Глава 4
Старый знакомый
Еремеев прибыл в окрестности Корытни ближе к ужину. Два часа пути верхом дались ему тяжелее, чем пеший переход к священному дереву с Ладой на руках. Дуб-ведун тогда прибавил молодому организму сил, но и они были небезграничны.
«Идея путешествовать в гордом одиночестве оказалась неудачной. Так и коньки отбросить недолго, – мысленно корил себя Александр. – Одному в незнакомом месте действовать тяжко, особенно в моем нынешнем состоянии. Понадеялся на лешего, а тот подвел. Надо было вернуться да ребяткам сказать, чтобы мне вдогонку окружными путями отправили хотя бы пару человек. Но возвращаться – плохая примета».
Выезжая из Крашена, Еремеев не увидел лешего на условленном месте, потом надеялся, что тот присоединится позже или хотя бы кто-то из его зверьков сообщит о причинах задержки. Увы… За время пути так никто и не нагнал. Александр добрался до назначенного Кочебором места, вымотавшись до предела.
Поднявшись на один из холмов неподалеку от деревни, Еремеев достал флягу и сделал пару глотков. Дождавшись, когда пройдет головокружение, осмотрелся вокруг.
Александр насчитал почти сотню окруженных высоким частоколом домов, отметил, что деревня стоит на открытой местности: до ближайшей опушки леса было не меньше двух верст.
«Видать, Кочебор наслышан, что я вожу дружбу с лесной нечистью. Вон где свиданье решил устроить, считай, в степи! Да еще наверняка сам не явится, а пришлет кого-нибудь с запиской».
Корытня относилась к Крашенскому уезду и стала последней деревенькой на востоке, которую успел присоединить к своим землям прежний боярин Крашена. Теперь она попала под опеку Данилы.
«Тадеуш мог и здесь оставить шпионов. До чего дошли! Вроде живешь среди своих, а затем выясняется, что одни из них работают на ляхов, другие – на шведов, третьи – на гномов. Только на местную власть никто не желает горбатиться. Пора менять эту порочную практику».
Всю дорогу Еремеев размышлял над посланием Мурга. Он понимал, что гномы ничего не делают без личной выгоды, но какая им польза выдавать своих соплеменников из Поречья?
Буквально перед выездом Радим, назначенный Данилой управляющим, успел кое-что рассказать о Поречье, которое он с отцом посещал по торговым делам. Чуть больше века назад там открылось представительство гномов, и после этого деревня разрослась до размеров Крашена. Сейчас чужаков в деревне было куда больше, чем в Смоленске. Их дома образовали целый район, куда местным, за исключением двух-трех десятков избранных, вход был заказан.
«Ларион говорил, что в Поречье есть несколько агентов особого отряда. Правда, опасался, что все они известны продавшейся гномам верхушке, а потому ежели через кого и действовать, то лучше через надежных знакомых того же Буяна. Очень надеюсь, что Зарину не отправят в Поречье. Устроить небольшую войну я там, конечно, могу, но потом и вече обвинит во всех тяжких, и чужаки на моих людей охоту устроят. А мы к подобному не готовы. С их асами токмо Боричу и совладать, но если этих «ниндзя» будет больше двух, да еще с волшебниками пожалуют, то вообще безнадега».
Асами люди становились после специального ритуала с жертвоприношениями. Ходили слухи, что для создания одного аса гномы изводили десять местных парней. Впрочем, доказательств не было, а потому даже при желании предъявить чужакам претензии никто не мог.
«Не помню, кто сказал, что систему можно победить лишь двумя способами: либо сломать, на что силенок у меня не хватит, либо, следуя ее же правилам, подстроить под себя, но для этого нужно очень много знать, а Сан Саныч Еремеев тут прожил всего ничего. А точнее – выжил, что само по себе уже исключение из правил. Видать, придется действовать в том же духе и надеяться на удачу».
Рассматривая избы селян, Александр приметил двухэтажный домик неподалеку от въездных ворот, к которому примыкали несколько хозяйственных построек. Рядом стояли две телеги с запряженными лошадьми.
