Глава восьмая

Александр познакомился с Валентиной Новицкой в августе сорокового года – ровно за десять месяцев до начала войны. Он возвращался поездом с Урала, где в составе геологической партии искал железорудные месторождения. Геологи проработали «в поле» несколько месяцев, начиная с весны, прилично устали и мечтали об отдыхе в родных пенатах.

На короткой остановке во Владимирской области в вагон поднялась молодая девушка с чемоданом. Ее место оказалось неподалеку, и Александр помог ей закинуть багаж на верхнюю полку.

Понемногу разговорились. Оказалось, Валентина – студентка медицинского института, во время каникул навещала престарелую бабушку, живущую в деревне. Узнав, что попутчик имеет такую интересную профессию, девушка засыпала его вопросами. В общем, весь оставшийся до Москвы путь они проболтали. Расставались на вокзале так, будто знали друг друга много лет. Не забыли обменяться координатами: Александр дал номер рабочего телефона, а Валя продиктовала адрес квартиры, в которой снимала угол.

Как порядочная и скромная девушка, звонить первой она не решалась. Понимая это, денька через три он ее навестил и предложил прогуляться. Валентина с радостью согласилась.

Так начались их отношения.

– Привет! – чмокнула она его в щеку. – Давно ждешь?

– Только подошел. Даже отдышаться не успел. – Он подхватил ее сумку. – Пошли?

Валя взяла его под руку, и они направилась по привычному маршруту в сторону Таганки.

После окончания института девушку направили работать в крупную больницу на Соколиной Горе и одновременно предоставили отдельную комнату в общежитии для медицинского персонала всего в трех остановках на автобусе. Комнатка на втором этаже добротного кирпичного здания была небольшая и требовала ремонта. Александр помог Вале побелить потолок, подлатать старенькие обои (новых пока нигде не продавали), покрасить входную дверь и оконную раму. После ремонта он купил в антикварном магазине платяной шкаф, комод и трюмо; нанял машину и привез все это Валентине на новоселье. Жилище посвежело и стало удивительно уютным.

– Ты выглядишь усталым, – заметила девушка. – Тяжело на новой работе?

– Нет, на заводе было тяжелее. А в уголовном розыске скорее непривычно, – ответил Александр. – Утром был выезд группы к месту происшествия, а потом весь день просидел в кабинете. Голова немного тяжелая.

– У вас, наверное, все курят и не проветривают?

– Бывает, – улыбнулся Васильков.

– Сейчас поднимешься ко мне – напою тебя крепким чаем.

– А как же Клавдия Федоровна на вахте? Уже больше двадцати двух. Не пустит.

– Я договорюсь, – уверенно ответила Валентина.

Через полтора часа неспешной прогулки по вечерней Москве молодые люди сидели за столом в комнате общежития и пили свежезаваренный чай. На улице давно стемнело. Над круглым столом нависал оранжевый абажур, у приоткрытого окна от легких дуновений лениво шевелился край ситцевой занавески, из коридора доносились голоса соседей – таких же молодых врачей, как и Валентина.

– Почему тебя так заинтересовали мои карточки? – улыбаясь, спросила девушка.

Несколько минут назад Васильков заметил их на комоде и попросил разрешения посмотреть.

– На работе столкнулся с такими же и понял, что ничего в них не смыслю, – он сделал глоток из чашки.

– Тебе уже их выдали в Управлении?

– Нет еще. Обещают на следующей неделе, – не стал вдаваться в подробности Александр.

– Это хорошо, что у вас так быстро происходит оформление. В больнице на Соколиной я получила их только через месяц работы. Тебе чаю подлить?

– Пожалуй, можно. И еще… Валя, нет ли у тебя увеличительного стекла?

– Увы, – развела она руками. – И на работе у меня только микроскопы…

Расстались они около полуночи.

Кивнув сидевшей на вахте Клавдии Федоровне, Васильков вышел на улицу. Пожилая женщина только с виду казалась грозной и неприступной. Когда Валя подошла к ней с просьбой пропустить Александра, та с доброй улыбкой согласилась нарушить инструкцию.

Да и правда, чего городить запреты, если они давно уж примелькались и вели себя подобно жениху и невесте?..

Домой на этот раз он добрался всего минут за сорок, хотя и пришлось идти пешком. Вероятно, очень торопился, анализируя на ходу недавно родившуюся и не дававшую покоя мысль.

Войдя в квартиру, он поцеловал маму, разулся и прямиком прошел в большую комнату, где между двух окон стоял старый буфет.

– Саша, ты ужинать будешь? – донесся мамин голос.

– Нет. Позже… – Он распахнул створку среднего шкафчика, где хранились документы.

– Ты что ищешь?

