Глава 12

Эти строки звучали у меня в ушах весь вечер. Я тоже ощущала себя ребенком, блуждающим в темноте в поисках смысла, которого не было. Джина Тревельян бросилась с корабля в морские волны, и тело ее не нашли. Дугласа Грина убили в пещере, его тело хотели мумифицировать, а убийца до сих пор гулял на свободе. Вайолет Гренвилл узнала, что молодому человеку, за которого она собиралась выйти замуж, осталось жить несколько месяцев. Все это казалось бессмысленным – возможно, потому, что мы не в силах понять другого человека до конца? Может быть, все мы – лишь участники некоего тщательно спроектированного призрачного танца, обреченные общаться примитивными жестами?

Одевшись к обеду, я спустилась в ресторан, расположенный на первом этаже и выходивший окнами в сад. За столом я увидела знакомые лица Гая Тревельяна и Хелен Харт, супругов Винниат и миссис Брендел; появилось и два новых для меня человека, которых мне представили как профессора Уилбора, известного археолога, и Руперта Мэйби, его ассистента. «А в этом сборище какой смысл?» – мелькнула мысль в моей голове, настроившейся на определенную волну. Жизнь многих людей проходит беспорядочно и зачастую бесцельно. Может быть, потому я и стала писать детективные истории и потому они были популярны у читателей.

– Вы сегодня что-то очень серьезны, дорогая, – сказала миссис Брендел, сидевшая между мной и Винниатом.

– Я задумалась о том, что мне сказала сегодня дочь, – ответила я.

– Надеюсь, это было не слишком огорчительной новостью?

– Нет, лишь глупым замечанием, – бросила я, не желая вдаваться в подробности.

– И как же вы провели этот день, миссис Кристи? – спросил Винниат, держа блокнот наготове.

Но я, разумеется, не собиралась давать ему полный отчет о своих действиях.

– Без особых приключений. В основном наслаждалась благами, которые предоставляет «Таоро».

– Но мне показалось, я видел вас около пляжа… как он там называется? Мартианес?

Интересно, что еще он видел?

– Да, я прошлась по берегу. Думала поплавать в море, но Густаво посоветовал не делать этого.

– И был совершенно прав, – вставила миссис Брендел. – Ни за что не стала бы купаться там. Об этом месте рассказывают жуткие истории. Можно поплескаться в водоеме среди скал, но плавать в открытом море – боже упаси.

– У вас не было никаких интересных или, может быть, неприятных встреч во время прогулки? – спросил Винниат, посмотрев на меня твердым и жестким взглядом.

Я поняла намек: очевидно, он видел нас с Дэвисоном. Однако он напрасно ожидал от меня чистосердечных признаний.

– Простите, мистер Винниат, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

– Я могу ошибаться, но мне показалось, вы гуляли в компании постояльца «Таоро».

«До чего же неприятный тип!» – подумала я, и меня укололо воспоминание об оскорблении, которое он нанес мне на «Джелрии». Миссис Брендел неодобрительно поцокала языком.

– Воображение иногда играет с людьми коварные шутки, – сказала я, любезно улыбаясь. – Особенно с писателями вашего калибра. Боюсь, мои творческие способности, в отличие от ваших, соответствуют лишь низшей ступени писательской иерархии, на которой я и топчусь.

Какой-то миг Винниат казался обескураженным, но затем его лицо выразило крайнее удовлетворение. По-видимому, он был слишком туп, чтобы уловить иронический подтекст в моих словах.

– Вот в этом и беда литературы, понимаемой только как развлечение, – подхватил он. – Страсть к сочинению фабулы действует как токсичная примесь. Ну а детективный жанр – это, естественно, низшая форма популярного чтива.

– Ну уж! – фыркнула миссис Брендел.

– Я не стала бы… – пробормотала я, покраснев, но меня прервал громкий и уверенный голос с противоположного конца стола.

