Глава 15

Я не представляла, что такого скверного могла сделать моя сестра и почему это вынудило меня заплатить ей за то, чтобы она отвязалась. Более того, мне уже почти не хотелось этого знать.

– В общем, – начала Кара, – ради хохмы я сняла на мобильник, как Мия занималась сексом со своим бывшим.

– Что ты сняла?! – воскликнула мама.

– Ну, просто для смеха. И я заявила ей, что выложу это в Сеть, если она не поможет мне. Но на самом деле я вовсе не собиралась…

– Кара Ричардс! – Мама встала с дивана. – Мне стыдно за тебя! Она же твоя сестра, черт возьми!

– Единоутробная, – проворчала она.

– Значит, ты шантажировала меня? – изумленно открыв рот, я покачала головой, пристально глядя на нее.

Я многое могла себе представить, но такого откровения у меня и в мыслях не было.

– Ты угрожала выложить в Сеть секс-видео со мной, – уточнила я, – если я не заплачу тебе деньги?

Мне стало тошно. Как она могла решиться на такое? Во-первых, как посмела снять такое видео… И во-вторых, использовать его, чтобы выманить у меня деньги.

– Ты сгущаешь краски, в твоих устах это звучит хуже, чем было на самом деле, – бурно запротестовала Кара.

– Чем это может быть хуже? Вымогательство остается вымогательством, как ни крути.

– Бессмысленно пытаться объяснить хоть что-то, – огрызнулась Кара, – ты, как обычно, извратишь все в свою пользу.

– Что тут можно извратить? Такое вымогательство звучит ужасно без каких-либо «извращений».

Лицо мамы побелело. Очевидно, она ничего не знала.

– Разве так уж обязательно было прибегать к шантажу? – спросила я. – Если тебе крайне понадобились деньги, я могла бы дать их тебе просто так. Ты же моя сестра.

– Как же, можно подумать, для тебя это имело хоть какое-то значение, – процедила она.

– И где же то видео теперь? – спросила я.

– Ты стерла его.

– Но как я узнаю, правду ли ты говоришь?

– Никак… Но я знаю.

– Круто, – хмыкнула я, – видимо, Пирс был прав. Мне, в сущности, не следовало возвращаться.

– Мия, ты не собиралась давать мне ничего, – заявила Кара, – абсолютно ничего. Мне пришлось взывать к твоей жалости, чтобы ты расщедрилась. И как быть с мамой? Она…

– Только не впутывай меня, Кара, – отрезала мама, – мне отвратительно твое поведение. Я даже не хочу видеть тебя. – Она повернулась ко мне: – Извини, Мия, но я думаю, что сейчас тебе, вероятно, лучше уйти.

Я непонимающе уставилась на нее. Тихо охнув, я встала, чувствуя слабость в коленках.

– Очень мило, что ты зашла к нам, но, по-моему, страсти сегодня слишком накалились. Наверное, нам лучше сделать перерыв и встретиться снова, когда все мы сможем поговорить спокойно. Ладно?

На этот вопрос не требовалось ответа.

– Нормально, – сказала я. – Я лишь пыталась…

– Я понимаю, – оборвала она меня, – но сейчас тебе пора уходить. Более того… – она повернулась к Каре, – ты тоже можешь убираться.

– Что?!

– Да. Мне тошно видеть вас обеих. Уходите! Оставьте меня в покое. – Ее возмущенный голос дрожал от волнения.

– Это твоя вина. – Кара стрельнула в меня злобным взглядом. – И если хочешь знать, почему здесь нет твоих фоток, то вовсе не потому, что они «в кладовке», – она пальцами изобразила кавычки, – а потому, что после твоего ухода три года назад я разорвала их и выбросила в помойку вместе с другим твоим хламом. Мне не хотелось видеть, как на меня пялится твоя самодовольная физиономия. Не хотелось больше знать такую сестру. И сейчас не хочется. Может, ты и потеряла память, но по-прежнему считаешь себя лучше нас.

– Прекрати, юная леди, – отрывисто бросила ей мама.

Меня ошеломила глубина Кариной ненависти ко мне. То, что она смогла уничтожить все мои детские фотокарточки, показалось мне наихудшим из того, что она могла сделать. Я быстро развернулась к выходу, с отвращением думая, что мне придется уйти из этого дома одновременно с сестрой.

