Глава 106

Несколькими месяцами раньше мистер и миссис Мюррей вернулись домой из церкви, и масса почти сразу же велел Матильде позвать Тома.

Когда Том пришел, масса с нескрываемой радостью сказал, что мистер Эдвин Холт, хозяин хлопковой фабрики, прислал ему письмо. Миссис Холт недавно видела кованые изделия Тома, и они произвели на нее глубокое впечатление. Она нарисовала эскиз декоративных оконных решеток, и теперь они надеются, что Том выполнит их заказ и установит решетки в их доме Локуст-Гроув.

Получив от массы Мюррея подорожную, Том на следующее утро выехал на муле, чтобы посмотреть эскизы и замерить окна. Масса Мюррей просил не волноваться об оставленной работе и посоветовал лучшую дорогу – по Хоу-Ривер-роуд до Грэма, а оттуда по Грэм-роуд до церкви Белмонт, где нужно свернуть направо и проехать еще две мили. Красивый особняк Холтов не заметить невозможно.

Том благополучно добрался и сообщил о себе черному садовнику. Ему предложили подождать у крыльца главного входа. Вскоре появилась сама миссис Холт. Сказав, что ей очень понравились работы Тома, она показала свои эскизы. Он внимательно рассмотрел их – миссис Холт хотела иметь решетку, увитую виноградными листьями.

– Думаю, я смогу это сделать – по крайней мере, буду стараться изо всех сил, миссис, – сказал Том. – Но работа объемная и кропотливая. На нее уйдет не меньше двух месяцев.

Миссис Холт ответила, что такой срок ее вполне устраивает. Вручив Тому свои эскизы, она оставила его для замеров. Все окна нужно было измерить очень тщательно. Днем Том работал на верхнем этаже. Окна выходили на веранду. Он продолжал измерять, но почувствовал, что кто-то за ним наблюдает. Оглянувшись, Том увидел симпатичную девушку с тряпкой в руках. Она стояла и смотрела на него из соседнего открытого окна. На ней была скромная форма горничной, прямые черные волосы были собраны в большой пучок на затылке, а кожа отливала медью. Она спокойно встретила взгляд Тома и слегка улыбнулась. Только врожденная сдержанность помогла Тому скрыть внутреннюю дрожь. Спохватившись, он быстро снял шляпу и пробормотал:

– Здравствуйте, мисс.

– Здравствуйте, сэр! – ответила она, просияв улыбкой, и тут же скрылась.

По дороге на плантацию Мюрреев Том никак не мог выбросить девушку из головы, и это удивляло и беспокоило его. Лежа в постели той ночью, он вдруг вспомнил, что даже не спросил ее имени. Ему показалось, что ей девятнадцать-двадцать лет. Он долго не мог заснуть, а заснув, почти сразу же проснулся. Том терзал себя мыслями: такая красивая девушка наверняка уже замужем или у нее есть жених.

Сделать сами решетки из тщательно обработанных четырех плоских железных прутьев, закрепленных в прямоугольных рамах по размеру окон, было нетрудно. Том сделал их за шесть дней. А потом принялся вытягивать раскаленные добела железные прутья, доводя их до нужной толщины – не толще стебля плюща или жимолости. После этого стал нагревать их и гнуть, но результат его не удовлетворял. Том начал поутру бродить по лесу, рассматривая настоящие ветки и лианы, изучая их кривизну и сочленения. После этого результаты заметно улучшились.

Работа шла хорошо. Масса Мюррей каждый день объяснял раздраженным клиентам, что Том сейчас берется только за экстренную починку, потому что выполняет крупный заказ для мистера Эдвина Холта. После этого клиенты преисполнились еще большим уважением к мастеру. Масса и миссис Мюррей иногда заглядывали, чтобы посмотреть на работу, потом стали приводить с собой друзей. Порой сразу восемь – десять человек молча стояли в кузнице. Тому было по душе их спокойствие. Он вспоминал, как рабы, приходившие с заказами от своих хозяев, либо мрачно молчали, либо принимались болтать с другими черными. Но как только появлялись белые, все усмешки, перешептывания и разговоры рабов начинали казаться клоунскими. Том и раньше частенько стеснялся своего разговорчивого отца, Цыпленка Джорджа, в его котелке и зеленом шарфе.

Тому повезло – ему искренне нравилась его работа, и он уходил в свое кузнечное дело с головой, не замечая ничего вокруг. Он оставался в кузнице допоздна, пока не становилось так темно, что ничего не было видно. Работа настолько его увлекала, что он целыми днями не вспоминал о симпатичной служанке, которую встретил в доме Холтов. Но потом эти мысли обязательно возвращались.

