Глава 13
Наступило тягостное молчание. Мне опять показалось, что я слышу стук своего сердца. Знакомая песня. Было просто страшно. И обидно.
— Ну что, фраерок? Кинул тебя твой барыга? — лицо Калгана просто сияло от счастья. — Думал, он тебе тут сейчас всё порешает? Против братвы пошёл, чепушило?
— Калган! Привяжи метлу! — резко оборвал помощника Берёзы Генрих. — Пацан пока не в косяке! Что с ним делать, мы ещё не решили! Видно, что Соломоныч его подставил. Тема нехорошая. Надо решать.
– Да что решать? – удивился до этого молчавший лысый мужик с шрамом через всё лицо и золотыми зубами. – Они пришли на круг, предъявили Берёзе. Не обосновали. Барыга свалил. Пусть пацан отвечает!
– Ага! А соска его Берёзу чуть не порешила! — добавил Академик. — Я не знаю, Генрих, чего ты тут решать собрался. Косяк!
Я слушал это всё и не знал, что делать. Пытаться всё валить на Соломоныча, было бы глупо. Никто бы не поверил. Да и я с таким видом сидел, когда тот Берёзу обвинял, будто мы заодно. Тем более, мы и были заодно. Можно было попробовать отдать им биту в обмен на свою жизнь. Это был тоже вариант. Но не очень уж красивый. Ведь хотел в обмен на Катину. Как-то это совсем уж мерзко выглядело: пришёл спасать подругу, а как жареным запахло, решил её бросить. Но спасти Катю, а при этом самому пойти на гибель, было нелепо. Чувство самосохранения просто не позволяло этого сделать.
«Значит, надо искать другой вариант», — подумал я и чуть не рассмеялся от глупости этой фразы.
Надо было рассуждать трезво, пока ещё было для этого время. И ещё надо было прекратить рефлексировать. Вариант отдать блатным артефакт имело смысл рассмотреть хотя бы по той причине, что если они меня собрались прикончить, то и артефакт мне уже никогда бы не понадобился. То есть, я отдал бы им вещь, которой не имел бы возможности воспользоваться.
Конечно, ситуацию сильно усложнял живой Березин, но шанс оставался. Надо было только самому поверить, что я Тот Самый Макс. И, возможно, тогда я смог бы убедить в этом блатных. А там стало бы проще договариваться.
Но одно дело – решить строить из себя крутого, а другое – реально это осуществить. Что хоть немного прибавляло оптимизма, так это позиция Генриха. То, как он осадил Калгана, давало надежду, что ни Генрих, ни остальные блатные были не при делах, и вся эта провокация — замысел лишь одного Соломоныча. Но зачем ему это было нужно? Биту-то я ему не отдал! У нас была договорённость, что я скажу ему, где она лежит, после того, как блатные освободят Катю. По сути, Соломоныч ничего не выиграл. А, может, он просто понял, что ничего не выгорает из-за «ожившего» Берёзы и сбежал? Перед уходом усугубив всё, лишний раз обвинив Березина. С другой стороны, иначе бы его не выпустили, не скажи он, что идёт за свидетелем. А ведь, если подумать, где он мог откопать меньше чем за сутки такого человека?
Да уж, ситуация складывалась грустная. Мне так сильно хотелось верить, что Соломоныч мог спасти Катю, что я взял и поверил в это. Ни на секунду не задумываясь, а не пытаются ли меня надуть или как-то использовать в неизвестных мне целях.
Надо было попросить блатных, чтобы сфотографировали меня и отправили фото в Википедию, в качестве иллюстрации к слову «лох», а лучше «идиот».
Пауза затянулась. Генрих выглядел мрачно, мне показалось, что внутри себя он борется с желанием взять и сдать меня остальным браткам с потрохами. Но при этом я был ему для чего-то нужен, иначе он бы не пытался смягчить моё положение.
Генрих прокашлялся и сказал:
— Базару нет, с одной стороны пацан в косяке…
— Он со всех сторон в косяке! — перебил Генриха Вазген.
Старый вор встал из-за стола и подошёл ко мне. Он оглядел меня с головы до ног и сказал:
– Не туда ты пошёл дружбу водить!
Мне стало интересно: уже пора было ему артефакт предлагать, или, наоборот, было поздно?
– Моё мнение вы знаете! – бросил Вазген своим товарищам и вернулся на своё место.
Все сидящие за столом одобрительно закивали головами, при этом у всех были недобрые выражения лиц. Мне это всё категорически не понравилось. Для принятия решения о моих следующих действиях у меня были сущие секунды. Мог ли я хоть что-то предпринять? Скорее всего, нет. Ни времени, ни возможности что-либо сделать не было. Кроме как сказать одно слово из трёх слогов: ар-те-факт.