– Прости, милая, что тебе приходится уходить, – коснувшись моей руки, извинилась мама, – но твой приход вскрыл столь скверную историю, что я не в силах сразу осознать ее. У меня просто нервы не выдержат.

– Простите, – сказала я, – мне вовсе не хотелось…

– Я знаю, что не хотелось, – согласилась она, – но так уж вышло. Мы поговорим об этом снова в ближайшем будущем, когда я почувствую, что буду готова к такому разговору.

– Ладно, – сказала я, терзаемая чувством вины.

По-моему, я лично не сказала ничего ужасного, но Кара вела себя так, словно я была дьявольской врединой. Мне даже показалось, что она готова наброситься на меня с кулаками, настолько она выглядела разозленной и обиженной. Не понимаю, как это ситуация так необратимо вышла из-под контроля.

Я спешно покинула квартиру. Ошеломленная, я направилась обратно к метро, сердце мое все еще бешено колотилось. Что, черт побери, все это могло значить? Я пришла сюда получить ответы, надеясь на примирение. А вместо этого почувствовала себя еще более одинокой. Мое стремление вернуть память, казалось, пошло на убыль. Я надеялась, что время, проведенное с семьей, поможет мне вспомнить, кто я такая. Но вместо этого возникли лишь новые, все осложняющие вопросы. И я уже не уверена, что мне хочется узнать ответы.

Обратное путешествие на поезде прошло как в тумане. Сегодня я углубилась в на редкость неожиданные дебри прошлого. Известия о вымогательстве и секс-видео застряли в моих мыслях – дурацкие слова, которые не могли ничего для меня значить. Неужели моя сестра говорила серьезно? Все надежды на возобновление семейного общения окончательно рухнули.

Выйдя из такси, я вставила ключ в замочную скважину входной двери. Я дома. В безопасности. Я исполнена решимости оставить прошлое в покое. Если память не желает возвращаться, я могу начать жизнь с чистого листа. Безо всякой родни. Без Пирса. Совершенно самостоятельно, я построю себе новую жизнь. Я же богата. И могу позволить себе роскошь делать то, что хочу. Мне хотелось бы остаться здесь, в Крайстчерче, но, возможно, лучше уехать туда, где меня никто не знает.

С какого-то балкона доносилась танцевальная музыка. Заливистый смех… где-то веселятся в субботний вечер. Когда я открыла входную дверь, музыка зазвучала громче. Она доносилась… с верхнего этажа. Да еще как громко. Чудовищно громко. Опять заявился Пирс! Я пребывала в том настроении, что готова была подняться наверх и грубо выставить его вон. Меня не волновало, друг ли он мне. Это мой дом, и я не могу позволить ему приходить сюда, когда заблагорассудится. Такое впечатление, что я подвергаюсь нападкам со всех сторон. Мне захотелось кричать. Вместо этого я захлопнула за собой дверь, и потопала вверх по лестнице, гнев пульсировал в моей голове, углубляясь и расширяясь, по коже побежали мурашки.

– Она пришла! – перекрывая музыку, вскричал женский голос.

Что за чертовщина?

Сверху на лестнице появилась пара ног, спускающихся в мою сторону. Ноги в джинсовых шортах, над ними белая рубашка. Это Пирс. С сияющими глазами. Он улыбался, зажав в руке бутылку пива.

– Что здесь за бардак? – прошипела я. – Кого ты сюда привел?

– Я же понимаю, что у тебя выдались дерьмовые несколько дней. – Он поцеловал и обнял меня, обдав пивным дыханием. – И я понимал, что сегодня тебя ждет кошмарный визит, поэтому звякнул нескольким нашим друзьям и пригласил их. Подумал, что вечеринка поднимет тебе настроение. Нынче же суббота, детка. И я знаю, как ты любишь потусоваться.

Если я думала, что хуже сегодня уже не будет, то Пирс только что доказал мне, как жестоко я ошибалась.

– Кто знает, – добавил он заплетающимся языком, – может, ты узнаешь кого-то из них, и твоя память вернется. Принести тебе что-нибудь выпить? Вина? Водки с тоником?

Он не заметил моего сердитого взгляда либо заметил, но предпочел оставить мое недовольство без внимания.

