6.4. Исаев А.В. Операция по освобождению Крыма 1944 г

Ожидавшийся советским командованием, как вспоминал А.М. Василевский, отвод немецких войск с Никопольского плацдарма в январе 1944 г. (что позволило бы перейти к активным действиям против крымской группировки врага) не произошел. Поэтому наметки плана по освобождению Крыма были вновь отложены. Перелом общей обстановки в южном секторе советско-германского фронта произошел в начале февраля 1944 г. с ликвидацией Никопольского плацдарма и форсированием Днепра на этом направлении войсками 4-го Украинского фронта.

В связи с этим небезынтересно проследить за эволюцией плана освобождения Крыма. В своем докладе Верховному Главнокомандующему от 6 февраля 1944 г. А.М. Василевский предлагал задействовать для освобождения Крыма 5-ю ударную армию генерала В.Д. Цветаева. Причем именно ей предполагалось сыграть ведущую роль в операции, Василевский прямо писал: «Главный удар нанести армией Цветаева, усиленной 2 гв. мк и 4 гв. кк, с Сиваша с ближайшей задачей частью сил выйти в тыл Ишуньским позициям и с дальнейшим ударом всеми силами и подвижными средствами на Джанкой. Выход в тыл Ишуньским позициям поможет армии Крейзера преодолеть перекопские позиции и выйти на простор». Причем перенацеливание на Крым 5-й ударной армии с мехкорпусом и кавкорпусом позволяло параллельно решать две задачи. Василевский писал, что предполагается наступать «двумя ск и мк на Симферополь через Сарабуз, одним ск и 4 гв. кк на Феодосию на помощь Петрову». Позднее, при осуществлении Крымской операции, вопрос действий на разных операционных направлениях приобретет существенное значение. Начать операцию предполагалось уже 18–19 февраля. Также представитель Ставки просил пополнить 19-й тк Васильева хотя бы 100 танками, с целью его использования в ударе по Крыму.

Как мы видим, с самого начала планирование прорыва немецкой обороны в северной части Крыма ориентировалось на главный удар с плацдарма на Сиваше. А.М. Василевский впоследствии мотивировал это в мемуарах следующим образом: «Почему же мы приняли решение нанести главный удар с плацдармов за Сивашом, а не с Перекопа? Ведь здесь наши войска ожидали наибольшие трудности и неудобства. Исходили мы из того, что именно здесь главный удар окажется для противника более неожиданным. К тому же удар со стороны Сиваша, в случае его удачи, выводил наши войска в тыл всем укреплениям врага на Перекопе, а следовательно, позволял нам гораздо быстрее вырваться на просторы Крыма». Причем необходимо отметить, что с самого начала предполагалось с плацдарма на Сиваше наносить «главный удар силами двух ск на Тархан».

Однако дальнейший ход боевых действий заставил откорректировать наряд сил для проведения операции в Крыму. Порядок переправы через Днепр изменился. В итоге правое крыло войск 4-го Украинского фронта (5-я уд. А, 28-я А, 3-я гв. А) в целях оперативного единства распоряжением Ставки передавалось в состав 3-го Украинского фронта. Также после смены 28-й А частей 2-й гв. А на нижнем течении Днепра 4-й УФ получил в качестве резерва армию в составе двух гвардейских стрелковых корпусов. Соответственно вместо 5-й ударной армии в распоряжении А.М. Василевского осталась 2-я гв. армия Г.Ф. Захарова.

Одновременно штаб Ф.И. Толбухина полностью переориентировался на Крым. Представитель Ставки А.М. Василевский вспоминал: «Учитывая, что борьба за Крым будет носить крайне упорный характер и потребует от командования и войск больших усилий и настойчивости, возложить главную ответственность за проведение Крымской операции на командование 4-го Украинского фронта, освободив его на это время от каких-либо других задач». Дополнительно фронт получил 63-й ск из 69-й армии в составе четырех стрелковых дивизий. Совместно с войсками 4-го Украинского фронта в операции принимали участие войска Отдельной Приморской армии, Черноморского флота, Азовской флотилии и партизаны Крыма.

Окончательно состав армий был определен в директивах командующего 4-м Украинским фронтом Ф.И. Толбухина за №№ 00136/ОП и 00138/ОП от 20 февраля 1944 г. Если А.М. Василевский планировал армию В.Д. Цветаева поставить на направление главного удара, то 2-ю гв. армию было решено поставить на вспомогательном направлении – на Перекопском перешейке. Ее состав был определен в три стрелковых корпуса (восемь стрелковых дивизий) с частями усиления. Соответственно по директиве № 00136/ОП перекопские позиции с войсками 54-го и 55-го ск (ранее входившими в состав 51-й армии), расположенными на них, передавались 2-й гв. армии. В состав же 51-й армии вводился 1-й гв. ск (генерал-лейтенант И.И. Миссан) и вышеупомянутый 63-й ск (генерал-майор П.К. Кошевой). Тем самым советское командование избавило себя от сложных перегруппировок с сохранением первоначального состава двух армий. В итоге плацдарм за Сивашем оставался в ведении 51-й армии, чей состав был определен директивами в три стрелковых корпуса (десять стрелковых дивизий) со средствами усиления.

51-я армия боевым распоряжением № 00139/ОП от 22 февраля 1944 г. получила задачу главным ударом на Тархан и вспомогательным на Томашевку и Пасурман 1-й прорвать оборону противника и развивать успех: одним стрелковым корпусом через Тархан на Ишунь с целью атаки Ишуньских позиций с тыла и ликвидации Перекопской группировки противника во взаимодействии с 2-й гв. армией, одним стрелковым корпусом на Воинку и одним стрелковым корпусом на Томашевку и Пасурман 2-й.

2-я гв. армия согласно боевому распоряжению № 00149/ОП получила задачу прорвать оборону противника ударом на Кула и овладеть Армянском. Далее предполагалось уничтожение Перекопской группировки противника во взаимодействии с 51-й армией и выход на четвертые сутки наступления на р. Чатарлык. Развитие наступления главными силами 2-й гв. армии планировалось на юг западнее Симферополя.

Единственному подвижному соединению фронта, 19-му танковому корпусу, ставилась задача после прорыва обороны противника и с выходом пехоты на рубеж Байболуш, Ново-Александровка, Байсары, свх. Кирк-Ишунь (т. е. после прорыва через озерные дефиле) войти в прорыв и, развивая успех в общем направлении на Джанкой, Симферополь, к исходу 4 суток своего ввода овладеть городом Симферополь. Тем самым перехватывалась основная железнодорожная коммуникация противника в Крыму. Частью сил предполагалось действовать в направлении на Сейтлер и Карасубазар, обеспечивая войска фронта от возможного удара Керченской группировки противника. Нельзя не отметить, что ввод корпуса в прорыв предусматривался по двум вариантам: основному через Каранки, Томашевка и по запасному – через Тархан, Воинка.

Таким образом, уже в двадцатых числах февраля план операции по прорыву в Крым был подготовлен с распределением сил и средств между задействованными в нем армиями. Боевыми распоряжениями №№ 00139/ОП и 00140/ОП срок готовности обеих армий к наступлению был установлен на 29 февраля 1944 г.

С точки зрения укомплектованности соединений привлекаемые по плану к операции дивизии находились в хорошей по меркам зимы 1943/44 г. форме. Дивизии 51-й армии насчитывали по 5000–5500 человек, прибывшие в составе 2-й гв. армии – около 6 тыс. человек, 63-й ск прибыл с численностью соединений больше 7 тыс. человек. Запрошенные А.М. Василевским у И.В. Сталина 100 танков для 19-го танкового корпуса, судя по всему, поступили уже в феврале: на 1 марта 1944 г. в наличии в корпусе было 108 машин, которыми укомплектовали две бригады. Причем в укомплектовании корпуса явно просматриваются элементы спешки: 22 февраля в 19-й тк поступают 35 огнеметных ОТ-34 и 4 линейных Т-34. Такие машины были нехарактерны для подвижных соединений, огнеметными танками укомплектовывали отдельные полки и инженерные части. Также до численности в 52 танка была доведена 6-я гв. тбр. Командование стремилось довести танковые войска до приемлемого уровня укомплектованности перед операцией.

Однако с 12 по 18 февраля 1944 г. на Черном море бушевал сильнейший шторм, сопровождавшийся большим подъемом воды с волнобоем на Сиваше. В результате строившиеся много недель дамбы переправы № 1 (до м. Джонгара) оказались размыты на большом протяжении, несмотря на все усилия по их сохранению со стороны инженерных частей. Также сильно пострадала от шторма гать от о. Русский до северного берега Крыма переправы № 2. Фактически обе переправы на несколько дней полностью вышли из строя, а в течение последующих нескольких дней работали с пониженной пропускной способностью. Кроме того, наступившая весенняя распутица привела дороги в тылу фронта в труднопроезжее состояние.

В итоге по состоянию на 29 февраля 1944 г. оставалось переправить через Сиваш пять стрелковых дивизий, сорок три артполка, две танковые части. Исходя из времени, потребного на восстановление переправ, а также из оценки состояния дорог, новый срок начала операции был назначен на 18 марта. Вообще говоря, советское весеннее наступление на Украине в марте 1944 г. начиналось в условиях неполного сосредоточения войск и раскисших дорог. Это имело отрицательные стороны, но в целом нанесение удара по изрядно измотанному противнику дало впечатляющие результаты. Однако, в отличие от Проскуровско-Черновицкой и Уманско-Ботошанской операций, советское наступление в Крыму зависело от мостов через Сиваш. Если просто раскисшие дороги преодолевались «студебекерами» и танками с нагруженными на них ящиками и бочками, переместить через Сиваш грузы без переправ было невозможно. Кроме того, переправа № 2 еще не была подготовлена для переброски грузов свыше 16 тонн весом. Это мешало накоплению на Сивашском плацдарме тяжелой артиллерии и бронетехники.

Существовал также еще один фактор, неблагоприятно влиявший на перспективы наступления в Крыму. В отчете штаба 51-й армии, подготовленном по итогам Крымской операции, указывалось: «В их составе [переданных в состав 51-й А войск] около 50 % имелось необученного контингента. Для того, чтобы начать прорыв, нужно было не только сосредоточить эти войска на плацдарме, но соответственно подготовить необученный состав к прорыву». Ввод в бой слабо подготовленных бойцов в достаточно сложных условиях прорыва плотной обороны немцев грозил неудачей, подобной провалам Западного фронта в череде наступлений под Оршей и Витебском как раз зимой 1943/44 г. В этом отношении ухудшение погодных условий сыграло, скорее, положительную роль в борьбе за Крым.

Ввиду стремления возможно быстрее начать операцию, восстановление переправы № 1 после шторма решено было провести в сокращенном варианте, уменьшив длину дамб. Соответственно северный участок восстанавливался длиной 517 метров, а южный – 760 метров. Между оголовками дамб наводился понтонный мост на парках ДМП-42 длиной 1352 метра грузоподъемностью 8 тонн. Это было значительно больше, чем ранее существовавшая 300-метровая связка между дамбами. Соответственно тяжелые грузы предполагалось переправлять на паромах. Сдерживающим фактором в строительстве и накоплении материалов для ремонта был подвоз материалов. Как указывалось в докладе Толбухина Василевскому от 7 марта: «Вследствие тяжелого состояния дорог подвоз происходит медленно и только почти на «студебекерах».

Несмотря на все трудности, 5 марта отсыпка дамб была завершена, к 8 марта были построены причалы на концах дамб, а с 8.00 8 марта паромная переправа начала действовать. Первые 9 танков Т-34 были переправлены 9 марта. Наводка наплавного моста между дамбами завершилась 10 марта. В процессе строительства переправа подвергалась артобстрелам и налетам авиации, сбрасывавшей бомбы массой от 100 кг до 1000 кг. Артобстрелы были неэффективны, авиабомбы наносили переправе повреждения, устранявшиеся от 10 до 19 часов.

Процедура перемещения танков Т-34 по переправе № 1 была достаточно замысловатой. Танк по дамбе подводился к причалу и грузился на паром (с учетом мелководья он был собран из расчета массы груза 75 тонн). Затем силами команды численностью около 100 человек паром с помощью канатов выводился на фарватер, где буксировался моторными катерами или на веслах. В течение суток в среднем переправлялось 8–10 машин. В период отлива (западного ветра) количество падало до 3–5 машин, т. к. паромы приходилось тянуть исключительно волоком. Бывали моменты, когда при спаде воды паром застревал на мели и переправа тяжелой техники прекращалась.

Всего на паромах было переправлено в Крым:

Несмотря на постоянные артобстрелы и авианалеты, потери саперных частей можно оценить как умеренные. Всего за время работ по обеспечению переправы № 1 инженерные части, обслуживающие эту переправу, в основном 7-я инженерно-саперная бригада, потеряли 37 человек убитыми и 145 ранеными. Убыло по болезни, в связи с условиями работы, 182 человека. Трудно было ожидать чуда при работе в ледяной воде. Итого потери составили 34,7 % от первоначальной численности бригады в 1056 человек.

Однако темпы перевозки танков паромами по переправе № 1 оставляли желать лучшего. С 3 марта 1944 г. начались работы по усилению Сивашского моста (переправы № 2) для пропуска грузов до 30 тонн. Уже 17 марта 1944 г. по мосту прошли танки Т-70, «Валентайн». Первым на Сивашский плацдарм был переправлен легкий танк Т-70. Позднее пришло время Т-34. Точнее будет сказать, что первым по мосту прошел Т-34 в варианте тягача со снятой башней. Причем мост под танком-тягачом весом 23–24 тонны разрушился. Этот опыт выявил ряд недочетов, в том числе просадку опор. Потребовалась доработка с забивкой свай и общим усилением конструкции. Последовательность переправы была следующей:

22-й гв. тп переправлялся с 8 по 12 марта 1944 г. (паромами);

32-я гв. тбр с 13 по 20 марта;

19-й тк с 20 марта до 2 апреля.

Всего за период с 17 марта по 8 апреля 1944 г. по мосту и гати переправы № 2 в Крым было переправлено тяжелых грузов:

Нельзя не отметить, что танков Т-34 через переправу № 1 прошло все же больше, чем по мосту и гати, несмотря на сложные условия движения. В некоторой степени это было скомпенсировано переправой 203-мм орудий с тягачами, габаритные размеры которых были больше танка, что затрудняло переправу на пароме.

Интенсивность налетов немецких ВВС на переправы в начале 1944 г. не снижалась. В январе немецкие ВВС сбросили на них 1700 бомб, в феврале – 2500, в марте – 2600. С развитием строительства переправ была усилена их ПВО двумя полками артиллерии средних калибров и двумя полками МЗА. В итоге переправы прикрывали 36 орудий 85 мм, 71 орудие 37 мм и 67 пулеметов ДШК, причем 10 марта 1944 г. восемь 37-мм зенитных автоматов было установлено на понтонах вдоль переправ. По советским данным, над переправами за все время их работы было сбито 85 и подбит 41 самолет противника с расходом в среднем 394 выстрелов 85 мм и 567 выстрелов 37 мм на один сбитый или подбитый. Столь высокий расход боеприпасов был обусловлен необходимостью частой постановки заградительного огня.

Однако только средствами зенитной артиллерии прикрыть переправы было невозможно. В марте 1944 г. атаки ВВС противника интенсифицировались, причем от ночных налетов немцы вернулись к дневным авиаударам под усиленным истребительным прикрытием. Это сразу увеличило их эффективность. Так, 14 марта в результате прямых попаданий было разрушено 180 метров деревянного моста (восстановление заняло 36 часов) и 24 метра понтонного моста. В результате 14 марта и до 18.00 15 марта переправа не действовала вовсе, а деревянный мост восстановили только к 1.10 ночи 16 марта. Налеты больших групп самолетов Люфтваффе с плотным прикрытием потребовали поднимать в воздух крупные силы истребителей 8-й ВА, а также активно воздействовать на аэродромы противника, что вызывало большой расход горючего. Подвоз же горючего затруднялся бездорожьем. Это заставило командование фронта запрашивать увеличения лимита высокооктанового горючего на март 1944 г. на 1000 тонн. Повышенный расход горючего для самолетов и низкие темпы накопления запасов стали впоследствии одной из причин ограниченных успехов ВВС 4-го УФ в ходе наступления в Крыму.

Помимо активного противодействия для снижения эффективности авиаударов противника, применялись меры пассивной защиты – прикрытие переправ дымовыми завесами. Оно осуществлялось двумя батальонами химзащиты на завершающем, наиболее интенсивном этапе работы переправ. Для уверенного перекрытия обоих переправ установки дымопуска располагались не только на берегу, но и на воде, для этого использовали 138 плотов. В период с 10 по 31 марта 1944 г. для маскировки переправ №№ 1 и 2 от наблюдения и прикрытия от бомбежки противника было израсходовано 661 МДШ, 5884 НСМ-1 (американских, полученных по ленд-лизу), 13 650 ДМ-11, 70,6 т дымовой смеси. Не видя переправ, немецкие летчики сбрасывали бомбы наугад, в Сиваш.

ТАБЛИЦА

Количество грузов и вооружения, переправленного в период с 5 марта по 5 апреля 1944 г.

Хорошо видно, что основная масса артиллерии в целом и вся тяжелая артиллерия прошла через переправу № 2. Для перевозки этого количества грузов через переправы прошли с севера на юг 5651 автомашина и 7962 повозки по переправе № 1 и 3603 автомашины и 1710 повозок по переправе № 2.

Анализ процесса работы и строительства переправ показывает, насколько сложная инженерная задача была решена саперами 4-го Украинского фронта. Выбор Сивашского плацдарма для нанесения главного удара в грядущей операции требовал переброски большого количества людей, техники и предметов снабжения. В итоге состояние переправ и погодные условия являлись сдерживающим фактором, во многом определявшим сроки начала операции в Крыму. Восстановление и усиление переправ позволили всего за десять суток с 20 марта по 1 апреля 1944 г. пропустить через переправы № 1 и № 2 более 200 единиц бронетехники, по 20–25 машин в сутки, хотя до этого были дни, когда переправлялось по одному танку.

