Эпилог
В полдень столбики термометров в Чите подскочили почти до тридцати градусов. Погода как будто решила взять реванш за все холодные августовские дни. Раскалившийся под солнечными лучами серый растрескавшийся асфальт, уже месяц не знавший дождя, источал жар. Дышала жаром и тянущаяся вдоль тротуара железобетонная стена в полтора человеческих роста с выкрашенной в защитный цвет металлической дверью. Изнывающие от духоты немногочисленные прохожие спешили поскорее миновать голый, без единого деревца, переулок в надежде найти за ним спасительную тень. И только молодой офицер, нервно прохаживающийся по тротуару напротив запертой двери, вместо зноя ощущал настоящий озноб. Возможно, так было из-за того, что за годы службы на прокаленных солнцем берегах Балхаша он привык совсем к другой жаре. Но сам офицер был уверен, что дело в другом.
Четыре часа назад Игорь вышел за дверь, которая немедленно захлопнулась за ним, окрыленный радостной надеждой. Но по мере ожидания надежда растаяла как дым. Он несколько раз подходил к двери, но так и не решился нажать кнопку звонка. Да и что бы это дало? Дежурный по КПП все равно не пропустил бы его обратно. На каком основании? А вот положение Зои, да и свое заодно, он бы наверняка испортил.
За стеной располагалось психиатрическое отделение Читинского окружного госпиталя. Точнее, его особая часть с двумя КПП: внешним и внутренним, отделяющим режимный блок от остальной части военного госпиталя. Здесь царили совсем другие, отнюдь не госпитальные, порядки, и медицинский персонал, как подозревал Игорь, под белыми халатами скрывал комитетские погоны. Именно сюда привезли их с Зоей головорезы Шелеста. Нет, не привезли – доставили.
Старший комитетской спецкоманды, кому они первому поведали об обстоятельствах своего спасения с водолазного бота, потопленного безумцем, впоследствии убитым в схватке, выслушал их рассказ на удивление спокойно. Он даже не задал ни одного уточняющего вопроса, что уже само по себе выглядело подозрительно, но Игоря в тот момент это отчего-то не насторожило. Зоя так и вовсе решила, что все обошлось и все их злоключения остались в прошлом. Наивные! Как же они оба ошибались!
Старший команды с кем-то переговорил – оказывается, у комитетчиков была при себе портативная коротковолновая рация, – и в часть за ними прилетел вертолет. Тот самый, что доставил ядерную мину. Спецназовцы предложили Игорю и Зое отправиться с ними. Точнее, даже не предложили, а приказали. Но Игорю с Зоей так хотелось поскорее убраться с опасного берега, что они последовали за комитетчиками без колебаний.
Единственный, о ком они оба жалели, покидая часть, был Тунгус, которого пришлось отпустить на волю – взаперти пес умер бы от голода, а забрать его с собой Игорь с Зоей не могли. Однако Игорь очень надеялся, что такой смышленый пес, как Тунгус, обязательно отыщет себе нового хозяина. Он даже прикрепил к ошейнику собаки записку в расчете на то, что Тунгуса повстречают в тайге охотники или лесорубы из Озерского или пес сам в конце концов найдет дорогу к людям.
Потом был полуторачасовой перелет до Читы, прошедший в полном молчании – из-за шума двигателей в вертолете все равно невозможно было разговаривать, поездка в закрытом фургоне – на этот раз Игорь поинтересовался у старшего команды, куда их везут, но не получил ответа, и наконец госпиталь. Машина въехала прямо во двор, тем не менее Игорь сразу узнал по внешнему виду строений, где они оказались. Вид госпитальных корпусов успокоил его – куда еще могли привезти физически измученных и израненных людей, как не в госпиталь, но самоуспокоение оказалось ошибкой.
