Рано забывать про дракона
В первые с начала битвы воцарилась тишина. Демоны были мертвы. Уцелевшие люди молча, с опаской смотрели по сторонам и друг на друга. Аврора тяжело выдохнула. Рожденное накалом схватки возбуждение постепенно утихало, отпускало ее. Только теперь принцесса поняла, до чего же она устала, и невольно сгорбила плечи.
Мир ее сна был разрушен. Битва с Малефисентой не оставила от Тернового замка камня на камне. Странным образом исказилась перспектива — сейчас далекие предметы стало видно так же четко, как и те, что совсем близко. Земля была усеяна хламом, где вперемешку валялись обломки мебели и обрывки одежды, битые горшки и золотые украшения. Замок напоминал кукольный домик, растоптанный ногами гигантского, впавшего в истерику ребенка.
Уцелевшие обитатели замка жалкой малочисленной кучкой жались к крошащимся остаткам терновых стеблей — теперь только они отмечали бывшие границы замка. Увядшие стебли не мешали больше проходу наружу, во Внешний мир, но и защитой служить уже не могли.
Неожиданно закаркал ворон. Ощущение было таким, словно кто-то скреб огромной железной щеткой по каменной мостовой. Авроре пришлось сдержаться, чтобы не уничтожить эту мерзкую птицу прямо в ее деревянной темнице.
— Я не думаю, что она умерла, — вдруг сказала Лиана.
В ее голосе не было ни радости, ни разочарования — ровным счетом ничего. Фрейлина просто констатировала факт, с интересом поглядывая на груду камней, под которыми было погребено тело злой колдуньи.
— Это само собой разумеется, Лиана, — неприязненно ответила принцесса. — Мы же все еще здесь. И все еще спим. Значит, она жива.
Лиану, кажется, слегка задел тон Авроры, но она тем не менее все так же спокойно продолжила:
— Конечно, ты права, Аврора. Я просто не подумала о том, что обычная логика не действует в мире сна.
— А еще, как я понимаю, ты не подумала о том, что я могу оказаться не такой глупой, как тебе хотелось бы.
И вдруг установившуюся в руинах замка тишину нарушил едва уловимый шорох покатившихся вниз камешков.
Шуршание, скрежет сдвигаемых камней. Затем покачнулся и скатился вниз одиноко стоявший на вершине каменной груды булыжник.
Потом, на какое-то время, снова тишина…
Аврора повернулась к Филиппу. Собираясь что-то сказать ему…
…И в этот миг из-под камней наружу высунулась рука.
Рука ли?
Такая большая, такая черная, такая когтистая.
— О, нет… — прошептал принц.
Скрытое под толстым слоем камней существо все активнее шевелилось, ворочалось. И вот уже булыжники и даже большие валуны лавиной покатились на пол.
Аврора вновь обратилась с мысленной просьбой ко всему, что осталось от замка, задавить, уничтожить рвущееся на свободу чудовище.
И замок выполнил ее просьбу.
Остатки перекрытий, балки, мебель, скульптуры, даже развалины башни, из которой когда-то убежала принцесса, — все это стягивалось к каменной груде, под которой лежала Малефисента. Некоторые камни даже начали плавиться, стараясь намертво закупорить все малейшие щели.
* * *
Теперь от замка вообще ничего не осталось, кроме этого огромного кургана, почему-то непострадавшего трона да странного овала, внутри которого была видна живая, настоящая Аврора, продолжавшая спать мертвым сном.
Лицо спящей дергалось во сне, метались ее глаза под плотно прикрытыми веками. И ни звука.
Мертвая, давящая тишина.
А потом появился дракон.
Он вылез из-под груды камня, как вылупившийся на свет цыпленок, и принялся подниматься все выше в небо — черно-фиолетовый с желтыми подпалинами, ростом почти с бывший Терновый замок. Этот был дракон, поджарый, мускулистый, с необычно длинными крыльями, свисавшими с уродливых обрубков, которые должны, наверное, считаться его плечами. Голова у него была одна, с длинной вытянутой пастью, полной кривоватых, но очень острых на вид зубов.
Дракон зарычал, и его грозное рычание разнеслось далеко вокруг, прежде чем затихнуть в глубине леса.
Дракон был ужасен, он казался вышедшим из глубин ада предвестником конца света.
— Уходи отсюда, — сказала принцу Аврора. — Уходи и уводи с собой всех, кто остался.