Установленный на 18 марта 1944 г. очередной срок готовности к переходу в наступление в итоге был сдвинут на 28 марта. К этому сроку обе армии полностью закончили все приготовления к наступлению. Однако в ночь на 28 марта в районе Сиваша разразился сильнейший снежный буран, продолжавшийся два дня. Траншеи были занесены снегом. О масштабах бедствия говорят следующие цифры. За время снежного бурана 28–29 марта в войсках фронта, несмотря на принятые меры, было обморожено 221 человек, в том числе 53 человека со смертельным исходом. Из-за снежных заносов прекратилось движение на всех дорогах. Последовавшее за этим всполохом зимы бурное таяние снега еще на 3–4 дня привело дороги в непроезжее состояние.

30 марта в Мелитополе состоялось совещание Военного совета фронта с маршалами Советского Союза А.М. Василевским и К.Е. Ворошиловым. Последний ознакомил представителя Ставки и Военный совет 4-го УФ с планом действий Приморской армии. В подготовленном по итогам совещания докладе в адрес Верховного указывалось: «Выпал глубокий снег, который вывел аэродромы из строя, а частые метели и туманы исключают возможность проведения нормальной работы артиллерии. Если погода позволит, то 4-й Украинский фронт начнет операцию не позднее 5 апреля 1944 года». Состояние погоды позволило начать операцию только 8 апреля 1944 г.

Как указывалось в отчетных документах 51-й армии, в ходе планирования наступления с Сивашского плацдарма рассматривались два варианта действий. Первый предусматривал нанесение главного удара на направлении Каранки – Томашевка, на левом фланге армии. С овладением Томашевкой предполагалось ввести подвижные части, нацеливая их на Джанкой и далее на Симферополь. Несмотря на очевидные сложности с прорывом межозерного дефиле, с овладением Томашевки армия сразу выходила на оперативный простор. Крымская группировка немцев таким ударом сразу раскалывалась надвое.

Второй вариант предусматривал нанесение удара на юго-запад в направлении на Тарахан или Уржин с задачей выйти на ближайшие коммуникации Перекопско-Ишуньской группировки противника и во взаимодействии со 2-й гв. армией окружить, уничтожить ее, а затем совместно с армией Г.Ф. Захарова развивать успех в направлении на Джанкой и Симферополь. Этот вариант, как признавалось штабом 51-й армии, ставил первоначально более узкие цели, разделяя разгром крымской группировки немцев на несколько этапов.

Кроме того, на тарханском направлении, помимо первого оборонительного рубежа немцев, имелись мощные Ишуньские позиции, в подготовке которых к обороне противником не было никаких сомнений. Именно здесь и на Перекопе сосредотачивались главные силы обороны, позиции занимали немецкие, а не румынские части. Соответственно выход на оперативный простор требовал прорыва нескольких рубежей обороны в трудных условиях. Тем не менее было принято решение выбрать второй вариант и нанести главный удар на Тархан.

Руководствовался штаб Я.Г. Крейзера при этом следующими соображениями:

1) трудность прорыва обороны немцев в межозерном дефиле;

2) значительность Перекопско-Ишуньской группировки, силы которой значительно преувеличивались (прежде всего в отношении бронетехники) и, соответственно, переоценивались ее возможности по нанесению контрударов во фланг войскам, идущим на Джанкой;

3) прочность ак-монайских укреплений противника, быстрый прорыв которых Приморской армией представлялся сомнительным, что лишало возможностей оперативного взаимодействия с ней.

Средством развития прорыва 51-й армии являлся 19-й танковый корпус, находившийся в подчинении штаба фронта. Перед наступлением корпус получил весьма впечатляющее усиление. Ему были придана целая 15-я иптабр (101, 535 и 665-й иптап), 85 и 207-й гап, 467-й лап, 21-й гв. минполк (РС) и 18-я зенитная артдивизия (167-й и 170-й полки МЗА и 297-й 85-мм пушек). Кроме того, 26-й мсбр был придан 1511-й иптап. Всего, таким образом, корпусу было придано 11 полков – 146 орудий. Это отвечало задаче ведения эффективных действий при прорыве в глубину обороны противника – в отношении штатной артиллерии советские танковые корпуса даже в 1944–1945 гг. были сравнительно слабы. Помимо артиллерийских частей корпус получил дополнительно 6-ю гв. тбр (52 танка), 875-й и 867-й сап (по 21 СУ-76), 5-й отдельный бронебатальон и 52-й мотоциклетный полк. Последний предполагалось использовать для разведки.

Ближайшей задачей 19-го тк являлся Джанкой, который требовалось захватить и оставить в городе часть сил до подхода пехоты 51-й армии. Следующей целью становился Симферополь, который нужно было занять и удерживать до подхода пехоты 51-й армии.

Следует отметить, что относительно использования 19-го тк у командования фронта имелись некоторые колебания. Направление удара корпуса после захвата Джанкоя на Симферополь было окончательно закреплено приказом Военного совета фронта от 18 марта 1944 г. До этого основным направлением после захвата Джанкоя являлся удар корпусом через Сейтлер на Ак-Монайские позиции с целью запереть и уничтожить Керченскую группировку противника. Отголоски этих идей остались в окончательном варианте плана: в случае успешного боя за Джанкой предполагалось отправить на Карасубазар и на Сейтлер отряды под общим руководством командира 202-й тбр. В отряд входили: 202-я тбр (15 Т-34), 52-й мотоциклетный полк и 867-й сап (21 СУ-76). Сколачивание отряда началось за 10–12 дней до начала операции.

При всей внешней привлекательности идеи запереть часть сил противника на Керченском полуострове, этот план предполагал одно допущение: выход к Парпачскому перешейку раньше отхода противника. Если же выход запаздывал, то средств для перехвата отхода немцев по Приморскому шоссе и эвакуации морем у 19-го тк не было, как и планов прорыва на Приморское шоссе.

Важным этапом подготовки к операции стало пополнение соединений до численности хотя бы вполовину штатной. В период успешных наступательных операций Красной Армии источником пополнений становились ресурсы освобожденных территорий. Так, из числа мобилизованных в освобожденных районах Таврии (Николаевской и Мелитопольской областей) на пополнение соединений 2-й гв. армии было направлено 11 489 человек. Наибольшее количество призванных попало в соединения 13-го гв. ск – от 2103 человек до 2387 человек на дивизию. В 54-м и 55-м ск лидерами были 126-я сд (2080 призванных) и 347-я сд (1406). Остальные получили по несколько сотен призывников с освобожденной территории.

Несмотря на то что принятые от 51-й армии 54-й и 55-й ск находились в неплохом по меркам 1944 г. состоянии, Г.Ф. Захаров поставил задачу довести в период вынужденного затишья численность стрелковых рот соединений двух корпусов до 70–75 человек, а стрелковых дивизий в целом до 6100–6500 человек. Для этого был задействован ресурс запасных частей армии. В итоге к 8 апреля 1944 г. численность дивизий 54-го и 55-го ск была доведена до численности от 5989 до 6365 человек. Гвардейские соединения доводились до численности 7100 человек и к 8 апреля 1944 г. насчитывали от 6871 до 7111 человек. При этом пополняемые дивизии находились на передовой и несли неизбежные потери от огня противника, а ввиду специфических условий Перекопа было немало заболевших. Так, 3-я гв. сд с 22 февраля по 8 апреля 1944 г. потеряла 740 человек, в том числе 365 человек – заболевшими.

Подготовка к штурму велась весьма скрупулезно. Важным ее этапом стала учеба на полигонах, имитирующих оборону противника. Вскоре после прибытия на Перекоп, 2 марта 1944 г., Г.Ф. Захаров приказал: «Во всех соединениях создать точные копии всех оборонительных сооружений противника, которые предстоит прорывать войскам». Соответственно 3-я гв. сд создала учебное поле с тремя линиями траншей, со всеми ходами сообщения как в полосе предстоящего наступления. Было построено 10 макетов ДЗОТ, все сооружения прикрывались проволочным забором. В 126-й сд населенный пункт Перво-Константиновка недалеко от Перекопа был «загримирован» под Армянск. Подступы к городу были изрыты рядами траншей. Фундаменты и подвалы зданий были приспособлены для обороны, укрепления дополнялись минными полями и колючей проволокой. Все было сделано в точности как у противника. Такие тренировки до автоматизма отрабатывали действия штурмовых групп в прорыве обороны противника.

Опыт войны показывал, что немцы после артподготовки успевают опомниться и занимают места в окопах за 3–5 минут. Требовалось опередить противника и ворваться в окопы раньше. Как позднее писал Г.Ф. Захаров: «Когда был принят участок от 51-й армии, расстояние между нами и противником составляло от 600 м до 1 км». Стандартным тактическим приемом, облегчавшим сближение с противником, являлась отрывка так называемых «усов» – траншей в сторону противника. На каждую роту в ударной группировке 2-й гв. армии было отрыто по одному «усу», соединенных между собой ходами сообщения. Расстояние от «усов» до передней траншеи противника колебалось от 70 до 150 метров. Всего с 25 февраля по 6 апреля 1944 г. было отрыто 79 «усов» общей протяженностью более 10 км. Соответственно солдаты тренировались преодолевать бегом с преодолением заграждений 150–200 метров за 1,5–2 минуты, до того, как пехота противника выберется из «лисьих нор».

В целом вторая половина войны стала для Красной Армии периодом закрепления тактики штурмовых действий, позволявшая пехоте преодолевать не полностью подавленную артиллерийским ударом оборону противника. Во 2-й гв. армии в каждом стрелковом полку были созданы и обучены по три штурмовых отряда и по шесть штурмовых групп. Штурмовая группа состояла из стрелкового взвода (иногда роты), отделения сапер, 1–3 человека «химиков», взвода станковых пулеметов, взвода или роты минометов, 1–2 орудий 45 мм, 1–2 орудий 76 мм (иногда 122-мм), взвода противотанковых ружей и 2–3 танков. Поддерживала штурмовую группу, как правило, батарея артиллерии, иногда дивизион. Командиром штурмовой группы был ротный командир или выделенный для этой цели офицер. По факту таких штурмовых групп было создано в 55-м ск – 9, в 13-м гв. ск – 18 и в 54-м ск – 9. Как позднее отметил в своем докладе командующий 2-й гв. армией Г.Ф. Захаров, количество штурмовых групп определялось «по числу объектов ДОТ, тяжелых ДЗОТ, находившихся в полосе наступления».

Обучение штурмовым действиям проходило на вышеупомянутых учебных полях, воспроизводивших систему обороны противника с проволочными заграждениями, малозаметными препятствиями и «минными полями». Сравнение этой подготовки с подготовкой Крымского фронта к наступлениям февраля – апреля 1942 г. оказывается явно не в пользу последнего. Красная Армия у ворот Крыма в 1944 г. качественно отличалась по уровню подготовки и владению тактикой от войск, пытавшихся его освободить в 1942 г.

К началу апреля без учета тыловых частей и частей боевого обеспечения 51-я армия насчитывала 93 300 человек, 2-я гв. армия насчитывала 72 230 человек, части и соединения в подчинении фронта – 20 681 человек. Отдельная Приморская армия – 92 367 человек. При этом 51-я армия насчитывала 372 орудия калибром 122 мм и выше, 2-я гв. армия – 268, а Отдельная Приморская армия – 224. Вместе с тем группировка на Перекопе была сильнее качественно – в ее составе имелись 280-мм мортиры Бр-5. Они прибыли в Крым еще зимой, и период затишья плодотворно использовали его для разведки целей. Всего в составе 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии было около 470 тыс. человек, 560 танков и САУ.

Принимая осенью 1943 г. решение об удержании Крыма, немецкое командование исходило из предположения о возможности радикального улучшения обстановки для 17-й армии. В первую очередь это были надежды на восстановление сообщения с полуостровом (за счет удара с Никопольского плацдарма), во вторую – прорыв из Крыма и эвакуация морем. Гитлер настаивал на удержании Крыма, стремясь обезопасить от авиаударов с крымских аэродромов румынские нефтепромыслы и сохранить политическую позицию Турции как поставщика хромовой руды.

Однако в течение зимней кампании ситуация для 17-й армии неуклонно ухудшалась. Согласованные действия советских войск под Керчью и на севере Крыма не позволяли немецкому командованию ликвидировать захваченные Красной Армией плацдармы. Ликвидация в феврале 1944 г. Никопольского плацдарма окончательно похоронила идею восстановления сухопутного сообщения с Крымом. Тем не менее решение удержаться в Крыму оставалось неизменным, и для повышения устойчивости позиций 17-я армия была усилена двумя дивизиями. Первую (73-ю пд) направили на Керченский полуостров, вторую (111-ю пд) – на север Крыма как резерв. Прибытие резервов заставило немецкое командование вновь реанимировать план сокрушения Сивашского плацдарма, с привлечением к операции 111-й пехотной дивизии. Фактически планирование контрудара по Сивашскому плацдарму шло почти до начала советского наступления. Однако весной 1944 г. такой контрудар был уже утопией.

В отношении снабжения боеприпасами, горючим и другими предметами 17-я армия находилась далеко не в худшем положении в сравнении с другими участками советско-германского фронта. Адмирал Черного моря Бринкман писал: «Объем поставок, который запрашивали сухопутные войска, был значительно превзойден в течение последних месяцев. Поэтому в начале апреля, когда противник начал наступление, в Крыму были достаточные запасы, в особенности боеприпасов и продовольствия».

Слова Бринкмана также косвенно подтверждаются отчетом о действиях 111-й пд, в котором указывалось, что после инспекции соединения по прибытии в Крым в марте 1944 г. «немедленно предоставляется продовольствие невиданного ранее качества и в невиданном количестве». Так что положение изолированной в Крыму 17-й армии в отношении снабжения резко отличалось от положения окруженной армии Паулюса в Сталинграде.

В северной части Крыма оборону занимали две немецкие (50-я и 336-я пд) и две румынские (10-я и 19-я) дивизии, находившиеся в подчинении XXXXIX корпуса (также именовавшегося «группой Конрада»). Позади этого фронта в качестве резерва армии находилась 111-я пд, разделенная на две полковые группы. Третья полковая группа этой дивизии с батареей штурмовых орудий занимала «бутылочное горлышко» (так немцы называли район Парпачского перешейка) у Феодосии.

Задачей немецких войск у Феодосии была оборона на случай высадки советского десанта. Причем угроза такой высадки оказалась настолько сильна, что командующий 17-й армии поступился своими принципами. В своем послании генералу Конраду от 3 апреля 1944 г. Йенеке писал: «Я высказал это подполковнику Леебу и считаю, что нужно обязательно держать сильный резерв в районе перешейка у Феодосии, а также на керченском фронте, чтобы отбить атаки противника, который имеет намерение высадиться у перешейка. Я не могу для этой цели расчленить 111-ю пд, ибо хочу иметь в резерве целую дивизию, и прежде всего для того, чтобы в случае необходимости поддержать северный фронт. Кроме того, части горнострелкового полка «Крым» необходимо постоянно использовать для борьбы с партизанами…».

Несмотря на утверждение Йенеке о необходимости не разделять 111-ю пд, она была все же разделена. Более того, по имеющимся сведениям, это произошло еще до 3 апреля. В «Отчете о действиях 111-й пд», написанному уже после разгрома в Крыму, указывалось: «22 марта 50-й грп поднят по тревоге. Переброска по железной дороге в Ак-Монай (т. н. «Бутылочное горло»)».

В реалиях 1944 г. важнейшим показателем оборонительных возможностей немецкой пехоты было наличие бронетехники, способной бороться с танками. По состоянию на 31 марта группа Конрада располагала 35 боеготовыми штурмовыми орудиями, 13 САУ истребителями танков («Мардеры») и 10 легкими танками 38(t) (у румын). Это было немного, особенно с учетом необходимости противостояния сразу двум ударам – на Сиваше и Перекопе.

Общая численность оборонявшей Крым немецкой 17-й армии в начале апреля 1944 г. составляла 235 тыс. человек. Немалую долю в этой величине составляли румыны. На 1 апреля 1944 г. румынская армия в Крыму была представлена горным корпусом (32 561 человек) и кавалерийским корпусом (32 151 человек).

Советские приготовления, хотя и вызывали определенное беспокойство, остались в целом недооценены германским командованием. Появление 19-го тк на Сивашском плацдарме осталось незамеченным. В своем послании Конраду от 3 апреля 1944 г. генерал Йенеке писал: «Количество вражеских танков на Сивашском плацдарме Вы считаете 80–100, а по моему мнению, их там меньше. Я думаю, что «сталинские органы» минометных частей Вы спутали с легкими танками». Это позволяет весьма высоко оценить принятые в 51-й армии меры маскировки.

Имелись и другие факторы, повлиявшие на возможности немецкого командования по выявлению подготовки советского наступления. В отчете, написанном в ОКХ по горячим следам событий, указывалось: «Начало наступления оказалось внезапным. Виной этому была недостаточная воздушная разведка, которая вопреки всем возражениям командования армии осуществлялась не с территории полуострова, а с материка».

Помимо планирования обороны Крыма в штабах 17-й армии и ГА «А» прорабатывались планы отхода с полуострова. Еще в ноябре 1943 г. был разработан план «Рудербот», предполагавший отход под натиском советских войск. Позднее появился еще один план – «Гляйтбот», предусматривавший «добровольную эвакуацию» из Крыма. В начале апреля 1944 г., с учетом последних разведданных, появляется еще один план – «Адлер». Так же как и «Рудербот», «Адлер» предусматривал быстрый отход (за 6–7 дней) в укрепленный район Севастополя. Несмотря на разработку незадолго до начала советского наступления, он был доведен до войск.

