6
— Думаешь, после всего этого они будут продавать еду? — спросил Барри.
— Надеюсь, нет, — ответил Тревор.
Он стоял, согнувшись и обхватив себя руками, и его было тяжело расслышать.
— Я не о замороженной пище с кровью и мозгами на ней. Это они явно не выложат покупателям. Я о еде, до которой не дотронулись. Технически с ней все в порядке. Зачем выкидывать отличную корейку только из-за того, что несколько людей умерло в морозилке?
— Она может оказаться набитой призраками.
— Дело говоришь. Может, они дадут скидку, как при продаже домов, где было совершено несколько убийств. Думаю, это лучший вариант. У магазина будет очень плохая репутация из-за этого инцидента, так что на самом деле они не смогут себе позволить разбрасываться запасами.
— Нам стоило бы спереть это дерьмо, — сказал Тревор. — Продали бы его на eBay. Настоящая корейка из убийственной морозилки. Сертификат подлинности прилагается.
— Вот это уже другой разговор, — сказал Барри. — Мы с тобой откроем свой бизнес.
— Как назовем его?
— Не знаю. Я слишком замерз, чтобы ясно мыслить.
— Вы двое закончили? — спросила Ванесса.
— Не-а. Я могу либо болтать, как идиот, либо тихо сходить с ума. Выбор за тобой.
— Думаю, лучше выбрать «тихо сходить с ума».
— Очень жаль.
Барри подул себе на руки, хоть пользы от этого и не было. Ему хотелось, чтобы труп Даны не лежал на том месте, куда Барри постоянно неосознанно направлял взгляд, но, даже если бы она была худенькой, никто уже не был в состоянии поднимать мертвые тела на стеллажи.
— Я сойду с ума, если продолжу слушать вас, — сказала Ванесса. — Так что дело в любом случае закончится сумасшествием.
— Ты тут единственный оставшийся здоровым взрослый, — заметил Барри. — Мы не можем позволить тебе спятить. Наверное, мы помолчим.
— Спасибо. Боже, мне нужно выбраться отсюда. Не хочу, чтобы кто-то еще умер, но, клянусь, если они ничего не предпримут в ближайшее время, нам придется открыть эту дверь — и будь что будет.
— Я уже тоже склоняюсь к этому, — сказал Тревор. — Мои старые кости долго не выдержат. Да и Барри, похоже, на пределе.
— Я в норме, — солгал Барри.
Он с трудом держал глаза открытыми. Мысль просто свернуться клубочком и заснуть казалась такой привлекательной, но он знал, что если сделает это, то уже не проснется. Его пугало, что, если так и будет продолжаться, мысль не просыпаться будет казаться не такой уж и плохой.
— Ты врешь.
— Угу.
— Печальная перспективка.
— Ага, — сказал Барри. — Хорошо бы этот психопат дошел до ручки и просто вломился сюда.
— Жаль, что мы не можем использовать его дружка в качестве козыря.
Они с минуту посидели, пока Барри это обдумывал.
— А мы уверены, что не можем? — спросил он.
— Думаешь, ему может понадобиться его рука в качестве сувенира?
— Мы размышляем с тех позиций, что раз никто из них не собирался выбраться отсюда живым, то использовать Чада в качестве заложника бессмысленно. Это все еще так? С чего мы взяли, что не можем предложить одного из них Гэри?
— Ну, для начала — потому что оба мертвы.
— Верно. — Барри указал на Итана. — От этого осталось месиво. За живого никак не сойдет. Но не уверен, что это не прокатит с Чадом.
— Мне кажется, ты только что добрался до уровня «тихо сходить с ума». Правда, не так уж и тихо.
Барри медленно подошел к телу Чада, опираясь на стеллаж, чтобы не упасть.
— Он, конечно, выглядит мертвым. Но, может, на картинке он не будет смотреться таким уж мертвым?
— Будет.
— Ванесса, у тебя есть какая-нибудь косметика в сумочке?
— Ага, но ничего такого, чем можно замерзшее мертвое тело превратить в нормальное.
— Но допустим, мы положим его на пол и прислоним к стеллажу. Я сяду возле него, положу руку ему на шею и приставлю нож к горлу. Фотку мы сделаем с другой стороны морозилки. Не надо, чтобы он выглядел как с обложки «Эсквайра»; нужно, чтобы он смотрелся не таким мертвым. Сможешь так сделать?
— Не знаю. Наверное.
— Что нам терять?
— Нечего.
Барри повернулся к Питу.
— Пит, ты был очень смелым во время всей этой передряги, и я прошу тебя быть еще смелее. Как думаешь, сможешь помочь Ванессе снять плохого дядю со стеллажа?
