Развязка
Узники замерли и дрожали от страха, выступил вперед, встал между колдуньей и Авророй.
Но не к нему было приковано внимание принцессы.
Блуждающие огоньки — красный, голубой и зеленый — направились к ней по воздуху, проплыв перед самым носом Малефисенты. Колдунья даже не разозлилась, скорее лишь удивилась слегка, заметив их. Огоньки сначала плыли медленно, потом вдруг резко набрали скорость и горячими искрами врезались в тело Авроры.
— Роза! — воскликнул Филипп.
А принцесса вдруг начала смеяться.
Малефисента и бровью не повела, у нее, как у всякой рептилии (а дракон тоже рептилия, только очень большая), удивление выразилось в том, что она замерла, буквально приросла к своему месту.
А принцесса продолжала смеяться.
Не хихикала, не билась в истерике, как это бывает с людьми, которые сходят с ума. Просто смеялась — громко, свободно, во весь голос.
— Роза, — медленно повторил Филипп.
Воспоминания оставили ее. Сон о Терновом замке, детство в лесу — все исчезло, голова стала ясной, и Аврора чувствовала, что снова живет. Она чувствовала, что больше не спит, но бодрствует, что она находится здесь и сейчас, в крови кипело желание защитить свое королевство, своих подданных, Филиппа тоже, конечно. А самое главное, теперь принцесса точно знала, как ей это сделать.
— Я проявлю к тебе сочувствие, — осторожно сказала Малефисента, сбитая с толку тем, что происходит. — Ты умрешь, конечно, но быстро и безболезненно.
— Нет, — ответила Аврора. — Ошибаешься. Я не умру.
И она потянулась, широко и сладко, словно пробуждаясь после долгого сна.
Удерживавшие принцессу волшебные лозы отвалились разом, словно их и не было никогда, на щеках Авроры заиграл здоровый румянец.
— Ко мне вернулись мои истинные дары, — сказала она.
— Совершенно бесполезные дары, — сварливо заметила Малефисента. — Кому сдались изящество, умение петь и красота? И зачем они мертвой девочке?
— Нет, не эти дары. Их мне поднесли извне, феи. А это мои настоящие, природные дары. Ум. Сострадание. Храбрость. Те трое, которых ты убила, были, оказывается, вовсе не феи. Это были мои собственные природные качества. Просто раньше они были скрыты от меня, как и все в этом несчастном королевстве. Да и меня саму тоже все время прятали от мира — сначала в лесу, потом во сне.
— Храбрость? Ум? Я тебя умоляю, не смеши меня. Ты просто маленькая глупая принцесса, — презрительно поморщилась Малефисента.
Нахлынувший гнев был таким сильным, что Аврора не смогла бы сдержать его, даже если бы захотела.
Малефисенту сдуло внезапно налетевшим порывом ветра, и злая колдунья не упала на пол только потому, что ее отнесло прямо на трон. Сидевший на его подлокотнике ворон зашатался, пытаясь сохранить равновесие.
— Я. Не. Глупая. Маленькая. Принцесса, — отчеканила Аврора. — Я полноправная королева в этом государстве, я твой судья и палач, глупая маленькая колдунья.
Малефисента с трудом поднялась на ноги. Глаза ее сверкали.
— Да как ты смеешь…
— Молчать! Так и есть — ты глупая маленькая колдунья. Думаешь, что стала большой волшебницей? Так это тебе только кажется, потому что ты правишь во сне, а не наяву.
Пол вокруг трона Малефисенты внезапно вздыбился, наружу полезли камни. Они вытягивались в идеально прямые высокие столбы, скрежетали каменными боками, выстраиваясь вплотную друг к другу. Возникшая вокруг злой колдуньи стена напоминала зубы, готовые вцепиться и проглотить ее целиком.
Но это не стало концом Малефисенты. Аврора, если честно, даже не слишком удивилась, когда спустя несколько секунд каменная стена с грохотом разлетелась на куски. Дождем посыпались острые тяжелые осколки. Все, кто был в зале, в испуге закричали, съежились, но при этом ни один камень не полетел в сторону принцессы, ни один не задел ее.
Когда каменная пыль осела, показалась фигура Малефисенты. Колдунья стояла в нелепой напряженной позе, стиснув кулаки и ожидая следующей атаки. Единственным светлым пятном на ее покрытом копотью и пылью лице светились злобно оскаленные зубы.