Незнакомый врач с непроницаемым лицом проводил прибывших пациентов в режимный блок, причем до пропускного пункта их сопровождали комитетские спецназовцы. За КПП головорезов Шелеста не пустили, и, как Игорь потом понял, никто из них не стремился попасть внутрь особого блока. Вместе с показывающим дорогу врачом Игорь и Зоя прошли через две железные двери, отпираемые наподобие водолазного шлюза – поочередно, и оказались в узком коридоре без окон, освещаемом лишь ртутными электрическими лампами. Все лампы были защищены плафонами из толстого ударопрочного стекла, абсолютно непохожими на те, что Игорь видел в других госпитальных отделениях. Контрольно-пропускной пост, охраняемый двумя дюжими санитарами армейского вида, коридор без окон, защищенные специальными колпаками лампы – все это слабо соответствовало образу медицинского учреждения в представлении Игоря. Он переглянулся с Зоей и понял, что она не только озадачена, но и напугана окружающей обстановкой. Чтобы приободрить ее, Игорь взял девушку за руку, но не успел ей ничего сказать.
Их провожатый внезапно остановился перед дверью, которую Игорь заметил лишь в последний момент. Такая малозаметность объяснялась тем, что дверь была установлена заподлицо со стеной и выкрашена в тот же бледно-желтый цвет. Снаружи на ней не было никаких ручек, но врач отпер дверь своим ключом, распахнул и посторонился, пропуская Игоря внутрь. За дверью оказалась одноместная госпитальная палата. Во всяком случае, внешне помещение выглядело именно так: аккуратно заправленная кушетка, стандартная армейская тумбочка, в углу небольшая раковина и рядом с ней, за фанерной перегородкой, унитаз. Единственное, что никак не вязалось с обликом медицинской палаты, – массивная, в палец толщиной, решетка на узком окне.
– Некоторое время вам придется провести здесь, – объявил врач и сразу повернулся к Зое: – Пройдемте дальше.
– Подождите! – растерялся Игорь. – Как долго?
– До окончания проверки вашего состояния, – ответил врач.
Дверь захлопнулась. Игорь остался в палате один.
«Некоторое время» растянулось на шесть суток. Первые три дня у Игоря брали всевозможные анализы и проводили различные медицинские исследования. Такие, как проверка остроты зрения и слуха, скорости реакции, силы, физической выносливости, и большинство других были ему хорошо знакомы. Все водолазы-разведчики отдельного отряда специального назначения регулярно проходили через подобную процедуру. В отличие от них незнакомые тесты вроде нахождения в абсолютно темной комнате, где в разных точках и с разной периодичностью вспыхивают разноцветные огни, или пропускания через тело электрического тока разной силы и напряжения, скорее напоминали изощренные пытки. Никто не потрудился объяснить Игорю смысл этих исследований. Медицинский персонал не отличался многословием. Даже медсестра, ежедневно приносившая завтрак, обед и ужин, не ответила ни на один из заданных ей вопросов. Она не заходила в палату, а всю еду передавала через специальное окошко во входной двери, устроенное наподобие тюремной кормушки, и через него же забирала обратно использованную посуду. Впрочем, Игорь быстро расстался с иллюзиями насчет своего местонахождения. Палата с решеткой на окне и железной дверью, которую можно было отпереть только снаружи (с внутренней стороны двери даже не было замочной скважины), по сути, была настоящей тюремной камерой, и то, что надзиратели вместо формы вертухаев носят белые медицинские халаты, никакой роли не играло.
Игорь старался не злить «тюремщиков» – с его стороны это было бы по меньшей мере неразумно. Но в душе день ото дня росла тревога. Не за себя – за Зою! Игорь не сомневался, что способен выдержать и не такие испытания, но Зоя… Несмотря на внешнюю хрупкость, в действительности Зоя оказалась очень сильной. Сильной и стойкой. Но способна ли она вынести многодневную изоляцию и неизвестность? Что стало с ней после нескольких часов в темной камере с попеременно вспыхивающими ослепительными огнями или пытки электротоком, если «надзиратели» подвергли ее той же проверке? Сломалась и рассказала правду об истинной роли Шелеста или того хуже – повредилась рассудком и сошла с ума? Игорь этого не знал.
Он постарался убедить себя, что раз он жив и «тюремные надзиратели» ведут себя по отношению к нему, в общем-то, корректно, значит, Зоя еще держится. И это ему даже удалось. Поначалу. Пока не начались допросы.