Труднее всего было сделать листья – Том понял это сразу же, как только миссис Холт показала свои эскизы. И он опять отправился в лес. Он снова и снова нагревал небольшие кусочки металла, расплющивал их тяжелым молотком, а потом специальными ножницами вырезал большие листья в форме сердца. Такой тонкий металл легко было прожечь и испортить, если нагреть слишком сильно. Поэтому Том качал меха очень осторожно. Он клал раскаленные докрасна листочки металла на наковальню и принимался стучать по ним самым своим легким молотком с круглой головкой.

Потом он аккуратно наносил на листья прожилки и прикреплял их к стеблям. Ему нравилось, что все листья разные – в точности как в природе. На седьмой неделе непрерывной работы Том начал прикреплять стебли с листьями на готовые решетки.

– Том, они прямо как живые! – воскликнула Матильда, с восторгом глядя на работу сына.

Киззи-младшая была больше увлечена флиртом с тремя местными молодыми рабами, но все же тоже оценила труды брата. Даже братья Тома и их жены (одинокими оставались только Эшфорд и Том) стали смотреть на него с большим уважением. Масса и миссис Мюррей не скрывали своей радости и гордости – ведь им принадлежал такой искусный кузнец!

Наконец, погрузив решетки в повозку, Том отправился в поместье Холтов. Увидев готовую работу, миссис Холт даже в ладоши захлопала от радости. Она была так довольна, что позвала свою дочь-подростка и взрослых сыновей, которые как раз оказались дома. Решетки всем понравились, и никто этого не скрывал.

Том сразу же приступил к установке. Через два часа на нижнем этаже все было готово. Решетки одинаково понравились и самим Холтам, и их рабам. Том решил, что, услышав о восторгах миссис, все поспешили полюбоваться его работой сами. Но где она? Том всю голову сломал, думая о девушке. Один из сыновей Холта проводил его через роскошный вестибюль к пологой лестнице, ведущей на второй этаж, где решетки предстояло установить на окнах, выходящих на веранду.

Именно здесь Том встретил девушку в прошлый раз. Как бы узнать, кто она такая, где сейчас и каково ее положение, не выдав своей заинтересованности? Том уныло работал – он даже стал торопиться. Нужно все закончить и уехать, твердил он себе.

Том устанавливал решетку на третьем окне, когда за спиной раздались быстрые шаги. Он обернулся. В дверях стояла девушка. Она раскраснелась и даже задохнулась от спешки.

– Здравствуйте, мистер Мюррей!

Только сейчас Том понял, что она не знает про фамилию Ли – ведь теперь он принадлежал массе Мюррею. Он вежливо приподнял соломенную шляпу:

– Здравствуйте, мисс Холт…

– Я была в коптильне – следила за мясом, а потом услышала, что вы здесь. – Ее взгляд скользнул по последней решетке, которую осталось установить. – Оооо, какая красота! Миссис Эмили внизу только что говорила о вашей работе.

Том заметил на голове девушки платок, какие носят работницы в поле.

– Я думал, что вы служанка в доме…

Он никак не мог придумать, что сказать.

– Мне нравится заниматься разными делами, и мне позволяют, – ответила девушка, оглядываясь через плечо. – Я забежала на минутку. Пора возвращаться к работе – да и вам, наверное, тоже…

Нужно было узнать хотя бы ее имя! И Том спросил.

– Ирена, – ответила девушка. – Все зовут меня Рени. А вас как зовут?

– Том, – сказал он и замялся. Действительно, нужно было возвращаться к работе. Но он решил пойти ва-банк. – Мисс Ирена, а вы… вы встречаетесь с кем-нибудь?

Девушка смотрела на него так долго и пристально, что бедный Том окончательно смутился.

– Я всегда говорю откровенно, мистер Мюррей. Когда в прошлый раз вы смутились, я боялась, что вы вообще со мной никогда не заговорите.

Том чуть с веранды не свалился.

С того дня он стал просить у массы Мюррея подорожную на целое воскресенье – и разрешения воспользоваться повозкой. Родным он сказал, что собирает на дорогах металлолом, чтобы пополнить запасы железа в кузнице. И он действительно почти всегда находил что-то полезное, пока два часа ехал к Ирене и от нее.

У Холтов его всегда встречали с радостью и любовью, причем не только Ирена, но и все рабы.

– Ты такой скромник и такой умный! Люди любят таких! – откровенно говорила ему Ирена.

Обычно они уезжали в укромное место, где Том распрягал мула и выпускал его пастись на длинной привязи. А потом они отправлялись гулять. Ирена говорила, а Том слушал.