«Похоже, это и есть тот трактир, где Кочебор назначил свидание. И чем ближе к месту встречи, тем меньше желания туда соваться. Боюсь? – мысленно задал себе вопрос Еремеев. – Почему нет? Живой человек, имею право на страх. А то зайду за порог заведения, стукнут чем-нибудь по черепушке – и в мешок. Условия выдвигать гораздо удобнее тому, у кого руки связаны. И в прямом, и в переносном смысле».
Боярин соскочил с коня, проверил, на месте ли оружие. К двум пистолям и револьверу теперь добавился еще и эльфийский лук, отлично показавший себя в схватке с чудовищем. Колчан с оружием чужаков и стрелами к нему был хорошо упрятан и оставался пристегнутым к седлу. Александр почесал шею за ухом и дальше двинулся пешком.
«Наверняка, сообщив мне об участии пореченских гномов, смоленские задумали некую интригу против своих же. Сомнений, что мне их не одолеть, ни у них, ни у меня нет. Однако смоленские будут в выигрыше при любом раскладе. Сверну себе шею я – могут поднять вой, что потерян ценный агент, мы ведь с Мургом почти договорились. Получится потрепать пореченских – это ослабит их позиции, что, опять же, выгодно руководству Мурга. Все хорошо, только ни один из вариантов не устраивает меня. А было бы неплохо, чтобы одни чужаки схлестнулись с другими, а я – весь в шоколаде. Эх, мечты, мечты…»
Возле запертых ворот его грозно окликнули:
– Кто таков?
Из-за трехметрового частокола торчала лишь голова в остроконечном шлеме.
– Волшебник, – сообщил Еремеев. – В Смоленск еду.
Походный кафтан из добротного сукна, яловые сапоги и два пистоля за поясом и без слов давали понять, что пожаловал не простой человек.
– Сейчас спущусь, – пообещал служивый. Вскоре он приоткрыл ворота, но ровно настолько, чтобы человек и лошадь протиснулись в образовавшийся проход. – Проходи, путник.
– Благодарствую.
За воротами Александр заметил второго стражника. У обоих из доспехов имелись только слегка поржавевшие шлемы. Из оружия – копье и меч на двоих.
– В Смоленск? Никак супротив шведа воевать? – через пару секунд спросил второй из них.
– Там видно будет, – уклончиво ответил Еремеев.
– А к нам зачем?
– Лошадка хромать стала, надо бы кузнецу показать. Имеется у вас такой?
– Наш помер месяц тому назад. – Первый стражник запер ворота и снял шлем.
– А что, подмастерьев у него не было?
– Не успел он свою науку никому передать.
«Не повезло, надо подыскивать другой повод, чтобы остановиться в деревне», – мысленно пробурчал Александр.
– Не успел, царствие ему небесное, – продолжил стражник, перекрестившись. – Благо в Корытню несколько погорельцев прибыло, среди них – и кузнечных дел мастер.
– Выходит, будет кому лошадку посмотреть? Вот и слава богу. Как мастера найти?
– Сейчас сменюсь, покажу. Кузнец недалече от моего дома обитает.
Оба стражника были в возрасте. Еремеев прикинул, что мужикам явно за шестьдесят. Тем не менее чувствовалось, что оба не слабаки и с оружием обращаться умеют.
Через пару минут прибыл молодой человек и заступил на пост, получив шлем и меч.
«А с оружием тут совсем неважно», – отметил Александр.
– Давно на службе? – спросил он стражника.
– Со службы уж лет десять как ушел, а здесь мы с приятелем молодых учим, как от лихих людей отбиваться, да за окрестностями присматриваем, чтоб разбойнички врасплох не застали.
– Часто беспокоят?
– Раз в месяц случается. Пока отбивались.
– Видать, хороших бойцов подготовили. Говорят, лиходеи недавно целую деревеньку разорили.
– Да у нас-то и разжиться нечем. Одна лавчонка на всю деревню да трактир, где постояльцев днем с огнем не сыщешь. Из разбойничков ежели кто по глупости сунется, углядит, что мы на посту, да и двинет восвояси.
