Глава седьмая
ТЕ, ЧТО ЖИВУТ В СТЕПИ, ПЕРВЫЙ БОИ, ПЕРВЫЕ ПОТЕРИ

Большая часть отряда уже стояла на площадке посреди лагеря. Енот, которому Ган, обвешанный оружием и боеприпасами с ног до головы, всучил его оружие, сильно преобразившееся, и потрепанный комплект защиты со шлемом, издалека увидел команду Мерлина.

Сам командир группы, поблескивая на солнце кожей головы, небрежно стоял в начале линейки товарищей, грызя сухую травинку. Всего его семь подчиненных, полностью экипированных, недовольно ворчали, покуривая и проверяя снаряжение. Было видно, что парни нисколько не выспались после ночных приключений. Даже Мусорщик, который вчера ни на минуту не заткнулся в присутствии Енота, сейчас молчаливо курил, дав возможность поворчать своему напарнику. Ган, торопливо подойдя следом за своими соседями по «крузеру», поинтересовался у зевающего Варяга:

— Чего за хрень, брат, не в курсе?

— Неа… — Варяг зевнул еще сильнее, так, что Еноту послышался хруст челюсти. — Да щас Тундра придет и все доведет. Стопудово рванем куда-то, у нас Дизель уже таратайку завел.

— Ну да. — Оружейник почесал подбородок. — Чур, я с вами, если чего.

— Это уж как Мерлин скажет. Я не против. А че эт ты там притащил вон в том вьюке?

— Да прикольная хрень, Вар. Попробовать хочу. Помнишь, когда месяца три назад чистили подземный завод у Камня, нашли там что-то типа мастерской?

— Помню. — Варяг достал из кармана разгрузочного жилета, давно ставшего предметом зависти Енота, помятую пачку сигарет. — Это когда мы тебе притащили такой ржа-а-а-вый сейф с бумажками, что ли?

— Во-во. Я там чертежи одни нашел, вот и собрал тут штуковину. Ты прикинь — автоматический гранатомет с барабаном на четырнадцать выстрелов. Шаришь?

— Ну, ты крут, брат. О, глянь, командиры идут.

Енот оглянулся. Со стороны штабного механического монстра торопливо шли Тундра и Капитан вместе с Инженером.

— Отря-а-а-а-д, становись! — Мерлин, выплюнув травинку, гаркнул так громко, что молодой стражник немедленно вспомнил первые месяцы своей службы. К удивлению Енота, чистильщики, которые за прошедшие сутки ни разу не демонстрировали какой-то уставной строгости по отношению друг к другу, немедленно подтянулись и хотя не выстроились в шеренгу, но зато встали в тесный полукруг, повернувшись лицом к подошедшим.

Енот отметил новые лица, которых раньше ни разу не видел. Три девушки, одетые в странные лохматые балахоны, наверняка маскировочные. Лица с нанесенными гримом полосами, руки, баюкающие длинные винтовки, обтянутые защитными чехлами и с большими штуковинами, прицепленными сверху. Два кряжистых типа с рыжими волосами, похожие друг на друга как близнецы, дымившие толстыми сигарами, затянутые в защитные костюмы, усиленные на груди и плечах. У обоих за спиной висели металлические хреновины, сейчас скрытые под брезентом вьюков. Еще один незнакомый парняга, очень похожий, по хищному и спокойному взгляду, на ребят Мерлина, но одетый как лохмато-балахонистые девушки, экипированный легко и, в отличие от команды чистильщиков, не носящий даже подобия защиты. Все остальные были Еноту уже хотя бы шапочно знакомы.

— Равняйсь… Смирно. — Мерлин внимательно посмотрел на полукруг людей, повернулся к Капитану: — Построены, Кэп.

— Вольно, господа и дамы. — Командир отряда обвел их глазами. — Слушайте меня внимательно. Ситуация следующая: с фронтира передали, что они там проеб… Пардон, дамы, прошляпили банду из Степи. Банда средняя, голов около пятидесяти. Ушла она в сторону одной из больших ферм, принадлежащих Городу. Называется ферма… Тундра, как там она называется?

— «Бобровый хвост», Кэп. — Помощник отвлекся от проверки креплений наплечников.