По-прежнему стоявшая позади трона Лиана оставалась поразительно спокойной, оставалась на прежнем месте и лениво стряхивала со своего платья пыль.
— Наглое отродье! — прошипела Малефисента.
— А как с тобой по-другому, мерзавка, — ровным тоном ответила Аврора. — И не забывай, что это мой мир, мой сон. Не твой.
— Но у меня все еще есть твоя кровь, вот она! И ты напрасно думаешь, что этот мир — твой. Он мой, и он в моих руках!
Малефисента подняла над головой свой посох. Внутри заполнявшей хрустальный шар зеленой жидкости перекатывалась, не растворяясь в ней, алая капля крови.
На Аврору внезапно накатила слабость.
У нее закружилась голова, свело желудок. Переполнявшая принцессу сила и энергия стремительно покидала ее.
Весь мир вокруг снова окрасился в серые тона, все ее усилия стали казаться ненужными и бесполезными.
— Роза! — окликнул ее Филипп. — Это только лишь очередные ее проделки! На самом деле все не так! Держись, не поддавайся!
А Малефисента уже улыбалась. Она потрясла своим посохом и звучно заговорила.
Все силы тьмы, я призываю вас!
Ко мне, ко мне спешите сей же час.
Ифриты, демоны и все исчадья ада,
Я обещаю, будет вам награ…
— Хватит, — слабым голосом перебила ее Аврора. — Больше никаких заклятий.
И поднялся вдруг могучий ветер, и засвистел в лицо Малефисенте, забивая ей горло и нос, не давая произнести ни слова. И все же Аврора немного запоздала со своим ветром.
В зале появилось странное существо — черное, бесформенное, с красными, мерцающими, словно угли догорающего костра, глазами.
Оно огляделось по сторонам и тут же набросилось — нет, не на Аврору, а на теснившихся вдоль стен людей.
Бедные узники едва успели сообразить, что стражников больше нет и они могут убежать отсюда, но сейчас им мешали завалы камней, да еще вот этот появившийся то ли демон, то ли кто он еще там. Ошалевшие слуги, дети, знатные господа и их чопорные дамы беспорядочно метались в поисках выхода.
Аврора вновь попыталась сосредоточиться.
— С этим приятелем я разберусь сам, — сказал ей Филипп, вытаскивая свой меч. — А ты продолжай заниматься Малефисентой.
Злая королева тем временем уже перевела дыхание, подняла над головой посох и приготовилась снова начать колдовать.
Аврора старалась не закрывать глаза.
Она представила себе корни деревьев, среди которых часто бегала или под которыми сидела, когда жила у фей. Большие, могучие древние корни…
И они поползли, эти корни. Поползли в щели между каменными плитами пола, поползли из стен, с потолка, даже из черного отверстия камина. На корнях стремительно раскрывались зеленые листочки, каждый побег старался поскорее превратиться в еще одно дерево.
Малефисента переминалась с ноги на ногу, стараясь выпутаться из корней, но при всех остальных своих достоинствах проворной и стремительной злая колдунья не была.
Очень скоро толстые бурые корни уже обхватили нижнюю половину тела Малефисенты, начали сжиматься, душить ее так, как душит человека своими стальными кольцами питон. Маленькие веточки доставали уже до губ колдуньи, но намертво запечатать ей рот еще не успевали.
Аврору отвлек сдавленный стон Филиппа.
Явившийся из темных глубин ада демон задел бок принца своей громадной лапой и сбил ему дыхание. Может быть, даже сломал Филиппу ребро. Принц пошатнулся, но тут же сделал своим мечом выпад, целясь в то место, где у бесформенного чудовища предположительно должен был находиться живот.
Хотя принцесса отвлеклась всего на секунду, Малефисенте хватило этого времени на то, чтобы скороговоркой выпалить еще одно заклинание.
Пожалуй, появившееся после этого существо можно было бы назвать забавным, если бы оно не было воплощением самых жутких кошмаров Авроры.
Перед принцессой стоял нелепый трехногий монстр о двух головах. Он напоминал сделанный детской рукой рисунок демона — корявого, перекошенного… неправильного.
Но ужасно было то, что одна голова карикатурного монстра принадлежала отцу Авроры, а другая — ее матери. И на обеих головах косо сидели уродливые короны.
Головы невнятно бормотали, перебивая друг друга, однако у себя в голове Аврора слышала их голоса совершенно отчетливо.
— Разве принцесса может так себя вести?
— Послушай, ты же никакая не королева. Только посмотри на себя!