Их вел человек, который представился Игорю как полковник Болотов. С таким же успехом названная фамилия могла оказаться оперативным псевдонимом для специальных командировок, а также секретных радио– и телефонных переговоров, тем более что никаких документов, удостоверяющих личность, Болотов Игорю не показывал. В первый момент он произвел на Игоря неприятное, даже отталкивающее впечатление, которое по ходу допросов только усилилось. Болотов был высок, а из-за своей худобы казался еще выше. Его круглая, абсолютно лысая голова держалась на длинной кадыкастой шее. Полковник носил очки в массивной роговой оправе и никогда не снимал их с лица. За стеклами очков его и без того широкие глаза казались еще больше. Выдержать пристальный взгляд таких глаз было невозможно, и всякий раз, когда Болотов смотрел ему в лицо, Игорь опускал голову. Возможно, в этом заключался особый психологический прием, который мастерски использовал Болотов, но во время допросов Игорь постоянно чувствовал себя в положении оправдывающегося.
Два дня Игорь отвечал на различные вопросы, вспоминая по требованию полковника все новые и новые подробности произошедших в части трагических событий. При этом Болотов ничего не записывал, но у Игоря сложилось твердое убеждение, что он не пропускает ни одного произнесенного слова.
На третий день Игорь застал в кабинете, где проходили допросы, еще одного человека. Увидев незнакомца, он испытал настоящий шок. Человек настолько походил на полковника, что у Игоря невольно возникло впечатление, что он видит перед собой самого Болотова, внезапно помолодевшего на двадцать лет. Незнакомец был так же худ и нескладен и, несмотря на молодость, уже начал лысеть – над его высоким покатым лбом сквозь редкие волосы ясно проглядывала широкая плешь. В довершение ко всему, он тоже носил очки, правда, не в широкой, как это было у Болотова, а в тонкой металлической оправе. Стандартный медицинский халат, строгий костюм такого же темного цвета, белая сорочка и неброский галстук довершали сходство. Правда, черты лица ассистента Болотова оказались гораздо живее, указывая, что это все– таки два разных человека, но это различие стало заметно, лишь когда молодой человек подошел вплотную.
Он предложил Игорю присесть на стул напротив письменного стола Болотова. Именно на этом стуле Игорь провел долгие часы допросов, но на этот раз рядом стояла высокая тумба со странного вида аппаратом, опутанным электрическими проводами.
У Игоря кольнуло в груди, а на душе появилось очень нехорошее предчувствие. Болотов и его ассистент выжидающе смотрели на него. Игорь заставил себя сесть на стул, хотя делать это страшно не хотелось.
– Сядьте поудобнее, – сказал ассистент. – Процедура может затянуться.
Неприятное чувство усилилось.
Тем временем молодой человек вынул откуда-то металлический подголовник с двумя дисками для фиксации головы и ловко привинтил его к стулу, потом перетянул грудь Игоря широким ремнем и соединил концы ремня с помощью пружинных зацепов, от которых тянулись к аппарату два электрических провода. Еще один ремень обхватил левое запястье Игоря. Он также соединялся с аппаратом закрученным в спираль электрическим проводом. Последний электрод помощник Болотова закрепил на правой руке Игоря, защемив защелкой-крокодилом его средний палец. У Игоря появилось ощущение, что он сидит на электрическом стуле.
– Раньше имели дело с полиграфом? – спросил у него Болотов, до этого молча наблюдавший за манипуляциями своего ассистента.
Игорь похолодел. Так вот что это такое! Он действительно слышал о полиграфе, называемом также «детектором лжи», когда изучал спецкурс «Силы и средства вероятного противника», но никогда не видел этот уникальный прибор, позволяющий выявлять ложь в ответах испытуемого. Правда, он никогда и не попадал в подобную ситуацию.
Болотов, внимательно наблюдавший за его реакцией, удовлетворенно кивнул.
– Вижу, вы в курсе. Тогда начнем. Напоминаю, что на все вопросы следует отвечать либо «да», либо «нет».
Ассистент Болотова, он же оператор полиграфа, включил аппарат. Послышалось слабое гудение, и Игорь почувствовал, что у него зашевелились волосы, или так только показалось.
– Вас зовут Игорь?
– Да.
Игорь кивнул и сразу получил предупреждение от оператора.
