. Он, так же как и я вернулся обратно, но в отличие от меня стал немного иным. Куда более одаренным и во многом из-за этой силы потерявшим интерес к реальной жизни.

Так бывало у магов, чьи возможности стократно превышали пороги воображения. Им просто надоедало играть в людские игры, они уединялись сами в себе, становились отшельниками, жили в каких-то своих мирах.

Так же произошло и с Анри Велье – только он еще поддерживал связь с обычными людьми, зачем-то рисовал портреты умерших, видя в этом свою цель.

Я бы назвал подобное растратой дара, своего рода развлечением, если бы не слова, которые он передал через Чарльстон, и та сила, которую я ощущал вокруг.

Будь у Велье цель меня уничтожить – он бы сделал это щелчком пальцев, но точно не стал бы убивать проституток, подставлять меня перед полицией, и тем более не давал бы подсказок.

Он был выше этого.

Но главное, художник-некромант навел меня на идею. Слова о том, что взявший нож сильнее своего создателя, не выходили из головы.

Не так много нечисти, которую можно “создать”, и я знал единственный пример – дохинай.

Однако сегодняшняя встреча с инкубом высшего порядка давала пищу для размышлений. Что, если у дохинай тоже есть свои уровни сил? Ведь в сущности – те, кого мы видели раньше, могли оказаться лишь пешками по меркам изнанки. Что, если истинные гиганты нечисти нам так и не попадались? До вот сего момента.

Обо всем этом я размышлял, стоя под дверью комнаты Чарльстон. Она снова не заперлась, и мне невольно казалось, что вот теперь это точно приглашение… Или нет?

Опершись на стену рядом, я думал о проблемах, а перед глазами то и дело всплывал образ ее руки с изящными тонкими пальцами, на одном из которых так и остался родовой перстень Фениров. Бедняга Гордон, если увидит его на ней, точно сляжет с сердечным приступом. Еще вчера он говорил мне, что у девушки нечисть в прародителях, а сегодня я подарил ей фамильное колечко – верх безрассудства!

Зато маме будет приятно. И любопытно. Она точно примчится, чтобы узнать, кто меня сподвиг на такой подвиг – обручиться.

А еще та тварь, что охотилась на рыжих девушек, тоже могла заинтересоваться Лизбет. Хоть я и не спал с ней, но интерес точно проявляю. Пожалуй, даже больший, чем ко всем своим любовницам.

Вздохнув, я все-таки дернул ручку двери. Вошел. В комнате было темно, а Чарльстон молчала. То ли лежала и изнемогала от желания, то ли уснула, снова пренебрегая безопасностью. Я призвал магического светляка и направился к ее постели.

Лизбет спала. С открытым ртом. Подложив ладонь под щеку, она громко дышала, почти храпела и иногда дергала плечом, словно отгоняя назойливую муху.

– Никакой романтики, – пробубнил я. – Хоть бы голые коленки выставила напоказ.

Тут мой взгляд метнулся к ее ногам, и, о чудо, они и правда были голыми! Чарльстон поджимала их ближе, будто замерзла. А я, вместо желания обладать этим телом, почувствовал досаду: неужели нельзя укрываться нормально?? Так ведь можно простыть. Кто тогда животных в академии кормить будет?!

Пришлось укрыть ее самому. И дверь пришлось запереть магией после ухода – мало ли какие идиоты номер перепутают?

В свою комнату я вошел, чувствуя себя выжатым как лимон. Голова пухла от новых идей по поводу возможных лиц, причастных к преступлениям, а еще очень хотелось разбудить Чарльстон немедленно, отругать за беспечность и переложить к себе. Потому что начало казаться, будто с ней вот-вот непременно случится беда… Успокаивало одно.

Как там она сказала? Неделю мое кольцо решила носить? И это после общения с Велье. Может, он что-то ей сообщил или намекнул. Значит, неделя у меня есть…

За размышлениями я не заметил, как наступил на лапу притаившегося и позабытого урхина.

Тот запищал, а я ошалел от неожиданности и чуть не спалил ценный экземпляр нечисти.

– Привет, друг, – сказал, как только зажег светляков и разглядел “ежа”, – ты уж прости за конечность. Дай посмотрю. Ничего, до нашей с Чарльстон свадьбы заживет.

Я засмеялся, нечисть посмотрела как-то обреченно.

– Ну или раньше, – исправился я, поглаживая перевернувшегося на бок урхина по животу.