В комнате наступила гнетущая тишина. Все братки смотрели на меня. Кто-то просто с любопытством, а кто-то с нескрываемой ненавистью. Генрих поднялся со своего места и снова прокашлялся. Я заметил, что он очень не хотел говорить то, что должен был сказать. Поэтому решил его опередить.
– Ар… – успел я произнести до того, как с грохотом распахнулась дверь.
И сразу же замолчал, потому что в комнату, матерясь, вошёл Соломоныч.
– Генрих! Ты не обессудь, но я тебе скажу, у тебя на районе бардак! До человека моего какие-то два отморозка докопались. Кстати, им там помощь нужна, одному желательно побыстрее.
Соломоныч прошёл в комнату, а вслед за ним в дверном проёме появился потирающий костяшки пальцев Железняк.
И я просто физически ощутил, как в идиотской нелепой улыбке расплывается моя физиономия. Я не знал, для чего бывалый коммерс притащил сюда опытного оперативника и даже думать не стал об этом. Я просто до безумия радовался тому факту, что Соломоныч меня не подставил и не бросил. Хотя за то время, пока он где-то ходил, мне чудом удалось сохранить на себе сухие штаны. Да и в зеркало стоило теперь глянуть на предмет седых волос.
– Барыга! Ты на хрена на круг мусора притащил? – громко возмутился Академик.
– При всём уважении к вам, мусор с вами за одним столом уже несколько лет сидит! – без особых любезностей ответил мой старший товарищ. – А Антон сейчас вам кое-что расскажет про вашего Берёзу.
Я посмотрел на Березина, тот был бледным как мел, Железняк же спокойно выдержал паузу и сказал:
– Этот человек в кресле – подполковник КСК Владислав Черепанов. Легендарный Череп, лично руководивший операциями по внедрению кротов в крупнейшие преступные группировки и основные кланы блатного альянса. Пока я служил, видел его всего один раз, он проводил инструктаж у оперов, объяснял психологию преступников. Нам потом сказали, что он выбирал среди нас людей в свою команду. Меня не выбрал, поэтому я его больше никогда не видел. Но хорошо запомнил. И потом много о нём слышал. Мой отдел часто подчищал за ним, убирая людей, мешающим его работе. Но несколько лет назад про него перестали говорить, пошёл слух, что он ушёл сам работать под прикрытие, и все о нём забыли.
Железняк взял паузу, а Соломоныч – слово.
– На самом деле, никуда он работать не ушёл, ни под какое прикрытие, – Соломоныч почему-то улыбнулся. – Он просто продал своих подопечных, а на полученные миллионы, заметьте, не рублей, стал кайфовать, пользуясь тем, что ранее по тщательно сфабрикованной легенде смог внедриться в ваш альянс. В принципе я его понимаю, работа достала, хотелось жить красиво, и чтобы все уважали. Со своей стороны, он сделал для этого всё возможное. Да вот только одна девчонка, как вы знаете, выжила и сдала его Конторе. А Контора, недолго думая, вытащила Черепа назад в свои дружелюбные подвалы и предложила продолжить работать на неё. А чтобы Череп не пропал в мутной блатной среде, то его не выпускали, пока он не сдал нескольких авторитетов. Причём не по игровым моментам, а сугубо по криминальным. И лишь после того, как Череп заочно подписал себе смертный приговор, его отпустили. Теперь ему бежать было некуда, в случае чего, слитая блатным информация не оставила бы ему никаких шансов на выживание. И всё бы хорошо, но есть у класса разведчиков, а по Игре наш крот был именно разведчиком, одна особенность: они могут менять имена, но не могут сменить клановую принадлежность. По крайней мере, мы настолько прокачанных разведчиков пока не встречали. Но они могут эту клановую принадлежность просто скрывать. По этой причине очень долгое время наш крот жил, не напрягаясь. Имя он себе сменил, а клановую принадлежность спрятал. Он вообще хотел выйти из красного клана, но Контора ему не разрешила. А однажды блатные, ему поставили условие: вступить в какой-нибудь клан! А это было физически невозможно! Тут-то наш друг и сбежал на Точку. Так сказать, обманул фраер сам себя. Хотел жить красиво, а пришлось здесь. Контора оформила всё как полагается, прибыл он сюда героем для всех вас. Да вы сами хорошо это помните. И так как попал он сюда через «красный» ход, то уровни у него остались, как были. Но он их предусмотрительно скинул до десятого, объясняя это тем, что всё же подвергся на входе на Точку обработке. И ещё он воспользовался ситуацией, спрятал опять клановую принадлежность и объявил, что после его обработки на входе, он потерял некоторые функции Игрока, в том числе и возможность вступать в клан. Собственно ради этого заявления он сюда и приехал.