Внезапно я смирилась, побежденная его радостным напором. Напряжение слегка ослабло.

– Пожалуй, меня привлекает водка с тоником.

Вся моя злость внезапно испарилась. Пирс наполнил мой дом друзьями, хотя с тем же успехом они могли быть случайными прохожими, наугад выбранными на улице, поскольку, я осознавала, что не узнаю ни одного из них. Надеюсь, мой друг не окажется самым бестолковым и непонятливым человеком на земле? Но если я не готова ворваться в гостиную и повыгонять всех к чертовой матери, то остается лишь расслабиться и постараться получить максимум удовольствия. И значит, надо вдрызг напиться, таков единственный выбор, единственный способ пережить эту фарсовую вечеринку.

– Смешай мне большой бокал, – добавила я.

– Узнаю мою девочку, – с ухмылкой произнес он.

Я пригладила волосы, расправила плечи и последовала за ним наверх, прикидывая, с каким новым кошмаром мне предстоит столкнуться.

– Мия!

– О боже мой, Мия, мы слышали о случившемся.

– Как ты себя чувствуешь?

– Пирс рассказал нам о несчастном случае. Нам просто не верится.

– Мия!

– Привет, Мия.

Ритмичная музыка, казалось, пульсировала у меня в крови, мой дом заполнила элегантная светская толпа, все окружили меня, награждая легкими поцелуями и объятиями, выражая сочувствие и желая скорейшего выздоровления. Благоухающие парфюмом женщины в великолепных дизайнерских нарядах поблескивали драгоценностями, оттенявшими блеск их волос и губ. От самодовольных, загорелых мужчин в шортах и рубашках исходил тонкий аромат дорогих лосьонов. Все одаривали меня одинаковыми таинственными и очаровательными улыбками и сочувственными взглядами, словно я стала неким экзотическим музейным экспонатом. Уверена, что они уже вдоволь посплетничали обо мне, смакуя драматичную историю.

Раздавая ответные улыбки и приветствия, я отвечала, что вполне здорова, попивая водочный коктейль, и вскоре вся эта компания слилась передо мной в одно улыбающееся и озабоченное лицо. Пирс, подводя меня то к одному, то к другому гостю, представлял мне собравшихся, поясняя, как и где я с каждым из них познакомилась. Я даже не пыталась запомнить эти сведения. Просто вежливо кивала и улыбалась, заглатывая выпивку, в ожидании того благословенного момента, когда отключусь и забуду этот адский денек.

Я делала вид, что счастлива видеть их всех. Смеялась над их шутками, висла на руке Пирса, иногда награждая его поцелуями, и всячески показывала, как меня радует его участливое внимание. Но в глубине души я метала громы и молнии. Он говорил, что тусовка поможет мне вернуться к нормальной жизни. Что я могу кого-то узнать. Но я никого не узнала. Ни единой физиономии. Если я не узнаю даже родную мать, как же узнаю целую кучу незнакомцев? Во мне зарождался истерический смех. Смех, готовый перейти в дикий вопль.

– А это твои соседи, Сьюки и Мэтт Уиллис, – опять сообщил Пирс.

У меня екнуло сердце, когда я осознала, что узнаю их. Но почти сразу разочарованно поняла, что не помню их в своей прежней – до злосчастной потери памяти – жизни, а узнала только потому, что на днях во время завтрака на балконе видела, как эта парочка спорила о чем-то на своей подъездной дорожке. Они выглядели немного старше нас с Пирсом, то есть лет на тридцать – тридцать пять. И они плохо вписывались в остальную собравшуюся у меня сегодня компанию. И по возрасту, и по более консервативному стилю одежды. Коренастый и широкоплечий, почти квадратный, Мэтт был на полголовы ниже своей жены. Его короткие, тронутые сединой каштановые волосы обрамляли открытое и дружелюбное лицо. Сьюки, являя собой образец румяной английской красоты с темной короткой стрижкой, облачилась в благопристойное и дорогое на вид платье приличной длины. Она не улыбнулась, не спешила выразить сочувствие. И вообще выглядела усталой или скучающей.

Я кивнула и улыбнулась им, мои веки отяжелели, водка начала действовать.