— Нет, я королева, — возразила Аврора, со страхом глядя в безумные, не моргающие глаза своих родителей. — Это вы ненастоящие. Вы мертвы.
— Если даже кто-то умер, этого еще недостаточно, чтобы стать королевой.
— Но мы можем помочь тебе…
— Прими нашу мудрость и нашу любовь.
Аврора обрушила на монстра каменный град. Как только очередной камень попадал в одну из голов, она начинала корчиться и строить жуткие гримасы.
— Мы любим тебя.
— Иди к нам.
— Все, что случилось, было ошибкой…
Они тянули к принцессе свои длинные, гибкие, словно змеи, руки.
Малефисента крутила посохом, говорила что-то плавающей внутри хрустального шара капле крови.
И тут же в душу Авроры начало закрадываться сомнение в том, что она все делает правильно.
Разве не приятнее было бы умереть, думая, что тебя заключили в объятия твои собственные родители? Умереть, поверив в то, что они любят тебя. Возможно, это ее последний, единственный шанс умереть спокойно. А почему бы, собственно, не умереть? Все же умирают рано или поздно. Так какая разница, когда умереть? Все равно она погибнет в битве с Малефисентой, а так хоть смерть ее приятной будет. И быстрой, наверное. Может, и безболезненной даже. И как хорошо, если последняя секунда ее жизни будет озарена благословением родителей…
Со стороны материнской головы протянулась гибкая рука, коснулась руки принцессы. Аврора отреагировала незамедлительно, автоматически, и опомнилась только тогда, когда увидела в своей руке меч, а на полу — отрубленную руку монстра.
Сомнения рассеялись, пришла решимость. Наваждение кончилось. Принцесса поняла, что это была очередная уловка Малефисенты. Проклятая колдунья! Играет, забавляется, сидя в чужой голове! Ну, и долго еще будет это продолжаться? Знает, как хотелось Авроре всю жизнь быть любимой, вот и манипулирует этим.
Но невдомек было Малефисенте, что у принцессы уже были родители — три вырастившие ее феи.
А Стефан и Лия умерли. Сама Малефисента их и убила.
И теперь Аврора королева. Она должна выжить и спасти всех, кого еще можно спасти.
Двуглавый монстр заухал, завыл во всю глотку. Точнее, в обе свои глотки.
— Неблагодарное дитя!
— Прячься, прячься за спину своего принца, глупая трусиха!
— Умри, никчемная девчонка!
Монстр замолотил в воздухе оставшимися у него руками, пытаясь попасть принцессе по голове.
Гнев охватил Аврору, и она усилием мысли обрушила на демона остатки потолка.
Ливнем хлынули осколки, затрещали, раскалываясь, плитки каменного пола.
— Ты больна, ты не в своем уме, Малефисента! — крикнула Аврора.
Сквозь пыль, сквозь слепящую ярость, она словно заново видела, ощущала окружающий мир, который сейчас был частью ее самой, а значит, и самым надежным ее оружием.
Малефисента внимания на принцессу не обращала, продолжала произносить свои заклинания, высоко вскинув свой посох и закрыв глаза.
В ответ на призывы злой колдуньи, в зале появлялись все новые существа, в основном это были чешуйчатые многоногие твари, зубастые или с клювами. Едва выскочив на свет из тьмы преисподней, они сразу же бросались вперед, ими двигала одна лишь страсть — убивать, убивать, убивать. Оставшиеся в живых обитатели замка сбились в один угол, и Филипп встал на их защиту. Аврора тем временем мысленно обращалась буквально к каждому камню, просила о помощи.
В ответ на мольбы принцессы камни срывались со своих мест, чтобы обрушиться на головы чудовищ.
Но тут Малефисента вскинула вверх свой посох, и летящие камни застыли в воздухе, а затем их притянула к себе защитная стена зеленого пламени, которую воздвигла вокруг себя колдунья.
Зеленое пламя поглотило камни, и на лице Малефисенты заиграла злобная улыбка.
Но и свет на конце посоха заметно потускнел после этого. Запасы любой, даже магической энергии все-таки не беспредельны.
Крики мужчин, женщин, детей становились все громче, а Филипп из последних сил старался остановить рвущихся к ним чудовищ. Аврора, в свою очередь, стараясь не терять концентрации, сосредоточила все свои мысли на том, чтобы убить Малефисенту. Другого способа спастись самой, спасти Филиппа и всех, кто еще оставался в живых, у нее просто не было.