– Не шевелите головой.
Болотов подождал, когда он примет прежнюю позу, и задал следующий вопрос:
– Мамаев ваша настоящая фамилия?
– Да.
– Вы живете в Москве?
– Нет.
– Вы служили срочную службу?
– Да.
Постепенно Игорь начал успокаиваться. Вопросы не вызывали у него затруднений, хотя и показались довольно странными. Зачем спрашивать то, что и так известно из его личного дела? А ведь Болотов наверняка читал его личное дело. Но после пятого или шестого вопроса он понял истинный смысл процедуры. Полковник прогонял «контрольный тест» – выявлял реакции, соответствующие заведомой истине, чтобы полиграф впоследствии мог распознать ложь. А ему рано или поздно придется солгать – Игорь в этом не сомневался. И сделать это нужно максимально убедительно. Из того же курса Игорь помнил, что особо точные «детекторы лжи» снимают до десяти различных параметров. Обмануть такие приборы практически невозможно. Однако Болотов с ассистентом использовали упрощенный вариант, фиксирующий лишь интенсивность дыхания, частоту пульса и потоотделение. На этапе боевой подготовки Игорь долго и старательно учился управлять внутренними реакциями своего организма, от которых зависит жизнь водолаза под водой. Особенно пульсом и частотой дыхания! Прежде это у него неплохо получалось.
– У вас были травмы?
– Да.
– Вы болели венерическими заболеваниями?
– Нет.
– Теряли сознание?
– Да.
– У вас бывают головные боли?
– Сейчас нет.
– А раньше? – уточнил Болотов.
– Да.
– Галлюцинации?
– Нет.
Любой водолаз-разведчик, страдающий галлюцинациями, подлежит немедленному списанию на берег. Интересно, на какой ответ рассчитывал Болотов?
– Вы женаты?
– Нет.
– У вас есть постоянный половой партнер?
– Да.
Игорь тут же пожалел о своей откровенности. Не следовало даже намеком признаваться о своих отношениях с Зоей, но ответ уже прозвучал.
– Это женщина?
– Да.
– Вы рассказывали ей о своем последнем задании?
Опасный вопрос. Но при всем желании невозможно было скрыть от Зои факт погружения на дно Мертвого озера. Болотов должен это понимать.
– Да. Но только в общих чертах.
На лице полковника не дрогнул ни один мускул. Вот кто, наверное, блестяще выдержал бы любое испытание на «детекторе лжи».
– Майор Шелест сообщил, что переданная вам мина мгновенного действия?
– Да.
– Тем не менее вы продолжили погружение?
– Да.
– У вас был план своего спасения?
– Нет. Я сообразил, как можно спастись, только оказавшись на дне.
Оператор, следивший за работой полиграфа, недовольно поморщился.
– Пожалуйста, без лишних подробностей. Только: да и нет.
– Вы уверены, что выполнили поставленную боевую задачу?
Игорь был уверен лишь в том, что видел собственными глазами. И все же…
– Да.
– Вы знаете, что происходило на судне, после того как вас подняли на борт?
Это был самый опасный вопрос – момент истины!
– Нет.
– Однако утверждаете, что судно и команду уничтожил потерявший рассудок безумец?
– Да.
– Майор Шелест тоже погиб в схватке с ним?
– Да.
– Вы видели это собственными глазами?
– Нет.
Допрос продолжался еще полчаса. Наконец Болотов подал знак ассистенту, и тот освободил Игоря от подключенных электродов.
– Можете встать, – сказал он.
Игорь поднялся со стула. Ноги подкашивались в коленях, как после тяжелой физической работы.
– На сегодня мы закончили. Можете идти, – объявил Болотов. – О результатах вам сообщат.
Игорь неуверенно кивнул. Нужно было что-то сказать, но он не находил слов. После допроса на «детекторе лжи» голова была совершенно пустой. Это испытание вытянуло из него все силы, и он молча направился к двери.