– Не знаю, как вам, а мне детективы с убийствами нравятся ничуть не меньше, чем остальным смертным, – сказал писателю сидевший рядом с ним Тревельян. – Почему бы вам не расспросить меня, как я провел день? Я уверен, вас многое заинтересовало бы. Но у моих историй могут быть подводные камни, так что приготовьтесь заранее.

Подмигнув мне, Гай начал рассказывать Винниату, что изменилось в долине Оротава со времени его последнего визита, поделился впечатлениями о некоторых постояльцах отеля и мнением о работах Хелен Харт, а затем перешел к сугубо техническим вопросам геологических изысканий. Прозвучали такие термины, как подпочва, базальтовые скалы и разломы. Миссис Брендел, отвернувшись от Винниата, шепотом поделилась со мной мнением о писателе. Она сказала, что ее отношение к нему изменилось. Его грубость беспардонна. Ей гораздо приятнее прочитать нормальную историю с началом, серединой и финалом – который в детективных романах бывает весьма занимательным, – нежели простое описание бытовых подробностей. Что в этом интересного?

– Я хотела, чтобы он записал мои воспоминания о том роковом круизе, но теперь, после того как он так грубо обошелся с вами, я, наверное, не стану этого делать. Я думаю, он просто завидует вам, дорогая, так что не обращайте на него внимания. На «Титанике» был один человек вроде него. Послушали бы вы, что он говорил. Ему не удалось спастись. Утонул вместе со многими пассажирами из высшего общества, когда корабль пошел на дно. И было только справедливо, что… – Она продолжала в том же духе, рассказывая о трагической судьбе разных пассажиров «Титаника», пока не посмотрела налево. – Боже, до чего он довел бедного Гая! – произнесла она озадаченно. – Ему и без того столько досталось. Это никуда не годится.

Взгляд Тревельяна устремился в невидимую точку перед ним – не то на бокал, не то на нож или вилку. Заметив некоторое замешательство гостей, Хелен Харт пристально вгляделась в Гая.

– Дорогой, с тобой все в порядке? – прошептала она.

Тревельян не ответил; Винниат продолжал строчить в блокноте.

Хелен медленно поднялась и, встав за спиной Тревельяна, стала поглаживать его по плечу.

– Гай?

– Да, все хорошо, не беспокойся, – сказал наконец Гай, не отрывая взгляда от стола. – Я задумался о Джине, вот и все. Давай потанцуем. – Он встал и, не дав Хелен возможности что-либо возразить, повел ее в танцзал. Вслед за ними туда же устремились супруги Винниат. Мы с миссис Брендел остались за столом, как две старые девы. Я уже начала уставать от болтовни пожилой дамы, но тут мне на выручку пришел профессор Уилбор, толстяк лет пятидесяти с красным лицом, копной спутанных седых волос, нечесаной седой бородой и добрыми глазами цвета крыжовенного компота.

– А вы не хотите потанцевать? – спросил он меня.

Танцевать мне хотелось меньше всего, но альтернативой была все та же песня о «Титанике». Того, что я уже выслушала об этом судне, должно было хватить мне до конца жизни. К тому же у меня были важные вопросы к профессору.

– Спасибо, с удовольствием, – ответила я, вставая и принимая его протянутую руку.

Но Уилбор не повел меня в танцзал к другим качавшимся под музыку парам, а указал вместо этого на своего ассистента.

– Но что это я? – произнес он. – Вы должны танцевать не со мной, а с моим коллегой. Разрешите представить вам мистера Руперта Мэйби, одного из лучших молодых археологов во всей Англии. Не знаю, чем его удовлетворяет работа под началом такого бестолкового старика, как я, но пока что он трудится со мной. Руперт, познакомьтесь с миссис Агатой Кристи.

Мэйби встретил предложение профессора без особого энтузиазма.

– Очень приятно, – произнес он безразличным тоном.

Он был на несколько лет моложе меня, красив, с правильными чертами лица и темными, зачесанными назад и приглаженными волосами. В нем чувствовалась жизненная сила и вызывающая мужественность. Держался он сдержанно и независимо и пошел со мной на танцпол, не глядя на меня.