— Ну уж нет, — мрачно усмехнулся Филипп. — Убить дракона — это как раз то самое, для чего мы, принцы, в общем-то, и нужны.
— Убить ее до конца в прошлый раз тебе все равно не удалось. Вернешься ко мне на помощь, когда уведешь всех в безопасное место.
Филипп, естественно, хотел возразить, но его прервал раздавшийся у них за спиной крик:
— Народ! Добрые подданные короля Стефана!
Это был король Губерт. Он стоял на краю тропинки, ведущей в лес. Стоял величественно и горделиво, не обращая внимания на то, что явился в лохмотьях, со свежими царапинами на руках и ногах, с синяками на лице.
Единственный глаз короля Губерта, который был таким мутным и слезящимся в прошлый раз, сейчас стал кристально чистым, и в нем горел огонь. В руках Изгнанник по-прежнему сжимал символы своей королевской власти — палку-скипетр и камень-державу.
— Отец… — радостно прошептал Филипп. — Ты жив, отец…
— Идите вслед за мной, и я отведу вас под защиту леса! — зычно призывал король. — Переждите окончание этой великой битвы в безопасном месте, где вас никто не тронет! Живее, живее!
Толпа словно ждала этого приказа и немедленно бросилась к старому королю. Он отступил на обочину, величественно указывал бегущим дорогу своей палкой и чем-то напоминал сейчас пастуха, который гонит домой своих овец. Впрочем, по большому счету, король и есть пастух, а народ — его стадо. Безоговорочно поверив королю, подданные Авроры проворно исчезали в лесу, который еще совсем недавно считался у них опаснейшим местом на земле, совершенно непригодным для жизни.
Принцесса наблюдала за королем Губертом, испытывая к нему такую нежность и такое чувство благодарности, как ни к кому другому за всю свою жизнь. Не считая своих тетушек, конечно.
Как хорошо, что есть на земле люди, которые способны нас по-хорошему удивить. Значит, все-таки не все в нашем мире предатели, лжецы и обманщики. Ах, как прекрасно это знать!
Филипп наблюдал за своим отцом с тихой радостной улыбкой.
Когда мимо него прошмыгнул последний ребенок, король Губерт залихватски подмигнул принцу и принцессе своим единственным глазом, потряс в воздухе своим камнем и палкой и громко воскликнул:
— Я буду защищать их до последней капли крови. Слово короля!
А затем повернулся и пошел следом за своим стадом, выкрикивая на ходу что-то подбадривающее и назидательное.
Аврора прижала руку к сердцу. Она чувствовала, что ослабла — слишком много магических сил забрала у нее вся предыдущая схватка с Малефисентой. А колдунья, напротив, успела восстановить свои немалые силы.
Дракон встал на задние лапы и выплюнул из своей пасти язык рыжего пламени. Филипп схватил Аврору за руку, потянул ее за собой.
А Лиана? Лиана все так же спокойно стояла на месте и, казалось, даже не обратила особого внимания на дракона с его пламенем.
Аврора сосредоточилась и моментально вызвала сильный порыв ветра, который налетел на язык пламени и унес его в сторону. Дракон разочарованно заворчал.
Как же им победить этого дракона, как же с ним справиться? Или, для начала, хотя бы сбить его с толку?
«Ущелье», — вспомнила она. Узкое, очень глубокое ущелье с отвесными каменными стенами, по дну которого струится поток…
И мир моментально ушел из-под лап дракона. Гигант зашатался и рухнул вниз, нелепо размахивая в воздухе своими бесполезными крыльями. Голову Авроры молнией пронзила боль, а вслед за ней прозвучал голос Малефисенты:
«Лучше сдайся, тебе меня все равно не победить».
Дракон выползал из ущелья на удивление быстро, ловко цепляясь всеми лапами за отвесные каменные стены.
Филипп подбежал с обнаженным мечом к краю обрыва и ударил клинком по шее дракона, как только тот поднялся из-под земли.
Отточенная сталь даже чешуи дракона не поцарапала.
Дракон-Малефисента прищурила свои желтые глаза и дико захохотала.
Возможно, именно этот смех помешал ей как следует прицелиться, и новый язык рыжего пламени пронесся буквально в шаге от принца.