– Мой паппи индеец. Мамми говорит, что его зовут Хиллиан. Отсюда и странный цвет кожи. – Ирена не стала дожидаться вопросов. – Моя мамми сбежала от злого массы, а в лесу ее нашли индейцы. Они привели ее в свою деревню, там она сошлась с моим паппи, и родилась я. Я была совсем маленькой, когда на деревню напали белые люди. Они многих убили, схватили мою мамми и вернули массе. Мамми избили, и нас продали работорговцу. А потом масса Холт купил нас. Нам повезло, потому что они – хорошие люди. – Ирена прищурилась. – Ну чаще всего… Мамми стала прачкой – она стирала и гладила, но потом заболела и умерла. Это случилось четыре года назад. Я всю жизнь провела здесь. Мне восемнадцать, в Новый год исполнится девятнадцать. – Ирена посмотрела прямо на Тома. – А тебе сколько лет?

– Двадцать четыре, – ответил он.

Том рассказал ей про свою семью. Он сам и его родные мало что знали об этом районе Северной Каролины, куда их продали.

– А я знаю достаточно. Холты – важные люди, к ним почти все ездят в гости, а я прислуживаю – и уши у меня имеются.

Я слышала, что прапрадеды большинства белых в округе Аламанс приехали сюда из Пенсильвании задолго до войны за независимость. Тогда здесь никого не было, только индейцы сиссипоу. Некоторые называют их саксапоу. Но белые убивали их и прогнали за реку Саксапоу – единственное, что от них осталось. – Ирена поморщилась. – Мой масса говорит, что люди бежали за большую воду из-за тяжелых времен. В Пенсильвании оказалось столько народу, что англичане, управлявшие колониями, объявили цену на землю в этой части Северной Каролины по центу за акр, а то и дешевле. Масса вечно говорит про квакеров, шотландских и ирландских пресвитериан, немцев-лютеран. Все они в крытых повозках потянулись в долины Камберленд и Шенандоа. Масса говорит, что они проехали четыре сотни миль. Они купили всю землю, какую смогли, и начали рыть, расчищать и сажать – на небольших фермах они работали сами. Да и сейчас большинство белых в этом округе так и живет. Мало у кого есть ниггеры, да и больших плантаций немного.

В следующее воскресенье Ирена показала Тому хлопковую фабрику массы на Аламанс-Крик. При этом она была так горда, словно и фабрика, и вся семья Холтов принадлежали ей.

Том усердно работал в своей кузнице, с нетерпением ожидая каждого воскресенья. Его повозка катила вдоль длинных проволочных изгородей, окружавших поля кукурузы, пшеницы, табака и хлопка. Иногда встречались яблочные или персиковые сады. Он видел скромные домики фермеров. Проезжая мимо черных, которые обычно шли пешком, Том махал им рукой, и они махали в ответ. Том надеялся, что они понимают: если он предложит их подвезти, то не сможет остаться с Иреной наедине. Иногда он резко останавливался, спрыгивал и закидывал в повозку ржавый железный хлам, который приметил у обочины. Однажды Ирена его удивила. Она тоже спрыгнула и сорвала дикую розу.

– Я обожаю розы с самого детства, – объяснила она.

Встречая по дороге белых людей – в экипажах или верхом, – Том и Ирена замирали, но никто на них не обращал внимания. Том заметил, что в округе Аламанс еще не встречал белой швали – такой белой бедноты было много там, где он жил раньше.

– Я знаю таких типов, про которых ты говоришь, – кивнула Ирена. – Да, здесь таких немного. Чаще всего они просто идут куда-то. Богатые белые предпочитают иметь дело с ниггерами, чем с ними.

Том удивлялся, откуда Ирена знает так много. Ей было известно про каждый магазин, церковь, школу, мастерскую.

– Просто масса рассказывает гостям обо всем, что происходит в округе Аламанс, – ответила она, и тут же указала ему на мельницу, принадлежавшую мистеру Холту. – Он делает из пшеницы муку, а потом готовит виски и продает в Файетвилле.

Том даже начал побаиваться своей подруги – уж больно почтительно говорила она о своем хозяине и его семье. В воскресенье, когда они отправились в соседний городок Грэм, Ирена сказала:

– В год золотой лихорадки в Калифорнии отец моего массы был среди тех, кто купил здесь землю и построил город.

В следующее воскресенье они ехали по Солсбери-роуд. Ирена указала на большой каменный столб:

– Здесь плантация деда массы. Они сражались в битве при Аламансе. Король так плохо относился к людям, что они взбунтовались и повернули свои ружья против английских солдат. Масса говорит, что в этой битве зажегся светоч войны за независимость, которая закончилась через пять лет.

А дома Матильда начинала злиться. Ее терпению приходил конец – она просто не могла хранить важный секрет так долго.

– Да что с тобой творится? Ты не хочешь, чтобы кто-то увидел твою индейскую девицу?

Том злился, бормотал что-то невнятное, и тогда измучившаяся Матильда нанесла запретный удар:

– Может быть, она слишком хороша для нас, потому что принадлежит такой богатой семье?