Незадолго до начала советского наступления на уровне Штаба морских операций Кригсмарине обсуждался вопрос технических возможностей эвакуации войск из Крыма. В документе, датированном 22 марта 1944 г., общие оценки с учетом танкеров и боевых кораблей, а также включая еще находившиеся в Стамбуле румынские суда «Бессарабия» и «Трансильвания», колебались от 140 960 до 195 300 человек, перевозимых за месяц. Как подчеркивалось в докладе, расчеты эти основывались на практических данных о вместимости кораблей и судов и касались «исключительно эвакуации личного состава с легким багажом и ручным вооружением». Т. е. такой объем перевозок можно было осуществить, бросив всю артиллерию, бронетехнику, лошадей и транспортные средства 17-й армии в Крыму. Тем не менее срок эвакуации получался весьма значительным. Объяснялось это длительным оборотом конвоев из Крыма в Румынию – 7 дней. Только скоростные корабли обеспечивали оборот за 5 дней. Этим гипотетическая эвакуация из Крыма принципиально отличалась от отхода 17-й А с Таманского полуострова. При этом проведенные расчеты не учитывали неизбежные потери и снижение из-за этого темпов перевозки. Все это делало для немцев возможную планомерную эвакуацию из Крыма весьма рискованным предприятием. Справедливости ради следует заметить, что указанная в докладе пассажировместимость судов на практике, особенно в последние дни боев за Севастополь, была значительно превышена.

Артиллерийская подготовка советского наступления началась 7 апреля 1944 г. (а во 2-й гв. армии даже 6 апреля), за день до намеченного перехода в наступление стрелковых соединений. Артиллерия обеих армий методическим огнем разрушала назначенные цели в системе обороны противника. В ходе этой артподготовки было выпущено артиллерией 2-й гв. армии 469 203-мм снарядов, 248 152-мм снарядов, 299 122-мм снаряда, артиллерией 51-й армии – 665 203-мм снаряда, 775 152-мм снаряда, 217 122-мм снаряда и некоторое количество снарядов и мин меньших калибров, всего 7688 снарядов. Целью этого удара в полосе 2-й гв. армии стало разрушение долговременных сооружений противника, а в 51-й армии – огневые точки и проволочные заграждения. Также артиллерийская обработка позиций противника вызывала ответный огонь артиллерии противника, что позволяло получить свежие данные о системе огня обороны немцев. Конечно, начало артиллерийской обработки позиций могло насторожить противника. Поэтому разрушение назначенных целей проводилось в режиме, максимально приближенном к обычной активности артиллерии. Также за 7–8 дней до начала периода постепенно наращивалась активность артиллерии. Вышеприведенные высказывания со стороны германского командования показывают, что эти меры себя оправдали.

По решению командующего 2-й гв. армии план прорыва обороны противника на Перекопе предполагалось осуществить следующим образом: «Наносить удар центром, имея шесть сд в первом эшелоне и две сд во втором эшелоне. Прорвать оборону противника на фронте: отм. 22.6, сев. окр. Армянск, отм.19,6, овладеть Армянск, уничтожить Куласскую группировку противника». Соответственно в центре построения ударной группировки армии Г.Ф. Захарова 13-й гв. ск в первом эшелоне имел одну стрелковую дивизию и во втором эшелоне – две стрелковые дивизии. Правофланговый 55-й ск обе свои дивизии имел в первом эшелоне, 54-й ск – две дивизии в первом эшелоне и одну рассредоточенной по полкам (на побережье залива и др.). Все дивизии первого эшелона на направлении главного удара имели два эшелона. Стрелковые полки, действовавшие на главном направлении, также были построены в две линии, имея по два батальона в первой траншее и по одному батальону во второй. Здесь следует отметить, что в 1943–1944 гг. Красная Армия находилась в довольно странном положении, когда командиры и командующие эшелонировали соединения и тем самым нарушали приказ НКО № 306, изданный осенью 1942 г. При этом Г.Ф. Захаров особо отмечал в своем докладе по итогам боев в Крыму, что эшелонированные боевые порядки это «война малой кровью».

В ночь на 8 апреля пехота заняла исходное положение. Удар был неожиданным для немцев и контрподготовки не проводилось. В день наступления 8 апреля 1944 г. артиллерийская подготовка атаки началась по намеченному плану в 8.00 утра. В 9.25 был произведен ложный перенос огня в глубину 50 % участвующей в подготовке атаки артиллерии. В ходе освобождения Крыма Красной Армией был использован необычный прием, призванный ввести противника в заблуждение относительно действительного момента перехода пехоты в атаку. Было заготовлено 1500 (по другим данным 1200) чучел с касками. Когда был сделан ложный перенос огня в глубину, пехотинцы передовых подразделений с криками «ура!» выставили из окопов чучела и небольшими группами обозначили начало атаки. Немецкие пехотинцы, засевшие в «лисьих норах», в этот момент начали спешно занимать свои первые траншеи, открыли огонь из 23 артбатарей, шестиствольных установок реактивных минометов. Обманный маневр удался, огневые средства были засечены, и на них обрушилась артиллерия 2-й гв. армии.

Одной из особенностей действий артиллерии 2-й гв. армии на Перекопе был так называемый «минометный огневой вал» для поддержки наступления 3-й гв. сд на направлении главного удара, к которому привлекались минометы стрелковых полков и приданной минометной бригады. Для ослепления противника минометный огневой вал дополнялся дымовой завесой, которую можно было назвать «дымовым валом». Для нее были выделены 82-мм минометные роты.

Иногда пишут о том, что в наступлении на Перекопе была задействована артиллерия калибром 203 мм, и тем самым советское командование создавало впечатление нанесения главного удара именно на этом направлении. Однако это неточность – в действительности Красная Армия использовала в ходе освобождения Крыма куда более мощные орудия калибром 280 мм – мортиры Бр-5. Это не было их первое использование на советско-германском фронте, но, несомненно, одно из самых результативных. Они действовали в составе 315-го и 317-го отдельных артиллерийских дивизионов особой мощности (оад ОМ). Дивизионы прибыли в Крым еще зимой, и период затишья плодотворно использовали его для разведки целей. При этом 203-мм гаубицы, разумеется, здесь тоже присутствовали – в составе 20-й гаубичной бригады большой мощности. 317-й оад ОМ за 8 апреля выпустил 208 280-мм гранат, 315-й оад ОМ – 242 гранаты разных типов. Целями тяжелых орудий были ДЗОТы и блиндажи противника.

В 10.30 8 апреля войска 2-й гв. армии перешли в наступление, нанося удар на Кула и Армянск. Даже с учетом скрупулезной подготовки задача была непростой. Хорошие результаты артиллерийской подготовки позволили 3-й гв. сд уже в течение первого часа атаки продвинуться на 1–1,5 км в обход Армянска на Джулгу. 126-я сд уже первым броском овладела первыми траншеями и в течение дня вела бой за Армянск.

Танки подошли к северной и северо-западной окраинам Армянска, где встретили очень густое минное поле противника. Его наличие не было вскрыто разведкой, в результате подорвались сразу 12 танков (3 КВ-85, 5 КВ, 4 ТО-34). Подойдя к противотанковому рву, танки стали маневрировать в поисках проходов, в том числе подставляя под выстрелы пушек противника более уязвимые борта. Это привело к потере 2 танков сгоревшими и 11 подбитыми. Тем не менее проходы были найдены и боевые машины ворвались в Армянск.

Внутри города они действовали группами по 2–3 машины, прикрывая друг друга. В апреле 1944 г. было бы логично ожидать использование немцами «Офенроров» и «Фаустпатронов» в городской застройке (что уже имело место на других участках фронта, в частности в Станиславе и Тарнополе на Украине), но потерь танки в уличных боях за Армянск не понесли.

В отчете по использованию танков при прорыве обороны противника на Перекопе отмечалось эффективное воздействие на пехоту противника: «Использование огнеметных танков при действии в населенном пункте себя целиком оправдывает, так как наличие огнеметов у танков позволяет последним выжигать пехоту противника из укрытий и блиндажей, что не всегда могут сделать пулеметы и артиллерия». При этом ДЗОТы противника в Армянске уничтожались в том числе вполне традиционными методами, обстрелом из пушек и пулеметов танков, иногда танки давили ДЗОТы своим весом.

В составленном по горячим следам событий немецком отчете указывалось, что главный удар Красной Армии последовал на Перекопе (что было не так). Действия 2-й гв. армии произвели сильное впечатление на немцев, их результат описывался яркими красками: «После массированных залпов тяжелых минометов (600–800 ракет за один раз) противник вклинился в центре 50-й пд. Линию обороны сровняло с землей. Противник прорвался на фронте в 7 км на глубину в 2 км. Армянск оказался потерян».

Однако продвинуться дальше в глубину обороны противника 8 апреля не удалось, мешал сильный пулеметный огонь немцев с флангов, со стороны Кулы и Армянска. В этот момент пришел момент ввода в бой второго эшелона – Г.Ф. Захаров принял решение из-за правого фланга 3-й гв. сд ввести в бой 87-ю гв. сд.

В 6.00 9 апреля 87-я гв. сд переходит в наступление и продвигается вперед, выйдя на берег Перекопского залива. Тем самым была окружена и прижата к заливу группировка противника в районе Кулы. В итоге боевых действий второго дня операции войсками 2-й гв. армии была полностью преодолена главная оборонительная полоса немцев на Перекопском перешейке.

Успех 2-й гв. армии на второй день наступления вполне подтверждается данными противника, в отчете 17-й армии указывается: «9 апреля позиции 50-й пд были прорваны в нескольких местах, а сама она расколота на несколько боевых групп. Эти группы удерживали свои позиции, несмотря на то, что противник прорвался через бреши. По мнению командования армии, дивизия на этих позициях была уже неспособна осуществлять эффективную оборону. В связи с этим командование армии приказало отвести ее в ночь на 10-е на Ишуньскую позицию».

Успеху дальнейших действий и срыву организованного отхода на Ишуньские позиции способствовал тактический десант, высаженный в составе батальона 1271-го сп 387-й сд в район юго-западнее Кураевки, во фланг и тыл противнику перед наступающими частями 2-й гв. армии. Удобству форсирования в этом месте способствовала вытянутая к противоположному берегу Малая Коса. Десант не был импровизацией, напротив, он готовился еще с февраля 1944 г. Командовал выделенным для десанта батальоном капитан Ф.Д. Дибров, к началу операции батальон насчитывал 512 человек. Каждому отделению была выделена лодка, что способствовало сохранению управления и позволяло избегать перемешивания подразделений.

Посадка подразделений на лодки началась в 23.00 9 апреля, а в полночь командир батальона приказал отчаливать от Малой Косы. В 5.00 10 апреля батальон в полном составе высадился на берег. Внезапной атакой была захвачена батарея шестиствольных реактивных минометов. Контратака немцев высадившегося десанта успеха не имела. Противник был вынужден к отходу на Ишуньские позиции. Характерной чертой наступления стала его стремительность, атакующие советские части успели с ходу занять два ряда траншей противника, подготовленные им для обороны на Ишуньском рубеже. Как позднее высказался Г.Ф. Захаров: «Наши части бежали бегом, а противник, снявший с участка левого соседа 386 пп 336 пд, также бросил его бегом навстречу нашим войскам, но был разбит».

На Ишуньские позиции был выдвинут 50-й полк 111-й пд из резерва 17-й армии. Однако немецкая оборона уже разваливалась на глазах, в том числе ввиду снижения выучки и поспешности в занятии позиций. В отчете о действиях 50-го грп 111-й пд указывалось: «Артиллерийская поддержка недостаточная. У одного передового наблюдателя проблемы с радиостанцией, другой неправильно расположился. Контрудар при поддержке штурмовых орудий с главной линии приносит лишь временный успех». Несмотря на то что формально отход войск 17-й армии к Севастополю начался в связи с обвалом обороны румын на каранкинском направлении (см. ниже), сколь-нибудь длительное удержание Ишуни представлялось маловероятным.

В 51-й армии директивой командующего фронтом построение определялось в три эшелона, шесть стрелковых дивизий в первом эшелоне, три – во втором и одна в армейском резерве. Соответственно 10-й ск имел 257-ю и 216-ю сд в первом эшелоне и 279-ю сд во втором эшелоне, 1-й гв. ск – 91-ю и 346-ю сд в первом эшелоне и 33-ю гв. сд во втором эшелоне для развития успеха на Тархан. 63-й ск имел 267-ю и 263-ю сд в первом эшелоне и 417-ю сд во втором. Все дивизии первого эшелона были, в свою очередь, построены в два эшелона, а 263-я сд даже в три эшелона. Тем самым тоже имело место нарушение приказа НКО № 306, но целесообразность перевешивала необходимость соблюдения неких весьма искусственных построений по итогам неудач лета – осени 1942 г.

Накануне дня наступления, 7 апреля, в полосе каждой дивизии первой линии была проведена разведка боем силой до роты пехоты после часовой артиллерийской подготовки. Задачей разведки боем было проверить группировку противника, в том числе группировку артиллерии и системы огня. На всех направлениях разведка была встречена интенсивным огнем.

Наступление 51-й армии началось в 10.30 утра после 2,5 часа артиллерийской подготовки. Однако прорыв через межозерные дефиле шел трудно. Во фронтовом отчете по итогам операции позднее указывалось: «Анализ расхода боеприпасов за первый день боя артиллерии 51-й армии говорит о том, что она не использовала свои возможности по созданию необходимой плотности артиллерийского огня». Действительно, при близком к плановому расходу 152-мм выстрелов и даже превышении планового 203-мм выстрелов 122-мм выстрелов оказалось израсходовано 1,3 б/к вместо 2,0 б/к по плану. 82-мм мины расходовались слабо, всего 0,85 б/к вместо планового 2,25 б/к.

Выделенные для 51-й армии танковые силы были распределены между двумя основными направлениями. На тарханском направлении должна была действовать 32-я гв. тбр (33 Т-34, 21 Т-70 и 1 Т-60), на каранкинском – 22-й гв. танковый полк (23 Т-34, 12 Т-70 и 2 Т-60). Соответственно 32-я гв. тбр должна была взаимодействовать с 91-й сд, а 22-й гв. тп – с 844-м сп 267-й сд.

На ключевом тарханском направлении наступали 216-я и 91-я сд при поддержке 32-й гв. тбр. Однако это направление, как опасное, было плотно прикрыто 336-й пд немцев, оказавшей советским частям ожесточенное сопротивление. 32-я гв. тбр начала наступление в двух эшелонах, в первом 26 Т-34, во втором 20 Т-70. Однако пехота за танками не пошла, будучи прижатой к земле огнем противника и понеся значительные потери на минах и от артиллерийского огня. Вскоре танки были контратакованы бронетехникой противника. За день боя 8 апреля 1944 г. 32-я гв. тбр потеряла 15 Т-34 сгоревшими, 5 Т-34 и 7 Т-70 подбитыми, т. е. большую часть участвовавших в атаке боевых машин. 346-я сд, наступая от Ашкадана в дефиле между озерами Айгульское и Кирлеутское, была встречена сильным фронтальным и фланговым огнем (с островов оз. Айгульское). Ввод в бой второго эшелона не состоялся. По существу наступление на направлении главного удара 51-й армии можно оценить как неуспешное. Надо сказать, что это прямо признавалось в написанном по горячим следам операции армейском отчете.

Однако неуспех на главном направлении был с лихвой восполнен успехом на направлении вспомогательном. 267-я сд на каранкинском направлении в первой половине дня преодолела полосу проволочных заграждений, две линии траншей и минное поле. Последующий ввод в бой второго эшелона и 22-го гв. отп позволил овладеть третьей траншеей. Танковый полк двигался в двух эшелонах, в первом 11 Т-34 и во втором 12 Т-34, поддерживавших огнем первый. Частной неудачей первого дня наступления на этом направлении стала попытка форсирования вброд оз. Айгульское на правом фланге дивизии. Выделенный для этой цели батальон 848-го сп понес потери и при движении через озеро, и на берегу, где был контратакован пехотой и 10 танками (точнее, штурмовыми орудиями и румынскими танками). Возможно, это было связано с использованием батальона в дневное время – оборона противника пошатнулась, но еще не потеряла дееспособность. Тем не менее, несмотря на сдержанную оценку этого броска через Айгульское, Аксворфи, по румынским источникам, представляет его как достаточно сильный удар, причем в ходе контратаки румынами было потеряно два танка T38. Потери 267-й сд, по данным ЖБД корпуса, составили 120 человек убитыми и 492 человека ранеными.

Я.Г. Крейзер по итогам дня не отказался от продолжения наступления на тарханском направлении, но перенацелил на направление наметившегося успеха часть артиллерии. Одновременно удар усиливался танками: 32-я гв. тбр была в 22.00 8 апреля переброшена на каранкинское направление. Также было решено вновь форсировать оз. Айгульское, но с выходом глубже в тыл противника: 346-й сд соседнего корпуса из района Ашкадан (в самом узком месте озера).

9 апреля на каранкинском направлении была проведена часовая артподготовка и наступление продолжилось. Перебрасывавшиеся из резерва немецкие части вводились в бой по частям и ощутимого влияния на обстановку не оказали. В отчете штаба 17-й армии, написанном по горячим следам событий, указывалось: «Для того чтобы остановить прорыв противника в полосе 10-й румынской дивизии, были последовательно использованы: 7 немецких и 3 румынских батальона, 7 батарей, 25 зенитных батарей, 1 батарея 4,5-см и одна 2-см орудий, 22 штурмовых орудия». Т. е. для парирования прорыва были использованы больше половины имевшихся в группе Конрада штурмовых орудий. Но без ощутимого эффекта.