Я посмотрел на братву, они были сильно удивлены, ещё не определились, верить или не верить сказанному, но полученная информация произвела на них сильное впечатление. Березин же из бледного стал красным, жилы на его шее надулись. Он смотрел ненавидящим взглядом то на Соломоныча, то на Железняка.
– Фуфел толкаешь, барыга! И ты мусор! – изо всех сил прохрипел Березин.
– Я могу все детали тех операций, где за тобой подчищал рассказать! – парировал Железняк.
– Погоди, мент, – влез в разговор Академик. – Базару нет, ты что угодно можешь рассказать, но какого мы тебе должны верить?
– Давай послушаем! – перебил товарища Вазген.
– Мы тут до утра можем слушать, – возмутился полный бородач. – Не тяни, мусор! Реально обосновать можешь? Кто, кроме тебя, может подтвердить?
– Реально? – усмехнулся Железняк. – Ну есть ещё два мента, они к нему приставлены Конторой. Охраняют его. Может, они признаются.
– А где они? Кто это? – в нетерпении выкрикнул Академик.
– Кто они, врать не буду, не знаю, – признался Железняк. – А вот где, скажу.
Бывший майор КСК выдержал хорошую драматическую паузу, собрав на себе все взгляды братков, и выдал:
– Тут они. Среди вас. Черепа охраняют.
– Мусор! Ты за базар свой гнилой сейчас ответишь! – возмущённый помощник Берзина аж подпрыгивал на месте.
– А ты чего, Калган, так дёргаешься? Может, ты один из них? – поинтересовался Соломоныч, явно стараясь вывести братка из себя.
Калган запыхтел и стал размахивать руками.
– Угомонись, Калган! – рявкнул Генрих. – Соломоныч, это уже перебор! Ты нас тут всех решил между собой стравить?
– Генрих, я не хочу вас стравливать. Просто так получилось, что жизнь девчонки моего друга в ваших руках. Я просто вынужден сделать всё от меня возможное, чтобы её спасти.
– И поэтому вместе со своим мусором тут парашу распускаешь! – злобно рявкнул лысый со шрамом.
– Хорошо, дело ваше! – неожиданно резко ответил Соломоныч. – Завалите девчонку! Порешите Макса! Меня, думаю, не рискнёте. Оставьте всё как есть и живите с тем, что среди вас крыса! Даже целых три!
Соломоныч подошёл к Генриху.
– Ты же знаешь, что если сейчас не выяснишь правду, завтра они сбегут!
– Знаю, – спокойно ответил Генрих. – И ещё я знаю, если окажется, что это лажа, то никто из вас отсюда не уйдёт!
– А ты не меня пугай, а решай вопрос! Знаешь же, что для этого надо!
Генрих выдержал небольшую паузу и встал из-за стола. Он подошёл к Березину, вокруг которого стояли четверо охранников, а рядом Калган.
– Берёза, не обессудь! – спокойно сказал Генрих сидящему в кресле, а затем обратился к остальным. – Братва, если среди вас есть два мента, просто скажите! Я даю слово, что оба смогут уйти отсюда в красную часть Точки, и никто не будет им мешать. Только скажите правду!
За столом послышалось недовольное роптание, однако, его быстро прервал своим рыком Вазген:
– Генрих прав! Пусть валят! Правда важнее!
Но никто и не собирался признаваться. А я было, уже обрадовался, что всё так замечательно складывается. И снова пришло понимание, что без железных доказательств мы ничего не добьёмся.
– Генрих, – очень дружелюбно обратился к хозяину дома Соломоныч. – Не то, чтобы я тебе указываю, как поступить. Но посуди сам, какой у них выбор? Если они не признаются, то шансов их как-то уличить процентов десять, не больше. А парни, судя по всему, не дураки, и склоняются к тому, что хрен ты их раскусишь. Но я бы не был столь щедрым, и пообещал сохранить жизнь лишь одному. Тому, кто первым сдаст напарника и Берёзу!
– Тоже вариант, – усмехнулся Генрих и вновь обратился к окружению Березина. – Братва, не обессудьте, вы сейчас все приземлитесь в подвал. А мы будем решать. Если порешаем, что среди вас есть крысы, завалим сразу же. Если нет, то завалим мента, пацана и девчонку. Но если один из вас, как я уже сказал, первым сдаст других, тот уйдёт отсюда!