Еремеев хотел как можно больше узнать о деревне.
– Значит, трактир в деревне имеется?
– Как не быть. Раз мы недалече от дороги, то место для постоя всегда найдется. – Стражник кивнул в сторону двухэтажного здания, мимо которого они проходили. – Токмо купцы к нам нечасто заезжают. Считают, раз тут алтаря нет, лучше ночлег в другом месте устроить.
«Вроде людей немало обитает, почему Тадеуш не раскошелился на алтарь?» – размышлял Еремеев, продолжая вести беседу:
– Выходит, и чародея у вас нет?
– Был плохонький, да сбежал, когда прежнего боярина сменили.
– Чего вдруг?
– Так он же из ляхов был, его токмо староста и привечал.
– Староста-то хоть остался?
– Этот здесь. – Стражник махнул рукой.
– А новый боярин к вам не заглядывал?
– Пока не удосужился. Слыхивали, он супостата от границ отгонял. А тебе какое дело до нашего боярина?
Еремеев заметил, что провожатый стал неохотно отвечать на вопросы и решил поубавить пыл. Конечно, ему хотелось выяснить, на кого здесь можно положиться, но вызывать излишние подозрения в планы не входило.
– Говорили, новый боярин удачлив, вроде дружину собирает. Думаю, может к нему податься?
– Про Данилу много доброго слыхать, но мы пока его не видели. Пришли, вон дом кузнеца.
– Его как величать? – спросил Александр.
– Евсеем все кличут.
– Уж не Карпов ли?
– Он и есть, – удивился служивый. – Знакомец, что ли?
– Встречались. Благодарю, что путь указал. Свидимся еще.
Еремеев направился к указанному дому.
«Неужели тот самый Карпов?! Связной сержанта? Вот не думал, не гадал! Выходит, особый отряд и здесь свои щупальца раскинул?»
Кузнеца и его семью Еремеев с трудом вытащил из тюрьмы Крашена, когда там еще вовсю заправлял пан Тадеуш. Из-за предательства в особом отряде прежний боярин получил сведения о многих агентах, большинство людей было уничтожено. Если бы не вмешательство Александра, мог кануть в неизвестность и Карпов.
– Евсей? – окликнул Еремеев, заметив во дворе статную фигуру.
– Данила? – Кузнец обернулся. – Здрав будь! А ты разве не в бояре подался?
Они обнялись, как старые друзья.
– Про то лучше пока молчок. Я тут по другим делам, и огласка навредить может, – негромко сообщил нежданный гость.
– Вона как! Чем я могу помочь? – Евсей жестом предложил войти в избу.
– Дело у меня здесь сложное, а потому расклад бы вызнать, кто тут чем дышит? – ответил Александр, когда они присели в просторной комнате.
– В трактире, случаем, не тебя поджидают? – смекнул кузнец.
– С чего решил?
В комнату вошла пожилая женщина, поприветствовала гостя, водрузила на стол баклагу квасу, две чарки и оставила собеседников.
– Стараниями старосты эту деревеньку многие купцы стороной обходят. В трактире такие цены, что лучше лишних десять верст отмотать к соседям – там и постой, и обед вдвое дешевле.
– Трактирщик себе враг? Он же всю прибыль другим отдает. – Еремеев покачал головой.
– Раньше здесь токмо люди Тадеуша и останавливались, зато им никто не мешал.
– А сейчас чьи?
– Вот меня сюда и направили это выяснить. – Евсей, похоже, продолжал активно работать на особый отдел.
– Буду премного благодарен, ежели поделишься мыслями по поводу нынешних посетителей заведения.
– Мы же на одних людей работаем. – Карпов разлил квас по чаркам и продолжил: – Нынешние сюда заглянули явно под надуманным предлогом. Телегу сами раскурочили, да и лошаденку разули не без инструмента, у меня на это глаз наметан. А потом, когда я все выправил, сказали, что их старшой занемог. Улавливаешь?
– Нечто подобное я и подозревал. Встреча у меня нынче в трактире, на которую нельзя не ходить. И выйти оттуда хотелось бы на своих ногах.