Филипп отбежал в сторону, петляя по тому месту, где совсем недавно была кухня замка, его часовня и сокровищница. Затем остановился — вновь у края ущелья, дразня Малефисенту улюлюканьем, звеня мечом по своим доспехам. Таким способом он старался отвлечь внимание колдуньи от Авроры.
— До чего же ты неуклюжая карга, Малефисента! — кричал он.
Дракон тем временем уже выбрался из ущелья и, по-змеиному извиваясь, пополз в сторону принца.
Аврора развела руки в стороны, представив себе, что земля поднимается и раскрывается, словно книга.
Дракон со всего размаха врезался головой в выросший перед ним холм и на мгновение замер, оглушенный. Но в следующую же секунду встрепенулся и пополз прямо через холм все туда же, к Филиппу.
Принцесса беспомощно оглянулась по сторонам. Что еще осталось у нее в арсенале?
Деревья? Да, пожалуй.
Авроре было безумно жаль деревья, она помнила, как обрадовалась, увидев их, оказавшись за терновой оградой замка. Но что делать, на войне как на войне. Повинуясь приказу принцессы, огромные деревья выкорчевывали себя из земли, словно их тянула вверх невидимая могучая рука.
А затем полетели в дракона.
Первое дерево врезалось дракону в спину, но не причинило ему особого вреда. Он лишь раздраженно зашипел.
Аврора швырнула в дракона сразу еще десяток деревьев, и они полетели, словно туча громадных тяжелых стрел.
Малефисента взревела, развернулась и бросилась теперь уже на принцессу, тяжело стуча лапами по земле и по-прежнему словно не замечая ударов, которые наносили ей деревья.
Деревья ударялись о непробиваемую шкуру дракона, расщеплялись, разлетались в стороны, но Малефисента даже не вздрогнула ни разу.
«Разве могут причинить мне вред какие-то нелепые веточки-листочки, глупая ты девчонка!» — прозвучал в голове принцессы голос колдуньи.
Филипп уже успел догнать дракона сзади, лупил его по хвосту своим мечом, желая снова переключить внимание Малефисенты на себя.
Дракон на ходу повернул назад свою голову и выстрелил в сторону Филиппа длинной струей зеленого пламени.
Аврора вскрикнула.
На том месте, где только что стоял Филипп, поднимался в небо столб густого черного дыма.
А дракон злобно расхохотался знакомым смехом колдуньи.
Потом дракон перешел с бега на спокойный шаг и начал медленно, вальяжно приближаться к принцессе, словно смакуя каждое мгновение своего триумфа.
Аврора смахнула набежавшие на глаза слезы и заставила себя не думать о Филиппе. Его она будет оплакивать потом, а сейчас нужно думать о том, как спасти людей, которые могут остаться в живых только благодаря ей, поэтому она никак не может позволить себе погибнуть. Она должна победить и проснуться. Проснуться.
«Так-так-так… Что может убить дракона? Думай, принцесса, думай».
— Думай, Аврора, — вслух произнесла она. — Что может убить дракона? У Филиппа…
У Филиппа был волшебный меч.
Аврора представила сразу десяток таких мечей.
И они появились, обрушились дождем на шкуру дракона.
Драконья плоть сморщивалась в тех местах, куда приходились удары. На землю упало несколько чешуек («чешуек»! Каждая размером с боевой щит!), но при этом не пролилось ни капли крови.
«Ни одно человеческое оружие не сможет меня уничтожить! — снова зашелестел в голове принцессы голос Малефисенты. — Я теперь не просто колдунья! Я самое могущественное существо в мире!»
Из пасти дракона вывалился громадный раздвоенный язык, плотоядно облизнул сухие губы мерзкой твари. Дракон медленно приблизился к Авроре, занес вверх смертоносную лапу, каждый коготь на которой был в два раза больше сотворенных принцессой мечей.
И вдруг шея дракона болезненно изогнулась, откинулась назад. По всей округе разнесся дикий рев раненого зверя. Позади дракона стояла Лиана — спокойная, с неподвижным безжалостным лицом. Это она глубоко вонзила в заднюю лапу дракона вытащенный из-за корсажа кинжал и сейчас деловито, бесстрастно проворачивала его в ране.
— Человеческое оружие — нет, — сказала Лиана. — Но оружие ада может забрать назад то, что ему принадлежит.
Губы Лианы впервые за все время дрогнули, и на них заиграла слабая, едва заметная улыбка. Она вытащила свой кинжал и снова вонзила его — на этот раз прямо в лапу чудовища.