— Короче, без разницы, хоть «Бобровый хвост», хоть «Выдрин хрен»… Айболит, и не подумаю извиняться, так как это почти цензурно, так что не открывай рот. В любом случае выдвигаться будете по переданным координатам. Прет банда туда, погранцы то ли и вправду прощелкали одним местом, то ли заняты чем серьезнее… Это пока непонятно. На фронтире очередная драчка, ребята. Местные собираются отправить туда грузовик своих вояк, но при этом просят помочь. Что, соответственно, нам и предстоит. Ясен пень, не бесплатно, плюс банда, судя по всему, из глубокой Степи. Понятно?

— Понятно, Кэп. — Мерлин чуть кашлянул. — Но нам же в город идти в ночь, и…

— Отставить, Мерлин. — Капитан покачал головой. — Мэр города все понимает и согласен на ночь выставить усиленную смену стражи, чтобы мы не отвлекались на нашу основную работу. Вот так вот. Гордиться надо оказанным доверием, а ты ворчишь мне тут. Что ты сказал?

— Ничего, молчу дурак, молчу.

— Вот молодец. Старшим идет Мерлин. Берете с собой еще девочек, расчет и трех ребят Виннету. Твой «Жнец» плюс броневик разведки. Из врачей с тобой едет Айболит. Все ясно?

— Так точно. Ган с нами просится, Кэп. Он там опять что-то придумал и хочет попробовать.

— Ну и пусть едет. Все, ребят, по машинам. Тундра, Мерлин, задержитесь.

Енот оглянулся на Медовую, терпеливо ожидающую его, чтобы отправиться назад. Девушка поймала его мечущийся взгляд, понимающе вздохнула и покачала головой. Как показалось Еноту — недовольно и осуждающе. Дескать, дурак ты, Енот, ищешь приключений на собственную задницу. Но червяк внутри грыз все сильнее, и не поддаться ему было невозможно. Он шагнул в сторону тихо разговаривающих командиров. Мерлин, единственный из троих стоявший к нему лицом, замолчал и недоуменно поднял бровь, кивнув в его сторону. Капитан и Тундра повернулись.

— Ты чего, парень? — Кэп вопросительно уставился на него уставшими колючими глазами.

— Я тоже хочу поехать. Тем более знаю, где это. Если по карте, так можно больше времени потратить, а я знаю дорогу, по которой срезать можно.

— А оно тебе надо, Енот? — Мерлин непонимающе потряс головой, видно не совсем его понимая. — Мы ж не на прогулку едем. Там стрелять придется, парень. А ты хоть раз это делал?

— Когда-то надо начинать. — Енот упрямо вздернул подбородок вверх. — Ведь в город ночью я с вами бы пошел так и так. Это пострашнее небось будет, чем банда степняков.

— Это еще неизвестно, — проворчал чистильщик. — Вообще он прав. А что, Капитан, давай возьму. Лишним его ствол не будет, да и поучиться надо. Поставлю вон к расчету, для первого раза вполне нормально будет.

— Да бери, — Капитан хмыкнул. Почему-то Еноту показалось, что довольно. — Согласен, лучше уж так обстреляется пацан. Давай, Енот, дуй вон к машинам, скажешь Варягу, что я одобрил.

Енот широко улыбнулся и повернул в сторону броневиков, выкатившихся за пределы лагеря. Краем глаза зацепился за невысокую фигурку, подошел к ней, почему-то ощущая себя виноватым.

— Напросился? — Медовая скорчила рожицу.

— Угу. — Он пожал плечами, не понимая, почему ему вдруг стало не по себе.

— Вот балбес, — девушка грустно улыбнулась, — будь аккуратнее, Енотище. Я к тебе уже успела привыкнуть. Возвращайся целым и не лезь зря никуда. Обещаешь?

— Обещаю.

— Вот и умница. Давай уже иди. Тебя никто ждать не будет.

Девушка повернулась и пошла в сторону своего «крузера», спокойно и расслабленно. Даже чересчур расслабленно. Енот пожал плечами и побежал к машинам, уже облепленным чистильщиками.

Широкие покрышки легко несли тяжелые бронированные громады по волнующемуся морю высокой травы. Стальные корпуса мягко покачивало на исправных амортизаторах, что было для Енота очень удивительно. Транспорт, что был в распоряжении городской стражи, находился в куда как более скверном состоянии, несмотря на имеющиеся мастерские. У чистильщиков же машины были хороши не только снаружи.