– Зачем тогда один прибыл?
– От сего зависит жизнь дорогого мне человека, – пояснил Александр, а про себя подумал: «Не сознаваться же в собственной глупости?»
– Он у них?
– Скорее у того, кто за ними стоит, – у шведского лазутчика. – Александр сделал несколько глотков из чарки.
– И эти до тебя добрались?! Видать, прознали про твои подвиги в Крашене. Говорят, ты с чудовищем совладал?
– Было дело. – Еремеев закашлялся и быстро достал флягу с бодрящим снадобьем. Сделал глоток и продолжил: – Теперь пожинаю плоды той баталии.
– Здоровьем ослаб?
– Увы. – Боярин пожал плечами.
– Думаешь магией с ними совладать?
– Не получится. Мне еще два дня даже вспоминать о чарах не стоит. Да и толку от моей магии…
– Ну ты даешь! – Карпов покачал головой. – Так они тебя сразу повяжут!
– На глазах у местных?
– Какие местные, Данила? – махнул рукой кузнец. – Я малость понаблюдал, с людьми пообщался. Что могу сказать… Староста, трактирщик, хозяин торговой лавки – все прихвостни Тадеуша. У каждого по два помощника, считай, телохранители. Нынче они притихли малость, но ежели шведы знают об их прошлом, без труда заставят на себя работать.
– Понял тебя. А на нашей стороне кто?
– Мужичков у ворот видел?
– Стражники? Видел. Один из них к тебе проводил, он рядом проживает.
– Это он так сказал? – улыбнулся кузнец. – Видать, не глянулся ты ему. Решил посмотреть, куда на самом деле двинешь. Мужик правильный, и приятель его из того же теста, оба раньше в дружине Рачинского состояли.
Боярин Рачинский был хорошо известен Еремееву. Село этого человека, Троицкое, Александр взял внаем, еще будучи купцом, тем самым перейдя дорогу прежнему хозяину Крашена. Опять же, Буян, возглавлявший бойцов нового боярина Крашена, в былые годы также служил Рачинскому.
– Их всего двое? – спросил Еремеев.
– Там еще с десяток молодых ребят имеется, токмо с оружием у нас беда. Один пистоль – мой, пара мечей, копье да рогатины. С таким арсеналом в трактир не пойдешь.
– Может, у врага позаимствуем? – предложил Александр.
– Рисковый ты мужик, Данила. А ну как не получится у нас без шума? Врагов почти два десятка, и наверняка у половины имеется, из чего пулять.
– Так мы не станем их всех скопом валить. К кому лучше сперва заглянуть – к старосте или торгашу?
– Решил навести здесь порядок? Не боишься, что твоего человечка пристукнут, пока мы тут воевать будем?
– Стану играть по их правилам – точно пристукнут. Надо свои установить, да так, чтобы комар носа не подточил. Подсобишь?
Кузнец задумался. И было от чего: планы Данилы шли вразрез с заданием руководства. Однако молодой человек однажды спас его, а потому Карпов считал себя обязанным. Имелась и другая причина: утром пришло сообщение о падении Дорогобужа. Швед двигался к Смоленску уже по землям республики, задание руководства теряло смысл.
– Как тебе здешний квас? – задал вопрос Евсей.
– В Крашене ядренее будет.
– Ну что ж, тогда давай устроим в Корытне то же, что и в Крашене. План имеется?
Творимиру несказанно повезло под конец того злосчастного дня, когда помощник, оказавшийся агентом шведов, упек его в тюрьму и поставил перед выбором: либо смерть, либо предательство. Особисту не только удалось совершить побег вместе с девицей из Московии, не только увезти ее из Смоленска и самому избежать гибели, когда подручные Бивоя обвинили сбежавшего в подлом убийстве охранника и организовали его поиски, но и вовремя наткнуться на дружину боярина Тирского из Рославля.