Малефисента зарычала от ярости, скорчилась, дернула лапой, пытаясь освободиться, но кинжал намертво приковал ее к земле. Дракон повернулся всем телом, пытаясь дотянуться до Лианы, откусить ей голову.
Внезапно рядом с Лианой появился Филипп. Он выпрыгнул из-за каменной глыбы — волосы и лицо слегка опалены, но в целом принц был не только жив, но, пожалуй, и невредим.
Филипп успел подхватить Лиану за талию, чтобы оттащить на безопасное расстояние от дракона. Это ему почти удалось. Почти. Малефисента яростно взмахнула хвостом и задела Филиппа — пусть самым кончиком, но этого хватило, чтобы свалить принца на землю. Он упал и выпустил из рук Лиану, которая упала рядом с ним.
Словно охотящаяся за мышью кошка, дракон стремительно развернулся, нацелившись на Лиану.
— Нет! — крикнула Аврора, мысленно приказывая земле разверзнуться между драконом и девушкой, разделив их пропастью.
На этот раз принцесса опоздала.
Дракон вонзил свои когти в тело девушки и буквально разодрал его пополам.
Даже не тратя времени на то, чтобы насладиться убийством, Малефисента начала поворачиваться к Филиппу и Авроре.
— Лиана! — воскликнула Аврора.
— Прости, — холодеющими губами прошептала ее бывшая фрейлина, и ее черные глаза остановились, глядя в высокое небо над головой.
Лиана… Сначала лучшая подруга, потом предательница, потом спасительница. Слишком много всего сразу, не укладывается в голове…
«Прекрати, — приказала себе Аврора — Оплакивать погибших будешь потом. А сейчас — думай!»
Вдруг где-то в отдалении раздался бой часов.
Все трое — Аврора, Филипп и Малефисента — застыли как статуи.
От замка ничего не осталось, какие там могут быть часы? Весь окружающий мир выглядел скомканным, плоским, унылым. И над ним продолжал разноситься бой часов — отдаленный, медленный, пугающий. Он долетал сюда явно из какого-то другого мира. Какого?
На лице Авроры выступил холодный пот, а Малефисента запрокинула голову и захохотала.
— Часы бьют полночь. Первую полночь после твоего шестнадцатого дня рождения. Еще несколько ударов, Аврора, и ты умрешь, а я буду снова жить! — торжествующе воскликнула колдунья.
Аврора лихорадочно думала. Что, ну что еще можно успеть сделать? И все это — результат проклятия. Все это из-за того, что она уколола…
Внезапно принцесса поняла, что она должна сделать.
Хотя она видела этот предмет всего один раз в жизни, он навсегда отпечатался в ее памяти. Во всех подробностях.
Прялка!
Обломки разрушенного замка — стулья, столы, балки, куски расщепленного дерева — взмыли в воздух. Они вращались, дрожали, складываясь в единое целое. Аврора хмурила лоб, вспоминая самые сложные детали конструкции.
И они сложились в огромную прялку.
Малефисента рассмеялась, из ее драконьей пасти вырвался язык зеленого пламени, и прялка исчезла в этом огне. От нее не осталось ничего…
…Ничего?
Нет, осталось веретено, похожее на длинный гвоздь с заостренным концом.
Увидев его, дракон пришел в замешательство, затем явно запаниковал.
Аврора взяла в руку веретено и вонзила его в самое сердце колдуньи.
Дракон ревел. Дракон с бешеной скоростью менял свою окраску. Только что был черным — стал фиолетовым, потом кроваво-красным, зеленым, желтым…
Черная кровь толчками вытекала из раны на его груди — точно так же текла когда-то другая, алая кровь из груди несчастной леди Астрид.
Дракон рвал себе грудь, пытался вытащить веретено, но это было ему уже не под силу.
Наконец гигант тяжело повалился на бок, так тяжело, что под ногами Авроры дрогнула земля.
Дракон корчился и извивался на земле. Он дрожал, шипел и бился в судорогах.
Лапы, крылья, хвост, чешуя чудовища сморщивались, съеживались, превращаясь в растерзанные лоскуты ткани, которые потом опали вниз. Тела Малефисенты под ними уже не было, осталось лишь большое фиолетово-черное с желтым отливом пятно на земле да эти нелепые кусочки шелка, трепещущие на ветру, словно крылья бабочки.