Парень сидел на броне большого «жнеца», принадлежавшего группе Мерлина, рядом с теми самыми двумя крепышами, которые и были расчетом. Это означало, что они отвечали за стрельбу штуковины, которую называли гранатометом. Что это такое, Енот не представлял даже отдаленно, так как единственные гранаты, с которыми он познакомился за время службы, были рубчатыми металлическими яйцами, начиненными порохом. Как и что могло их метать? Те железяки, что крепились у крепышей, Румпеля и Кувалды, были больше похожи на станок к пулемету и отбойный молоток на сжатом воздухе, с которым еще успел поработать отец Енота. Еще у них с собой было по два больших железных барабана. Иногда на ухабах в них что-то звякало, и тогда Мусорщик, сидевший рядом, начинал громко материться в адрес невозмутимо дымивших сигарами рыжих гранатометчиков. После третьей такой рулады, которую ершистый чистильщик произнес с особенным выражением, прямо у его носа оказался литой кулак Кувалды, с толстыми и короткими пальцами, поросшими жесткими волосами. Как ни странно, но тот заткнулся.

Молодой стражник, устав ломать голову, как они будут метать гранаты, отвлекся на мысли о том, что их ждет впереди. Первый ажиотаж, заставивший его напроситься на эту поездку, постепенно стихал, уступая место холодному посасыванию где-то внизу живота. Нет, мыслей о том, что поступил он глупо, не было и в помине. Скорее пришло трезвое осмысление своего порыва.

Банды, банды из Степи… Постоянно лезущие через фронтир. Их город находился очень близко к южным пустошам, лежащим у окончания Камня. Тем землям, по которым, как говорили старики, помнившие рассказы своих дедов, во время Полуночной войны шандарахнули чем-то таким, из-за чего нормальной жизни там не сохранилось.

Степь, покрытую стальной травой, населяли в основном кланы мутантов, остатки тех, кто выжил во время ужаса тех времен. Исковерканные подобия людей, ставшие из-за Прорывов совершеннейшими монстрами, жившими только набегами и грабежами. Дикие, страшные, забывшие многое из того, что еще сохранялось в городах, жадные и голодные. Енот помнил, что приезжавшие в город пограничники говорили, что их всех спасает только отсутствие у степняков нормального оружия. Если бы, как сказал уставший офицер с красными от недосыпа глазами, в Степи была бы хотя бы одна винтовка на троих, то тогда, наверное, все. И еще они постоянно грызлись между собой, что не давало им возможности объединиться в орду. Но если среди них нашелся бы кто-то, кто смог… Пограничник тогда замолчал, не договорив.

Несколько раз ему доводилось видеть живых степняков. Правда, жили они недолго и не особенно весело. Захваченные в плен и привезенные в город, где их открыто и жестоко казнили на городской площади. Некоторые из них внешне отличались от горожан совсем чуть-чуть, некоторые же напоминали людей лишь очень отдаленно. И вот сейчас у него появилась возможность не просто увидеть их во время рейда, а даже и повоевать.

— Не мандражируй, пацан. — Кувалда хлопнул его по плечу. — Ты с нами, значит, будешь целым.

— Да нормально…

— Ну да, слышь, Румпель, а?.. — Бородатый слегка хохотнул.

Чего? — Его товарищ — почти копия, за исключением большущего носа, повернул голову в их сторону.

— Да у нас тут вона, глянь, суперхиро сидит. — Кувалда затянулся сигаретой. — Не боюсь, грит, никого и ничего. Мож, нам его с Мерлином отправить, как думаешь?

— Не фига, молоток, кто нам чай делать будет и тушняк греть? — Румпель величаво пошевелил крыльями своего «клюва». — И в дозоре стоять?

Енот изумленно вытаращился на него, лишь пару секунд спустя поняв, что гранатометчик просто-напросто стебется над ним. Первым довольно заржал Кувалда, следом за ним грохнули Мусорщик и Толстый, и уж потом все, кто слышал разговор.