– Продуктовые карточки. Я вчера видел их здесь.

– Так вот же они, – показала мама.

– Ага. Спасибо…

Половинку разбитой линзы он разыскал самостоятельно – та всегда лежала на маленькой полочке настенного отрывного календаря. Каждое утро мама аккуратно срывала листок прошедшего дня и с помощью увеличительного стекла прочитывала его обратную сторону. Там печатали интересные кулинарные рецепты, полезные советы, короткие заметки, а также исторические справки, касавшиеся праздников и юбилеев известных людей.

Устроившись за письменным столом, Александр включил настольную лампу и принялся изучать карточки.

– Саша, так ты будешь ужинать? – спустя четверть часа выглянула из своей комнаты мама.

Тот откинулся на спинку стула и, вернувшись мыслями в реальность, тряхнул головой.

Затем вдруг спросил:

– А можно я заберу ужин с собой?

– Как заберешь? Куда?

– Мне надо срочно на Петровку.

– Сейчас? Но ведь ночь на дворе!

Александр обнял маму.

– И, тем не менее, надо. Не переживай, я сейчас позвоню и попрошу, чтобы за мной прислали машину…

– Что случилось, Саша? – встревоженно спросил Старцев.

После звонка товарища он моментально выслал за ним дежурную машину и до ее возвращения нервно курил, расхаживая у ступенек парадного подъезда Управления.

– Я кое-что выяснил, – спрыгнул с подножки кабины Васильков.

Товарищ покосился на водителя, потом перевел взгляд на сверток. – А это что?

– Ты же просил привезти пожрать.

– Ах да! Ну тогда пошли в кабинет. Пожуем. А заодно расскажешь, что ты там выяснил…

Поднимаясь по лестнице, Васильков ощутил досадное разочарование. Возле автомобиля ему показалось, будто старого фронтового друга больше заинтересовал сверток с провизией, нежели то, что он примчался посреди ночи с осенившей его догадкой.

В кабинете царило уныние. Вася Егоров листал какие-то документы. Ефим Баранец сидел на подоконнике и дымил папиросой. Игнат Горшеня складывал из листа бумаги замысловатую фигурку. Костя Ким гремел посудой в «столовой», а Олеся Бойко Васильков и вовсе заметил не сразу. Сдвинув три стула, тот улегся на них и, кажется, дремал. Судя по всему, следствие не продвинулось ни на шаг.

– Александр! – удивленно вскинул брови Егоров. – Чего тебе дома-то не спится?

– Саша принес нам кое-какие продукты, – опередил с ответом Старцев. Передав подчиненным сверток, распорядился: – Накрывайте на стол, ужинать будем. Или завтракать…

Затем он отвел друга в сторону и, приобняв, негромко сказал:

– Докладывай.

Лишь теперь до Василькова дошло, что Иван просто решил поберечь его от еще более неприятных разочарований. Ну что может «накопать» новичок в таком сложном деле едва ли не в первый свой рабочий день? И дабы матерые опера не давились со смеху, друг не стал рассказывать им о позднем телефонном звонке и сейчас решил выспросить о причине внезапного приезда не при всех, а с глазу на глаз.

Сделав столь нелицеприятный вывод, Александр расстроенно вздохнул и полез в карман.

– Понимаешь… я пока пил чай у Валентины… а потом еще дома… В общем, я хорошенько разглядел настоящие карточки и вдруг понял, что у бандитов мы обнаружили поддельные.

С этими словами он извлек из нагрудного кармана кителя мамины карточки и хотел продолжить. Но осекся, потому что Старцев изменился в лице.

– Поддельные? Ты уверен? – проглотив вставший в горле ком, спросил он.

– Я, конечно, не эксперт, но кое-что понимаю. Помнишь, в нашу дивизию приезжал гражданский специалист из Гознака?

– Да, его приезд был связан с выпуском в Германии большой партии поддельных советских банкнот.

– Все верно. И этот дядька провел с офицерским составом несколько занятий, на которых детально объяснил, как отличить подделки от настоящих денег.

– Верно-верно. И ты запомнил все, что он говорил? – искренне удивился Старцев.

– Кое-что врезалось в память. Похоже, пригодилось. Вот посмотри…

Они подошли к столу, на котором по-прежнему лежали вещдоки утреннего преступления и длинный список похищенных ценностей. Иван включил лампу и убрал все лишнее, оставив только карточки – бандитские и только что привезенные Васильковым.

Сам Васильков стоял рядом и наблюдал, как к столу подтягиваются остальные. Даже дремавший доселе Бойко резко поднялся и, опершись на освещенную столешницу, с интересом наблюдал за происходящим.