Одно из чудовищных созданий возникло прямо перед принцессой, щелкнуло перед ее лицом своим зазубренным по краям клювом. Обдав Аврору зловонным дыханием, монстр принялся царапать острыми когтями надетый на ней нагрудник, без которого принцессе было бы не спастись. И тут она вспомнила о том, что у нее есть меч.
Аврора выхватила клинок из ножен, выставила вперед, но демона это не остановило. Он прыгнул вперед и сбил принцессу с ног.
Мерзкая тварь придавила Аврору к земле своей тяжелой тушей, защелкала клювом, нацеливаясь своей жертве в глаза. Принцесса инстинктивно прикрыла лицо рукой, в которой держала меч. Демон впился клювом в лезвие меча и тут же взвыл от боли, но не остановился, только еще сильнее рассвирепел.
Аврору охватила паника, она засучила руками и ногами, пытаясь отбиться, а потом, совершенно не думая ни о магии, ни о том, что делает сейчас Малефисента, просто закричала от страха:
— А ну, брысь отсюда!
И сразу исчез давивший на принцессу груз, и стало легко дышать. За спиной монстра появился Филипп. Забыв про свой меч, он прямо голыми руками схватил чудовище за шею, оторвал его от Авроры и колошматил, колошматил его головой об пол, пока монстр не испустил дух.
Странно, но умер демон совершенно тихо, беззвучно, даже не взревел ни разу, только пару раз когтями по полу шаркнул, и все.
— Ты в порядке? — спросил принцессу Филипп.
Аврора утвердительно кивнула.
— Я люблю тебя, — сказал принц и тут же исчез, бросился в бой с другим демоном.
Аврора с трудом поднялась на ноги, приложила руку к лицу, по которому текла кровь. В тех местах, куда с клюва демона скатились капли его ядовитой слюны, безумно жгло и щипало кожу.
— О, полюбуйтесь только! — хохотала тем временем Малефисента. — Наша маленькая глупенькая принцесса ни на что без своего принца не способна. А еще туда же, драку затеяла, тупица бездарная!
— Да, мне нужна помощь, и я ее получаю. И не становлюсь от этой помощи слабее, старая ты жалкая карга. На моей стороне принц, а кто на твоей?
И принцесса в одну секунду заставила вырасти вокруг ворона клетку из прочных древесных веток. Приятель Малефисенты даже каркнуть не успел. Возможно, эта месть была мелочной, ничтожной, смешной даже, но, если честно, принцесса получила от нее большое удовольствие.
Аврора представила голубую фею. Сейчас она сказала бы ворону что-нибудь вроде: «Теперь вы с хозяйкой птицы одного полета».
«Впрочем, это были бы мои слова», — вспомнила принцесса и улыбнулась.
За спиной Малефисенты по-прежнему стояла Лиана. Казалось, что она все так же абсолютно спокойна, однако побелевшие от напряжения пальцы, которыми бывшая фрейлина Авроры хваталась за спинку трона, говорили о том, что даже у этой невозмутимой девушки нервы все же не железные.
Замок к этому времени лежал в руинах, во всяком случае, значительная его часть. Странно выглядело небо над замком — голубые полосы чередовались на нем с черными, сквозь которые проглядывали звезды. Люди кричали от отчаяния, глядя на то, как разваливается на куски окружающий их мир.
В тронном зале Филипп деловито добивал последних демонов, Малефисента снова шептала какие-то заклинания.
— Довольно, Малефисента, — устало сказала ей Аврора. — Я же сказала: больше никакого колдовства.
Пол в зале вновь пошел волнами, как поверхность штормового моря.
«А видела ли я когда-нибудь море, хоть в одной из своих жизней?» — мелькнуло в голове Авроры. Пожалуй, что нет, не видела. Хорошо, тогда можно представить себе гигантского крота, который прокладывает себе путь под землей. Да, так стало понятнее.
Пол треснул, взлетел в воздух остаток каменной плиты, на которой стояла Малефисента, и бесцеремонно подбросил колдунью высоко вверх. Она упала на пол и замерла бесформенной грудой.
«А теперь, чтобы уже наверняка…» — подумала Аврора.
Внешние крепостные стены замка развалились на куски, слетелись в тронный зал и причудливыми каменными лепестками застыли над лежащей Малефисентой.
Повисели несколько секунд, а затем с тяжелым хрустом обрушились на тело злой колдуньи.