Окружение Березина переглядывалось между собой и молчало.
– Короче! – обиженно пробурчал Калган. – Я не крыса и за базар отвечаю! Но чисто чтобы было ясно, Генрих, ты это сказал за себя. Кто тут ещё встанет за эти слова?
– Я! – мрачно проговорил Вазген. – Кто первый сдаст, того не тронем! Отвечаю!
– Отвечаю! Не тронем! – поддержал полный здоровяк.
– Отвечаю!
– Отвечаю!
Все сидящие за столом высказались, а Генрих подвёл итог, глядя на окружение Березина:
– Время пошло!
Всё то время, что блатные переговаривались между собой и с Железняком, я смотрел на людей Березина. Калган и двое ребят пребывали в исключительной обиде, а вот Рыжий и ещё один паренёк в спортивном костюме, постоянно водили глазами, то друг на друга, то на Березина. Мне не надо было задействовать мою суперинтуицию, чтобы с почти стопроцентной уверенностью вычислить сотрудников КСК под прикрытием.
После фразы Генриха, что пошло время, практически одновременно воздух сотрясли две громкие фразы: «Я всё скажу!» и «Это он!». Первая фраза принадлежала парню в спортивном костюме, а вторая Рыжему. Выкрикнув их, они уставились друг на друга. Генрих от неожиданности рассмеялся. Действительно это выглядело очень комично, многие в этот момент улыбнулись.
– Ну и как теперь выяснить, кто из них первый сказал? – спросил у друзей Генрих.
– Пусть монетку бросят, – сквозь хохот прохрипел бородач.
Но в целом, несмотря на забавное двойное признание, сама ситуация весёлой вовсе не была. И все присутствующие в комнате это понимали. Лица были всё так же напряжены. Лишь один Соломоныч довольно ухмылялся.
Березин сидел в своём кресле совершенно белый, а у Калгана был вид самого несчастного и обманутого на свете человека.
– Так что с ними делаем? Пусть жребий кидают? – в предвкушении шоу спросил Академик.
– Братва! Я не мент! – Рыжий упал на колени. – Меня заставили! Я ничего не делал, менты сказали просто следить, чтобы Берёза не косорезил. Я и следил. Там сложная тема, я не мог спрыгнуть! Это косяк, да. Но не убивайте!
Его товарищ, глядя на это дело, и решив, что если Рыжего пожалеют, то его тогда точно убьют, тоже упал на колени.
– Не убивайте! – практически простонал он. – И не выгоняйте! Я не хочу на красную половину! Мой дом здесь!
Генрих с нескрываемым презрением оглядел обоих стоящих на коленях разоблачённых кротов и спросил у круга:
– Что порешаем?
– Да хрен с ними! Пусть живут на нашей территории с мужиками, только нам на глаза чтобы не попадались! – неожиданно миролюбиво ответил Академик.
Все присутствующие согласно закивали головами, а лысый со шрамом добавил:
– И косяк надо смыть!
– Базару нет! – прозвучало с разных сторон.
Признаться мне уже порядком надоела эта феня, учитывая, что кое-что из сказанного я не всегда понимал.
Генрих подошёл к двум помилованным предателям и сухо сказал:
– Вы знаете, что делать!
В этот же момент Калган достал из кармана нож и на открытой ладони протянул его бывшим охранникам Березина. Те испуганно посмотрели на присутствующих, на бывшего босса, на нас с Соломонычем, а затем Рыжий взял нож. Он нажал кнопку сбоку, и довольно большое лезвие молниеносно выскочило из своего укрытия. Увидев это, Березин попытался вскочить с кресла, но парнишка в спортивном костюме подбежал к нему сзади и, обхватив его за руки и туловище, прижал к спинке. Рыжий резко бросился к Березину и, не дав тому опомниться, несколько раз ударил его ножом в живот.
Березин задёргался, захрипел, изо рта у него потекла кровь, а меня чуть не вырвало. Оказалось, что видеть такое в кино и в реальной жизни, не одно и то же. Тем не менее, я с секундной слабостью справился. Истекающего кровью Березина уволокли из комнаты. Братва, как ни в чём ни бывало, принялась обсуждать происшествие, Рыжий с товарищем быстро покинули комнату, а Генрих подошёл ко мне, усмехнулся и сказал:
– Вот так вот и живём, братишка!
Затем он повернулся к своим помощникам и крикнул одному из них:
– Девчонку приведи!
