Глава шестая

Спустя пятнадцать минут, ознакомившись с залом управления, президент и его свита снова были в коридоре с голографической улицей. А там генерал Мендоз просто открыл дверь напротив… и за ней оказался другой зал управления, совершенно идентичный первому, но тут находилось от силы человек двадцать и работало примерно столько же мониторов.

– Вот, как видите, господин президент, – говорил Хеллроут, – этот зал управления ничем не отличается от предыдущего, но он сейчас находится в резерве. Между собой мы его называем «левым залом» – он находится слева относительно центрального коридора. Здесь в настоящий момент проводятся технические работы и обучение персонала, а также несколько человек из резервной смены вызваны для участия в имитационных занятиях. К залу привязан собственный вычислительно-командный комплекс, но он не подключён к внешним мониторинговым каналам.

– Собственный?.. Так устроено на случай выхода из строя аппаратуры в другом зале? – спросил Брандт сцепляя руки за спиной.

– И да, и нет. Ещё одна причина – возможность обновления программного обеспечения и текущее обслуживание аппаратуры без отключения жизненно важных постов управления. Оба зала управления равнозначны. Когда здесь будет обновлено ПО, то следующая смена операторов постов займёт места в этом зале и приступит к выполнению обязанностей. А пока, если аппаратура не находится на обслуживании, тут можно проводить тесты, обучение или выполнять симулятивные задачи.

– Это та самая отработка глобальных ударов, который вы занимаетесь вместо рыбалки?

– Так точно, сэр.

– А от чего этот зал отключён?

– От каналов мониторинга. Или, как правильно называть, мониторингового сегмента стратегических сил.

– Радиолокационные станции?

– Да, сэр. Группировка орбитальных аппаратов, сеть радиолокационных станций по всему миру и даже онлайн-каналы специальных приложений, по которым агенты могут предупредить нас о подготовке атаки на Америку, – Хеллроут помолчал пару секунд. – Если желаете, господин президент, можете ближе познакомиться с нашей стратегической системой и потренироваться с «красной» кнопкой.

Немногословный Ситтем с улыбкой качнул головой, когда президент бросил на него взгляд, а тот сказал:

– Да. Почему бы нет? Всегда хорошо иметь развитые навыки нажимания большой «красной» кнопки.

Генерал Мендоз сразу же взял на себя обязанности дежурного по залу и стал отдавать распоряжения подчинённым. Все спустились ниже, к первому ряду рабочих мест. Президент сел в одно из кресел, ему включили монитор. Так же включили большие экраны. Генерал Хеллроут, садясь рядом с Брандтом, продолжал рассказывать:

– Есть возможность открывать посты вне рабочего зала управления. Скажем, в правом зале можно отключить пост плавучих радиолокационных станций в Тихом океане – и активировать его здесь. Но это только на случай аварий и иных осложнений.

Мендоз, который занимал пост дежурного по залу ближе к подиуму, подошёл и доложил:

– Сэр, системный администратор готовит к загрузке программу имитации – придётся подождать несколько минут.

– Хорошо, – кивнул Брандт.

Начальник командного центра отправился к своему посту. Хеллроут пояснил:

– Учебно-имитационные программы загружаются в систему в одном из блоков технического корпуса. Там работают наши программисты, инженеры – в общем, технические специалисты, обслуживающие компьютерную систему командного центра.

– А случаются атаки на систему?

– Нет. Управляющий комплекс связан с отдельными внешними объектами волоконно-оптическими кабелями, но они относятся к категории особо охраняемых. Через них поддерживается связь, например, с другими Командованиями, с «ядерными» чемоданчиками и так далее. Чтобы организовать атаку извне, надо сначала захватить эти объекты или взломать их компьютеры. Но такие действия практически бессмысленны. С недавних пор у нас и на многих других объектах стратегических сил начали применяться собственные программы, написанные на секретных языках программирования. В первую очередь на специальном языке пишутся коды драйверов различных устройств. Процессоры наших компьютеров имеют собственный алгоритм генерации битов, начиная с логических вентилей…

– Хеллроут! – президент строго взглянул на прокачанного цифровыми технологиями генерала. – Рядом с нами дам нет, но я не позволю вам так выражаться.