Знакомый воевода по приказу вече вел две сотни бойцов, с помощью которых особист без труда пробрался в центр города. Он поднял по тревоге весь особый отряд и смоленскую дружину, захватил около дюжины лазутчиков, и не без помощи духовенства утихомирил горожан, поддавшихся на провокации шведских шпионов.
За сутки в Смоленске был наведен полный порядок. Творимир не спал ночь, стараясь успеть повсюду, однако без оплошностей не обошлось: предатель Бивой сбежал.
Потом пришла еще одна тяжелая новость: пал Дорогобуж. Его защитники во главе с воеводой республики и командиром особого отряда теперь возвращались к Смоленску – война со Швецией началась с разгрома смоленских полков у северо-восточной границы.
«А ведь нынче утром в сторону Дорогобужа были отправлены три полка. Видимо, их сил не хватило, чтобы задержать шведа. Наверняка Карл о них вызнал заранее и нанес упреждающий удар. Опять предатели? А ведь могут и в войсках затесаться», – размышлял Творимир, склонившись над картой республики.
Он занял комнату в здании городской управы, где обычно проводили заседания первые люди Смоленска. Двое из них сейчас отводили уцелевшие войска из Дорогобужа к деревне Кардымово. Воевода, которому с началом военных действий вече обязано передать всю полноту власти, должен был попасть в столицу как можно быстрее.
«Плохо, когда в стране нет единого правителя. Пока эти господа соберутся на совет, война закончится. И не в нашу пользу. А без решения совета любой указ воеводы имеет силу токмо для смоленской дружины. И как воевать с такими полномочиями? Вон у шведов король. Его слово – закон. И попробуй хоть кто-то поперек слово вставить. А у нас всегда словоблуды найдутся…»
Творимира еще вчера вечером посетил кое-кто из «уважаемых» господ, входящих в совет вече, и попрекал излишней жестокостью. Дескать, его решения не были утверждены вече, а потому подлежат суду. Хорошо рядом оказался отец Серафим и поддержал особиста словом божьим, «советчики» сразу побледнели и поспешили убраться восвояси.
После падения Дорогобужа Карл Семнадцатый мог направить войска либо на юг, в сторону Ельни, либо на запад, к Смоленску. Южное направление было слабо защищено, и захват Ельни, а потом и Рославля не представлял особых трудностей. Однако поход вдоль границ Московии мог обернуться фланговым ударом со стороны восточного соседа, ведь после сражения под Псковом, где шведы получили мощную оплеуху, никаких договоренностей с Пожарским заключено так и не было.
«Нет, Карл наверняка пойдет на Смоленск. Захватив столицу, он заставит вече подписать любую бумагу, и республика станет шведской провинцией. Опять же, ему лучше разбить нашу армию в том же Кардымове. Полагаю, воевода ее не оставит ради бумажки о полномочиях. Жаль, Огнедара убили. Его можно было во главе обороны поставить, народ боярина почитал». Творимир еще раз посмотрел на карту.
Вместе с тремя полками на подмогу в сторону Кардымова отправилась дюжина особистов. Творимир поставил им задачу: предупредить руководство войска о готовящемся покушении и предпринять самые строгие меры по его предотвращению.
В дверь постучали.
– Входи, – разрешил Творимир, полагая, что за дверью – его новый помощник.
– Командир, к зданию управы подбросили записку для тебя. Проведена полная проверка, бумага опасности не представляет.
– Кто проверял?
– Сержант Лютобор.
С некоторых пор вся корреспонденция подвергалась тщательному анализу, которым занималась специальная группа при особом отряде.
– Хорошо, оставь записку на столе.
Когда дверь за помощником закрылась, Творимир взял свернутый в трубочку лист. Ничего хорошего от послания он не ожидал – время не то. Однако, ознакомившись, все же не сдержался от бранного слова:
– Все равно мне нагадил!
Записка была от Кочебора. В ней сообщалось, что Зарина попала-таки к нему в руки и теперь лазутчик знает, как использовать ее на благо шведского короля. В тексте был явный намек на привлечение девицы к вербовке одного молодого боярина.
