Глава 40

Мне пришлось еще какое-то время уговаривать инспектора, прежде чем он согласился отпустить Дэвисона и мадам Жиру. Он признал, что и так уже совершил слишком много ошибок и, если допустит еще одно убийство, карьера его на этом закончится. Однако он взял с меня обещание, что ни один освобожденный не покинет Пуэрто-Оротаву, и дал мне сорок восемь часов на завершение расследования. Со своей стороны он обещал сделать все возможное, чтобы защитить меня. Обмен представлялся мне справедливым, и в пять часов я доехала на такси до казенного домика в гавани и стала ждать, когда моих друзей отпустят на свободу – ибо как еще, если не друзьями, могла я назвать людей, согласившихся сесть ради меня за решетку? Наконец они вышли в несколько помятом и испачканном виде, что не помешало мне горячо обнять их.

– Боже, ну и условия здесь, – сказал Дэвисон. – Не представляю, как вы выдержали ночь в зловонной камере.

– С трудом, – ответила я. – Но давайте не будем больше об этом. Мадам Жиру, я не знаю, как мне вас благодарить.

– Ну, я же знала, что вы не крали жемчуга, – ответила она. – Мне с самого начала было ясно, что вы честная и порядочная женщина, с которой к тому же – как и со мной – не очень порядочно поступил любимый человек. Так что когда мистер Блейк пришел ко мне и предложил взять вину на себя, чтобы дать вам возможность завершить расследование, я с готовностью согласилась.

– При этом вы рисковали запятнать свою репутацию и остаться без работы…

– Но я ведь не сделала ничего плохого. Я уверена, люди поняли бы это.

– Спасибо, спасибо вам, – сказала я. – К несчастью, я не успела предотвратить убийство миссис Брендел. Я слишком медленно соображала и не разглядела вовремя ключей к решению загадки.

– Теперь с этим ничего не поделаешь, так что давайте поедем в «Таоро», – сказал Дэвисон, открывая дверцы машины для меня и мадам Жиру.

Он поднес руку к шляпе, приветствуя двух полицейских, сидевших в соседней машине и выделенных Нуньесом для моей охраны.

– Инспектор дал нам только двое суток на завершение дела, а это будет непросто, – сказала я, прокашлявшись. – И возможно, очень опасно.

Однако мне не следовало расслабляться. Надо было притворяться сильной в глазах окружающих – да и в собственных тоже. Когда я задумывалась о том, чем рискую – не только жизнью, но и возможностью наблюдать, как Розалинда растет, обнять когда-нибудь внуков, – мне хотелось запереться в своей комнате или сесть на первый пароход, отправляющийся в Англию. Но теперь об этом и думать было нечего.

– Прежде всего мне надо проверить кое-что, – сказала я. – Высадите меня, пожалуйста, возле Английской библиотеки.

Дэвисон озабоченно посмотрел на меня.

– Я не могу отпустить вас одну, – сказал он, понизив голос. – Теперь, после убийства миссис Брендел, мы не имеем права рисковать. Вы и сами знаете, что опасность велика. Я намерен повсюду сопровождать вас.

Я понимала, что он думает об Уне.

– Я не возражаю. Даже если учесть, что инспектор выделил двух людей для моей охраны, я почувствую себя гораздо увереннее, если вы будете рядом.

– Это, наверное, самый большой комплимент, какой вы когда-либо мне делали, – сказал он, широко улыбаясь. – А что вы хотите проверить в библиотеке? – Я не успела ответить, как он, нахмурившись, добавил: – Но вы забыли: сегодня воскресенье, библиотека закрыта.

– Я не забыла, я подумала, что полицейские смогут открыть ее для меня. Наверняка они найдут ключи, как вы думаете?

Дэвисон обратился по-испански к помощникам инспектора. Те в ответ на его просьбу энергично закивали и разразились потоком быстрой речи.

– Что они говорят? – спросила я.

– Что достать ключи – не проблема. Запасной ключ есть у смотрителя.

После визита к смотрителю, жившему в скромном домике на территории «Таоро», мы подвезли мадам Жиру к отелю, а сами доехали до Английской библиотеки. Выйдя из машины, мы направились по аллее, обсаженной пальмами, к простому одноэтажному зданию. Двое полицейских следовали за нами, как тени. Библиотека состояла из нескольких комнат со стеллажами, на которых аккуратно расставили книги.

Английскому населению Оротавы этот островок родной культуры был, несомненно, очень дорог. Они могли побывать в самых разных мирах, представавших на страницах книг. В просторном центральном зале я на несколько минут забыла о трагических событиях последних недель. Сколько раз в трудные минуты жизни я находила спасение, переселяясь в мир какого-нибудь романа! Мне вспомнились книги моего детства. Помню, я за один присест проглотила «Пленника Зенды». А как я обожала Жюля Верна, которого читала на французском языке! Очень нравились мне также книги Л. Т. Мид для девочек, любовные романы Стенли Уаймена и исторические приключенческие романы Джорджа Генти. Конечно, назвать их серьезной литературой нельзя, но они давали возможность увидеть мир в необычном ракурсе, а эмпатия, которая их пронизывала, позволяла понять его. Если бы я обладала даром красноречия, объяснила бы это Говарду Винниату, я же вместо этого расстраивалась и заикалась, а теперь он мертв. Я очень сомневалась, что потомки оценят творчество Винниата, но это же не значило, что от него надо было избавиться. Интересно, подумала я, каким должен быть человек, способный хладнокровно убить сначала Дугласа Грина, потом Говарда Винниата, миссис Брендел? Неужели он может спокойно сесть и погрузиться в чтение романа?