Когда он взялся за ручку, за спиной раздался натужный треск. Игорь мгновенно обернулся и увидел, как из «детектора лжи» выползает бумажный лист, на котором переплелись три отпечатанные ломаные линии, соответствующие достоверности его ответов. Стоящий рядом оператор внимательно разглядывал распечатку. Зато Болотов пристально смотрел на Игоря своими немигающими огромными глазами. Таким Игорь и запомнил его лицо. Больше он полковника не видел.
На следующий день вместо приносившей завтрак медсестры к Игорю явился врач, который привел их с Зоей в режимный блок и затем запер в изолированной палате.
– Исследования закончены. Вы свободны, – прямо с порога объявил он.
– А… – изумился Игорь. Заявление прозвучало для него совершенно неожиданно.
Врач по-своему истолковал его растерянность.
– Для получения направления к месту дальнейшей службы вам надлежит явиться в штаб военного округа.
– А девушка, с которой меня привезли, Зоя Серебреникова? – Игорь наконец овладел собой. – Ее тоже… выписывают?
– Насколько мне известно, у руководителя комиссии к ней больше нет вопросов. – Врач понял, что проговорился, и сразу помрачнел. – А почему вас это интересует? – сердито спросил он.
– На водолазном боте она спасла мне жизнь. Так ее сегодня отпустят?
– Остались формальности, – нехотя пробурчал врач и, подняв на Игоря взгляд, недовольно добавил: – Пожалуйста, поспешите. Нам нужно подготовить палату для другого пациента.
«Интересно, для кого?» – подумал Игорь, но спрашивать об этом не стал. Людям, от которых зависит твоя судьба, некоторые вопросы лучше не задавать.
«Выписка» прошла на удивление быстро. Все тот же врач проводил Игоря до дверей КПП, на выходе вручил ему личные документы и справку о том, что старший лейтенант Мамаев в течение шести последних дней находился на обследовании в Читинском окружном госпитале (фамилии Болотова в документе, разумеется, не оказалось), и уже через несколько секунд Игорь очутился на улице.
С той поры миновало четыре часа, а Зоя так и не появилась. Это могло ровным счетом ничего не значить, ведь врач упомянул об оставшихся формальностях, но могло означать и очень многое. Если Болотов решил ликвидировать девушку, в госпитале это можно сделать проще простого. Обычный укол или капельница со смертельной дозой снотворного, и опасного свидетеля не стало. Либо еще проще: накачать Зою наркотиками, объявить душевнобольной (не случайно их обоих поместили в психиатрическое отделение) и отправить в сумасшедший дом. Вопрос лишь в том, счел ли Болотов Зоины свидетельства опасными. Игорь убеждал себя, что нет! Ведь его самого в конце концов отпустили. Но после четырех часов бесплодного ожидания в это верилось с трудом.
Неизвестность душила, словно убийственное давление запредельной глубины. Где можно получить сведения о судьбе Зои? В регистратуре приемного отделения? Вряд ли. Скорее всего, там нет даже упоминаний о поступившей в госпиталь шесть дней назад молодой ленинградской аспирантке. На КПП особого блока? Тем более. Оставалось одно – ждать. Между тем рабочий день подходил к концу. Что делать, если Зоя так и не появится до вечера? Игорь этого не знал.
В тяжелых раздумьях он медленно дошел до конца бетонного забора и остановился, наблюдая, как в кучке песчаной пыли резвятся воробьи. Они так весело чирикали, что Игорь невольно улыбнулся. Вот кого не занимают людские проблемы. Впрочем, у птиц наверняка хватает своих забот: где достать еду и как в свою очередь самим не стать чьей-то добычей. Он вспомнил порожденных монстром хищных безумцев. Их тоже не интересовало ничего, кроме добычи. Улыбка сразу сошла с его лица. Игорь повернул назад.
Оторвавшись от купающихся в пыли воробьев, он поднял глаза и увидел стоящую напротив КПП одинокую девушку. Зоя?! Опущенные плечи, безжизненно висящие волосы, измученный вид, и все-таки это была она. Игорь бросился к ней. Зоя тоже узнала его и поспешила навстречу. Забыв о том, что они договорились скрывать от посторонних свои чувства, Игорь сгреб девушку в охапку и крепко прижал к себе. Ему хотелось рассказать Зое, как он переживал за нее, как ежесекундно думал о ней, как ждал за воротами КПП, но горло перехватил спазм, а челюсти вновь свело судорогой, словно он только что очнулся в барокамере на борту водолазного бота.