– Вы давно работаете у профессора Уилбора? – спросила я, когда мы ступили на танцплощадку.

– Два года, – ответил Мэйби, глядя поверх моего плеча.

Танцевал он так же, как и держался со мной, – по-деловому, без эмоций.

– Должно быть, изучать культуру гуанчей очень интересно. Я слышала, у них был обычай мумифицировать умерших. Это правда?

– Да, правда.

– Как у египтян?

Ответом был лишь слабый кивок.

– Надеюсь, вы не заподозрите меня в склонности к некрофилии, я пишу о преступлениях и потому интересуюсь погребальными обычаями и ритуалами.

– Вот как?

Он смотрел на меня как на бесполую даму средних лет и даже не старался скрыть этого.

– Прошу прощения за настырность, но не скажете ли, в чем заключается процесс мумификации?

– Тело обмывают, – начал он просвещать меня абсолютно бесстрастным тоном, – удаляют внутренние органы, тело смазывают специальными мазями и окуривают дымом ароматической древесины.

– И много мумий вы нашли на острове?

– Достаточно.

С каждым па мне все больше хотелось поскорее закончить танец.

– Я была сегодня в пещере гуанчей, – сообщила я ему.

– Да?

– В той, что в скале над пляжем Мартианес.

Я почувствовала, как вдруг одеревенели его руки и плечи, и какой-то миг мне казалось, что он остановится и выпустит меня из объятий, а я упаду на пол. Он взглянул на меня так, будто раньше не видел, и продолжил вести. Однако дыхание его, похоже, участилось.

– И что же вы там нашли? – бросил он резким и насмешливым тоном. – Парочку черепов? Кажется, за этим охотятся туристы? Страшно подумать, сколько их похитили. Украшают теперь, небось, гостиные в пригородах Кройдона и Пёрли.

– Увы, черепов не удалось найти, – произнесла я с большим сожалением и сделала паузу, чтобы помучить мистера Мэйби.

На его верхней губе и на лбу выступили капельки пота. Мне казалось, что от него исходит слабый запах страха.

– А… что-нибудь другое нашли?

– Я слышала, там недавно обнаружили труп, – сказала я вместо ответа.

– Да, – ответил он.

– Говорят, его обнаружил профессор Уилбор.

– Да, он.

– А вы были тогда вместе с ним?

– Был.

– Это, наверное, было очень неприятно для вас, – заметила я мягко. – Все эти…

Он остановился и отпустил меня.

– Вы не возражаете, если мы сядем? – спросил он. – Простите, я что-то чувствую себя не очень…

– Конечно, конечно, – ответила я с большим облегчением.

Он провел меня по краю танцплощадки к нашему столу. Миссис Брендел к этому времени отправилась спать, профессор Уилбор сидел в одиночестве. Увидев нас, он недоуменно спросил:

– Что это вы так рано? Я думал, вы там наслаждаетесь жизнью.

– Я вдруг почувствовал себя неважно, – объяснил Мэйби. – Наверное, из-за воды, которую я выпил сегодня из источника.

– Дорогой мой, садитесь скорее и отдохните.

– Я, пожалуй, лучше пойду к себе, если вы не возражаете. Мне очень неловко, но я что-то совсем расклеился. – Вид у него и вправду был больной и бледный, на лице выступил пот.

– Ну разумеется, – ответил Уилбор. – Сообщите мне утром, как вы будете себя чувствовать. Я могу продолжить раскопки возле Маль-Пэ и без вас.

После ухода Мэйби я подсела к профессору. Мы поболтали о доме в Пуэрто-Оротаве, где он жил с молодым коллегой, об истории «Таоро» и о здешнем климате, а затем я стала расспрашивать о его призвании. Уилбор любил археологию за то, что она позволяла видеть, как возрождается прошлое. Раскрытие разных исторических эпох, лежащих у тебя под ногами, изучение жизненного уклада и обычаев древних культур приносит большое удовлетворение.