Прорыв немецких позиций в Северном Крыму произошел в немалой степени ввиду сильного артиллерийского удара войск 4-го Украинского фронта. С 8 по 10 апреля войска фронта израсходовали 677 вагонов боеприпасов (в том числе 500 280-мм выстрелов, 4,6 тыс. 203-мм выстрелов и 26 тыс. 152-мм выстрелов к пушке-гаубице). В целом прорыв немецко-румынской обороны в «воротах» Крыма прошел на удивление быстро и результативно. На этот период пришлась меньшая часть потерь личного состава фронта (3923 человека убитыми и 12 166 ранеными).

В ночь на 10 апреля все части 19-го тк переправились через Сиваш и сосредоточились в выжидательном районе в готовности выйти в исходный район для ввода в прорыв. В 17.00 был получен приказ командования 4-го УФ на ввод 19-го тк в прорыв в 5.30 11 апреля. Вечером, около 21.30, 10 апреля на КП командира 63-го ск во время уточнения задачи на местности после удара вражеских бомбардировщиков был тяжело ранен командир корпуса И.Д. Васильев, начальник оперотдела, командиры 6-й гв. тбр и 79-й тбр получили легкие ранения. Это поставило корпус в тяжелое положение, в первую очередь в отношении принятия решений в динамике боя.

Тем временем подготовка корпуса к решающему удару набирала обороты. В 2.00 11 апреля части корпуса сосредоточились в исходном районе. Атаки пехоты 63-го ск в ночь на 11 апреля успеха не имели, и на 5.30 11 апреля было назначено общее наступление пехоты с 19-м тк при поддержке всей артиллерии. Фактически 19-й тк должен был допрорывать оборону противника, вводиться в бой, а не в прорыв. Облегчалась задача тем, что в основном на направлении прорыва оборонялись румыны.

В 5.50 после короткого артналета танковые бригады атаковали противника на участке Байсары, свх. Кирк-Ишунь. Танки стремительным движением ворвались на передний край обороны, как позднее указывалось в отчете корпуса: «Прошли траншеи, сжигая пехоту из огнеметов огнеметных танков, давя его огневые точки гусеницами». В 11.00 части корпуса перерезали железную и шоссейную дорогу Армянск – Джанкой, корпус вышел на оперативный простор. Контратаки противника приняла на себя в эти первые часы наступления корпуса правофланговая 6-я гв. тбр, потеряв 3 Т-34 сгоревшими.

Уже в самом начале боев, рано утром, в бой был введен передовой отряд 202-й тбр, который уже к 11.00 вышел на подступы к Джанкою и завязал перестрелку с его гарнизоном, включая зенитки и бронепоезд. До 15.00 отряд вел бой за город самостоятельно, после этого к нему присоединилась подошедшая 26-я мсбр. Джанкой был полностью очищен от противника к 18.00 11 апреля. Трофеями советских войск стала артиллерия, склады с продовольствием, боеприпасами, 12 эшелонов, 21 паровоз, было захвачено 3500 человек пленных.

Сложившаяся 11 апреля обстановка была сочтена командованием 17-й армии близкой к критической. Позднее, в докладе по итогам боев, признавалось, что «продолжать оборону северного фронта еще имевшимися там частями представлялось равнозначным уничтожению». 11 апреля командование 17-й армии решило начать отход в Севастополь и эвакуацию войск. Однако для его реализации требовалась санкция вышестоящих инстанций. Решение Йенеке было поддержано командованием группой армий. Однако только в 22.45 11 апреля Ф. Шернер получил сообщение, что Гитлер одобрил его ходатайство об отходе 17-й армии в район Севастополя

В итоге формальной санкцией на отход стал приказ ГА «А» от 12.4.1944: «Фюрер разрешил начать операцию «Адлер». Тем самым вступают в силу предусмотренные планом «Адлер» (вынужденное оставление Крыма) меры. Переправа солдат 17-й А будет производиться морским путем, основная масса в Бузау».

Важно отметить, что был дан старт не только отходу, но и эвакуации войск. Однако вскоре последовало важное уточнение. В полдень 12 апреля Гитлером было принято решение, и в 14.15 начальник оперативного отдела ОКХ генерал-лейтенант А. Хойзингер передал начальнику штаба ГА «А» генерал-майору В. Венку приказ Гитлера, в котором говорилось: «Севастополь удерживать в течение длительного времени, поэтому боевые части не подлежат эвакуации».

Тем временем советское наступление продолжалось. 19-й тк перешел в наступление на Симферополь уже в 3.30 12 апреля. Немцы рассчитывали задержать удар на Симферополь на так называемом рубеже «Гнейзенау», заблаговременно подготовленном на подступах к городу. Северо-западнее и западнее Симферополя проходили два сплошных противотанковых рва. К вечеру 12 апреля 79-я и 101-я бригады 19-го тк вышли в район Спат и Сарабуз к северу от Симферополя, где встретили плотный огонь противника, две бригады потеряли 2 танка сожженными и 11 подбитыми.

Также для сдерживания продвижения советских войск использовалась авиация. Как указывалось в отчете 19-го тк: «Авиация противника непрерывно бомбардировала и штурмовала боевые порядки частей группами по 20–30 самолетов. Прикрытия нашей авиацией не было».

Для прощупывания обороны противника были задействованы мотоциклисты. Также из штаба 8-й ВА самолетом У-2 были получены свежие фотосхемы обороны немцев. В 22.00 было принято решение: в течение ночи перегруппироваться и ударить с утра 13 апреля на северо-восточную окраину Симферополя. Это решение полностью соответствовало обстановке: фронт от моря до железной дороги Джанкой – Симферополь занимали немецкие части, а восточнее находились преимущественно остатки 10-й и 19-й пд румын с висящим в воздухе флангом. В течение ночи была произведена перегруппировка с выводом частей 19-го тк из боя и сосредоточением в новом районе в 1,5 км севернее Спат. Начатый в 7.00 13 апреля обходной маневр увенчался успехом, уже около 11.30 79-я и 101-я тбр ворвались в Симферополь с востока и северо-востока.

После освобождения Симферополя ребром был поставлен вопрос о дальнейшем использовании 19-го танкового корпуса. Приказом фронта создавалась подвижная группа в составе корпуса и 279-й стрелковой дивизии. Командиром подвижной группы был назначен зам. командующего 51-й армией генерал-майор В.Н. Разуваев. Стрелковая дивизия за отсутствием достаточного количества автомашин к району действия корпуса подойти не успела, и фактически В.Н. Разуваев вступил в командование корпусом. Исполнявший обязанности комкора полковник Поцелуев уже 12 апреля принял решение всеми силами немедленно преследовать противника по шоссе Бахчисарай – Севастополь с задачей овладеть Севастополем с хода. Генерал Разуваев это решение отменяет и приказывает мотострелковую бригаду корпуса направить по горной дороге на Алушту. Фактически это было отголоском первоначальной идеи запереть Керченскую группировку противника на Ак-Монайских позициях. Теперь отходящий с Керченского полуострова V корпус попытались перехватить на приморской дороге.

Однако этот план потерпел неудачу. Усиленная 26-я мсбр, наступая по Алуштинскому шоссе, медленно продвигалась вперед и только к исходу третьих суток (15 апреля) достигла Алушты одновременно с частями Приморской армии. Т. е. добыча уже успела ускользнуть. Ввиду дорог с крутыми поворотами в горно-лесистой местности, один румынский полк в течение трех дней сдерживал бригаду. Вся дорога была заминирована, мосты взорваны. Бригада на маршруте до Алушты была вынуждена восстановить 13 мостов, чтобы пропустить технику.

Еще одну бригаду генерал Разуваев отправил на восток. Для преследования противника, отходящего на Севастополь, остались две танковых бригады с небольшим количеством мотопехоты. Это отрицательно сказалось на темпах их продвижения к Севастополю. Разумеется, если бы командир 19-го танкового корпуса генерал-лейтенант Герой Советского Союза И.Д. Васильев остался в строю, то вряд ли генерал-майор Разуваев смог бы так вольно распоряжаться корпусом и разбрасывать его бригады по всему Крыму. Любопытно отметить, что приказ Разуваева был отменен штабом фронта, но только 14 апреля, когда разворачивать бригады было уже поздно.

В 16.00 12 апреля отряд 202-й тбр вышел к высоте 327,1 в 4 км северо-восточнее Зуя. Танкистам и мотострелкам открылась картина гигантской колонны, двигающейся через Зую на Симферополь. В ЖБД соединения описывалась впечатляющая картина вражеского отступления: «Автомашины, повозки двигались вплотную одна к другой, а в некоторых местах в два-три ряда». Отряд развернулся на всю глубину колонны и одновременно, неожиданно для противника, открыл огонь. Поначалу из колонны еще гремели выстрелы, но сопротивление было быстро сломлено. В 17.30 колонна была разбита, по советским данным, было убито около 300 солдат и офицеров, более 3000 взято в плен. Уничтожено 200 автомашин, 500 повозок с различным грузом.

Однако с разгромом отходящей колонны боевые действия за Зую только начинались. Это прекрасно осознавалось командованием отряда: части оседлали дорогу Зуя – Симферополь и немедленно заняли господствующие высоты. Как указывалось в ЖБД 19-го тк: «С наступлением темноты большие группы немцев, румын и изменники Родины – татары и чечено-ингуши – стали пробиваться на Симферополь». Состав пробивающихся отрядов был, вероятно, установлен по показаниям пленных. Следует отметить, что в тот момент это были в основном тыловые и вспомогательные части, боевые подразделения V AK вели бой на Ак-Монайских позициях.

Начало поспешного, но запланированного в рамках плана «Адлер» отступления немецких войск потребовало от советского командования срочных мер по срыву планомерного отхода врага.

Надо сказать, что подготовка к преследованию противника началась заблаговременно, в уверенности в успехе прорыва. В формировании подвижных отрядов Г.Ф. Захаров опирался на свой опыт в Донбассе и Северной Таврии. Приказ на формирование отрядов был отдан в период борьбы за Ишуньские позиции в 12.00 10 апреля 1944 г.. К полуночи предписывалось создать в каждой дивизии подвижные отряды в составе одного стрелкового батальона, посаженного на автомашины, одного ИПТАП или ИТД. Готовность отрядов к действию назначалась в 2.00 11 апреля.

Предварительные указания Г.Ф. Захаров отдал еще рано утром, в 5.00 10 апреля, обрисовав задачи отрядов: «Нарушение управления у противника, быстрое движение вне дорог и разгранлиний, захват узловых дорог и путей отхода противника и портов на побережье Черного моря». По приказу командарма во главе отрядов ставились заместители командиров соединений по строевой части, как объяснял Захаров, как «волевых, решительных и грамотных».

Кроме дивизионных подвижных отрядов были созданы два армейских подвижных отряда, один из которых (2-й) был «артиллерийским». Бронетехнику получили только два армейских подвижных отряда. Первый располагал 4 КВ и 9 ТО-34 (огнеметными), второй 6 СУ-152 и 2 КВ. Всего было создано одиннадцать подвижных отрядов. Фактический состав отрядов показан в таблице.

ТАБЛИЦА

Боевой и численный состав подвижных отрядов 2-й гв. армии

Мотоцикл в передовых отрядах 2-й гв. армии был, как ни странно, всего один – в отряде Кобзева. Установки РС также не пользовались популярностью, таковых было всего 4 единицы в «артиллерийском» отряде Кобзева. Хорошо видно, что дивизионные отряды были сравнительно немногочисленными и располагали ограниченным количеством тяжелого оружия.

Здесь следует отметить, что немецкие части также использовали автотранспорт для отхода в направлении Севастополя. В отчете о действиях 111-й пд в Крыму указывалось, что 11 апреля «остатки дивизии добираются до находящихся на дороге Ново-Ивановка – Воинка грузовиков, не будучи замеченными противником. Последними садятся на грузовики солдаты 1-го батальона 50-го грп. После этого превращенная в «моторизованную боевую группу Адама» дивизия практически бесшумно отрывается от противника». При этом, разумеется, назад отходили, в том числе, немоторизованные группы немцев и румын.

Подвижные отряды 2-й гв. армии расходились от Ишуни «веером» по направлениям:

– Ишунь – Евпатория – Саки;

– Ишунь – Айбары – Булганак – Севастополь;

– Ишунь – Айгашен – Спат – Симферополь – Севастополь;

– Ишунь – Ак-Мечеть – Караджа.

Первый армейский отряд составил батальон 72-го гв. сп 24-й гв. сд, 14 иптап, батареи 26 гв. оиптд, танковой группы от 512 оотб и 1452 сап и саперного взвода. Возглавил отряд заместитель командира 24-й гв. сд подполковник Пузанов. Отряду была поставлена амбициозная задача прорваться к Евпатории, Сакам и Севастополю и овладеть городом Севастополь. Маршрут был оставлен на усмотрение командира отряда. Евпаторию предполагалось захватить уже в 20.00 12 апреля. Однако уже на старте отряд простоял 8 часов, до 17.00 12 апреля в ожидании прорыва обороны противника на р. Чатырлык.

Как позднее писал в отчете по действиям подвижных отрядов начштаба 2-й гв. армии полковник Левин, командующий армией «был вынужден лично выехать в голову подвижных отрядов и организовать обход Чатырлыкской обороны противника». Причем даже после отхода немцев с рубежа р. Чатырлык мост уже был взорван, что затруднило переправу. Между тем был быстро найден брод выше по течению реки у клх. Красный Октябрь, что позволило переправиться всему отряду за 2–2,5 часа. Только после этого отряд устремился вперед, рассеивая и уничтожая мелкие группы противника. Нельзя сказать, что продвижение было беспрепятственным: перед населенным пунктом Аликечь было снято поле из 700 противотанковых мин.

Выезд Г.Ф. Захарова в войска был легко объясним. На этом же рубеже р. Чатарлык ждали прорыва фронта еще два дивизионных отряда: 3-й гв. сд и 87-й гв. сд. Отряд 3-й гв. сд (усиленный стрелковый батальон) также нацеливался на Евпаторию и Севастополь. Энергичное проталкивание отрядов вперед возымело нужный эффект. Форсировав вечером 11 апреля Чатырлык, отряд 3-й гв. сд в 5.30 утра 12 апреля на подходе к Джелалу разгромил румынскую колонну, захватив семь 75-мм орудий. Здесь, в западной части Крыма, побережье обороняла румынская 9-я кавдивизия.

Отряд 87-й гв. сд после форсирования Чатырлыка ушел в западную часть Крыма: в 13.00 13 апреля он овладевает Ак-Мечеть, а в 17.00 того же дня – Караджа. На этом миссия отряда была выполнена. Тем временем на плечах отходящего противника отряд № 1 и отряд 3-й гв. сд в 8.00 13 апреля овладевают Евпаторией. Трофеями стали несколько сот железнодорожных вагонов, склад с горючим, несколько самоходных орудий. Обстановку в тот момент можно было назвать «слоеным пирогом»: отдельные отряды немцев и румын еще отходили севернее Евпатории, в то время как подвижные отряды уже были у них в тылу.

Следующей целью становится город Саки. К нему отряд № 1 и отряд 3-й гв. сд пробиваются по косе, вдоль железной дороги и шоссе. Уличные бои за Саки завязываются уже в 19.00 13 апреля. Саки удалось взять быстро, буквально за один час – немцы даже не успели взорвать два больших склада с 200 тоннами первосортного бензина.

В 16.00 13 апреля армейскому отряду № 1 была поставлена задача овладеть Бахчисараем. Разгромив в 5.00 утра следующего дня колонну автомашин с несколькими самоходными орудиями и обозом, к 16.00 14 апреля отряд достиг Бакал-Су (к северо-западу от Бахчисарая на р. Альма). Здесь он был развернут Г.Ф. Захаровым на Севастополь. К 18.00 15 апреля отряд занял высоту 121,0 на подступах к Бельбеку. Однако атака на УР успеха уже не имела. Немецкие части, отходившие с севера Крыма, уже начали занимать оборону на подступах к Севастополю. По итогам операции отряд № 1 сильно критиковался за вялое и нерешительное управление. Также отмечалось, что применение тяжелых танков в подвижном отряде нецелесообразно «ввиду малой скорости и пониженной маневренности их в сравнении со средними танками».

Более энергично действовал армейский отряд № 2 («артиллерийский»). Его возглавлял командир 4-й гв. лабр гвардии полковник В.И. Кобзев. В его состав вошли по дивизиону от 168, 202, 219 гв. лап, один батальон 87-й сд, батарея 1452 сап, две роты 212-го сап, батальон саперов, батарея РС (БМ-13). Отряд был направлен по северному берегу р. Чатырлык в направлении на Воинку, Айгашен и далее на Севастополь. Переправа через реку отряду не требовалась, он двигался по берегу, следуя за изгибом русла.

В 10.00 12 апреля отряд натыкается на окопы и траншеи под Алачем, где ведет бой до вечера, за эту задержку действия отряда впоследствии критиковались. Под Алачем занимала позиции группа Адама из 111-й пд, располагавшая в том числе штурмовыми орудиями. С наступлением темноты немцы оставляют позиции и отходят на Симферополь. На рассвете 13 апреля Г.Ф. Захаров передает отряду приказ: «Севастополь взять с ходу». Переправившись через Альму вброд и по мосту, в 19.00 отряд прибывает под Севастополь, однако уже встречает занятые вражеской пехотой позиции. Приданные отряду СУ-152 отстали по техническим причинам, только одна САУ следовала за отрядом до подступов к Севастополю.

Отряд 126-й сд достаточно быстро преодолел рубеж р. Чатырлык, завязав в 10.00 бой за Ново-Павловку, из которой противник отошел уже через 20 минут боя. Здесь было взято в плен около 200 солдат и офицеров противника. Продвигаясь далее, у Софроновки отряд настиг 4 тягача с четырьмя 105-мм орудиями противника. Отряд подходил к городу Саки с севера, но встретил в 13.00 13 апреля упорное сопротивление противника у Нов. Карагурта. Не ввязываясь в бой, отряд отошел назад и двинулся к Севастополю другим маршрутом, в 19.00 он вышел к Мамашаю. Здесь он сбил противника с высоты 75,0 и заставил отойти на выс. 76, 9 (к западу от Бельбека). Миссия отряда закончилась. По итогам он критиковался за медлительность, но в целом действия оценивались положительно. Напротив, отряд 24-й гв. сд, получивший задачу захватить Саки, продолжил бой под Стар. Карагуртом, не пытаясь искать обходы. В 20.00 противник начал отходить, и отряд в ночь на 14 апреля вошел в Саки без боя.