— Да не обижайся, пацан. — Румпель отдышался, расплываясь в неудержимой улыбке. — Но ты б себя со стороны видел…

— Точно, точно, — напарник носатого еще раз хлопнул Енота по плечу, — я аж подумал, что ты сейчас в драку полезешь.

Молодой стражник посмотрел на него, на остальных, довольно улыбающихся, и понял, что тут не место обиде. Даже наоборот, ведь тот самый мандраж, в котором стыдно было сознаться самому себе, незаметно отступил. Грубая и неуклюжая подколка, которую опытный чистильщик наверняка сделал осознанно, помогла.

— Енот, — Мерлин, высунувшийся из открытого люка, нашел его глазами, — во всем слушайся парней и держи подсумок открытым. Никуда не бежать и не соваться, понял?

— Понял.

— Едем мы правильно, не сбиваемся? А то на карте ты как-то больно путано начертил маршрут.

— Правильно едем. Таким ходом минут через пятнадцать будем у фермы.

— Понял. — И он нырнул обратно.

Енот откинулся на башню, поерзал по ней спиной. Вздохнул, поняв, что сидеть все-таки неудобно и даже немного холодно. Со стороны, когда единственный раз в город приезжал подобный агрегат пограничников, смотрелось намного серьезнее и куда как более героически. Серьезные и крутые мужики, обвешанные оружием и боеприпасами, хмуро зыркали по сторонами. Сидели на броне как влитые, всем своим видом наводя на мысль о безумной крутости.

Действительность оказалась не такой интересной и красивой. Если бы не старый бушлат, который ему передал выглянувший на минуту механик Дизель, то долго бы он не смог просидеть. Металл все-таки, твердый и холодный, под задницей, а не седушка кресла. Да что там кресло, Енот сейчас рад был бы и табуретке. Каким бы мягким ни был ход броневика, но трясло все же прилично, подкидывая на ухабах, ямах и кочках.

То, что чистильщики люди опытные, он понял сразу. Носили они их с собой либо хранили в собственном стальном доме на колесах — не так уж и важно. Просто в какой-то момент у каждого из них сзади появилось что-то типа округлой толстой пластины из губчатого пластика, крепящейся к поясу на ремнях. Они наверняка были мягкими, так как никто из экипажа не ерзал так, как Енот.

На очередной кочке машину подкинуло так, что у него щелкнули зубы, а Мусорщик отпустил громкую тираду в адрес, как он выразился, водителя кобылы. И если бы обещанное Дизелю сбылось хотя бы наполовину, ему точно пришлось бы несладко. И тут обе машины остановились — мягко, так, что Енот чуть не прозевал сам момент торможения.

— О, здрасьте. Приехали. — Мусорщик мягким кошачьим прыжком оказался внизу, в море колышущейся травы. Передние огни машин моргнули и выключились.

— Чего сидим? — лязгнув люком, Мерлин выбрался наружу. — Десантируемся вниз и ждем приказаний. Ферзь, Кот, в дозор вперед. Толстый, Мусорщик влево, Чунга, Волк вправо. Остальные на месте, не курить.

Отряд горохом посыпался вниз в разом нахлынувшую темноту. Енот спрыгнул, чуть было не упал, но удержался. Рядом приземлился, судя по звуку, кто-то из бородачей. Стражник аккуратно отошел в сторону, стараясь не споткнуться. Встал, чувствуя, как снова начинает быстрее колотиться сердце и где-то в середине живота становится все холоднее.

— Слышь, пацан, — рядом возник Кувалда. — А ты чего, без ночника что ли?

— Без чего?

— Ну, ни хрена себе. Тебе шлем выдали?

— Ну да. Вот он, я его к ремню прицепил пока, тяжелый…

— Вот ты балбес, а? Надевай, дубина, на голову и слухай, чего я тебе сейчас говорить буду. — Кувалда коротко гоготнул и сплюнул. — Нацепил?

— Ага. — Енот поправил шлем, который получил вместе с защитным комплектом. Штука была хоть и крутая, но очень тяжелая. В самом начале поездки он напялил его на голову, но потом снял. Сферической формы, с потертой, но мягкой тканью внутренней обшивки, шлем сидел свободно, мотался взад вперед и давил на шею. Он знал, что в бою его придется надеть, но как быть, если вдруг сползет на глаза? Ремень имелся, широкий, эластичный, с мягким подбородником, но свободный и болтающийся. Енот так и не набрался смелости попросить совета, а теперь в очередной раз ощущал себя полным дураком.