Взять его к Велье я не решился. Передумал с последний момент, и теперь был очень этому рад: силы этой конкретной нечисти мне скоро могли понадобиться в полном объеме.

– Отдыхай, – посоветовал я “ежу”, – скоро снова в путь. И у тебя будет важное задание в женском общежитии.

Я зевнул, скинул сапоги и, сев на кровать, помассировал пальцы ног. Они жутко болели, хотя обувь я даже купил на размер больше обычного.

– Уф, – фыркнул урхин, внезапно оказавшись рядом с моей левой ногой. Его иглы засветились, и боль стала уходить. Я даже застонал от блаженства.

– И что за урод меня так мучает? – спросил вслух, ни к кому конкретно не обращаясь. – Руки бы поотрывал. Впрочем, все еще впереди.

За этими кровожадными мыслями меня и застал сон.

Утро настало как всегда исподтишка. Ложился ночью, рассчитывая, что отдохну, но нет – оно явилось, засветив солнцем в левый глаз. И кажется, прошло не больше минуты!

Дальше пришлось будить Чарльстон, слушать ее скулеж и недовольство, возвращаться за урхином. Слушать его скулеж…

– Я – словно многодетная мать! – пожаловался, наблюдая за зевающей Лизбет, стоящей рядом и норовящей прикорнуть на моем плече в ожидании экипажа. – Урхин на мне, ты – тоже самостоятельностью не блещешь. Хватит виснуть.

– Не двигайтесь, – с угрозой проговорила Лизбет, снова встав поближе. – Будьте же джентльменом.

И закрыла глаза.

Я вздохнул, посмотрел на спящего в руках урхина и покачал головой, жалуясь вселенной:

– Пустил женщину в лабораторию. Она обещала делать моей колбе хорошо. И что в итоге? Вьет из меня веревки, носит фамильные украшения и совсем не пользуется совестью.

– Тсс, – попросила Чарльстон, не открывая глаз. – Потом поговорим.

Хотел было сдаться, потому как аргументы для споров кончились или просто стало скучно: не очень интересно доказывать что-то, когда оппонент спит. Но тут раздался наконец шум приближающегося экипажа.

Мы расселись и уже через пару минут двинулись в Карингтон. Чарльстон снова выбрала место рядом со мной, а не напротив, как того требовали правила этикета. Положив на мое плечо голову, она моментально уснула; так быстро, что я даже не успел поддеть ее или съязвить.

Всю дорогу меня терзали разного рода сомнения и догадки, но на душе было спокойно хотя бы от того, что новая цель “охотника на рыжих” под моим присмотром. Отчего-то я больше не сомневался – Лизбет окажется следующей жертвой, если не смогу найти виновника всех этих бед раньше.

Итак, я знал, что все пути ведут в женское общежитие. Помнил и видение Лизбет, которое указывало на определенный этаж и определенное крыло. Но комнату я надеялся найти уже на месте. С помощью сигналов от подсознания и урхина.

Стоило экипажу подкатить к воротам академии, мы с Чарльстон расстались. Я сослался на некие невероятно важные дела, велел ей непременно накормить нечисть и, не слушая грубости в свой адрес, ретировался как можно быстрее.

– А урхина отдать? – крикнула она мне вслед. – Он ведь тоже голоден.

– Сам накормлю! – ответил я, показывая пропуск на проходной и исчезая из поля зрения Лизбет.

В своем доме я немного порылся в старых записях, после чего недовольно сел на кресло и задумался. Итак, инкубы, все до одного, всегда вели записи о тех, кого соблазнили. Это было их негласное правило, и не только ради спортивного интереса. Просто некоторые соблазненные имели неосмотрительность и влюблялись так, что сходили с ума по любимому. В прямом смысле слова. У них ехала крыша на фоне чувств.

Доходило и до того, что они преследовали инкубов, дабы:

а) снова быть вместе или…

б) отомстить за то, что были брошены.

Я не был инкубом в прямом смысле слова. Но какая-то доля их обаяния мне досталась. А еще вечное влечение к противоположному полу. Вроде и ничего такого, но… Мог навлечь беду и я. Даже с таким слабым уровнем дара любви.

– Только не это, – застонав, закрыл глаза рукой.