Отряд 347-й сд двигался через Симферополь на Севастополь уже по следам 19-го тк и соприкосновения с противником практически не имел. Достаточно результативно действовали оба отряда 387-й сд. Второй отряд стал первым, кто вышел на подступы к Севастополю ранним утром 14 апреля. Отряд 315-й сд во взаимодействии с отрядами 126-й и 387-й сд быстро преодолел Чатырлык у Ново-Павловки. Отряд нацеливался на Симферополь. С ходу захватил несколько 105-мм орудий. Далее был задержан на 6 часов минным полем. Вышел через Бахчисарай к Дуванкою. Итогом деятельности отряда стало 570 пленных. Отряд 87-й сд двигался через Симферополь на Севастополь. В 6.00 13 апреля ввязался в бой с противником в Спат (на дороге в Симферополь) и вел с ним бой до 15.00 того же дня, только после этого начались поиски путей обхода. В оценке действий отряда указывалось: «Действовал стремительно, но излишне ввязывался в бой с противником, которого иногда можно было обойти».

В отчетных документах фронта по горячим следам событий указывалось: «Отряды, увлекаясь мелкими стычками с противником, гонялись за отдельными разрозненными группами и машинами, упуская из виду главное – захват портовых городов на западном побережье Черного моря, в особенности города Севастополь». Также отряды были слабо обеспечены подвижными средствами связи и вследствие этого фактически не взаимодействовали друг с другом.

Однако прорыв даже наспех занятой обороны под Севастополем требовал все же более серьезных сил, чем достаточно немногочисленные отряды с легкой артиллерией. Подводя итоги деятельности подвижных отрядов, имеет смысл привести некоторые статистические данные по их действиям (см. таблицу).

ТАБЛИЦА

Итоговые показатели действий подвижных отрядов 2-й гв. армии

Любопытно отметить, что в конце пути от Перекопа к оборонительному обводу Севастополя 2-я гв. армия, как выражаются в таких случаях математики, «свела задачу к предыдущей». Командующий Г.Ф. Захаров позднее в своем докладе писал, что «удалось прогрызть оборону противника в центре Бельбекского УРа и создать конфигурацию фронта, подобную той, которая была перед прорывом Перекоп». Действительно, войскам армии удалось вбить клин в оборону противника, только теперь место Армянска заняла станция Мекензиевы Горы.

Произошло это следующим образом. 87-я сд во второй половине дня 16 апреля вышла на рубеж реки Бельбек, превращенный немцами в линию обороны (на этом же рубеже проходила линия обороны в 1942 г.). В 14.00 17 апреля части 87-й сд перешли в наступление, но были остановлены сильным огнем и отошли на исходные позиции. За день противник выпустил по позициям 87-й сд более 2000 снарядов и мин разного калибра. Успеха удалось добиться уже вечером, когда с 21.00 до 23.00 1378-й сп форсировал реку Бельбек и закрепился на ее южном берегу, успешно отразив немецкую контратаку. Тем самым был создан плацдарм для дальнейшего наступления. Причем этот успех обошелся полку всего в 2 раненых. В ночь на 18 апреля через Бельбек были переправлены 32 орудия полевой и противотанковой артиллерии, в том числе три 122-мм гаубицы, установленные на прямую наводку.

Однако дальнейшего развития этот успех не получил, оставшись вклинением на узком фронте. Атаки с занятого плацдарма встречали сильное противодействие противника. Надо сказать, что на тот момент 2-я гв. АД РГК испытывала трудности с боеприпасами, по основным номенклатурам наличие составляло 0,24–0,39 б/к, только 203-мм имелось больше 1 б/к. В частях 55-го ск обеспеченность снарядами также составляла около 0,3 б/к.

Танковые войска 2-й гв. армии на данном этапе боевых действий также не впечатляли численностью. В 1452-м сап оставалось на ходу 5 КВ-85, 1 КВ, 2 СУ-152 и 1 СУ-76, в 512-м оотб – 6 ТО-34, в приданной армии 101-й тбр 19-го тк – 2 Т-34 и 8 «Валентайнов». Танки 101-й тбр использовались в полосе 55-го ск в качестве непосредственной поддержки пехоты, точнее, даже в качестве самоходной артиллерии – вели огонь с места. Уже на следующий день 101-я тбр была переброшена в полосу Приморской армии, что оставило 2-ю гв. А с достаточно ограниченным танковым «кулаком». Перед соединениями армии Г.Ф. Захарова вновь стоял требующий прорыва позиционный фронт противника.

Войскам ОПА А.И. Еременко в операции по освобождению Крыма была отведена вспомогательная роль. Одна из причин этого была обозначена выше: негативный опыт Крымского фронта 1942 г. заставлял сомневаться в возможности быстрого преодоления Ак-Монайских позиций. Даже в случае успешного прорыва под Керчью немцы могли отойти и закрепиться на Парпачском перешейке.

По существу, ОПА досталась роль сковывания немецкой группировки на Керченском полуострове и тем способствовать ее окружению и уничтожению, а также распылению сил и разгрому 17-й армии в целом. Как вспоминал А.И. Еременко: «Отдельная Приморская армия должна была начать наступление на два дня позже, т. е. после того, как 4-й Украинский фронт выйдет на рубеж р. Чатырлык, г. Джанкой. И в течение первых двух дней наступления армии надлежало разгромить противостоящего противника и очистить от него Керченский полуостров».

Также А.И. Еременко писал в мемуарах, что в ходе подготовки операции рассматривались возможности высадки тактических десантов, аналогично тому, как это планировал И.Е. Петров. На северный берег десант мог быть высажен в двух местах: в районе Мама Русская и в районе Ак-Монайских позиций. На южном берегу единственной точкой, где целесообразной была высадка десанта, являлась Феодосия. В состав каждого десанта предполагалось выделить две стрелковые дивизии и батальон морской пехоты.

Однако по опыту неудачной в целом операции с высадкой в районе м. Тархан в январе 1944 г. от идеи содействовать наступлению десантом в итоге отказались. А.И. Еременко писал: «Так как операция должна была продлиться несколько дней, то начинать ее можно только при благоприятном прогнозе погоды на 5–10 дней, чего в данном районе Азовского моря в весеннее время года ожидать было трудно». В отношении высадки в Феодосии высказывались опасения относительно возможности атак с воздуха, минной угрозы и деятельности подводных лодок противника. Также на принятие решения влиял запрет на использование крупных надводных кораблей без санкции Ставки. Кроме того, нельзя не отметить, что по состоянию на 31 марта V AK располагал 42 штурмовыми орудиями (плюс еще 4 в долгосрочном ремонте) и 10 CАУ истребителями танков. Это давало серьезные возможности для противодействия вооруженной только ПТР первой волне десанта.

Узкий фронт от Керчи до Азовского моря не давал большого простора решений, и А.И. Еременко не стал предлагать что-либо принципиально новое. План наступления ОПА предполагал обход Булаганака с севера и юга с рассечением группировки противника надвое с целью разгромить ее и не допустить отхода на Ак-Монайские позиции. Для прорыва обороны обучались штурмовые подразделения: батальоны в стрелковых полках и роты в горнострелковых. Подразделения, предназначенные для действий в первой линии, на время подготовки выводились в тыл для тренировок на учебных полях.

Для преследования отходящего противника в ОПА была создана армейская подвижная группа в составе полка 227-й сд, 257-го тп, 1174 иптап, 1260 зап, роты сапер. Подвижный отряд 3-го гск состоял из 63-й тбр, 323-го гв. сп, 1449 сап и 34 иптап, 16-го ск – два сп 339-й сд, 244-й тп (24 танка), 29-й иптап. Нельзя не отметить, что задачи войскам детализировались в приказе, датированном 7 апреля с установлением готовности к переходу в наступление 9 апреля.

С началом наступления 4-го УФ в частях ОПА велось тщательное наблюдение за действиями противника. 10 апреля началось оживленное движение, были слышны взрывы и видны пожары в расположении немецких войск. Одновременно в течение всего дня, явно с целью расстрелять боеприпасы, противник вел сильный артминогонь и производил мощные артналеты на передний край и тылы советских войск. Как вспоминал представитель ГШ Н. Салтыков, это был «признак, что враг готовится к отходу: он действовал по тому шаблону, который широко применял еще на Кубани». Тем не менее в своих донесениях от 20.00 соединения ОПА не делали выводы об отходе, а лишь отмечали «повышенную огневую активность». Вечером А.И. Еременко отдает приказ о наступлении. В 22.00 после короткой артподготовки ОПА переходит в наступление сильными отрядами (фактически разведка боем).

Оценка ситуации была в целом правильная: соединения V АК действительно получили приказ об отходе. Для 73-й и 98-й пд время отхода было назначено на 19.00 10 апреля. В качестве арьергардов выделялось по одному батальону в каждом пехотном полку. В истории 98-й пд отмечается, что в соединении была предпринята попытка полным молчанием и отказом от подрывов и расстрела боеприпасов скрыть отход. Однако этот план не был поддержан другими частями, и 10 апреля гремели канонада и взрывы. Общее наступление войск ОПА началось в 2.00 11 апреля. К 4.00 наступающие овладели первыми и вторыми траншеями укрепленной полосы противника, а к 6.00 была освобождена Керчь. В 5.30 11 апреля была введена в бой подвижная группа 3-го гск.

Переходом в наступление планомерный отход V AK был сорван. В отчете о действиях 73-й пд в Крыму указывалось: «Вечером противник на всем участке прорывается на позиции арьергардов. Из-за этого отход задерживается на 3 часа». Советской радиоразведкой в 3.25 11 апреля перехватывается сообщение открытым текстом из сети 98-й пд: «Противник нажимает на широком фронте. Мы вынуждены отойти». Переход в наступление главных сил ОПА привел к разгрому арьергардов противника, в истории 98-й пд указывается: «Вражеские танки взяли в кольцо слишком долго задержавшийся на переднем крае I батальон 282-го полка и расстреляли его…». Схожая судьба постигла два других арьергардных батальона соединения.

Следующая попытка отступающих немцев сдержать идущие по пятам части ОПА предпринимается на рубеже Турецкого вала. Как позднее указывалось во фронтовом отчете по итогам операции: «В преодолении рубежа Турецкий вал основную роль сыграли танки». Это высказывание вполне отражает происходившее на промежуточном рубеже.

По оси железной дороги в 11.00 11 апреля к валу вышел подвижный отряд во главе с танками 63-й тбр. Перед началом операции 63-я тбр насчитывала 5 КВ-1С, 1 Т-34, 21 М4А2 «Шерман», 14 MkIII «Валентайн», 12 М-3л «Стюарт». Первый натиск на Турецкий вал успеха не имел, подступы к нему прикрывались пехотой с орудиями, минометами и 5 САУ в деревне Алексеевка. Тогда было решено сковать противника с фронта и одновременно осуществить обходной маневр во фланг и тыл. Этот маневр увенчался успехом, из Алексеевки немцы бежали. Следующий опорный пункт немцев в Ново-Николаевке, уже за Турецким валом, был взят тем же методом. Атаку на Турецкий вал поддерживали огнем СУ-122 1449-го САП. Танки обходящей группы ворвались в Ново-Николаевку с севера в 18.00, а очистку селения от оставшихся мелких групп противника осуществляла пехота подвижного отряда. Потери 63-й тбр за 11 апреля были умеренными: сожжено 2 танка «Шерман», подбито 4 «Шермана», 1 «Валентайн» и 1 «Стюарт». Трофеями отряда стали 26 орудий и другая техника.

Прорыв отрядов через промежуточный рубеж обороны противника происходил на широком фронте. Южнее, в районе Султановки, бой за Турецкий вал вел подвижный отряд 16-го ск. После полуторачасового боя отряд прорвался за вал, к Марфовке, где ударом танков с десантом был разгромлен 9-й кп 6-й кд румын и взято в плен около 300 солдат и офицеров. Взятый в плен командир 9-го кп румын подполковник Т. Паулян на допросе показал: «Столь стремительное наступление русских для нас являлось неожиданным, так как мы предполагали, что нам удастся оторваться и отойти на позиции Парпач (Ак-Монайские позиции)». Т. Паулян сообщил, что его полк вытягивался для марша на запад, когда был внезапно атакован танками, а затем советской пехотой на автомашинах.

Представитель ГШ Н.Д. Салтыков тем не менее отмечал в мемуарах: «Первый день преследования показал, что в составе передовых отрядов из-за нехватки автомашин было мало пехоты. В связи с этим на некоторых участках Турецкого вала арьергардам противника удалось задержать наши войска на 3–4 часа, выиграв время для отрыва своих главных сил».

Следующей целью подвижных отрядов стал прорыв с Керченского полуострова. Ак-Монайские позиции действительно расценивались как более серьезное препятствие, как по опыту 1942 г., так и ввиду известных инженерных препятствий, в первую очередь противотанкового рва. Первым в 9.00 к позициям на Парпачском перешейке вышел подвижный отряд 11-го гв. ск. Он был встречен сильным заградительным огнем противника. Разница между отходом на рубеж обороны немецких частей и подходом советских моторизованных отрядов исчисляется часами. Так, боевые подразделения 73-й пд вышли на линию Парпач между 6.00 и 7.00 утра берлинского времени. Подвижный отряд 3-го гск, пополнившись боеприпасами и горючим, ночным маршем к утру 12 апреля вышел в Кият, практически не встречая сопротивления. В составе 63-й тбр в Кият прибыли 1 Т-34, 12 М4А2, 9 MkIII, 11 М-3л и 2 КВ-1с (остальные КВ-1с вышли из строя). Первая попытка отряда в 11.00 проверить на прочность позиции противника на Ак-Монайских позициях успеха не имела. Танковая разведка показала, что позиции прикрываются самоходными орудиями и полевой артиллерией. Главные силы 3-го гск в этот момент сильно отстали от передового отряда и находились на полпути от Татарского вала до Парпачского перешейка.

Прочность обороны Парпачских позиций в апреле 1944 г. оказалась существенно ниже, чем в начале 1942 г. По свидетельству в истории 98-й пд, оборона была доверена, в том числе, введенным в полки тыловым подразделениям. Советская разведка отмечала немалую долю румынской пехоты в рядах защитников промежуточного рубежа немецкой обороны.

Для решительного штурма Ак-Монайских позиций в течение дня были подтянуты пехота (фактор нехватки пехоты в ПО, о котором писал Н.Д. Салтыков, действовал) и артиллерия, в том числе реактивная. 63-я тбр использовала все тот же проверенный прием сковыванием противника с фронта в районе ст. Ак-Монай одним танковым батальоном с одновременным обходным маневром.

В 19.30 12 апреля после короткой артподготовки и залпа РС начался штурм. Обходящая группа 63-й тбр вышла к противотанковому рву и успешно его преодолела через подготовленные саперами проходы. Вслед этой группе сразу же был развернут второй батальон (из сковывающей группы). В итоге, собрав танковый кулак за противотанковым рвом в 3 км юго-западнее ст. Ак-Монай, 63-я тбр мощным ударом пробилась через оборону противника и уже в 22.00 ворвалась во Владиславовку. Не задерживаясь во Владиславовке, танки вышли в Сеит-Асан, преследуя и уничтожая противника. Потери 63-й тбр в бою за Ак-Монайские позиции можно оценить как незначительные: 2 танка «Шерман» сгоревшими и 1 подбитым. С занятием Владиславовки немцам были отрезаны возможности отхода из Феодосии по железной дороге. Сама Феодосия была занята подвижным отрядом 16-го ск во взаимодействии с армейским подвижным отрядом (777-й сп 227-й сд и 257-й тп) около полуночи 12 апреля. Итогом дня 12 апреля для ОПА стал захват 8000 пленных, 3000 лошадей, 20 танков и САУ, 400 подвод, 3000 авиабомб и другая техника и имущество.

После утраты Ак-Монайских позиций отход V корпуса разделяется на два направления: на Симферополь через Карасубазар и по Приморскому шоссе. Боевые действия переместились в горно-лесистую местность. По существу, отход на Карасубазар означал для немцев и румын отход в «котел», образованный выдвижением части сил 19-го тк от Симферополя. Следует сказать, что план «Адлер» предполагал отход по дороге Феодосия – Симферополь. В итоге выбравшие плановый маршрут части попали в «котел». Учитывая обстановку, часть сил V АК стала отходить из района западнее Старого Крыма на Судак, а мелкие части двинулись по прибрежной дороге Феодосия – Судак.

В свою очередь войска ОПА продвигались на запад по параллельным маршрутам. 11-й гв. ск продвигался на Карасубазар по равнинной части полуострова, 16-й ск двигался через Коктебель на Судак и далее по Приморскому шоссе. 3-й гск достался маршрут по шоссе через лес и горы. Ранним утром 13 апреля 63-я тбр подвижного отряда 3-го гск ворвалась в Старый Крым. В городе уже шел уличный бой оккупантов с партизанами. Следующим населенным пунктом стал узел дорог Салы.

В истории 98-й пд приводится живописная картина происходившего в этом небольшом селе: «В самих Салах царит страшная неразбериха от наплыва солдат и транспортных средств: румыны перемешались с немцами, лошади с моторизованным транспортом. Все рвутся через горы к морю».