– Есть, сэр! – улыбнулся командующий. – В общем, ни одна из тех программ, что работает или создана на обычных компьютерах, здесь не запустится. При попытке установить её, система сообщит, что программа имеет нераспознаваемый код. Ну, а те машины, что связаны с внешним миром, не подключены к постам Командного центра. Поэтому противнику проще перебить кабели, попробовать нанести какие-то механические повреждения, вывести из строя обслуживающий персонал, чем организовать кибератаку на наши компьютеры.

– То есть взломать компьютерную систему наших стратегических сил невозможно, по крайней мере, в мирное время?

Хеллроут энергично мотнул головой:

– Извне – нет.

Брандт пристально на него посмотрел:

– Поясните.

– Человеческий фактор, господин президент. Он не позволяет нам отмести теоретическую возможность взлома. Если здесь на какой-то серьёзной должности окажется враг, то он может нанести определённый урон. Поэтому система безопасности на нашем объекте такая, какой нет нигде в другом месте. Ежегодно все наши сотрудники проходят тесты на «детекторе лжи», и один раз в два года каждый проверяется внезапно, по жребию компьютера. Вот, кстати, несколько дней назад генерал Мендоз получил такой жребий.

– И что показали тесты? – с улыбкой спросил президент. – Наш человек?

Усмехнувшись, генерал заметил:

– Надо сказать, наибольшая опасность может исходить от технических специалистов. К примеру, какому-нибудь программисту не нужны подручные, чтобы провести диверсию. Ввиду этого у нас довольное большое число служащих. Их разделяют разными способами, чтобы не допустить сговора, тасуют смены и, конечно, каждое задание проверяется и перепроверяется минимум двумя другими сотрудниками. При проведении любой обыденной операции всегда присутствуют два-три человека рядом с исполнителем, для контроля.

– Понятно, что теоретическая возможность взлома остаётся. А какие варианты? – президент поджал губы и побарабанил пальцами по столу.

– Халатный подход к контролю, пробелы в системе охраны секретов, сговор – всё может привести к проблемам. Но вероятность минимальная. Многие наши служащие, в том числе программисты, обученные секретным языкам, относятся к категории «янки вайт» – то есть они находятся под круглосуточным контролем, как с помощью спецсредств, так и под оперативным наблюдением спецслужб, а выезд в ограниченное число союзных стран визируется высшими лицами государства, в том числе вами. Однако, господин президент, – Хеллроут развёл ладони, – наша служба безопасности работает, и даже несколько раз обезвреживала вражеских шпионов.

– Сюда проникли?

– Нет, из числа работников наземных объектов…

В этот момент изображение на экранах изменилось, Мендоз поднялся из-за стола на своём посту, обернулся и объявил:

– Господин президент, учебно-имитационная программа загружена в систему. Желаете начать?

– Да, генерал, командуйте.

– Есть.

Он сел, надел наушники. После этого из громкоговорителей под большими мониторами послышались его команды:

– Внимание! Начинаем отработку учебной задачи. Посты четыре, пять, шесть, семь, девять, тринадцать – принять вводные. Посты три, восемь…

Мендоз продолжал отдавать распоряжения, а Хеллроут, наклонившись к Брандту, сказал:

– Сэр, несколько минут будут вводиться данные, делаться сверки и отрабатываться обратная связь. Вы войдёте в процесс позже других. Но обратите внимание на диаграмму в правой части синего экрана. Так… Давайте выведем её на ваш монитор.