— Неудобно сидит? — Бородач, голос которого доносился из-за спущенного на лицо матового забрала, подошел совсем близко. «Как он может что-то видеть? — подумал Енот. — Ведь такая темень, а он еще и глаза закрыл?!»

— Болтается он…

— Руки подними. Чувствуешь сбоку выступы? Нажми на оба одновременно.

Коротко вжикнуло, и мягкий, удобный подбородник ткнулся Еноту в лицо. Шлем разом прижался к голове, садясь как влитой. Голос Кувалды стал намного глуше:

— Теперь скажи, внятно только, «звук»…

Он сказал… И мир сразу стал слышим, даже сильнее, чем обычно. В уши ворвались звуки, которые остаются где-то в стороне: треск остывающих двигателей, шелест травы, такой четкий и различимый, позвякивание карабина на амуниции, тихий разговор Мерлина и того парня в лохматом костюме, Виннету.

— О, прочувствовал никак? — бас Кувалды теперь был вокруг, обтекая Енота со всех сторон. — Теперь — «боевой режим». Сказал? Нормально, сейчас звук начнет фильтроваться.

— А как это?

— Да вот так, — сбоку возник Ган. — Это, брат, наследство от наших далеких предков. Цени возможность и используй. Подробно я тебе потом расскажу, сейчас Кувалда инструктаж проведет, и нормально. Видно плохо?

— Не то слово. — Еноту даже стало немного обидно от того, что так прекрасно слышно, но ни хрена практически не видно. Небо закрыли тучи, так что не было даже света от луны и звезд. А ведь здесь, в степи, в хорошую погоду видно и ночью.

— «Ночной режим», Енот, и все… — Бородач кивнул головой.

— Ночной режим.

Щелчок, и сверху на лицо опустилась широкая непрозрачная полоса. Через мгновение шлем озарился изнутри зеленоватым светом, а перед глазами Енота проступил четкий и ухмыляющийся Кувалда. Парень осмотрелся, привыкая к ночному видению.

Вот на кургане волнуются ветви одинокого карагача. Возле машин стоят Мерлин, Виннету и одна из девушек с винтовками. Румпель о чем-то шепчется с высунувшимся из люка мрачным громилой Дизелем. И все четко, как на ладони, в легкой зеленоватой дымке, которая ничуть не мешала.

«Ни хрена себе у них снаряжение…» — Еноту чуть не присвистнул от восторга. Но тут возле ушей что-то хрипнуло, и голос Мерлина коротко приказал собраться у головной машины. Пока Енот и остальные подходили поближе, рядом с Мерлином и лохматым Виннету соткался в воздухе полный двойник последнего. Момент, когда он появился из пустоты, молодой стражник проморгал.

— Отряд, слушаем внимательно. Парни из нашей разведки сейчас там, возле фермы. Банда на самом деле немаленькая, голов пятьдесят-шестьдесят. Техника отсутствует, зато в наличии имеется гужевой транспорт в виде клеток на колесах и фургонов, а также лошади и, самое поганое, их волкособаки. Вооружение у банды хорошее, около десяти-пятнадцати уродов с огнестрельным. Остальные как обычно — со всякой хренью, включая луки. На данный момент степняки расслабились настолько, что выставлено всего два дозора, с севера и юга. Их на себя берут девушки. Поняли, красавицы?

Красавицы согласно кивнули.

— Снимаем дозорных, затем обе машины должны встать у курганов, на которых эти дозорные сейчас находятся. Банда развлекается, жрет самогон — это нам на руку. Броневики поднимаются на курганы, разведка и наша восьмерка заходят с востока и запада. Девушки, после того как снимете уродов, займите позиции так, чтобы держать сектора отхода, которые мы не сможем контролировать. Румпель, Кувалда, возьмете Енота и засядете на юго-востоке, ориентир — небольшой холм, там сейчас как раз ребята Виннету. Откроете огонь вместе с броневиками, устроим паскудам артподготовку. Вопросы есть? Тогда по местам, ребята, и работаем.