Лобовая атака на Салы представляла большую сложность: узкая горная дорога с обрывом и господствующей высотой, с которой били противотанковые пушки и САУ. Боевая разведка привела к потере 1 М-3л, 1 «Шерман» завалился в обрыв и 1 «Валентайн» – подбит. Однако ключом к успеху вновь стал обходной маневр, с поправкой на горную специфику: один танковый батальон обошел через крутой горный спуск Салы и атаковал село с тыла. Это привело к паническому бегству гарнизона из Салы на Судак. Путь на Карасубазар был открыт. Потери 63-й тбр в бою за Салы были умеренными. По состоянию на 7.00 13 апреля в Старом Крыму бригада имела в строю 1 Т-34, 6 «Шерманов», 8 «Валентайнов» и 4 «Стюарта». В 16.00 того же дня из Салы в Карасубазар отправились 1 Т-34, 3 «Шермана» и 6 «Валентайнов».

Подвижный отряд 16-го ск преследовал противника, отходившего по горной дороге, выводившей на Приморское шоссе. Отряд был дополнительно усилен батальоном 383-й сд (115 человек на 5 автомашинах). Двигаясь от Коктебеля на Судак, на перевале Синор отряд встретил завал, который было невозможно объехать из-за крутых скатов гор и обрывов. Немцы держали завал под обстрелом, не позволяя его разбирать.

Командир корпуса К.И. Провалов, будучи непосредственно в передовом отряде, решил выслать группу бойцов в тыл засевшему в горах противнику. Для этого на трофейных лошадях по горным тропам отправился небольшой отряд в 80 человек, атаковавший прикрытие завала с тыла. Это позволило возобновить движение, и к 20.00 13 апреля танки с десантом вышли на северную окраину Судака, где остановились ввиду отсутствия горючего. Подтягивание основных сил отряда позволило в 22.00 атаковать Судак. Осознавая сложности с маршем до Севастополя, немцы вывозили отступающие и дезорганизованные остатки V AK морем из прибрежных гаваней. Судак был одним из таких пунктов. В то время как за город шли уличные бои, часть орудий и танков отряда вела огонь по «морским судам с частью погрузившейся пехотой». К 5.00 Cудак был полностью освобожден. На поле боя осталось около 600 трупов немцев и румын, много вооружения и две САУ. Надо сказать, что сам по себе отход по горной дороге вынудил артполк 98-й пд еще на подходе к Судаку бросить орудия (12 leFH и 6 sFH) и пристрелить лошадей гужевого транспорта полка.

Однако сам по себе отход по Приморской дороге частей V AK проходил почти без помех и давал шанс ускользнуть от разгрома. Помимо описанной выше атаки бригады 19-го тк пробиться на Алушту, была предпринята попытка силами 63-й тбр пройти по горной дороге от Карасубазара до Ускута с задачей «отрезать пути отхода противника по побережью моря в Алушта – Ялта». Однако в 2 км южнее Ени – Сала немцам удалось взорвать горную дорогу, сделав ее непроходимой для танков. 63-я тбр вышла к месту подрыва в 22.00 13 апреля. Был предпринят пеший рейд на Ускут с захватом 80 пленных, но уверенно перехватить дорогу вдоль моря такими средствами не представлялось возможным.

Необходимость эвакуации личного состава морем и на автомашинах заставляет немцев уничтожать орудия и гужевую тягу тылов и артиллерии в приморских городах. В истории 98-й пд указывается: «Вахмистры артиллерии по приказу расстреливают лошадей, верных спутников за четыре последних года». Эта черта немецкого отхода подтверждается советскими данными. Один из участников событий, представитель Генштаба в ОПА Н.Д. Салтыков вспоминал: «В Алуште все приморские парки были завалены трупами пристреленных гитлеровцами лошадей». Автотранспорт также становился жертвой поспешного отступления. В истории 98-й пд отмечается: «Если случается даже мелкая поломка, машины безжалостно сбрасываются со скал в море».

В 13.00 15 апреля отряды 11-го гв. ск и 16-го ск во взаимодействии друг с другом освобождают Алушту. В 23.00 15 апреля была освобождена Ялта. Из Ялты отходящие части также вывозились в Севастополь на быстроходных десантных баржах. Последние БДБ отчаливали уже под огнем советских танков с берега. По оценке в отчете АЧМ Бринкмана, объем перевозок личного состава из приморских портов составил около 10 тыс. человек. За 14–15 апреля войсками ОПА было взято в плен до 3000 солдат и офицеров противника. Трофеями армии по донесениям войск стали 120 орудий, 7000 винтовок и автоматов, 4000 подвод, 3000 лошадей, 350 автомашин.

16 апреля войска Приморской армии заняли Алупку, а к исходу дня передовыми отрядами и двумя передовыми дивизиями (32-й гв. сд и 227-й сд) вышли к внешнему Севастопольскому обводу в районе Балаклавы. Противником советских частей на этом участке стала 73-я пд, отошедшая с Керченского полуострова (и частично вывезенная немецким флотом из приморских городов). В течение 17 и 18 апреля частям Приморской армии удалось овладеть Байдарами, Верх. и Нижн. Чоргунь, Нов. Шули, Федюхиными высотами, Кадыковкой и рядом других опорных пунктов. В 17.00 17 апреля передовой отряд 16-го ск овладел Балаклавой.

Серьезные потери артиллерии в ходе отхода мешали немцам противодействовать атакам ОПА. В отчете о действиях 73-й пд по итогам боевых действий в Крыму применительно к 18 апреля указывалось: «В Балаклаве и Кадыковке он [противник. – А.И.] группирует свою пехоту. Серьезно помешать подготовке противника из-за малочисленности как самих орудий, так и боеприпасов к ним – не удается».

Вечером 15 апреля директивой ВГК № 220078 А.И. Еременко сдавал должность командующего ОПА генерал-лейтенанту К.С. Мельнику (ранее заместителю командующего армии), а сама армия с 18 апреля подчинялась 4-му Украинскому фронту. Особая миссия армии была завершена, и она становилась одной из армий в подчинении Ф.И. Толбухина. Основные силы Приморской армии в это время находились на марше и на подходе к району боев. Армии были подчинены 77-я сд и 19-й тк, оказавшиеся в ее полосе. Начинался последний этап борьбы Приморской армии за Крым.

19 апреля войска 4-го Украинского фронта в составе трех армий стояли на подступах к Севастополю. 2-я гв. армия силами 54-го и 55-го ск занимала полосу по фронту 4 км в пределах от берега моря до Бельбека. 13-й гв. ск армии находился еще в районе Евпатория, Саки, приводя себя в порядок. Пять дивизий 51-й армии занимали полосу 17 км от Бельбека (иск.) до Нов. Шули. 10-й ск находился на подходе к району боев. Приморская армия тремя дивизиями занимала полосу протяжением по фронту 8 км от выс. 125, 7 до берега моря в 2 км юго-западнее Балаклавы. Главные силы 16-го ск Приморской армии находились на марше в районе боев.

Несмотря на то что армии еще не в полном составе вышли к укреплениям противника у Севастополя, им были поставлены наступательные задачи с решительными целями. Причин у этого было две. Во-первых, разумеется, присутствовало стремление советского командования сбить противника с позиций до того, как он успеет прочно закрепиться. Во-вторых, считалось, что немцы спешно эвакуируются из Крыма. Многочисленные пленные вплоть до 23 апреля сообщали, что после поражения в северном Крыму немецким командованием было принято решение на очищение полуострова. Показания звучали вполне однозначно: «В одну из ночей будут взорваны все орудия, подожжены автомашины, а оставшиеся войска погрузятся на пароходы в Севастополе». Один из пленных даже сообщил, что «Высший офицерский состав почти весь эвакуирован самолетами». Показания пленных подтверждались увеличившимся оборотом судов в южных бухтах Крыма. В одной из оперативных директив штаба фронта так и говорилось: «противник […] стремится выиграть время для эвакуации живой силы, техники и материальных ценностей из Крыма». По существу задачей войск 4-го Украинского фронта становился срыв планомерной эвакуации немецкой 17-й армии. Т. е. предполагалось прощупывать линию обороны противника и немедленно ударить в случае обнаружения отвода для окончательного разгрома врага.

Все эти предположения советской стороны были отнюдь не безосновательны. К 22 апреля в тесном сотрудничестве штаба АЧМ и штаба 17-й армии разрабатывается операция «Леопард» для поэтапной эвакуации из крепости Севастополь в течение 14 дней. В соответствии с ним, после эвакуации большей части армии должен был отходить северный фронт обороны, через пять дней после подхода транспортов предполагалось в течение двух суток эвакуировать оставшихся 28 000 солдат морем и 4500 человек авиацией. Согласно данным, которые приводились в докладе SKL из Крыма, с 14 по 27 апреля 1944 г. было вывезено 57 910 военнослужащих, 6830 раненых, 5108 эвакуируемых, 4071 человек пленных. Также в Севастополе происходило массовое избиение конского состава 17-й армии, по приказу от 21 апреля их предписывалось застрелить и сбросить в море. В итоге лошадей даже косили пулеметами у приморского обрыва. Как пишет немецкий историк А. Бухнер: «Тысячи конских трупов плавали потом в заливах под Севастополем и Херсонесом…»

Собственно, именно стремлением обеспечить приемлемые условия эвакуации было продиктовано возведение немцами двух мощных узлов обороны на господствующих высотах – Сахарная Головка и Сапун-гора. Эти высоты прикрывали вход в Инкерманскую долину, которая являлась единственным проходом в горной гряде, опоясывающей Севастополь с востока. Кроме того, Сапун-гора господствовала над городом и прикрывала бухту и пристани от наблюдения и корректируемого артиллерийского обстрела. В своих мемуарах А.М. Василевский цитирует свой доклад И.В. Сталину, в котором об этом говорится прямым текстом: «Ударом Крейзера на гору Сахарная Головка и Гайтани стремимся выйти в Инкерманскую долину с тем, чтобы взять под огонь орудий прямой наводки Северную бухту и изолировать войска противника, обороняющиеся к северу от нее».

23 апреля было предпринято очередное наступление всех трех армий 4-го УФ. А.М. Василевский вспоминал, что не без труда добился отсрочки наступления на эту дату. По плану 2-я гв. армия должна была овладеть железной дорогой южнее р. Бельбек, 51-й армии ставилась задача овладеть горой Сахарная Головка, Приморская армия должна была занять вершину Сапун-горы, овладеть клх. Большевик и Каранью. После часовой артподготовки советские войска в 11.00 перешли в наступление. Существенных изменений в положении 2-й гв. и 51-й армий не произошло. В наступлении 51-й А в Инкерманскую долину участвовал в качестве непосредственной поддержки 267-й сд 22-й гв. тп в составе 14 Т-34 и 2 Т-70. Под сильным огнем артиллерии, в лабиринте минных полей полк продвинуться не смог, потеряв 6 Т-34 подбитыми, 2 Т-34 и 1 Т-70 подорвавшимися на минах. Помимо минных полей и проволочных заграждений части 51-й армии встретил подожженный лес.

Несколько более результативным стало наступление Приморской армии. Ставка в наступлении ОПА была сделана на танки. Одним из участников наступления стала 63-я тбр, представлявшая к тому моменту разномастную коллекцию полученных по ленд-лизу машин: 8 М4А2 «Шерман», 8 «Валентайнов» МкIX и 5 «Валентайнов» Mk.III, 9 М3л Стюарт и всего 1 Т-34. Задачей-максимум по боевому приказу № 0019/ОП от 20.04.44 г. штаба Приморской армии для бригады и 16-го ск был прорыв до Омеги (между бухтами Камышовая и Круглая на берегу моря). Однако к этому моменту противостоящая советским частям 73-я пд была уже существенно усилена артиллерией и располагала 17 75-мм противотанковыми пушками разных типов. С 10.20 23 апреля танки 63-й тбр наступали по узкой долине, ограниченной с севера Сапун-горой и с юга выс. Горная. Артподготовка не подавила систему обороны немцев, в том числе потому, что она не была полностью вскрыта разведкой. Пехота отстала, и танки бригады вели дуэль с «ПТ-ружьями», ПТО, зенитками и САУ противника самостоятельно. Поддержка атаки была слабой ввиду недостатка боеприпасов. Отвести назад командиру бригады танки не разрешили, требуя «любой ценой, не считаясь ни с чем, продвигаться вперед – выйти на гребень». За день из состава 63-й тбр были сожжены огнем противника все 8 «Шерманов», 8 «Валентайнов» Mk.IX, 2 «Валентайна» Mk.III, 2 «Стюарта», еще 2 «Стюарта» были подбиты. Справедливости ради следует отметить, что наступавшая на том же направлении 77-я сд пыталась пробиться вперед, но была остановлена плотным огнем и понесла тяжелые потери: 91 человек убитыми и 289 ранеными.

Менее драматичным стало участие в наступлении 23 апреля 19-го тк. Для него задачей-максимум по приказу № 0019/ОП был удар в обход Сапун-горы с юга с прорывом на юго-западную окраину Севастополя. В бою из состава корпуса участвовали 79-я и 101-я тбр, перешедшие в наступление в 13.15–13.35. 79-я тбр достигла клх. Большевик, но остановилась ввиду отставания пехоты. Потери за день составили 2 Т-34 сгоревшими и 2 Т-34 подбитыми. По итогам дня части Приморской армии продвинулись по долине от Кадыковки и овладели несколькими опорными пунктами противника, в том числе клх. Большевик. Однако на этом достижения войск 4-го Украинского фронта 23 апреля завершились.

Возобновление наступления в полдень 24 апреля успеха не принесло, армии продвижения вперед не имели. 63-й тбр приняла танки 244-го отп и вышла в бой в 12.20 24 апреля в составе 1 Т-34, 2 М-3с «Генерал Ли», 5 М4А2 «Шерман», 4 MkIII «Валентайн», 9 М-3л «Стюарт». Танки вновь действовали в отрыве от пехоты, против неподавленной обороны немцев. Потери за день составили 1 М-3с, 4 М4А2 и 1 М-3л. Это был, пожалуй, один из последних случаев использования «многоэтажных» танков М-3с «Генерал Ли» на советско-германском фронте. 19-й тк также участвовал в наступлении 24 апреля, имея задачу овладеть Сапун-горой, но продвижения не имел и по приказу комкора был отведен назад. Потери корпуса составили 6 Т-34 и 1 Т-70 сгоревшими, 1 СУ-85, 3 Т-34, 2 MkIX и 1 Т-70 подбитыми. В строю в корпусе оставался 31 танк и 1 САУ, меньше половины штатной численности одной бригады. В отчете о действиях 73-й пд по итогам боя 24 апреля указывалось, что «большая часть танков уничтожена противотанковыми средствами ближнего боя». Речь идет об «Офенрорах». В условиях пересеченной местности и отставания пехоты это не исключалось.

Людские потери советских войск в попытке взять Севастополь 23–25 апреля характеризуются нижеследующими данными (см. таблицу). Они были ощутимыми, но все же существенно ниже, чем при прорыве обороны немцев на Перекопе и Сиваше.

ТАБЛИЦА

Потери армий 4-го УФ с 23 по 25 апреля 1944 г.

Только 25 апреля стало известно, что немецкое командование в Крыму получило приказ Гитлера – удерживать Севастополь во что бы то ни стало. Действительно, Гитлер 24 апреля заявил, что «потеря Севастополя может стать последней каплей, достаточной, чтобы переполнить чашу, Турция уже резко отрицательно реагировала на отход из Крыма». Действительно, 21 апреля турецкое правительство под давлением Англии и США заявило о прекращении в конце месяца поставок в Германию хромовой руды. Не исключалось вступление Турции в войну на стороне антигитлеровской коалиции. Под влиянием политических и военных факторов Севастополь был объявлен «городом-крепостью». Это была новая концепция фюрера, озвученная в так называемом приказе № 11 от 8 марта 1944 г.: «Крепости должны выполнять те же задачи, что и крепости прошлого. Они должны не допустить захвата противником значимых с оперативной точки зрения мест. Они должны позволять окружить себя и тем самым связать как можно более крупные силы противника». Севастополь стал одной из «крепостей» весны 1944 г., помимо него такой статус получали окруженные Тарнополь и Ковель.

Закрепление противника на удержанных позициях и информация о новых приказах заставили пересмотреть перспективы штурма последней цитадели 17-й армии в Крыму. Требовался хорошо подготовленный и планомерный штурм. Однако смена обстановки была принята командованием фронта не сразу. Поначалу штаб Ф.И. Толбухина стремился возможно быстро подготовить и провести штурм Севастополя.

Определенные силы и средства для серьезного штурма укреплений противника в распоряжении советского командования появились уже в двадцатых числах апреля. Причем уже 23 апреля под Севастополем был сосредоточен и введен в состав Приморской армии 315-й оад ОМ с 280-мм мортирами БР-5, а 24 апреля в армию прибывает 317-й оад ОМ с такими же орудиями и приступил к разведке целей с готовностью к открытию огня 27 апреля. Это давало в руки Приморской армии средства для поражения долговременных сооружений. В состав 2-й гв. армии подтягивался восстановивший силы 13-й гв. ск.

Пополнение 13-го гв. ск производилось за счет призыва на освобожденной территории. Это было общей практикой для Красной Армии в кампании 1943–1944 гг. Во 2-ю гв. армию призыв осуществлялся в районе Евпатории и Саки. Всего было призвано годных к строевой службе 12 571 человек годов рождения от 1894 г. до 1925 г. Из этого числа 6472 человека имели военную подготовку, в том числе 4953 человек бывших военнопленных или окруженцев. По национальностям среди призванных было 6909 человек русских, 2774 украинца и 2956 татар. Однако, по указанию штаба 4-го УФ, татары отправлялись в глубь страны, и для укомплектования 2-й гв. А оставалось около 10 тыс. человек. Причем в докладе по укомплектованию армии Г.Ф. Захарова особо отмечается высокое политико-моральное состояние призываемых в Крыму. Призыв позволил довести численность соединений 13-го гв. ск к 27 апреля до 5626, 5961 и 6973 человек.