Том впервые в жизни поднялся и ушел от матери, даже не ответив ей.

Ему хотелось поделиться хоть с кем-то своей неуверенностью. Сомнения терзали его, когда он был с Иреной.

В конце концов он признался себе, что любит ее. В ее лице соединялись черты черных и индейцев. Она была обаятельна, соблазнительна и умна. О такой жене можно было только мечтать. Но Том от природы был осмотрителен и осторожен. Он чувствовал, что, если не избавится от двух сомнений относительно Ирены, их союз никогда не будет счастливым.

Во-первых, в глубине души Том не любил белых и не доверял им – даже собственным хозяевам. Его беспокоило, что Ирена обожает своих массу и миссис, буквально поклоняется им. И Том понимал, что она никогда не сталкивалась с ними в серьезных вопросах.

Вторая проблема – еще менее разрешимая – заключалась в том, что семейство Холтов тоже весьма симпатизировало Ирене. В богатых белых семьях домашние слуги порой оказывались на особом положении. Том знал, что никогда не сможет жениться на девушке, которая будет жить на другой плантации, – ведь тогда каждый раз придется обращаться к хозяевам с унизительной просьбой о супружеском визите.

Том даже пытался найти достойный повод, пусть и мучительный, чтобы отказаться от встреч с Иреной.

– Что случилось, Том? – беспокойно спросила она его в следующее воскресенье.

– Ничего.

Какое-то время они ехали молча. Потом Ирена, как всегда, прямо и откровенно сказала:

– Не хочешь говорить, не говори, но я чувствую, что тебя что-то гнетет.

Крепко сжав поводья, Том подумал, что больше всего в Ирене его восхищает ее честность и открытость. А вот он целыми неделями и месяцами был нечестен с ней – не говорил ей о своих истинных мыслях, боясь, что они будут слишком мучительными для них обоих. И чем дольше он оттягивал этот разговор, тем сильнее становились его переживания.

Том постарался ответить спокойно:

– Помнишь, я рассказывал тебе о жене моего брата Верджила? Нас продали, а она осталась у своего массы?

Однако он не рассказывал Ирене, как по его личной просьбе масса Мюррей поехал в округ Касвелл и купил Лили Сью и ее сына Урию.

Том с трудом заставил себя продолжить:

– Понимаешь, когда я думаю о том, чтобы встречаться с кем-то… Я просто не представляю… что, если нам придется жить на разных плантациях, у разных хозяев?!

– Я тоже!

Ирена ответила так быстро, что Том чуть было поводья из рук не выпустил. Не веря собственным ушам, он повернулся к ней:

– Что ты сказала?

– То же, что и ты!

Он посмотрел на нее:

– Ты же знаешь, что масса и миссис Холт не продадут тебя!

– Продадут, когда я буду готова!

Ирена смотрела на него совершенно спокойно.

Том почувствовал, как его охватывает слабость.

– О чем ты говоришь?

– Не хочу тебя обидеть, но это не твоя забота, а моя.

Том с трудом расслышал собственные слова:

– Тогда почему бы им не продать?..

Ирена молчала. Том был близок к панике.

– Хорошо, – наконец ответила она. – Ты назначил какое-то особое время?

– Это зависит от тебя…

Сердце его колотилось. Он не представлял, сколько запросит мистер Холт за такое сокровище, как она… если только это не безумная мечта…

– Ты должен спросить у своего массы, может ли он купить меня.

– Он тебя купит, – с излишней уверенностью ответил Том. И тут же почувствовал себя идиотом, когда спросил: – Как думаешь, сколько за тебя запросят? Ему нужно иметь представление…

– Они примут любое его разумное предложение.

Том непонимающе уставился на Ирену. Она посмотрела ему прямо в глаза:

– Том Мюррей, ты – самый нерешительный мужчина, какого я когда-либо видела! Я сказала тебе это при первой же встрече! Я так долго ждала, когда ты хоть что-то скажешь! Ты дождался, пока я сама не навязалась тебе – и все из-за твоего дурацкого упрямства!

Том почти не чувствовал, как она колотит маленькими кулачками по его голове и плечам. Впервые в жизни он обнял женщину, а мул побрел по дороге сам по себе.

Ночью, лежа в постели, Том обдумывал, как сделает для Ирены железную розу. В городе нужно купить маленький слиток лучшего железа. Нужно тщательно изучить розу, рассмотреть, как соединяются цветок и стебель, как раскрываются лепестки, каждый по-своему… Нужно подумать, как нагреть железо до оранжевого цвета и как выковать тончайшие листочки, которые превратятся в розовые лепестки. А потом он окунет их в рассол, смешанный с маслом, чтобы придать этой розе нежный оттенок…