48
Утро последнего дня – так определил для себя Гумай Эренвой этот лившийся в окно солнечный свет, легкий ветерок, набегавший из решетки кондиционера, и щебет птичек, доносившийся с искусственной настенной панорамы.
«Сегодня они намерены сделать это», – сказал себе полковник и улыбнулся. Он чувствовал себя в форме, а стало быть, мог озадачить молодых коллег.
Вчера он прослушал разговор Лео Маленкова с Зигмундом Фарбиндером. Некогда его ученики и помощники, теперь они готовились стать могильщиками своего шефа.
Вряд ли инициатива вызова Зига с Онслейма на Дижанейро исходила от руководства. Скорее всего, это сделал Лео. Он уже был фактическим преемником Эренвоя, а значит, мог отдавать приказы. Поддержка товарища требовалась ему, чтобы отдать распоряжение о точном часе уничтожения резидента. Хоть Маленков и не показывал виду, в одиночку принять такое решение ему было трудно.
«Что ж, спасибо и на этом, – сказал себе Эренвой. – Мог бы обойтись и без сантиментов».
Полковник поднялся с постели, надел спортивный костюм и пятнадцать минут разминался на бегущей дорожке.
Затем принял душ, почистил зубы и, с аппетитом позавтракав, спустился вниз, где его уже ждала машина с шофером.
– Доброго вам утра, сэр! – радостно произнес Клаус, придерживая дверь.
– И тебе того же, дружище, – ответил Эренвой, опускаясь на кожаные подушки сидений.
«Наверное, один лишь Клаус искренне привязан ко мне», – подумал полковник, мельком оглядывая охраняемую территорию жилого корпуса. Здесь жили только сотрудники компании «Слоу Энд», под вывеской которой функционировала резидентура Урайского разведывательного управления.
Шофер сел на свое место, и лимузин тихо покатился по безупречно чистому асфальту мимо благоухающих клумб и подстриженных газонов.
Слегка покачнувшись на контрольной планке, машина выехала за пределы комплекса, и Эренвой на прощание кивнул козырнувшему охраннику.
Всю дорогу до небоскребов «Слоу Энд» полковник вспоминал свой послужной список, пытаясь найти в нем событие, которое можно было бы истолковать не в его пользу. Ему стало бы, наверное, легче, найди он его, однако ничего такого, за что полагалась бесспорная ликвидация, Эренвой не обнаружил.
«Значит, совесть моя чиста», – сказал он себе, но, подумав, добавил: «Чиста моя совесть разведчика». Сделав это уточнение, Эренвой неожиданно для себя поразился – какая большая разница между двумя этими понятиями.
– Подъезжать к главному или служебному входу? – спросил Клаус.
– Давай к главному, – сказал полковник. Он не хотел конфузить прибывшего с Онслейма Зигмунда Фарбиндера, который, вне всякого сомнения, приехал в бюро на серебристой «джельсине», а чтобы она не попалась на глаза резиденту, спрятал ее за подстриженными кустиками возле служебного входа.
Почему-то Зиг считал окружающих глупее себя.
«Видимо, плохо я их учил, плохо», – вздохнул полковник.
Машина остановилась, и Клаус выжидательно посмотрел на шефа в зеркальце.
– Поставь автомобиль на площадку, включи оперативный передатчик и никуда не отлучайся.
– Есть, сэр, – по-военному четко ответил Клаус, и Эренвой мог быть уверен, что этот не подведет.
Выбравшись из лимузина, он стал не спеша подниматься по лестнице, наблюдая за тем, как стоящий у входа охранник с перекошенным от ужаса лицом срочно докладывает о внезапном прибытии резидента.
Еще вчера Леонард предложил Гумаю приезжать после обеда, поскольку шеф, на его взгляд, «не слишком хорошо выглядел».
Полковник сразу согласился, однако решил, что все равно приедет утром и не даст им приготовиться в идеальных условиях.