Дневников я никогда не вел, хотя брат намекал, что если даже нечисть этим не пренебрегает, то мне как бы тоже положено. Я смеялся. Но Велье сказал, что дело в моем даре, и я заигрался. Значит… нужно искать женщину. Брошенную и злую. Сходящую с ума. Или уже сошедшую. Взбешенную настолько, чтобы вызвать дохинай в приступе гнева.

– Я идиот. – Открыв глаза, поднялся и посмотрел в зеркало, как всегда, не видя полной картинки. – Не представляю как найти ту, кого даже не пытался запомнить?

– Уф, – ткнулся мне в ногу урхин.

– Я и не отчаиваюсь, – ответил, отмахиваясь. – Просто размышляю вслух. Ладно, идем-ка прогуляемся, приятель. Под пологом невидимости. Посмотрим, вдруг зацеплюсь за какую-то деталь?

Невидимость была не просто так запрещена почти во всем королевстве. Официально использовать ее было разрешено только Серым Пастырям, но все иногда так или иначе нарушают законы.

Сегодня я решил, что скрытая прогулка будет только во благо, да и учитывая, куда направлялся, – тем более.

Я и женское общежитие. Боюсь, с тем количеством поклонниц, которые летели на меня, будто мухи на мед, свое появление скрыть бы мне не удалось в любом из вариантов.

За то время, пока шел по коридорам, услышал про себя много чего интересного. Например, слухи, что я перестал ходить по женщинам из-за влюбленности в некую таинственную особу.

Ничего кроме усмешки во мне это не вызвало, и я следовал дальше. Урхин на моих руках вел себя тихо, лишь изредка пофыркивая и грозя тем самым сдать нас окружающим.

В остальном же он совершенно не мешал мне исследовать этаж за этажом в поисках той самой таинственной двери.

Наконец добрался до этажа второкурсниц, и звоночек интуиции сразу дал сигнал насторожиться.

Во-первых, мимо прошла Чарльстон. Во-вторых, шла она не одна, с какой-то рыжей девицей под руку. Они о чем-то щебетали, и что самое жуткое – направлялись к той самой двери, которая мне постоянно виделась.

Девушки отперли ее магическими пропусками и легко вошли внутрь, четко позволяя сделать вывод, что именно здесь они и живут.

Я невольно нахмурился. Неужели Гордон был прав и во всем действительно виновата Чарльстон? Все совпадения указывали на нее, и даже сейчас…

Дверь за Элизабет еще закрывалась, когда урхин в моих руках к чему-то напряженно принюхался, а в следующий миг буквально слетел с моих рук на пол, спеша в ту самую комнату.

Полог невидимости слетел со зверя, и я, понимая, что живность что-то учуяла, кинулся следом.

А когда проворный еж уже скрылся за стеной, мне пришлось быть совсем наглым, приоткрывать дверь и проскальзывать следом.

– А я говорила Хельге, – бурчала рыжая, проходя мимо меня к двери и закрывая ее. – Вечно окно для своих оптимусов откроет, а у нас потом сквозняки. Ой, а это у нас что?

Девушка уставилась на урхина, сидевшего у нее под ногами и обнюхивающего туфли.

– Чарльстон, ты по ходу за собой какую-то фенировскую зверушку приволокла. – Девица попыталась протянуть к нечисти руку, за что получила снопом искр по рукам. – Ой, он жжется!

– Что? Ты о чем вообще? – Голос помощницы раздался из-за ширмы.

– Сама посмотри. – Рыжая отбежала от ежа подальше и села на одну из кроватей, задирая ноги повыше. Урхин последовал за ней. – Ща я тебя водой!

В этот момент Чарльстон все же выглянула из-за ширмы, и я прославил богов за то, что скрыт под пологом невидимости. Ведь девушка была только в белье – кружевное бюстье, идеально подчеркивающее грудь, аккуратные панталончики и чудесные белые чулочки на подвязочках.

Я бесстыдно залюбовался всей этой красотой, совершенно забывая, зачем я здесь вообще нахожусь.

– Урхин! – тем временем вскрикнула моя помощница, узнавая нечисть. – Ты как тут оказался? Ты же был с Фениром!

Она попыталась подойти к зверю, но тот опасно забряцал иглами, показывая, что против чужих ручек на своей шкурке.

– Может, позовем Хельгу? – тем временем предложила Виктория. – Она, наверное, понимает во всей этой живодерне.