Подготовка к наступлению шла всерьез. За 27 апреля 315-й оад ОМ израсходовал 118 снарядов 280-мм калибра и претендовал на уничтожение трех ДОТ противника. Однако постепенно попытки сошли на нет. Назначенное на 27 апреля наступление было сдвинуто на 29 апреля. Предпринимались чрезвычайные меры для подвоза боеприпасов (которые находились еще за Сивашем, а в случае с Приморской армией – в Керчи). Чонгарские мосты быстро восстановили, но все же первые поезда пришли в Джанкой только 22 апреля, а открытие движения до тыловых армейских районов (станции Симферополь, Альма) произошло только 29 апреля. Только с этого момента начали накапливаться необходимые для решительного штурма запасы.

Решение отложить уже практически начатое наступление принимается на самом высоком уровне. А.М. Василевский вспоминал: «В ночь на 29 апреля по всем этим планам у меня состоялся длительный разговор с Верховным Главнокомандующим. […] …когда речь зашла о новой отсрочке наступления, Верховный вышел из равновесия. Разговор приобрел довольно острый характер. Но я не отступал от своего и в результате получил разрешение, если потребуется, 5 мая начать наступательные действия 2-й гвардейской армии на вспомогательном направлении, а 7 мая – генеральный штурм Севастопольского укрепрайона усилиями всех войск фронта, Черноморского флота и партизан».

Подготовительный период операции характеризовался активными действиями отдельных отрядов на различных участках с целью улучшения своих позиций, вскрытия системы обороны противника, а также уничтожения вскрытых инженерных сооружений тяжелой артиллерией. Так, 317-й оад ОМ 1 мая выпустил 17 280-мм снарядов, 4 мая – сразу 50 гранат на две цели и 5 мая – 26 гранат на две цели. 315-й оад ОМ вел огонь на разрушение ДОТ на Сапун-горе, выпустив 5 мая 83 280-мм снаряда, а 6 мая – 80 снарядов, поразив за два дня 6 ДОТов.

Нельзя не отметить, что подготовительный период штурма Севастополя ознаменовался весьма внушительным настрелом артиллерии. С 16 апреля по 4 мая 4-м Украинским фронтом был израсходован 641 вагон боеприпасов (в том числе 400 280-мм выстрелов и 1700 203-мм выстрелов). Это было ненамного меньше, чем израсходовали войска в ходе прорыва через вражеские позиции на Перекопе и перед Сивашским плацдармом.

К моменту разговора А.М. Василевского с Верховным план советского наступления на Севастополь уже сложился. Задачи армий были детализированы в оперативных директивах командующего фронтом №№ 00288, 00290 и 00291 от 29 апреля и 1 мая 1944 г.. Ф.И. Толбухин принял решение прорывать оборону «крепости» Севастополь с нанесением удара на левом фланге на участке от Сапун-горы до берега моря. Диктовался этот выбор достаточно простыми соображениями:

– направление клх. Большевик, Омега было наиболее коротким, выводящим к основным бухтам, через которые поступало снабжение противнику;

– местность на этом направлении менее пересеченная и больше благоприятствовала использованию единственного крупного мехсоединения 4-го УФ в лице 19-го тк.

Разница с планом Э. фон Манштейна, предпочитавшим в двух штурмах города наносить удар с севера в направлении Северной бухты, обуславливалась двумя факторами: другой конфигурации стабилизировавшегося под Севастополем фронта (Приморской армии удалось в апреле пробиться западнее рубежа обороны 1942 г.) и наличием в войсках 4-го УФ достаточно большого количества танков (и не только 19-й тк, но и тбр). Возможности бронетехники могли быть реализованы на соответствующей местности.

Сообразно принятому решению главный удар должны были наносить Приморская армия и левое крыло 51-й армии, а вспомогательный – 2-я гв. армия. Главная идея операции заключалась в том, чтобы наступление начать первоначально на участке 2-й гв. армии 5 мая, а главную атаку силами левого крыла фронта начать 7 мая 1944 г. Тем самым противник вводился в заблуждение в отношении истинного направления главного удара и подталкивался к направлению резервов в район Мекензиевых Гор, т. е. в полосу 2-й гв. А. Одновременно такой план позволял использовать всю мощь авиации 8-й ВА последовательно на двух направлениях.

Несмотря на изначально вспомогательный характер удара 2-й гв. армии, ей ставились достаточно амбициозные задачи прорыва к Северной бухте уже в первый день наступления и дробления группировки противника. Во-первых, врага предполагалось прижать к морю у Любимовки, а во-вторых, совместно с 51-й армией окружить противника в районе лесного массива северо-восточнее Инкерманской долины. Следует отметить, что армии Г.Ф. Захарова изначально предписывалось «частью сил форсировать Северную бухту и овладеть восточной частью г. Севастополь».

Соответственно 51-й армии (общий фронт 17 км) доверялась задача захвата Сапун-горы с последующим овладением городом Севастополь. Наносившая главный удар Приморская армия (фронт 7 км) нацеливалась на направление Карань – Омега с нанесением вспомогательного удара правым флангом 11-го гв. ск на южные скаты Сапун-горы. С выходом пехоты из дефиле между Сапун-горой и выс. Горная предполагался ввод в прорыв в полосе 3-го гск 19-го тк с задачей выйти в районе Омега и бухты Камышовой и отрезать противника от бухт. Цель этого броска очерчивалась вполне однозначно: «Лишить возможности эвакуации и поддержки с моря».

Основной идеей наступления Приморской армии был прорыв примыкающего к берегу участка обороны противника силами 3-го гск (удар в общем направлении на Карань, выс. 119, 1) с охватом фланга обороняющегося на Сапун-горе противника 11-м гв. ск. В первом эшелоне 3-й гск наступали 318-я сд с 63-й тбр и 242-я гсд с 257-м тп. Их задачей являлось овладение выс. Горная, причем по плану высотой предполагалось овладеть уже к 15.30 первого дня наступления. Несмотря на требования приказа НКО № 306, дивизии 3-го гск строились в два эшелона, полки – в два-три эшелона. В отчете армии по итогам боев указывалось, что построение определялось характером позиционной обороны противника, прорыв которой «требовал глубокоэшелонированных боевых порядков». Непосредственно вдоль моря наступал 16-й ск с двумя бригадами морской пехоты в первом эшелоне. Высадка тактического десанта (как в январе 1944 г.) исключалась рельефом местности, берег на этом участке был обрывистым и не давал шансов на удар во фланг с моря.

К началу операции войска 4-го УФ находились не в лучшем состоянии в отношении укомплектованности личным составом. По состоянию на 6 мая 1944 г. только 13 гв. ск 2 гв. армии был подтянут в численности соединений до 5516–7464 человек. Численность соединений 54-го и 55-го ск колебалась от 3809 до 4263 человек, из этого ряда выбивалась 33 гв. сд с 5115 человек. В куда лучшем состоянии находилась 51-я армия с численностью дивизий в 1-м гв. ск и 63-м ск в среднем 5200 человек и в 10-м ск – 6800–7200. Нельзя не отметить, что наиболее укомплектованный 10-й ск предполагалось использовать для развития успеха 51-й А уже после выхода на западные скаты Сапун-горы. Несмотря на ответственную задачу, Приморская армия не поражала численностью соединений. Только в ударном 3-м гск она была доведена до 5403–5429 человек. В 11-м гв. ск численность дивизий колебалась от 4528 до 4742 человек, в 16-м ск – от 4089 до 4419 человек, 83-я и 255-я бригады морской пехоты насчитывали 1797 и 1524 человека соответственно. Всего же сосредоточенные для удара по последнему бастиону врага в Крыму советские войска насчитывали на 1 мая 242 159 человек, 5541 орудий и минометов, 340 танков и САУ.

Невысокая укомплектованность стрелковых соединений компенсировалась высокой артиллерийской плотностью. Армия Г.Ф. Захарова на направлении своего главного удара располагала 170 орудиями на 1 км фронта (включая 45-мм). В 51-й армии действия 63-го ск на главном направлении обеспечивались 715 орудиями, что обеспечивало плотность 204,7 ствола на 1 км фронта. 3-й гск Приморской армии на фронте наступления 2,5 км поддерживался 646 орудиями и минометами, что давало плотность на 1 км 258 стволов. 11-й гв. ск на фронте 2,5 км располагал 462 орудиями, т. е. плотность составляла 184,8 ствола на 1 км.

Задача войск Приморской и 51-й армий на направлении главного удара была непростой. Скаты Сапун-горы и высот у берега моря западнее Балаклавы достигали уклона 40–50°. С вершины Сапун-горы и этих высот просматривалась глубина нашего расположения на 10–12 км. Напротив, глубина обороны противника, закрытая этими высотами, не просматривалась. Как позднее признавалось в армейском отчете: «Наиболее полные данные по системе обороны противника дала аэрофоторазведка». По данным фоторазведки, были составлены бланковые карты в масштабе 1:25 000 с полной характеристикой системы обороны до отдельных ДЗОТ и ДОТ. Бланковки рассылались до штабов полков включительно. Корпус, назначенный для нанесения главного удара Приморской армии (3-й гск), выводился в резерв и проводил подготовку на специально выбранной и подготовленной местности. Ввод корпуса в первую линию начался только в ночь с 3 на 4 мая. Помимо этого в каждом стрелковом батальоне были созданы штурмовые группы. Штурмовым действиям учились даже мотострелки 19-го тк.

Восстанавливая с начала 1944 г. оборонительные рубежи Севастопольского оборонительного района, немцы не вносили существенных изменений в расположение основных рубежей и узлов обороны. Справедливо опасаясь, что знание общей системы огня и расположение конкретных точек 1942 г. помогут в борьбе с ними в 1944 г., восстанавливались только часть старых ДОТов и КЗОТов. Действительно, в ходе подготовки к штурму опрашивались участники обороны Севастополя 1941–1942 гг. именно в разрезе получения сведений о построенных тогда сооружениях. Интенсивность использования системы обороны СОР немцами характеризуется следующими данными. Осмотр ДОТов, ДЗОТов и КЗОТов после освобождения Севастополя показал, что в главной полосе было 123 ДОТа, из них 11 артиллерийских и 112 пулеметных. Из 11 артиллерийских ДОТов использовались для ведения огня два сооружения, как убежища – 6 и 3 ДОТа не использовались вовсе. Из 112 пулеметных ДОТов 75 было постройки 1941–1942 гг. и 37 построено немцами в 1944 г. 64 из них были использованы для ведения огня, 14 как убежища и 34 ДОТа не использовались.

Передний край немецкой обороны в южном секторе от Сапун-горы до моря не совпадал с линией обороны СОР 1942 г. Это заставило немцев возводить полевую оборону по долине и высотам. Здесь был использован старый узел обороны на безымянной высоте 1,5 км западнее Балаклавы с тремя ДОТами. Однако основным рубежом обороны немцы сделали линию обороны западнее Карани, на которую отошли после незначительного сопротивления.

Возможно, отсутствие опоры на старую советскую линию обороны также было одной из причин выбора данного направления для нанесения главного удара. Однако данный участок трудно было назвать слабым. На безымянной высоте в 700 м северо-западнее отметки «пам», которая была ключевой на подступе к Сапун-горе, а также контролировала вход в долину, по которой пролегала дорога Кадыковка, колхоз Большевик, был возведен мощный узел сопротивления. Дополнительно долина перегораживалась противотанковым узлом в районе клх. Большевик.

Период подготовки обороны «крепости» Севастополь ознаменовался очередным кризисом командования. 27 апреля генерал-полковник Йенеке направил в штаб группы армий телеграмму: «Силы армии настолько малы, что уже вскоре она должна будет занять более узкую полосу обороны на рубеже долина Инкермана – южный берег Северной бухты. В течение длительного времени этот фронт удерживать будет невозможно, так как все аэродромы и причалы будут находиться под обстрелом противника. Необходимо эвакуировать людей». Это предложение было отклонено Гитлером. 29 апреля командующий 17-й армии направился в Берхтесгаден для доклада фюреру. В своем докладе Йенеке заявил, что армия больше не имеет возможностей удерживать Севастополь, и настаивал на эвакуации. Это привело к острому конфликту с Гитлером, настаивавшим на статусе «крепости». На обратном пути, еще не добравшись до Крыма, Йенеке получает приказ об отстранении от должности. Новым командующим назначен генерал Альмендингер, ранее командовавший V AK. В этом назначении, очевидно, сыграли роль два фактора: его знакомство с театром военных действий и относительный успех (на фоне общей катастрофы) с прорывом остатков V АК по Приморскому шоссе в Севастополь. Любопытно отметить, что в воззвании к солдатам новый командующий сказал: «Ни одно имя в России не произносится с большим благоговением, чем Севастополь». Сообразно этому тезису генерал ставил задачу своим войскам: «В связи с тем, что Севастополь имеет такое историческое значение, Сталин хочет вернуть себе этот город и порт. Поэтому нам представляется возможность обескровить на этом фронте превосходящие силы красных».

Кто же противостоял советским войскам у стен Севастополя? В ставшей классической работе по теме Андреас Хильгрубер пишет, что «3 мая в крепости Севастополь находились 64 700 человек». К этой цифре есть существенное уточнение – «немецких войск». Согласно подсчетам, проведенным рабочей группой ставки верховного командования Вермахта уже в июне 1944 г., на 3 мая в Севастополе находилось 67 384 немца, 18 077 румын и 810 человек в охранных подразделениях. Это важный момент в свете необходимости последующей оценки потерь. Здесь же, в Севастополе, к 3 мая скопились 8 тыс. лошадей, 5259 автомашин, тягачей и мотоциклов. Несмотря на массовую утрату вооружения в ходе отхода к Севастополю, у 17-й армии еще оставалось 273 орудия разных калибров (в том числе 7 САУ «Мардер» и 2 «Хуммель»), 238 минометов и 11 штурмовых орудий (еще 2 прибыли морем 5 мая). Севастополь теперь стал «крепостью». Настаивавший на эвакуации генерал Йенеке был отстранен и новым командующим 17-й армии стал генерал Альмендинг.

Развернутые данные об укомплектованности дивизий 17-й армии ввиду утраты документов отсутствуют, но некоторые сведения все же остались в отчетах о действиях частей и соединений. Так, согласно отчету в начале боев за Севастополь 73-я пд насчитывала 171 офицера, 1102 унтер-офицера, 5025 солдат.

Относительно снабжения «крепости» Севастополь Адмирал Черного моря Бринкман писал в своем отчете: «Армия требовало средних поставок в объеме 600 тонн. В последние дни, когда эвакуация в Констанцу ускорилась, этот объем был превзойден, и с помощью имеющегося тоннажа его можно было бы и дальше увеличивать без особых проблем. В связи с этим я могу констатировать, что неудача в удержании крепости была связана не с нехваткой снабжения или неспособностью флота перебросить требуемые для обороны силы».

Решающее наступление Красной Армии на Севастополь началось в 10.00 5 мая 1944 г. с двухчасовой артиллерийской подготовки 2-й гв. армии. В 12.00 пехота армии Г.Ф. Захарова поднялась в атаку. Однако продвижение войск в резко пересеченной местности шло медленно. Войска 2-й гв. армии в течение дня продвинулись всего от 500 м до 1000 м. Наибольшего успеха добилась 24-я гв. сд, которая одним полком вышла к железной дороге 1,5 км севернее ст. Мекензиевы Горы. Возобновление наступления 6 мая также не принесло существенных успехов. 13-й гв. ск частями 24-й гв. сд и 87-й гв. сд в 10.00 после часовой артподготовки, введя вторые и третьи эшелоны полков, перешел в наступление вдоль железной дороги на Мекензиевы Горы. Однако, как указывалось в ЖБД 2-й гв. армии, «сильным заградительным арт. минометным огнем из районов Мекензиевы Горы, Бартеньевка были остановлены на исходном рубеже». Попытка возобновить наступление в 14.00 6 мая также натолкнулась на стену артиллерийского и пулеметного огня противника. Попытка 54-го ск продвигаться вдоль долины реки Бельбек также была остановлена «сильным заградительным огнем противника». Т. е., как мы видим, войсками, оборонявшими Северную сторону в разные периоды, использовалась схожая методика противодействия наступления противника с опорой на артиллерийский огонь. Советское наступление все больше напоминало третий штурм Севастополя немцами. Однако вскоре ситуация изменяется.

В 10.30 7 мая 1944 г. после полуторачасовой артподготовки и мощного авиаудара к наступлению присоединилась Приморская армия. Несмотря на мощную артиллерийскую подготовку (в отчете о действиях 73-й пд она характеризовалась фразой «двухчасовой ураганный огонь многочисленных легких и тяжелых батарей по всей линии фронта дивизии»), продвижение вперед первого эшелона 51-й и Приморской армий оказалось достаточно медленным. Части 63-го ск 51-й А ворвались в первую траншею противника и в течение нескольких часов медленно с тяжелыми боями продвигались вперед. В свою очередь, войска 11-й гв. ск уже первым броском заняли безымянную высотку на подступах к Сапун-горе и ворвались в первую траншею. В 14.40 в полосе 3-го гск в бой была введена 63-я тбр (1 Т-34, 2 М-3с, 5 М4А2, 1 MkIX, 10 MkIII, 10 M-3л). Однако, будучи встречена сильным огнем со стороны Сапун-горы и выс. Горная, потеряла 2 танка сгоревшими и 2 танка подбитыми и отступила назад. К 17.00 318-я сд вела бой за клх. «Большевик», а 242-я гсд – на подступах к деревне Карань. В 17.00 вводится в бой третий полк 318-й сд и вновь танки 63-й тбр, что позволяет овладеть клх. «Большевик». На этом успехи дня 3-го гск ограничиваются.