— Это бред, — сказал Тревор.
— Я тоже помогу. Уверен, что втроем мы его снимем. Ты как, готов, Пит?
Пит кивнул.
Снимать тело Чада со стеллажа было делом геморройным, и усилия определенно разбередили ножевое ранение Барри. Как только Чада усадили у стеллажа, показалось невозможным выдать его за живого… но если Гэри и увидит фотографию, то на крошечном экранчике мобильника. Тут не надо было накладывать грим уровня Голливуда. Он даже не должен соответствовать стандартам дешевого фильма категории Б. Нужно было всего лишь одурачить отчаявшегося и, возможно, душевнобольного мужчину, который поглядывал в телефон, держа мясницкий топор у шеи беременной женщины. Они могли это сделать.
Пока Барри занимал свое место, Ванесса прошлась по лицу Чада бежевой пудрой.
— Мы все смотримся дерьмово, — сказал он. — Нам просто нужно сделать его не таким лиловым.
Он поделился идеей, что делать дальше, если Гэри заглотит наживку. Все сошлись на том, что план ужасный. А еще они согласились, что в их положении выбирать не приходилось.
Когда Ванесса закончила, Барри приставил нож к горлу Чада.
— По нему видно, что шея сломана? — спросил он.
— Ага, голова под странным углом.
— А теперь?
— Так вроде нормально.
— Он хоть на расстоянии смотрится живым?
Ванесса покачала головой.
— Глаза остекленели. Может, на фотке этого не будет видно, но так по глазам можно определить, что он мертв.
— Хорошо.
Барри подумал несколько секунд.
— Мы можем импровизировать.
Он провел лезвием по лбу Чада, прямо над бровями. Крови у Чада было немного, но у Барри было достаточно своей, чтобы поделиться, так что он мазнул пальцами по своей мокрой одежде и заставил несколько струек стечь на глаза Чада. Чад, конечно, не стал казаться живым, но, по крайней мере, это могло отвлечь внимание от его помертвевшего, стеклянного взгляда.
В день, богатый на дела, которыми Барри никогда бы и не подумал заниматься, издевательство над мертвым телом оказалось на первом месте.
Идеально. Ну, не идеально, и даже близко нет, но это было лучше, чем ждать, когда ситуация разрешится сама собой.
Барри вернулся на свое место. Ванесса отошла от него как можно дальше, затем сделала несколько фоток. Вернулась и выставила в протянутой руке телефон.
— Ну как?
Честно говоря, выглядело неплохо. При ближайшем рассмотрении это бы не прокатило, но кто будет рассматривать? Пока в интернете не появилась куча людей, орущих: «ФЕЙК!!!» — это могло сработать.
— Как думаешь, люди скажут, что это фейк?
— Ага. Но они и про настоящие сказали бы, что это фейк. На его месте я бы, наверное, купилась.
— Наверное?
— Наверное.
— Ну, что есть, то есть.
— Мне ее затвитить? — спросила Ванесса.
— Не знаю. Может, лучше, чтобы полиция ему это скинула?
— «Твиттер» будет более публичным способом. Эти ребятки всё беспокоятся по поводу своего послания нации, поэтому если он выяснит, что весь мир «Твиттера» знает о нашем желании обменяться заложниками, он, наверное, будет более склонен пойти на это.
— Наверное?
— Наверное.
— Ну, что есть, то есть, — повторил Барри.
— Вы двое просто очаровашки, — произнес Тревор.
— Возможно, он получает тысячи твитов, — сказала Ванесса. — Может быть, нам придется отправить свой несколько раз, чтобы он наверняка увидел его.
Она принялась стучать пальцами по экрану мобильника.
— «Я в морозилке с Чадом. Он пока еще живой. Хочешь обменяться?»
Она взглянула на Барри:
— Как звучит?
— Отлично.
— Отправила.
— Клево. Я теперь часть поколения социальных сетей. Буквально окунулся с головой.
Следующим шагом было… ожидание.
Его не особо гениальная схема отвлекла Барри от холода, но теперь, когда он снова уселся, он, честно говоря, уже не знал, что будет делать, если его план на самом деле сработает. Устроит бой «охотничий нож против мясницкого топора» с этим парнем? Барри был в очень, очень жалкой форме.
— Есть что? — спросил он через пару минут.
— Несколько ретвитов. Не знаю, то ли он не проверяет сообщения, то ли оно потерялось во всей этой шумихе. Я продолжаю слать.
Она взглянула на телефон Барри, затем подняла его и поднесла к уху.
— Алло? Да, мы сошли с ума. Должны же мы хоть что-то сделать! Послушайте, парень с фотографии в очень плохом состоянии. Нет, другой. Мы тут не можем оставаться. Да, у нас есть план. Нет, не особо хороший.