– Никого мы не будем звать, Виктория, – припечатала Чарльстон. – Только если магистра. И вообще, лучше слезь с кровати, я видела, на что способен урхин, если его что-то не устраивает. Еще сожжет тут все.

Внемля совету соседки, рыжая аккуратно слезла с собственной постели. Стоило ей только это сделать, как еж издал боевой клич и, подтянувшись на задних лапках, полез куда-то в подушки.

– Он рвет Лапушку! – взвизгнула девица.

Я же осторожно приблизился, чтобы заглянуть, что там вообще происходит.

Урхин же тем временем вытащил наружу какую-то уродскую куклу и принялся остервенело жевать ей ноги, а точнее адского вида сапоги, которые были на нее надеты. И чем дольше он это делал, тем неожиданно меньше болели мои ноги, на чей дискомфорт в последнее время я уже старался даже внимания не обращать.

И тут до меня начало доходить…

– Чарльстон, забери у него Лапушку. Эта зверюга запорет мне проект, – голосила тем временем девица.

Элизабет же озадаченно смотрела на урхина и то, что он делает. А после ее лицо стало стремительно бледнеть…

– Ой, мамочки, – тихо пискнула она, начиная прикрываться руками, но смущение было недолгим, буквально через мгновение ее лицо было уже багровым от ярости. – Господин Фенир, вы теперь и сквозняками, значит, подрабатываете! Выходите немедленно!

Почувствовал себя будто за руку пойманным, и в то же время негодование во мне тоже закипело. Я шагнул из-под полога и тут же припечатал:

– Имею право, мисс Чарльстон. Считайте, приглядываю за своей невестой.

Я многозначительно поиграл бровями.

– Так вы за мной следили? – громко возмутилась она, стягивая с соседней кровати покрывало и закутываясь в него. – Немедленно покиньте комнату, я буду жаловаться в деканат! Это возмутительно – заставать девушку в таком положении!

– Ой, да что я там не видел, – закатил глаза к потолку и улыбнулся. – Впрочем, я бы еще полюбовался!

Элизабет в очередной раз вспыхнула от гнева, а я поймал себя на мысли, что не могу с собой ничего поделать, но мне определенно нравилось ее бесить.

– Да вы!.. Да вы… – Кажется, моя помощница уже не находила слов.

– Успокойся, Чарльстон. Я не к тебе. – Повернув голову, я уставился на рыжую девчонку, которая сейчас пыталась отобрать у урхина куклу, но тот, накрыв тряпичную поделку телом, плевался искрами и явно не собирался сдаваться без боя.

– Мой проект, – всхлипывала рыжая, по всей видимости ведьма.

В моей памяти кое-что всплыло, и я все же вспомнил эту девицу – Виктория Стоун. Точнее то, как за нее просила Чарльстон и даже убирала дом.

– И что там у тебя за проект такой? – вкрадчиво поинтересовался я, подходя к урхину и совершенно беспрепятственно забирая игрушечное страшилище.

Рыжая за моей спиной ойкнула.

Я же пока внимательно разглядывал нечто в моих руках. Выглядело оно безобразно, сшито криво, зубы будто километровые, глаза выпучены – зато магии в фигурку было влито столько, что у меня даже руку жечь начинало. Сразу понятно – не скупилась ведьма. Даже где-то драконову кожу раздобыла на трусы и сапоги. И если от последних осталось немного – их почти сгрыз еж, то стащив подобие нижнего белья с так называемого “Лапушки”, я с некоторым недоумением уставился на длинный до пят шнурок, который пришили между игрушечных ног.

За спиной прыснула Чарльстон. Причем ехидно так.

– Не понял… – оборачиваясь, прошипел я. – Это что? Я?

Он поворачивался, а у меня медленно сползала с губ улыбка. Осознание того, что произошло, еще не до конца прокралось в голову, но уже становилось понятным следующее: Фенир шутки не оценил.

Когда он посмотрел на Викторию, то совсем не походил на весельчака и женолюбца. Его взгляд напоминал нечто среднее между яростью и жалостью. Странная смесь, неприятная до дрожи.

– Это всего лишь проект, – попыталась объяснить Виктория. – Для итогового тестирования. Ничего такого.

У Виктора Фенира дернулся глаз.

– Милая, – притворно ласково проговорил магистр, аккуратно скручивая шнурок Лапушки и бережно заправляя его в трусы из драконьей чешуи. – Как тебя зовут, напомни мне.

– Э-э-э…

– Не помню такую. Скажи полное имя, деточка.