Куда более успешным оказывается вечер первого дня наступления для 63-го ск 51-й армии и 11-го гв. ск Приморской армии. Возобновив наступление, части двух корпусов около 19.30 7 мая выходят на вершину Сапун-горы. Причем произошло это с окружением части сил 73-й пд, как указывалось в ее отчете: «Часть отходящих подразделений окружена, занимает круговую оборону, а затем в течение ночи пробивается на запад». Только одна 417-я сд 63-го ск за один день штурма Сапун-горы уничтожила 19 ДОТов, 43 ДЗОТа, 4 опорных пункта и преодолела шесть линий траншей. Было обезврежено около 4000 мин.

Часто встречаются утверждения о весьма тяжелых потерях советских войск на Сапун-горе. Попробуем обратиться к документам. Потери 63-го ск за 7 мая 1944 г. составили (по уточненным данным, из утреннего донесения):

– 267-я сд потеряла 54 человека убитыми и 400 ранеными;

– 417-я сд потеряла 102 человека убитыми и 318 ранеными;

– 77-я сд потеряла 113 человек убитыми и 233 ранеными.

Потери 32-й гв. сд за 7 мая (также уточненные, из вечернего донесения за 8 мая) составили 39 человек убитыми и 141 человек ранеными. Согласно донесению 63-го ск, потери за три дня боев, с 7 по 9 мая 1944 г., составили 748 человек убитыми и 3077 ранеными.

Таким образом, успех, достигнутый уже в первый день наступления, был оплачен умеренными потерями, не было даже речи о тысячах убитых советских бойцов и командиров. Согласно отчету о действиях 111-й пд, одной из причин быстрого оставления выгодной для обороны и крайне важной высоты Сапун-гора стала паника, возникшая в войсках. В документе прямо указывалось: «Большая часть пехоты всего несколько недель назад получена из тыловых служб и прошла лишь краткое обучение». Как утверждается в отчете: «Возникла пауза в оборонительных действиях, и русские без боя вышли на гребень Сапун-горы». Оборот «без боя» это явно преувеличение, но можно констатировать, что немцами не были в полной мере использованы возможности обороны на выгодной местности.

Однако по итогам боев 7 мая высота Горная оставалась в руках немцев, и это мешало вводу в прорыв 19-го тк – обстрел с господствующей высоты с фланга мог привести к большим потерям в людях и технике. Вообще следует отметить, что значение боев за выс. Горная недооценивается на фоне куда более известных боев на Сапун-горе. Высота Горная была взята в первой половине дня 8 мая.

Уже вечером 8 мая командующий группой армий Ф. Шернер запросил Ставку фюрера: «Прошу разрешить эвакуацию, т. к. дальнейшая оборона Севастополя более невозможна». Через несколько часов поступил приказ Гитлера об оставлении «крепости». При этом надо учитывать, что 17-й армии с 3 по 9 мая 1944 г. доставлялось в среднем 750 тонн боеприпасов и 130 тонн горючего в сутки, что было заметно больше, чем получал осажденный Севастополь в июне 1942 г.

Тем временем советское командование форсировало события вводом в сражение 19-го тк. Боевым распоряжением № 037/ОП штаба Приморской армии 19-му тк предписывается войти в прорыв, «выйти в район Бухта Камышовая, м. Херсонес, отрезать противника от плавсредств». Тем самым первоначальная задача корпуса несколько корректируется. Состояние корпуса на тот момент характеризовалось следующими цифрами (см. таблицу). Налицо были три танковые бригады неполного состава.

ТАБЛИЦА

Число боеготовых танков 19-го тк на вечер 8 мая 1944 г.

Тем не менее к утру 9 мая пехота Приморской армии еще не овладевает рубежом ввода 19-го тк в прорыв. В 4.00 утра командующий армией приказывает танки отвести и замаскировать, этот приказ выполняется к 5.30. Однако в 8.00 все же принимается решение ввести корпус в бой. Прорыв в глубину состоялся, но в середине дня передовые бригады 19-го тк оказываются остановлены на очередном рубеже противника у выс. 179, 0 и водохранилища. Однако этот рубеж обходится с юга вводом в бой 6-й гв. тбр, которая попутно громит колонну автомашин и артиллерии немцев, отходящих по Приморскому шоссе. Обходной маневр заставляет немцев отступить. К вечеру танки корпуса выходят к старому Турецкому валу.

Возникший в районе Сапун-горы кризис заставляет командование 17-й армии принять решение об оставлении Северной стороны для высвобождения резервов и восстановления фронта, что вызывает стремительный коллапс обороны в целом (при успешном удержании Северной стороны ранее). В ночь с 7 на 8 мая немецкие части были отведены на позицию, прикрывающую бухту, следующей ночью – на южный берег Северной бухты. Войска 2-й гв. армии сразу же перешли к преследованию отходящего противника.

В ночь на 9 мая была произведена высадка тактического морского десанта в составе усиленного батальона 387-й сд из района Любимовки в районе Северной косы с целью закрытия выхода из Северной бухты и охвата фланга. Необходимые плавсредства обеспечили саперы 43-й инженерной бригады. В период с 4.00 до 7.00 усиленный батальон был перевезен на мыс Малая Коса. К исходу дня 9 мая был освобожден город Севастополь. Советское наступление на короткое время было остановлено на так называемом «аварийном» рубеже на подступах к мысу Херсонес.

Собственно, уже первый удар 7 мая на Сапун-гору стал фатальным для 17-й армии. Это четко видно по докладу Адмирала Черного моря Бринкмана, составленному по горячим следам событий. Он пишет: «7 мая командование армии под давлением обстоятельств решило очистить северную часть крепости вплоть до бухты Северная и потребовало эвакуировать около 20 тысяч солдат небоевых подразделений». Соответственно командование Кригсмарине вынуждено было принимать спешные меры по обеспечению эвакуации тех, кого еще можно было вывезти из ставшей западней «крепости».

Бринкман пишет о спешности и чрезвычайности принятых мер: «8 мая я отдал командующему транспортными кораблями на Черном море приказ немедленно подготовить к выходу в море все транспортные корабли, прервав все ремонтные работы, не являвшиеся настоятельно необходимыми для обеспечения готовности». В итоге 8 мая выталкиваются в море корабли и суда, теоретически способные вывезти сразу 20 тыс. человек. Судя по приложению к работе Хильгрубера, это были в основном БДБ и боевые корабли.

Однако поспешное оставление Северной стороны частями 17-й армии поставило ситуацию на грань катастрофы уже для первой волны эвакуации. Так, 8 мая среди прочих судов в Севастополь отправился конвой в составе танкера «Продомос», буксиров «Гунтер» и «Амсоль», лихтера «Бессарабия». Конвой вошел в Северную бухту и был утром 9 мая расстрелян поставленной на прямую наводку артиллерией 2-й гв. армии.

На следующий день 10 мая по эвакуации 17-й армии нанесла удар переменчивая погода, в районе Констанцы и Севастополя дул северо-восточный ветер силой 7–8 баллов. Это сразу исключило из процесса эвакуации все суда ограниченной мореходности, они вернулись или даже не выходили из гавани. Также встречный ветер задержал движение даже крупных кораблей, и они подошли к Севастополю уже после рассвета, что не позволяло полностью загрузиться под покровом темноты.

Роковые последствия всех перечисленных факторов наглядно продемонстрировала судьба конвоя «Патриа» (теплоходы «Тотила» и «Тейя» под прикрытием «раумботов»). В своем докладе о происходившем капитан «Тейи» Вилкениг писал: «В районе мыса Херсонес нам навстречу вышло небольшое судно ВМФ и потребовало от меня и других кораблей конвоя встать на якорь в ожидании паромов Зибеля с эвакуируемыми солдатами. Поскольку в этот момент я находился в радиусе действия русского прожектора и русская артиллерия осуществляла по мне пристрелку, я передал на катер ВМФ: предлагаю не вставать на якорь, чтобы иметь возможность маневрировать, поскольку нахожусь под постоянным огнем с суши». Т. е. сама по себе погрузка не в бухте представляла собой нетривиальную задачу. Разрешение маневрировать оказалось нелишним, теплоход вынужден был уклоняться от ударов штурмовиков. Погрузка проходила медленно, к тому же «пассажиры» были изрядно взвинчены, что капитан без обиняков назвал «паническими настроениями». Только к 7.30 утра «Тейя» приняла 4800–5000 солдат и в 8.00 берет курс в Румынию. «Тотиле» повезло меньше. Еще в процессе погрузки этот теплоход получает несколько бомбовых попаданий, и в 10.30 «Тотила» тонет. По оценке Хильгрубера, на «Тотиле» находилось в этот момент около 4000 человек.

Путешествие «Тейи» оказалось более продолжительным, судно выдерживает еще несколько налетов. Однако череда налетов рано или поздно должна была исчерпать лимит везения экипажа и груза. В 13.30 с кормовых углов левого борта на высоте 4000 метров подошли 12 штурмовиков. Штурмовики и бомбардировщики кружили вокруг «Тейи», после чего одновременно атаковали корабль с разных направлений. Атака советских топмачтовиков приводит к трем прямым попаданиям в машину правого борта. Теплоход обездвижен. В 15.00 не выдерживают переборки машинного отделения, и «Тейя» идет на дно, унося с собой два «Титаника» – 3500 человек (по оценке капитана, часть солдат выловили «раумботы»). По расчетам немецкого командования, конвой «Патриа» должен был переправить в Констанцу 9000 человек, план этот был полностью провален.

На этом фоне в 9.15 10 мая от Штаба морских операций (Seekriegsleitung) получено сообщение: «Ситуация в Крыму исключительно серьезная. До 11.5 силами ВМФ необходимо вывезти примерно 35 тысяч человек. Командующий ВМФ ожидает, что каждый будет действовать на пределе своих возможностей, а все мыслимые средства будут использованы для решения этой задачи».

На следующий день удар был нанесен советским подводным флотом. Подводная лодка Л-4 около 6.00 утра 11 мая атакует конвой противника и повреждает танкер «Фридерике» («Фируз») и без того вытолкнутый в море неисправным, но обладавший большой грузоподъемностью. В ЖБД Адмирала Черного моря отмечается: «Морской комендант Крыма поставлен в известность о том, что из-за этого [потери «Фридерике»] общая вместимость отправленных 10 мая конвоев сократилась примерно на 10 тысяч человек».

Конвои отправляли, невзирая на возможность или невозможность погрузки в ночное время. Оказавшимся перед Севастополем при свете дня судам советская авиация устраивает предсказуемый разгром. Пароход «Данубиус» утром 11 мая перед Херсонесом затонул от попадания бомбы, «Романиа» в процессе погрузки попала под удар авиации, загорелась и затонула в результате взрыва боеприпасов. Пароход «Хельга» в районе Херсонеса сел на мель, поврежден бомбами, загорелся и затонул.

Охотник за подводными лодками UJ-310 из конвоя «Пионир» был расстрелян с берега артиллерией около 15.00 11 мая. Как написал позднее в своем отчете его командир, снаряд был идентифицирован находившимися на борту солдатами как зажигательный большого калибра. UJ-310 сгорел и затонул в 300 м от побережья Херсонеса.

Собственно, нарастающий хаос приводит к противоречивым решениям. Бринкман с возмущением пишет в своем отчете: «ГА «Южная Украина» потребовала продолжать доставку боеприпасов, невзирая на неоднократные предупреждения о том, что выгрузка уже невозможна, что солдат приходится сажать на частично загруженные боеприпасами корабли». Адмирал Черного моря нисколько не преувеличивает. Злосчастный конвой «Патриа» (в который входили «Тотила» и «Тейя») вез в Севастополь груз – 9,1 т боеприпасов и одно 7,5-см ПТО. Вышедший синхронно с ним конвой «Танне» («Ёлка») из 8 БДБ нес в качестве груза 255 т боеприпасов, 9 75-мм пушек и одно штурмовое орудие.

Небезынтересно отметить, что по директиве ОКХ командующий 17-й армией Альмендингер, начальник штаба Ксиландер и другие штабные офицеры эвакуировались, в полночь 10 мая торпедный катер «S 51» принял на борт командующего и его штаб. Также было эвакуировано командование XXXXIX горного корпуса (которому передал командование Альмендингер). Командование остатками 17-й армии в итоге принял командир 73-й пехотной дивизии генерал Беме.

В 1.00 12 мая советскими разведчиками были захвачены пленные, показавшие, что имеется приказ с 4.00 начать отход на мыс Херсонес. Упреждая этот отход, Приморская армия и часть сил 51-й армии перешли в наступление и прорвали позиции аварийного рубежа. Бригады 19-го танкового корпуса уже в 7.00–8.00 утра прорвались к берегу моря. Последний очаг сопротивления у Херсонесского маяка был взят к 11.00 после залпа «катюш». Танкисты взяли в плен 7250 человек. Всего за день на мысе Херсонес было пленено 25 тыс. немецких солдат и офицеров и взяты богатые трофеи.

Каковы же были потери немцев по итогам Крымской операции? Наиболее труден подсчет по последней фазе боев с 3 по 12 мая 1944 г. Всего было вывезено морем и по воздуху с 1 по 14 мая (время прибытия) 30 025 военнослужащих 17-й армии и 9-й дивизии ПВО, в том числе 19 724 здоровых и 10 301 раненых. Кроме этого вывезли 3503 человека персонала Кригсмарине и 742 человека персонала Люфтваффе. Также были вывезены 9180 румын и 3417 человек других ведомств (организация Тодта, персонал имперских железных дорог, гражданских специалистов и военнопленных). Всего, таким образом, 46 864 человека. Но было и обратное движение, в Севастополь везли пополнения, которых набралось с 1 по 10 мая 4025 человек. Это заметно больше, чем заявляет Хильгрубер, который пишет: «С 1 по 12 мая 1944 г. в Севастополь было доставлено из Констанцы два маршевых батальона общей численностью 1300 человек, 15 противотанковых пушек, 10 минометов, 4 тяжелых полевых гаубицы и несколько легких орудий и минометов». К слову сказать, оценка Хильгрубером пополнений техникой также расходится с данными рабочей группы ОКХ. По ее данным, с 1 по 10 мая в Севастополь было доставлено 18 75-мм противотанковых пушек ПАК-40, 3 37-мм ПАК-35/36, 27 других орудий (включая тяжелые 22-см французские гаубицы) и аж 11 штурмовых орудий. В свете этих цифр изобилию штурмовых орудий на снимках советских трофеев в Крыму в 1944 г. удивляться не приходится.

Если вычесть количество перевезенных солдат и офицеров из общей численности 17-й армии на 3 мая 1944 г., то получается цифра потерь немцев и румын убитыми, пропавшими без вести и пленными в 50 281 человек, или 56 %. Это, подчеркну, только последняя фаза боев за Крым и армейские подразделения. Необходимо отметить, что большая доля эвакуированных приходится на румынские части. В итоге из Крыма вывезли 39 134 человека румын морем и 3056 по воздуху (всего 42 190 человек, или 65,2 % первоначальной численности). По состоянию на 17 мая 1944 г. 50, 73 и 98-я пехотные дивизии насчитывали 4039, 3398 и 2304 человека соответственно. Причем немалую долю в этих величинах составляли тыловые части – 1165, 812 и 703 человека соответственно. Т. е. эвакуировавшиеся в первую очередь, еще до полного развала обороны и системы эвакуации.

Безвозвратные потери немцев и румын за весь период операции можно оценить в 80–100 тыс. человек. В связи с этим 61 587 человек пленных, взятых Красной Армией, в Крымской операции представляется достаточно реалистичной цифрой. При этом безвозвратные потери советских войск с 8 апреля по 12 мая составили 17 754 человека, даже по самым заниженным оценкам – вчетверо меньше, чем у противника. В мае 1944 г. война вступала в новую фазу, череды сокрушительных разгромов германских войск.

Выводы. Нельзя не отметить, что на действия немецкого командования весной 1944 г. оказывали влияние опыт зимней кампании 1941/42 г. и высадка советских войск в Феодосии. О запрете И.В. Сталина использовать крупные корабли ЧФ немцы, естественно, не были информированы. Поэтому повторение высадки в куда более благоприятной стратегической обстановке, чем конец декабря 1941 г., считалось весьма вероятным. Это заставило распылить немногочисленные резервы, что имело далеко идущие последствия. В отчете, написанном в ОКХ по итогам начальной фазы боев за Крым в апреле 1944 г., прямо указывалось:

«В этой ситуации было бы правильнее держать 111-ю пд на северном фронте и не производить смену 98-й пд. Один полк 111-й пд, направленный на Керченский фронт, сразу после начала наступления противника получил приказ возвращаться, но опоздал к месту назначения на несколько часов, чего не произошло бы, если бы он остался на северном фронте. В условиях высокой подвижности противника эти несколько часов, по всей видимости, сыграли большую роль в том, что возникшую из-за выхода из строя 10-й румынской дивизии брешь уже не удалось закрыть».

Использование резерва под Феодосией привело к тому, что в обороне на Перекопе и Сиваше были пробиты бреши уже на 2–3-й день советского наступления. Утрата сильных позиций с небольшим фронтом автоматически означала отход к Севастополю.

Повторение советской обороны Севастополя в исполнении 17-й немецкой армии не состоялось. Причина этого видится в нескольких факторах. Во-первых, несмотря на ощутимые потери, советские части все же старались максимально оттеснить немцев с позиций на периметре Севастополя. Поэтому наступление Приморской армии в мае 1944 г. началось с позиций, ближе к городу Севастополю, чем позиции XXX AK в июне 1942 г. Во-вторых, Альмендингер, по существу, достаточно быстро сдался, получив сильный удар в районе Сапун-горы, что привело к коллапсу немецкой обороны сразу на всем периметре, включая прочно удерживаемую Северную сторону.

Наибольшие споры вызывает факт эвакуации значительной части 17-й армии. Однако, как было показано выше, даже в достаточно тепличных условиях пассивности крупных кораблей Черноморского флота и куда менее интенсивном воздействии с воздуха эвакуация быстро превратилась в хаос с большими потерями людей и техники. Катастрофа в Крыму стала первой из череды сокрушительных поражений Вермахта в 1944 г. с огромными потерями, прежде всего людскими.