– Здравствуй, Мия, – сердечно произнес Мэтт, – печально слышать о случившемся. Если мы со Сьюки можем чем-то помочь, то дай нам знать, ладно? Мы живем в соседнем доме, и Сьюки зачастую сидит дома.

– Вы очень любезны, – ответила я, подумав, что совершенно невероятно, чтобы я осмелилась обратиться за помощью к особе с таким мрачным и кислым выражением лица. Даже если буду умирать.

– Сколько ты уже выпил, Мэтт? – спросила Сьюки, склонив голову в сторону его банки с лагером. – Помнится, ты хотел не перебарщивать. – Она глянула на Пирса и добавила: – Он пытается избавиться от пивного брюшка, но получается не слишком хорошо.

Мэтт добродушно похлопал себя по животу.

– От этого малыша? Да я пытаюсь отрастить его, а не избавиться. – Они с Пирсом рассмеялись, но Сьюки лишь поджала губы.

– В этом ты преуспел, – проворчала она, смерив мужа взглядом, – он становится больше с каждой секундой. Мия, я рада, что ты чувствуешь себя лучше, – вяло бросила она мне и опять выразительно уставилась на Мэтта, дождавшись в итоге, что он понял ее намек и последовал за ней к выходу.

– Мэтт изрядно накачался, – с усмешкой заметил мне Пирс, – Сьюки придется отшлепать его.

У меня не было желания соглашаться с ним.

Еще часа два я провела в пустой светской болтовне. Музыка и смех волнами проникали в мое сознание до тех пор, пока гости не разошлись и я не смогла наконец отключиться на одном из диванов. Пирс попытался поднять меня на ноги, но я, уже вялая и сонная, воспротивилась ему. Мне хотелось остаться здесь, в гостиной, и выспаться, свернувшись клубочком на диване.

– Давай же, Мия, – попросил он, – помоги мне. Я не смогу дотащить тебя до спальни.

– Оставь меня здесь, – пробурчала я, откидываясь на спину. Живот мне сводили судороги, а потолок гостиной, точно карусель, кружился перед глазами. Пирс опять склонился надо мной. Он что-то бубнил, но я не слушала и внезапно развеселилась, осознав вдруг, что он не догадывается, как сильно уже достал меня своей заботой. Я попыталась сказать ему, что он невыносимо навязчив, но мне не удалось связно выразиться. Вместо этого я глупо захихикала и, подняв руку, оттолкнула его.

– Ладно, Мия, – со вздохом произнес он, – ты победила. Если хочешь, мы можем спать и здесь, наверху. – Он плюхнулся рядом со мной и, закинув ноги на деревянный кофейный столик, случайно сбросил на пол банку пива. Янтарная жидкость разлилась по ковру, но мне не хватало ясности мысли, чтобы достойно сделать ему замечание.

– Учитывая любовь моей мамы к подставочкам, – пробурчала я, ткнув его в плечо указательным пальцем, – она не обрадовалась бы такому гостю, как ты.

Пирс развернулся ко мне с сонной полупьяной улыбкой. Он начал расстегивать мне платье, но я оттолкнула его руку и сердито шлепнула его.

– Боже, ты же вдрызг нализалась, – удивился он.

– Да неужели, Шерлок? – пробурчала я.

И вдруг, почувствовав дурноту, я перегнулась через подлокотник дивана, и содержимое моего желудка выплеснулось на ковер.

– Блин, Мия. Я не стану убирать твои извержения.

Я села обратно на диван и вытерла рот тыльной стороной ладони. Он глянул на меня с отвращением, и я ответила ему, как представлялось мне, торжествующей улыбкой.

Он вскочил и отбежал от дивана с таким видом, точно я была прокаженной.

– Я собираюсь спать внизу… в кровати, – заявил он. – Ты идешь?

Я помотала головой.

Пирс оставил меня наедине с моей вызванной водочным опьянением рвотой, его шаги затихали на лестнице. Мой желудок взбрыкнул еще разок, и, расставшись с остатками водки, я почувствовала себя лучше, в голове слегка прояснилось, и комната перестала вертеться. Мне еще хотелось смеяться при мысли о том, как я обнаружила способ избавиться от любвеобильности приятеля – с помощью лужи малопривлекательной блевотины. Может, Пирс сочтет это настолько отвратительным, что отстанет от меня навсегда.