Прижав к себе куклу, Виктор полностью переключил внимание на мою несчастную соседку:

– Мисс Стоун? Так ведь?

Мне стало холодно. Поежившись, я выше подтянула покрывало, кутаясь в него и подрагивая всем телом.

– Я… Мне… – Виктория беспомощно развела руками и отступила к соптимусам.

– Куда ты? – Фенир покачал головой: – Не нужно уходить. Ни от меня, ни от ответа.

Он сделал шаг следом, и вдруг цветочки Хиткович ожили, поднялись и зашипели с подоконника, явно гневаясь на Фенира.

Урхин яростно взвизгнул, его иглы встопорщились и засветились красным.

– А это еще что?? – поразился магистр, разглядывая хищные растения. – Тоже твой проект?!

– Нет, это соседки.

Виктор медленно повернулся ко мне. Его глаза сияли от злости, а лицо превратилось в бесстрастную маску.

– Мисс Чарльстон?

– Это не мое, – я затрясла головой, – соптимусов растит третья девушка. Она живет здесь. Хельга. И они не опасны…

– Серьезно? – Фенир ядовито улыбнулся. Мне стало страшно. – Так же не опасны, как и эта милая кукла?

Лапушка в его руках смотрелся дико и совершенно неправильно.

Я опустила глаза:

– Это просто игрушка. Проект.

– Молчать!

Мы с Викторией едва не подпрыгнули от неожиданности, и даже урхин с соптимусами затихли.

– Мисс Стоун, за мной. В ректорат. Немедленно.

– Нет! Пожалуйста! – Виктория молитвенно сложила руки, сделала ангельское личико и запричитала:

– Кукла совсем безобидная, она призвана лишь обратить ваше внимание на меня. Ничего более. Так ведь я и того не добилась, как ни старалась.

– Ты едва не сделала меня инвалидом, – ровным спокойным голосом сказал Фенир. – Поэтому…

– Но я не знала! – Стоун резко повернулась ко мне и обвиняюще бросила: – Почему ты мне не сказала? Я бы все прекратила в тот же миг!

Повисла тишина.

От шока я не могла вымолвить и слова. Вики решила нагло перекинуть на меня вину за свою игру в куклы и магию! И это после того, как я поверила в возможность дружбы с ведьмой.

– К ректору, – неумолимо сообщил Фенир Виктории. – Немедленно. А вы, мисс Чарльстон, можете быть свободны. От должности лаборанта, я имею в виду. Урхин, за мной.

Фенир вышел, удерживая в руках Лапушку и придержав дверь для урхина с Викторией.

А я… Я так и стояла столбом посреди комнаты, не понимая, как докатилась до жизни такой и что дальше делать.

Итак, меня уволили.

А Стоун повели к ректору, что могло означать угрозу отчисления из академии. И да, я знала о проблемах Фенира с ногами, но молчала. Почему? Потому что не отдавала себе отчет в серьезности ситуации. А еще не хотела сдавать подругу.

– Какая же я дура! – пожаловалась вслух и тут же подпрыгнула, потому что соптимусы сзади согласно зашипели.

В следующие пять минут я бегала по комнате, одеваясь, а после выбежала прочь, чуть не забыв запереть дверь.

Мне нужно было попасть в ректорат и поговорить с магистром. Я чувствовала некую жизненно важную необходимость объясниться, бежала вперед и мысленно выстраивала монолог, где признавала свою вину в ущерб гордости. Но, немного не достигнув нужной цели, я резко остановилась, понимая, что на подходе очередное видение. Во рту пересохло, а в глазах зарябило, но я все еще могла двигаться.

Прикусив губу, осмотрелась вокруг и поняла, что единственное место, где смогу переждать натиск дара – это лаборатория. Не помня себя, я добралась до нее, открыла дверь и едва не упала, так плохо мне было. Остатков сил едва хватило на то, чтобы запереться, сесть на пол и, обхватив раскалывающуюся от боли голову, застонать.

– Вы должны понимать, что Серые Пастыри не идут на сделку с нечистью, – зазвучал голос в моей голове. – И даже если эта девочка вам дорога, никто из нас не может поступиться правилами. Банши особо опасны. Поэтому ваше ходатайство отклоняется.