Зоя заговорила первой:
– Пойдем отсюда. Только, пожалуйста, скорее.
Она с такой мольбой взглянула на него, что Игорь не посмел возразить. Тем более что ее слова полностью совпадали с его желанием.
Поздним вечером, когда на город опустилась ночь и на улицах зажглись фонари, они лежали вдвоем на пружинной, ужасно скрипучей кровати в маленьком деревянном домике неподалеку от железнодорожного вокзала, слушали стук колес проходящих за темным окном поездов и тихо переговаривались.
В кармане военного кителя, висящего на соседнем стуле, лежало направление в ведомственную гостиницу, которое Игорь получил в штабе округа вместе с новым командировочным предписанием. Но в гостиницу Минобороны посторонних не пускали, поэтому он предпочел на ночь снять комнату в частном доме. К удивлению Игоря, цена, запрошенная за комнату хозяйкой дома, немного глуховатой, но еще вполне бойкой и крепкой старушкой, оказалась ниже стоимости койки в двухместном гостиничном номере.
Здесь тоже имелись две кровати, хотя вторая так и осталась нетронутой. Но на этот раз Игорь и Зоя напрасно гладили и ласкали друг друга, пытаясь пробудить желание. Измотанные свалившимися на них испытаниями, они совершенно не чувствовали в себе сил для любви и страсти, поэтому соприкосновения обнаженных тел не возбуждали, но создавали ощущение покоя и уюта, позволяя наконец-то освободиться от пережитого на Мертвом озере кровавого кошмара и напряжения последних суток.
Игорь прижался к девушке вплотную, зарывшись лицом в рассыпанные по подушке пышные волосы, вдохнул нежный и родной запах.
– Как я рад, что ты снова рядом со мной, – прошептал он, касаясь губами ее маленького розового ушка.
– А я думала, что уже никогда тебя не увижу, – всхлипнула Зоя. – Когда они сделали мне укол.
Игорь нахмурился.
– Какой укол?
– Не знаю. Худой лысый человек в больших очках, который допрашивал меня, достал откуда-то узкий шприц с густой рубиновой жидкостью и сделал мне укол в вену. Стало очень жарко, все поплыло перед глазами. Я чувствовала свое тело, но не могла пошевелиться и подумала, что умираю. А он стоял рядом, смотрел на меня и что-то говорил, но я совершенно не помню, что именно.
У Игоря под одеялом сжались кулаки. Болотов оказался еще большим негодяем, чем можно было вообразить.
– Пентотал натрия, – сердито произнес он и почувствовал, как по телу Зои пробежала дрожь.
– Что? – испуганно спросила она.
– Пентотал натрия, – повторил он. – Специальный химический препарат, подавляющий волю. «Сыворотка правды». Тебе ввели «сыворотку правды», чтобы получить достоверные ответы. Это просто чудо, что в таком состоянии ты не проговорилась о совершенных Шелестом убийствах.
– Знаешь, Игорь, – помолчав, ответила Зоя. – Мне кажется, что того человека в очках интересовал не Шелест, а подводный монстр, его возможности и то, что с ним случилось.
Игорь задумался. А ведь Зоя, пожалуй, права. После гибели Шелеста руководство потеряло к нему интерес. Для начальства, будь то военное командование или руководство Комитета госбезопасности, погибший сотрудник – отработанный материал. Другое дело – неведомая сила, способная превращать людей в безумную толпу кровожадных людоедов.
– Я думаю: меня отпустили, поскольку решили, что я не знаю об этом чудовище, – продолжала Зоя. – Ведь я действительно почти ничего не знаю. А то, что знаю, хочу поскорее забыть.
Игорь вздохнул. Он тоже хотел бы забыть ужасы последних дней: изуродованные трупы, окровавленные руки и пасти безумцев, ощетинившегося шипами уродливого червя, вынырнувшего из подводного мрака, дульный срез направленного в лицо автомата Шелеста и пристальный взгляд нечеловечески огромных глаз полковника Болотова. Но он твердо знал, что не забудет этого никогда…
notes