— Не стоит ему рассказывать, — сказал Барри. — Он начнет отговаривать.
Ванесса рассказала ему, и он действительно начал отговаривать.
* * *
Через пятнадцать минут Барри, уже в шестой раз, спросил, нет ли изменений.
— Нет, — ответила Ванесса. — Но он еще не твитнул ничего нового. А ретвит просто безумный. Он его увидит.
* * *
Через пятнадцать минут после этого зубы Барри уже так сильно стучали, что он не смог спросить об изменениях в десятый раз.
Замерзло все. Он не чувствовал пальцев на руках. Не чувствовал пальцев на ногах. Барри был почти уверен, что отморозил промежность. Он не пытался сдвинуться с места несколько последних минут и уже не был уверен, что сможет.
Барри решил, что лучше попытаться.
Он ухватился за стеллаж, что не причинило боли его пальцам, так как он их не чувствовал, и попытался подтянуться вверх.
Нет. Не смог.
Его ждала смерть.
— Тревор?.. — позвал он.
— А?
— Ты можешь встать?
— Черт, нет!
Барри подумал отпустить комментарий по поводу того, что раз уж у них сейчас появилось свободное время, то это прекрасная возможность подготовить завещание. Но он не мог отпустить комментарий, он мог только подумать о нем. Да и то не очень связно.
Фиговый способ умереть.
Мистер и миссис Андерсон легко отделались. Пуля в голову. Конец. Никакой боли: неприятный момент — и все закончилось. Медленно умирать от ножевого ранения и одновременно от гипотермии (предположительно) было не очень привлекательно. Это вообще была полная ерунда. Барри требовал пересчета голосов.
Барри не совсем был уверен, что его мозг подразумевал под пересчетом голосов.
Он знал, что не мог сильно поспособствовать побегу, разве что дать Гэри ткнуть ножом в кого-нибудь — в себя, — помимо остальных трех пленников.
Барри закрыл глаза.
Не-а. Не стоило так делать. Он снова открыл их. Это было медленное моргание. Он не сдался. Если бы он сдался, то умер бы, а через пятнадцать секунд в морозилку вломилась бы штурмовая группа с кишками Гэри на подошвах — ведь именно так закон подлости и работал.
Он попытался пошевелить пальцами. Они не шевелились.
По крайней мере, это было лучше, чем умирать от аутоэротической асфиксии. Там вообще никакой красоты. А медленная смерть в морозильной камере не вызовет смешочков, разве что у его бывшей жены.
Это он закрыл глаза или свет снова отрубили?
Это его глаза были закрыты.
Он их открыл.
Боже, как он устал!
Сладкий, сладкий сон.
Лучше умереть тут, сейчас, мирно, чем на операционном столе с орущими друг на друга хирургами, верно ведь? Дальше было некуда двигаться. Сплошной хаос. А прямо здесь и прямо сейчас ему было так спокойно, пока он не глядел на всю эту кровищу на одежде, на труп Чада и на остатки трупа Итана. Пока он не глядел на них, все было чудесно.
Если он закроет глаза, смотреть на них не придется.
Он закрыл глаза.
— Открой глаза, — сказала женщина.
Кто?
Он их открыл. О! Это была Ванесса. Ну конечно.
— Он ответил, — сказала она.
Барри казалось, что сейчас важно сосредоточиться.
— Что он написал?
Она развернула телефон. Барри моргнул несколько раз.
— Слишком мелко.
— Он написал: «Че, серезно?» Прямо так, с «е» и без мягкого знака.
— Что мы ему скажем?
— Я уже написала «Да».
— А. Это хорошо.
— Не вырубайся тут у меня, Барри. Тебя это тоже касается, Тревор. Вы мне нужны, ребята.
Барри кивнул. Он выживет ради Ванессы. Он ей задолжал это после всего, через что они прошли.
Не засыпать. Всего-то и нужно было, что не засыпать. Недолго.
В двери раздались щелчки.
— Думаю, он отпер ее, — прошептала Ванесса.
Она посмотрела на телефон и прикрыла рот рукой.
— Что он написал?
— Он сказал выходить.
— Ты собираешься?
Ванесса сделала глубокий вдох.
— Собираюсь, как и планировали.
Она потянулась к руке Питера.
— Ты готов?
— Я не хочу.
— Знаю, милый, но мне нужно, чтобы ты был сильным. Ты сможешь увидеть свою маму и спасти новую.
Пит взял ее за руку.
Ванесса повела его к двери. Она повернула ручку, а затем приоткрыла дверь на несколько дюймов.
— Эй? — позвала она.