– Но я посвятила Пастырям жизнь и никогда ничего не просила, – теперь заговорила женщина, чей голос казался очень знакомым. – Я ручаюсь за нее. Элизабет сильная и смелая, она сможет обуздать силу и…

– Нет. Банши и их потомкам нет места среди людей нашего мира. Ее будут допрашивать наши братья, беспристрастные и помнящие о том, что безопасность невинных прежде всего. Ваш запрос отклонен.

Стук молоточка по деревянной столешнице заставил меня дернуться и открыть глаза.

– Все нормально, – шепнула я в пустоту, – это всего лишь одно из вероятных развитий событий. Это…

Слеза прокатилась по моей щеке. Неужели вот так все и кончится?! Суд Пастырей?! И казнь…

Поднявшись, я дошла до кресла рядом с ненаглядным котом, вынула его из клетки и прижала к себе.

Альраун замурлыкал, поглощая страхи и негатив, а я решительно смахнула со щек слезы и закрыла глаза, мысленно прощаясь с лабораторией, с животными и… с Фениром. Пора было бежать. Снова.

Только вот магистр – негодяй и подлец – словно почувствовал, что о нем думают, и явился, вломившись в лабораторию без стука и предупреждения.

За годы жизни я порядком привык, что мир создан идиотами для идиотов. И что вокруг все тоже идиоты, за редким исключением. К этим самым диковинам я обычно причислял себя, брата и еще буквально с десяток человек.

За пару месяцев общения в этот список даже почти попала Чарльстон, однако в один миг сумела все разрушить. Знать, что ее соседка балуется с подобной магией – и ничего мне не сказать.

Неоднократно слышать мои жалобы на боли в ногах – и продолжать молчать.

Ладно, эта идиотка Стоун – как и все ведьмы, она не отличалась большим умом и дальновидностью. Взбрело в голову – сделала. Но Чарльстон!!!

Сам не знаю почему, но ее “утаивание столь важной информации” для меня выглядело едва ли не ударом ножа в спину. Слишком болезненно. Наверное, это из-за того, что подпустил ее слишком близко, стал почти доверять…

Поэтому внутри меня все кипело, бушевало – и я на полном серьезе думал, что могу убить ведьму Стоун, которую сейчас тащил к брату на разборки. Наверное, оттого и сдал ее Гордону вместе с Лапушкой, сказав, чтобы разобрался сам – пока я отвожу урхина обратно в лабораторию. Негоже нечисти разгуливать по академии.

Брат кивнул, я же ретировался, спеша поскорее успокоиться, иначе за себя не отвечал.

Сейчас посажу ежа обратно в вольер, достану клюквенную сорокоградусную настойку, которую хранил в нижнем ящике стола – выпью пару рюмок, приведу мысли в порядок – а после начну разбираться со Стоун, с Лапушкой, а еще искать новую лаборантку. А лучше лаборанта!

Вот не зря не хотел брал на эту должность девушку. Как чувствовал же…

Но чертова Чарльстон так хитро и непосредственно заверила меня, что умеет обращаться с колбами, что отказать ей было трудно.

При воспоминании о “колбах” я невольно посмотрел вниз на ширинку и облегченно выдохнул, с ужасом представляя, что было бы – сработай ведьминская магия не на ноги, а на длиннющий шнурок.

Мне бы все вытянуло и в узел завязало? Или еще хуже? Опало и обвило до самых пят?

Абсурд, да и только. Правда, меня он действительно приводил в ужас – инкубская часть натуры не пережила бы такого унижения.

Поэтому срочно в лабораторию – заливать стресс, успокаивать нервы.

Стоило об этом подумать, как по коридорам разнесся душераздирающий вопль. У меня даже кровь в жилах застыла. Я замер, вопль повторился.

Будто кого-то резали заживо.

И я поспешил на крик, и чем дальше бежал, тем больше понимал, что бегу к своей же лаборатории. Вопли раздавались оттуда. Женские.

И ужас сковал меня повторно, куда более страшный, чем от потери боеспособности “колбы”. На Чарльстон напали.

Ведь кто еще кроме нее мог быть в моем “зверинце”. Неужели тот самый убийца связанных со мной женщин заинтересовался и ею? Напал на нее среди бела дня.

Когда до двери оставалось десяток метров – крик стих. Замер на полуноте, и звенящая тишина придавила уши, будто вода на глубине.

Святой Гоблин! Неужели опоздал? Только не это!

Оставшиеся метры я преодолел за несколько секунд, но уже у самой ручки замер. Боялся открыть дверь и увидеть страшное – мертвую девушку.