– Доброе утро, сэр! – козырнул охранник, еще полминуты назад докладывавший о неожиданном приезде.
Этого парня Эренвой видел первые.
– Будь здоров, сынок, – ответил он и прошел в здание.
Несколько «штабников» бюро приветствовали резидента более сердечно, а незнакомые охранники лишь дергали головами, словно механические куклы, и выпучивали глаза.
Старый лифтер придержал для начальника кабинку. Эренвой не мог вспомнить, как его зовут, однако этот человек внушал ему симпатию.
– Сегодня необычайно солнечное утро, сэр, – улыбнулся лифтер.
– В самую точку, дружище. В самую точку…
Двери лифта закрылись, и он плавно пошел вверх. Эренвой посмотрелся в зеркальные стенки и еще раз спросил себя: «Неужели я старый хрыч? Неужели со мной это уже случилось?»
Ответа не последовало. Кабина остановилась, двери бесшумно раздвинулись.
Полковник шагнул на мягкий ворс ковра и неспешно направился в свой кабинет.
Как видно, секретарша его не ждала. Она уставилась на Эренвоя, словно он – привидение, и, как стояла с задранной юбкой, подтягивая чулки, так и оставалась стоять, пока полковник пересекал приемную.
– Э-э-э… Мистер Эренвой! Сэр!
Гумай остановился и, повернувшись к Ирме, сказал:
– Наконец-то я вспомнил – парня у лифта зовут Бастиан… Ко мне никого не пускать, я занимаюсь делами.
– Да, сэр, конечно, – срывающимся голосом проблеяла секретарша.
– И еще, Ирма… – Гумай сделал долгую паузу.
– Да, сэр!
– Трусики у тебя что надо…
Сказав это, полковник развернулся и исчез за дверями кабинета, а ошарашенная секретарша бессильно шлепнулась на стул.
«Нет, ну полное безобразие – даже эта дура Ирма все знает! – сокрушался полковник, методично проверяя выдвижные ящики. – Конспираторы хреновы! Плохо я их учил, очень плохо».
Найдя наконец нужный ящик, Эренвой достал из-под двойного дна двадцатичетырехзарядный «спот» и удобно пристроил его в специально вшитой пиджачной петле. Пистолет был плоский и одежду не оттопыривал.
«Небось Лео уже бежит ко мне во всю прыть, бедняжка», – подумал Эренвой и тотчас услышал в приемной шум. В дверь постучали, показалась раскрасневшаяся физиономия Леонарда.
– Доброе утро, сэр! – радостно прокричал он.
– Привет, – махнул ему Эренвой. – Присаживайся, а то ты какой-то взмыленный. Бежал, что ли?
– Я, взмыленный?! – Маленков нервно дернулся. – Я не взмыленный… Просто день сегодня какой-то жаркий, солнце вон как шпарит.
– Солнце сегодня да, – согласился Эренвой и, достав из шкатулки отсыревшую сигару, попытался ее раскурить. – Шпарит… Слушай, – чуть не закашлявшись от дыма, произнес он, – мне показалось, я видел в здании Зигмунда…
– Зигмунда?! – воскликнул Маленков, и было непонятно, чего больше в его голосе – удивления или паники. – Откуда же здесь Зигмунд?
– Вот и я подумал – откуда здесь Зигмунд. – Полковник задумчиво посмотрел на слабый огонек сигары и осторожно на него подул.
– Наверное, кто-нибудь просто похожий!
– Точно, такое случается, – согласился Эренвой. – Как там наш друг Дивар Кевиши?
– Умер, – быстро сказал Маленков.
– Умер? – удивился полковник. – Когда?
– Сегодня ночью в три двадцать шесть. Сильные судороги, и все…
Они помолчали. Сигара полковника наконец разгорелась, и он пускал к потолку безупречные кольца дыма.