— Не делай никаких глупостей, — произнес мужчина снаружи.
Его голос звучал так, словно он выкуривал в среднем по тысяче сигарет в день, хотя Барри предположил, что люди его возраста, вероятно, курят электронные сигареты.
— Не буду.
— Покажи Чада.
— Чад мертв, — сказала Ванесса. — Но, прежде чем ты начнешь огорчаться по этому поводу, я хочу, чтобы ты знал, что я не пытаюсь спасти собственную жизнь. Тут маленький мальчик. Его зовут Пит. Ему шесть. Ты должен его выпустить.
— Открой дверь до конца.
Ванесса открыла. Гэри стоял всего в пяти футах от нее. Беременная женщина стояла перед ним, мясницкий топор — все еще у ее шеи, по которой тоненькими струйками стекала кровь. Ее глаза были настолько опухшими, что казались надутыми. Она была на дюйм выше Гэри. Барри видел, почему снайперу тяжело было сделать чистый выстрел в голову.
— Посмотри, чем я тут занимаюсь. Думаешь, меня волнует этот сопляк?
— Тогда избавь его от страданий.
— Что?
— Избавь его от страданий.
— Я слышал тебя, и все же — что?
— Я верю в ваше послание, — сказала Ванесса. — Серьезно. Я не хочу умирать за него, но я понимаю его важность. Но то, что мы замерзнем насмерть, этому не поможет. Он бы погиб напрасно. Я не могу этого позволить.
— У тебя и выбора-то особо нет.
— Не губи его. Пусть его жизнь хоть что-то значит. Либо отпусти его к маме и папе, либо добей сам.
Ванесса дернула Пита за руку.
— Пойдем, дорогой. Иди погрейся.
Дрожа, Пит очень медленно выбрался из морозилки.
— Какого черта ты делаешь? — спросил Гэри. — Ты добиваешься, чтобы я кого-нибудь убил?
— Если ты считаешь, что это необходимо. Пойдем, малыш.
Ванесса подняла руки в воздух, показывая, что ничего не задумала, и сделала пару шагов назад.
Пит зашаркал вперед, словно зомби.
А затем упал на колени.
— Я убью этого сопляка, — предупредил Гэри. — Я это сделаю. Мне плевать.
— Я хочу к маме, — произнес Пит.
— Валяй, — сказала Ванесса. — Закончи уже это.
Гэри посмотрел на нее.
— А ты проблемная сука, да?
Ванесса обнажилась, задрав блузку, и отступила в сторону.
Это должна была быть двойная атака на его чувства. Во-первых, красивая женщина обнажилась в тот момент, когда Гэри явно не ожидал увидеть оголенную грудь. Лифчик Ванессы покоился на одном из стеллажей. Во-вторых, внезапно в поле зрения Гэри попали трупы бывших дружков Чада и Итана. Конечно, он уже знал, что они мертвы, но их вид должен был вызвать кратковременный шок.
В лучшем мире это бы отвлекло его на достаточно долгое время, чтобы испуганный шестилетний мальчик успел подобраться к нему сзади и достать из-за спины охотничий нож, спрятанный за поясом штанов.
Пит вытянул нож.
Затем… уронил его.
Барри его не винил. Он был испуган, а маленькие пальцы замерзли.
Когда нож звякнул об пол, Гэри не провел топором по горлу женщины. Он взглянул вниз, на нож, который уронил Пит.
Это дало беременной женщине возможность ткнуть локтем Гэри в живот.
Гэри не уронил топор, но, согнувшись, опустил оружие на несколько дюймов. Этого, видимо, оказалось достаточно, чтобы женщина спокойно вырвалась из его рук.
Лезвие топора разодрало ей грудь, но, слава богу, не живот и не шею.
Пит попытался поднять нож, но не мог ухватить его.
Гэри заорал от ярости, когда женщина улизнула. Но за ней он не пошел. У него была более удобная мишень.
Барри хотел крикнуть Питу, чтобы тот забыл про нож, что он ему не нужен и надо просто бежать. Но голос застрял в горле.
Ванесса выбежала из морозилки.
Гэри занес топор над Питом.
Кровь брызнула на рубашку Гэри.
Ванесса закричала. Барри бы присоединился к ней, если бы мог.
Левое ухо Гэри взорвалось.
Его тело задергалось, когда в него вколотили еще семь пуль.
Он шагнул вперед, сделал полупируэт, затем рухнул на пол.
Пит, крича, ухватился за свое окровавленное плечо. Вид был ужасный, но это был тяжело раненный, а не умирающий мальчишка.
Думаю, с нами все будет в порядке, подумал Барри, когда в комнату ворвались люди в пуленепробиваемых жилетах.