Лишь бы не это.

Нажать на запор оказалось на удивление трудно, будто пришлось приложить тонну усилий, но дверь все же открылась, являя неожиданную картину.

Чарльстон сидела на кресле, обнимая альрауна, стирая ладонью слезы-сопли, и тихо всхлипывала.

– Т-ты… – протянул я, понимая, что впервые в жизни начал заикаться.

А еще оглядывался по сторонам в поисках дохинай или еще чего-то столь же ужасного. Разумеется, никого не обнаружил. Где-то в подкорке застучала беспокойная мысль.

– Господин Фенир. – Элизабет торопливо вскочила с кресла и, воровато озираясь по сторонам, принялась запихивать альрауна обратно в клетку. – Это не то, что вы подумали. Я просто хотела налить ему молока… последний раз перед увольнением.

Она что-то лопотала, пыталась извиняться за выпущенную нечисть, я же тряс головой, отчетливо помня крики, которые слышал.

Мне не могло причудиться.

– Что ты здесь делала? – задал четкий вопрос я.

– Мистер Фенир, я пришла извиняться за произошедшее. – Элизабет виновато опустила голову. – И пусть моя гордость этого не простит, но я честно не желала вам зла. Просто не хотела выдавать подругу, ведь видела, что ее магия не действует.

– Ты знала про ноги, знала про эту чертову куклу. Не притворяйся идиоткой, не заставляй меня разочаровываться в тебе окончательно, Чарльстон.

Она опустила голову еще ниже.

– Виктория всего лишь делала приворот, – прозвучали новые слова.

А меня буквально перековеркало от этого “всего лишь”. Впрочем, захоти эта ведьма остановить мне сердце этим “Лапушкой” – она могла бы добиться успеха. Никто ж не знал, что на меня приворотная магия вообще не действует. Зараза к заразе не липнет – как говорят.

– Это все, что ты хотела сказать? – задал я очередной вопрос.

– Да. Простите. – Вид у Чарльстон сделался, будто у нашкодившего котенка. Милый и жалостливый. Захотелось тут же ее простить, вот только я и так позволял этой девчонке слишком много. Хватит, пора расставаться по всем пунктам: и рабочим, и шутливо-препирательским. Разве что колечко пусть поносит, через неделю заберу.

– Можешь быть свободна, Лизбет, – ровно произнес я. – Допуск в лабораторию я с тебя снимаю. С этого момента можешь выспаться спокойно.

Она не ответила, лишь плечи поникли, а после девушка медленно двинулась к двери. И только у самого выхода произнесла:

– Прощайте, мистер Фенир.

И я вскинул бровь.

– Ой, все. Только не надо драматизировать. У тебя завтра моя пара после обеда. Так что до свидания, Элизабет. Дверь закрою сам.

Почему-то она улыбнулась, а может, скривилась. Но я постарался оставаться каменным. Расстраиваться из-за лаборантки, пусть даже из рода Чарльстон, это вообще не в моем духе.

Когда девушка ушла, я действительно запер за ней двери. Снял допуски, а после, сев за рабочий стол, откупорил бутылку наливки и, наполнив рюмку, уставился на кроваво-красную жидкость в хрустале.

– И все же откуда крики… – вслух спросил сам себя я. – Ну понимаю, девушка расстроилась, поплакала, но не так же, будто ее банши покусали…

Стоило это произнести, как в горле пересохло. Нехорошая догадка, ой нехорошая. Столь жуткая, что холодок побежал по моей спине.

– Да нет, быть не может, – словно сам себя убеждая, произнес я, залпом выпивая настойку и морщась. – Пусть будет лучше этной. Ну, марой на крайний случай, только не банши.

Я хорошо помнил протокол на случай обнаружения столь серьезной нечисти – вызвать Пастырей, без раздумий. Разбираться с такими должны только они…

Но я не мог этого сделать. Просто не мог. Слишком серьезные обвинения, чтобы делать их без уверенности в собственной правоте.

Пастыри ведь даже не станут разбираться, и Чарльстон упекут в цитадель, а после – казнят.

Нет, нет и еще раз нет.

Вначале я разберусь сам и только потом решу, как быть дальше.

Следующий глоток я сделал прямо из бутылки.

– Окажись уж русалочкой, Чарльстон, хвостик там отрасти или жабры. Ради собственного блага.