– Кстати, Хартфорд прислал вам информацию о пропавших в Британии женщинах? – прервал мои размышления Дэвисон.

– Да, и она оказалась чрезвычайно полезной.

Хотя в помещении не было никого, кроме нас, мы разговаривали шепотом.

– Я, признаться, не понимаю, какое это может иметь отношение к происходящему здесь, – сказал он.

– Да, выглядит странно. Но одна пропавшая женщина, Сьюзен Саундерс, играет ключевую роль в цепи убийств. Знаете, есть немало такого, что само по себе ни о чем не говорит, и только в сопоставлении с чем-то другим оказывается важным элементом общей картины.

– Я все равно ничего не понял, – сознался Дэвисон. – И при этом я поначалу воображал себя вашим наставником! L’élève a dépassé le maître.

От мысли, что я стала его учителем, губы мои растянулись в улыбке. Но я действительно очень изменилась с тех пор, как мы впервые встретились с Дэвисоном около моего клуба на Гайд-Парк-Корнер в холодное декабрьское утро, когда я была на грани нервного срыва.

– Я искренне сомневаюсь в этом, – ответила я. – Чуть позже расскажу вам, что здесь происходило и что я узнала, пока вы были в Икоде. А сейчас я хотела бы посмотреть книги по медицине, если они здесь есть.

– Зачем вам книги по медицине? Что вы хотите в них найти?

– Я хочу проверить кое-что, увиденное в кабинете Тренкеля и показавшееся мне очень странным.

– Как это связано с интересующими нас событиями?

– Мне нужна книга, в которой говорилось бы о симптомах и о лечении туберкулеза, – сказала я в ответ.

– Эта тема должна быть очень популярна здесь, – заметил Дэвисон. – Смотрите, – указал он на полку со справочниками.

Просмотрев названия книг, я взяла с полки три тома: «Оротава как курорт» Джорджа Виктора Переса, «Лечение туберкулеза на Канарских островах» Пейджета Тёрстена и «Использование климатических особенностей в лечебных целях» Уильяма Хаггарда.

Я прочитала о целительных свойствах солнечных ванн и об укрепляющем действии восточных ветров. Я узнала, что, по мнению медиков, люди, живущие на высоте пяти-семи тысяч футов над уровнем моря, никогда не болеют туберкулезом. Климат долины Оротава был особенно благотворен, потому что здесь не очень жарко летом и не сильно холодно зимой. Здесь не выпадала обильная роса, не случалось заморозков и заметного похолодания при закате солнца, не дул сирокко. Пальмы достигали ста двадцати футов в высоту, по поводу чего один исследователь заметил: «Растения – это свидетели, которые не умеют врать». Жаль, подумала я, что нельзя сказать то же самое о свидетелях-людях. Некоторые готовы на все, чтобы урвать какие-нибудь блага от жизни, к примеру…

– Может, в эту заглянете? – спросил Дэвисон, протягивая мне книгу Б. Бандельера и О. Рёпке «Клиническое лечение туберкулеза. Все формы заболевания». – Написана предельно сухо и скучно, но, возможно, вы найдете в ней то, что вам нужно. Если бы вы сказали мне, что ищете, я мог бы…

– Спасибо, она действительно может оказаться очень полезной, – ответила я. – Дэвисон, простите меня. Я расскажу вам все, как только мы вернемся в «Таоро», а сейчас…

Я замолчала, листая страницы медицинского учебника, чей язык могли полностью понять только специалисты. Страница раздела, посвященного нарушениям кровообращения при туберкулезе, привлекла мое внимание. Я все-таки окончила курсы медсестер, и это помогало при чтении следующих абзацев:

Я вытащила из сумочки странички, выдранные из истории болезни Эдмунда Фоссе. В глаза мне бросились фразы, точь-в-точь совпадающие с прочитанными в учебнике: «поздние стадии фтизиса», «атрофия и жировая дистрофия сердечной мышцы», «закупорка вен печени и почек», «цианоз видимой слизистой оболочки».

Доктор Тренкель просто-напросто переписал заключение из книги, и потому-то почерк был таким аккуратным и разительно отличался от того, каким делались записи в истории болезни других пациентов.

Теперь можно было сообщить все, что я выяснила, инспектору Нуньесу и надеяться, что этого хватит для выдвижения обвинений против преступника. Я могла передать это дело в руки полиции и, представив ей отчет, спокойно возвращаться в Англию и читать о совершенных на Тенерифе убийствах в газетах «Таймс» и «Дейли мейл». Но при этом я вместе с теми, чья жизнь была исковеркана, лишилась бы права увидеть торжество справедливости. Существовала также возможность, что хитрый, расчетливый и ловкий преступник сумеет извратить свидетельства, обелить себя и избегнуть наказания. Я не была готова устраниться от завершения расследования. Дэвисон привез меня в этот райский уголок для того, чтобы я помогла ему распутать это дело, и я не уеду, пока не выполню задачу.

Пора срывать с убийцы маску.