Он нажал две клавиши, и на экране перед президентом появилось окно с несколькими таблицами. Одна из них представляла собой столбец с градацией от нуля до ста, и границы десятков снаружи обозначались соответствующим числом. До уровня двадцать три столбец был заполнен цветом, из ярко-зелёного постепенно переходящим в желтизну.

– Это так называемая «диаграмма триггеров», – понизив голос пояснил Хеллроут. – Она не так важна для дежурных на постах, как для вас, и вообще для высшего руководства Соединённых Штатов.

Президент Брандт внимательно слушал генерала, время от времени, кивая. Прислушивался и министр обороны, туловищем подавшись в их сторону.

– Чем выше значение шкалы, тем она краснее, и тем опаснее ситуация. А значение складывается из числа сработавших специальных включателей – триггеров. Всего их – около двух сотен. За каждым срабатыванием триггера – некое событие. Если события нет, то шкала стабильна, если событие происходит – триггер дополняет её определённым значением. Не все события равнозначны. Некоторые оцениваются в четверть пункта, другие в пять. Большинство триггеров получает данные в автоматическом режиме, снимая информацию с каналов мониторинга, но некоторые включаются вручную.

– Например, – сказал Брандт.

– Например, вы, сэр, видели, как замерцал символ на экране, когда космический аппарат менял орбиту. Это событие. Но такие манёвры совершают каждый час несколько аппаратов, и в большинстве случаев они никак не воздействуют на работу соответствующего триггера. Однако, если спутник противника склоняет свою орбиту к тому месту, где нами проводится какая-то операция… например, испытание нового оружия на одном из тихоокеанских полигонов… то оператор соответствующего поста фиксирует корректировку орбиты или выделяет космического шпиона определённым образом. Такое событие уже фиксируется триггером. Взлёт русских бортов стратегической авиации, перемещение дивизии противника к границе с НАТО, запуск межконтинентальной ракеты, манёвры флота, аварийное отключение любого «ядерного» чемоданчика в мире – всё это приводит к срабатыванию триггера и отражается на шкале.

– Во всём мире, говорите?

– Наша система индексирует и отслеживает все командные портативные терминалы, которые есть в мире. Когда вы, сэр, принимали свой портативный терминал, вас инструктировали и сообщили, что он постоянно генерирует периодический сигнал, независимо от того, используется ли он или хранится в боксе спецсвязи. Но есть важный момент, который не входит в инструкции. В первую секунду после активации нового терминала и в последнюю секунду функционирования (когда его утилизируют на заводе) он подаёт особый сигнал, который отличается от постоянного. Это всеобщая практика, перенятая у Соединённых Штатов. Если сигнала дезактивации не было, а передача какого-то терминал оборвалась, то мы повышаем уровень внимания. И так делают все члены «ядерного клуба» и ещё ряд государств. Потому что это может означать начало войны, покушение, гибель или захват ответственного лица, взлом кодов и прочие опасные события. Думаю, вам, сэр, такие подробности не важны, но операторы вашего персонального командного терминала могут рассказать о них.

– Ну да… понятно, – кивнул президент. – А каково опасное значение шкалы?

– Думаю, если шкала наполнится до пятидесяти, то вы соберёте Совет безопасности, чтобы срочно решить вопрос войны и мира. Но ещё на уровне тридцати пунктов начнёте получать разного рода тревожные сообщения. На данный момент, и с того времени, как эта диаграмма стала применяться, наивысший уровень был в районе тридцати пяти пунктов – это залповый запуск межконтинентальных ракет русскими со своей подводной лодки. Немного ниже был уровень во время противостояния с китайцами из-за островов.

Командующий стратегическими силами замолчал, окинул взглядом большие экраны, затем сказал:

– Сэр, нам пора входить в процесс. Сейчас потребуется моё участие, затем – министра обороны, потом – ваше. Надо переключить мониторы в режим отображения коммутатора спецсвязи, – он протянул руку к клавиатуре президента и нажал одну из кнопок.