Склонившись над карточками, Иван поочередно рассматривал одну и ту же деталь то на одном бланке, то на другом. Через минуту он переключился на вторую деталь, затем на третью…

Все в напряжении ожидали вердикта.

Наконец, Старцев выпрямился, посмотрел на подчиненных и вымученно улыбнулся:

– Точно, братцы. Карточки-то у бандитов – фальшивые.

– …В сорок втором буханка ржаного хлеба на рынке стоила сто пятьдесят – двести рублей. А сейчас отдай триста или проходи не мешай, – недовольно ворчал Бойко.

Горшеня возражал:

– Зато цены на водку пошли вниз. В сорок втором мы обмывали мою первую офицерскую звездочку. На рынке цена пол-литры доходила до четырехсот рублей. Сейчас можно сторговаться за двести пятьдесят…

Это был даже не спор, а ленивый треп ради убийства времени. Для соблюдения процессуальных норм и абсолютной уверенности в том, что найденные при бандитах карточки поддельные, требовалось заключение специалистов-профессионалов. И час назад, сразу после самостоятельного изучения карточек, Старцев позвонил на Московскую печатную фабрику Гознака и договорился о встрече с руководством ночной смены для помощи в проведении экспертизы.

Оставив на всякий случай в Управлении возле телефона заместителя и еще пару сотрудников, Старцев, Бойко, Горшеня и Васильков запрыгнули в дежурную машину и быстро домчались до улицы Мытной. На проходной предъявили охранникам удостоверения и в сопровождении одного из них прошли в небольшое помещение с толстыми стальными решетками на окнах. Далее без специального пропуска проход был запрещен.

Вскоре в помещении появился дежурный технолог – пожилой мужчина с острой седой бородкой и цепким взглядом. Поздоровавшись, он выслушал Старцева, взгромоздил на нос массивное пенсне и осмотрел привезенные карточки. Затем, предложив подождать четверть часа, скрылся за металлической дверью. Сначала Старцев и все остальные прохаживались вдоль крашеных стен и читали яркие плакаты четырех Государственных военных займов с образцами облигаций. На одном из таких плакатов был изображен знаменитый красноармеец со знаменем в одной руке и винтовкой в другой. Он поднялся в атаку, увлекая за собой товарищей. Внизу кроваво-красным шрифтом значилось: «Покупайте облигации Государственного военного займа 1942 года!» А еще ниже мелким шрифтом было написано: «Главный художник Московской печатной фабрики Иван Иванович Дубасов». Изучив скудный интерьер комнаты, сотрудники МУРа уселись на две деревянные лавки и молча закурили. Ну а после кто-то посетовал на разгул цен, и понеслось…

– …А хлеб? – настаивал Бойко. – В сорок втором буханку ржаного Варька покупала на рынке за сто пятьдесят – двести. А сейчас отдает триста!

– Ну а что ты хочешь, Олесь? Цены выросли из-за войны, ведь большую часть заводов и фабрик переориентировали на военные нужды, – спокойно парировал Старцев, желая прекратить пустую болтовню. – Зато нормированные товары по карточкам практически не подорожали, это подтвердит и твоя супруга Варя. И отпуск их производится строго по графику. Это тоже надо понимать…

Кажется, он хотел добавить что-то еще, но протяжно скрипнула тяжелая бронированная дверь. В помещение вернулся дежурный технолог.

Отыскав взглядом Старцева, он подошел к нему и вернул карточки со словами:

– Это подделка. Выполнена качественно и довольно профессионально с использованием наборного шрифта и заводского оттиска.

– Вы в этом уверены? – на всякий случай переспросил Иван.

– Абсолютно. Никаких сомнений. Однако при внешней аутентичности стопроцентного совпадения изготовителю этих подделок добиться не удалось. Вот, к примеру, – технолог склонился над бланком карточек, – здесь явное несовпадение линий. А здесь набор отличается от оригинала. Но идентифицировать эти детали способен только специалист.

– Благодарю вас, – пожал ему руку Старцев. – Вы оказали нам огромную помощь.

Попрощавшись с пожилым технологом, оперативно-следственная группа покинула фабрику и села в поджидавшую на улице машину.

– В Управление, – коротко распорядился Старцев. И, обернувшись, весело выдал: – Ну что, Саня? С боевым крещением! Я всегда знал, что у тебя орлиное зрение и собачий нюх. Слыхал? Тебя даже специалистом назвали! Благодаря твоей догадке забрезжила надежда на положительный исход расследования. Да, орлы?

С этим никто не спорил; улыбаясь, Бойко и Горшеня поздравили новичка.

– А теперь отставить веселье, – глядя на бегущий навстречу темный асфальт московской улицы, распорядился Старцев. – Впереди остаток бессонной ночи, за который нам нужно выяснить, где была изготовлена «липа».