Я сказала в ответ, что полностью согласна с ним, и призналась в любви к Британскому музею. Уилбор поведал мне об увлечении культурой гуанчей и о своей мечте – восстановить их забытый ныне язык. Он продемонстрировал, как, по его мнению, могли говорить гуанчи, издав серию звуков, в которой забавный свист сочетался со странными шумами. Я выждала какое-то время, пока он развлекался, а затем повернула разговор в сторону, которая интересовала меня в первую очередь.

– Надеюсь, мистеру Мэйби завтра станет лучше, – сказала я. – На него, похоже, сильно подействовали мои слова о пещере гуанчей – той, что около пляжа Мартианес. Я была там сегодня.

Профессор Уилбор нахмурился.

– Ах вот в чем дело. Понятно, – сказал он, поглаживая бороду. – Очевидно, вы заговорили с ним о трупе, который мы нашли в пещере?

– Да, я спросила его об этом. Боюсь, это было бесцеремонно с моей стороны. Наверное, зря я затронула эту тему. Мне очень жаль.

– Но вы же не знали… – произнес он рассудительно.

– Чего не знала?

Уилбор потупился и, казалось, не нашелся с ответом.

– Профессор, что все это значит?

Он растерянно молчал, затем выпалил, сердясь на самого себя:

– Вот черт, я же не должен был говорить об этом. – Его большие крыжовенные глаза покраснели. – Ну кто дергал меня, дурака, за язык?

– Я дергала, так что вы напрасно вините себя.

– Мэйби первым обнаружил тело, и это очень сильно на него подействовало, – сказал профессор, нервно ломая пальцы.

– Действительно, найти мертвого человека в таком состоянии – это, должно быть, страшно, – согласилась я.

– Так вы знаете, что его пытались мумифицировать?

– Да. Ужасно. Представляю, вам-то каково было увидеть подобное.

– Это было настоящим ударом. Произошло это рано утром. Перед этим мы несколько недель работали в другой пещере неподалеку. Нашли кучку черепов гуанчей, кости, осколки доисторической керамики и решили перейти в эту пещеру рядом с Мартианесом. Мэйби вошел первым. У него был фонарь, и когда луч осветил то, что лежало на земле, он отшатнулся и был так потрясен, что согнулся пополам. Я решил, что его тошнит. Он жестом пригласил меня взглянуть на находку. Я подошел ближе и увидел это. Наверное, нельзя это так называть – все-таки это был человек, хоть и мертвый. Я до конца дней буду помнить выражение его лица. Многие воспринимают мумии как искусственные неодушевленные предметы. Но археолог должен помнить, что они были когда-то людьми и дышали, как и мы с вами. Однако простите, меня унесло в сторону.

– Нет-нет, я думаю, это чрезвычайно важно. А что именно вы увидели?

– Жуткую гримасу на лице, какую даже трудно вообразить. Словно он все еще чувствовал боль, сковавшую его, когда на него напали, и тот, кто хотел мумифицировать его, навсегда запечатлел ужас, охвативший беднягу в миг смерти.

– Какой кошмар! Кто способен совершить такое?

Профессор помолчал.

– Не могу представить себе. И будто этого было мало… Бедный Руперт.

– Что же еще?

– Кожу убитого покрывало клейкое темное вещество. Сначала мы приняли его за кровь, но позже выяснилось, что это сок драконова дерева. На воздухе этот сок краснеет и выглядит точь-в-точь как кровь. Вы знаете, конечно, что гуанчи использовали его для мумифицирования, но не наносили на кожу.

– Понятно.

– Разумеется, мы оба были потрясены. Но когда я более-менее пришел в себя, то увидел, что Руперт все еще лежит на земле, стонет и плачет; его даже рвало. Это был настоящий припадок. Ему не раз приходилось видеть мертвецов, и я понял: тут что-то особенное, что-то личное. – Профессор прокашлялся и выпил воды. – Я не сразу понял, в чем дело, потому что не узнал мертвого. Но Руперт-то узнал его с первого взгляда – ведь Дуглас Грин был его братом.