– Да, не всех продавшихся удалось вчера выловить! Очень жаль. Теперь еще гадать, чего Данила отчебучит? Этот дров наломать горазд. И ведь не образумишь, пробовал уже. – Творимир рассуждал вслух. – Надо гонца в Крашен отправить. Токмо что написать эдакого, дабы задиру проняло?
Слухи о подвигах Данилы уже дошли до Смоленска, и сей молодой боярин нынче стал самой обсуждаемой персоной. Простые люди говорили о нем с восторгом, постоянно сравнивая с нынешним руководством города. И это сравнение было явно не в пользу вече. Именно поэтому в совете вече большинство скрежетало зубами при одном упоминании крашенского наместника.
«Зарину он врагу без боя не отдаст, – продолжал размышлять Творимир. – Но эти сволочи могут запросто одурачить парня. Сумеет ли он разгадать их козни? Вряд ли. Раз уж даже я попался…»
Несколько секунд особист стоял, изучая развернутый лист. Он пытался составить послание, способное охладить пыл молодого человека, однако ничего толкового в голову не приходило, слишком непредсказуем был Данила.
Неожиданно мысли Творимира потекли в ином русле.
«А зачем Кочебору рисковать своими людьми, доставляя это послание? Чтобы насолить мне? Непохоже. Этот тип даже в смоленскую тюрьму попал по четко выстроенному плану. Явно не первый год работает. Значит, имеется и здесь иной смысл! Какой?»
Творимир опустился на стул и уставился в одну точку. Он пытался поставить себя на место шведского шпиона, который провалил весьма ответственное задание. И оно заключалось не в вербовке того или иного человека, а в устранении военной верхушки республики.
«Записку к зданию управы могли подкинуть токмо те, кто нынче имеет сюда доступ. Господа из совета вече – раз, мои особисты – два, дружинники – три. Кто из них станет помогать Кочебору в организации убийства воеводы? Первых исключаем сразу, давеча я их сильно напугал. По мелочи отомстить они горазды, но на серьезное дело не пойдут – кишка тонка. Среди особистов лазутчики тоже могут быть, но кого хотел, я уже отправил в Кардымово, в них уверен всецело. Других не собираюсь, и они сие знают. Дружинники? Этим отдан строгий приказ патрулировать окраины Смоленска, чтоб в дневное время никто из города не вышел. Кто еще остается?»
Творимир чувствовал, что разгадка очень близко. Враг, отправив послание, сделал ошибку, но вот воспользоваться ее плодами у особиста пока не получалось.
«Меня явно подталкивают к определенным действиям, чтобы добиться совсем иного результата. Я знаю – какого, но разум все никак не докопается, каким способом враг…»
Стук вновь отвлек Творимира от размышлений.
– Что там еще стряслось?! – раздраженно произнес он.
– Гонец прибыл с западных окраин города, – доложил помощник.
– Что-то срочное? – Особист не хотел прерывать свои изыскания, опасаясь потерять нить. – Кто, говоришь, прибыл? – Творимир от возникшей догадки даже подскочил.
– Гонец… – начал было помощник, но был остановлен жестом начальника.
– Через пять минут пусть зайдет, – сказал Творимир.
«Как же я про них забыл? Гонцы – они ведь по всему городу шастают, и в здание управы им путь открыт. Выходит, любой может незаметно обронить бумажку у входа. А ведь я к Даниле как раз и собирался послать гонца с секретным донесением. Окромя как по моему личному распоряжению ни один посыльный город не покинет. Умно, очень умно. Ежели гонец отправится не к Даниле, а к воеводе…»
Творимир вызвал помощника и спросил:
– Гонцы у нас в чьем ведении?
– Имеется служба посыльных. Послания поступают ее командиру, тот отдает приказ незанятому. Ежели дело тайное, выбирает из самых лучших.
– Можешь вызнать, кто из гонцов входит в состав избранных? Токмо без огласки, дело чрезвычайной важности. И не было ли кого из них подле управы до того, как появились сведения о записке?
– Сколько у меня времени? – спросил помощник.
– Четверть часа, не более.
– Будет сделано. – Подчиненный развернулся и быстро покинул комнату.