– Ты знаешь, мне кажется, Ирма работает на урайцев, – задумчиво произнес Эренвой.
– С-с… чего вы взяли, сэр? – Маленков даже подался вперед: надо же, у шефа еще столько ценной информации, и все это он унесет с собой в могилу.
– Да ни с чего. Догадка просто.
Эренвой снова выпустил дым в потолок и заметил:
– Когда Фарбиндер появляется в нашем бюро, он всегда ставит свою серебристую «джельсину» возле служебного входа за кустиками. – Полковник указал пальцем на окно кабинета, из которого был виден служебный подъезд.
– А-а… вы с какого входа поднимались? – бесцветным голосом поинтересовался Лео.
– С главного.
– Тогда давайте пройдем в оперативный зал, тот, что на вашем этаже. У нас возникла проблема… э-э… Да, проблема при составлении одной из схем… сэр… Никак не решим, что должно быть раньше – детальная разработка или общее внедрение…
– Проблема? А здесь обсудить нельзя?
– Лучше в зале, сэр, ведь там все материалы. – Лео растянул губы в вымученной улыбке и склонил голову набок – собака, да и только.
– Ну хорошо, пойдем в зал, – как бы нехотя согласился Эренвой и медленно поднялся с кресла, не вынимая изо рта сигары.
То, что Маленков примчался сюда, сбивая носки ботинок, да еще нашел повод вывести шефа из кабинета, говорило только об одном: заговорщики не успели провести ликвидаторов в комнату отдыха – смежную с кабинетом Эренвоя двухкомнатную квартирку, где он обычно дремал после обеда или ночевал, если случалось много работы.
В свое время квартиру с избытком наполнили мебелью, и теперь там было где спрятаться.
Когда они вышли в коридор, в нем не оказалось ни одного человека, и Эренвой вдруг подумал, что, возможно, его попытаются убрать прямо здесь. Однако, взглянув на Маленкова, понял, что нет, не сейчас.
За бессвязной беседой, которую пытался поддержать Лео, они прошли до оперативного зала, и Эренвою вдруг стало немного жаль, что он уже никогда не будет стоять возле этого огромного круглого стола, организовывая очередной мозговой штурм.
– Прошу вас, сэр, вот сюда… – торопливо забегая вперед, указал Лео.
Находившиеся в зале сотрудники тотчас уловили правила игры и засуетились перед полковником, как будто он все еще был здесь самым главным.
«Ну конечно, ребята, ведь уже сегодня вы надеетесь увидеть меня в белых тапочках», – ухмыльнулся про себя Эренвой и вытащил изо рта погасшую сигару.
– Кто-нибудь, дайте мне огня, – произнес он, и к нему тотчас бросились три или четыре человека. Эренвой заметил, какие у них растерянные лица.
Пока он прикуривал, из боковой потаенной дверки появился отлучавшийся Маленков. По тому, как светилась его физиономия, можно было понять, что он успел обделать все свои делишки.
– Таким образом, сэр, я хотел бы спросить вашего совета вот в этой ситуации, – твердым, уверенным тоном произнес Лео, указывая на разложенные на столе схемы, испещренные разноцветными пометками.
– Интересная ситуация, – вникнув в собранные материалы, совершенно серьезно сказал полковник. – На первый взгляд детальная разработка дала бы лучший результат, но судя по тому, как налажена служба перепроверки служащих… Одним словом – общее внедрение все же предпочтительнее. Именно так…
Эренвой оторвался от бумаг и огляделся. Все, в том числе и Маленков, на миг забывшись, снова смотрели на него как на своего учителя, старшего товарища.
– Ну все, спор разрешен, Лео?
– Да, сэр, – поспешно кивнул Маленков. – Пойдемте, я провожу вас…
«Ну да, чтобы быть уверенным, что я никуда не смоюсь», – подумал Эренвой и, проходя мимо урны, швырнул туда потухшую сигару.