Первыми в темноту ушли красавицы с винтовками и один из разведчиков. Чуть позже, разделившись на четверки, за ними двинулась группа Мерлина. Механики машин завели двигатели, сейчас тихо мурлыкавшие на холостых оборотах.

— Двинули, что ли, Кувалда? — Румпель повернулся к напарнику, потом к разведчику, дожидавшемуся их. — Веди нас, великий вождь краснокожих.

Тот хмыкнул, но ничего не сказал, и плавно двинулся вперед. Енот, предупрежденный, что двигаться нужно как можно тише, старался не отставать от напарников, припустивших с неожиданной прытью.

Бежали недолго, минут семь-восемь. Красноватый отсвет на низких тучах становился все заметнее. Четко выделялись верхушки двух высоких курганов впереди, тех, про которые говорил Мерлин. Енот, который был на ферме несколько раз, прекрасно помнил, что в седловине меж ними находились постройки «Бобрового хвоста». И просто фермой называть поселение язык не поворачивался. За высоким бревенчатым частоколом находились крепкие, добротные здания. Как степняки умудрились захватить ферму, где всегда находилось не менее двух десятков мужчин, да и женщины были далеко не из робких?

Ферма принадлежала семье Дроздов, которые не только выращивали для города скот, но также поставляли кожевенное сырье. Плюс на полях, что находились за южным курганом, родился стабильный урожай пшеницы, да еще и огороды и фруктовый сад… Жители «Бобрового хвоста», как собственники, так и батраки, всегда были при деньгах, хорошо одеты и обуты. И еще они выглядели сытыми, сильными и могущими дать сдачи. Но вот сейчас не смогли…

— Аккуратно, Енот. Девочки пока не доложились о том, что часовых убрали. А нюх со зрением у степняков и без оборудования будь здоров. — Динамик у уха забасил голосом Кувалды. — Стоим и ждем.

— Молодец, Кувалда, — хрипло скрежетнул Мерлин. — А теперь хватит трындеть, ждем команды. Для вас визуальная — три зеленых. Понял?

— Так точно, командир.

Они затаились невдалеке от кургана, спрятавшись за кустом, куда ткнул пальцем разведчик Виннету. Стражник спиной ощущал тоненькую струйку пота, скатившуюся вниз по хребту. Волей-неволей, но мандраж начал возвращаться, адреналин настойчиво рвался наружу, требуя действий.

Когда прямо перед глазами у него вдруг засветились три зеленых огонька, то сначала Енот ничего не понял. И лишь заметив, как метнулась вперед фигура в лохматом защитном костюме и, чуть отстав, колобками покатились к кургану рыжебородые, сообразил, что это и был сигнал к действию. Он бросился следом, сжимая в руках рубчатую рукоять автомата и цевье, казавшееся на ощупь непривычно шероховатым, но зато не скользящим во вспотевших ладонях. У него не было времени рассмотреть оружие после рук оружейника, но почему-то ствол казался значительнее легче по весу, стал ухватистым и более удобным. Осталось только проверить, как он ведет себя в бою… Его первом бою.

Курган вырастал впереди черным горбом. Хорошо, что бежать оказалось не так уж и далеко, с непривычки от массивной защиты было тяжело. Спустя меньше минуты бега Енот понял, что ему не хватает воздуха. Натурально — просто не хватает. А упакованные намного серьезнее, со всем своим железом коренастые бородачи даже и виду не показывали, хотя тот же Кувалда всю дорогу смолил сигару. А вот у него даже ноги начали заплетаться к тому моменту, когда они поднялись на верхушку кургана. И заметив, что лохматый силуэт Виннету неожиданно приник к земле, Енот тоже плюхнулся вниз, чуть было не споткнувшись о корягу. И какое-то время лежал, по-рыбьи открывая рот и проталкивая в легкие воздух.

— Слабак! — констатировал факт ехидный Кувалда. — Заниматься тобой и заниматься. А это, Енот, слышь чего?

— А?

— Тебе прикольно, что ли, рядом с трупаком валяться?

В груди что-то екнуло. Енот повернул голову влево, потом вправо и застыл. В зеленоватом свете прибора ночного видения прямо перед ним лежал степняк. Лежал, уставившись темными провалами глаз в его сторону. Застывший, разметавший руки, испускающий смешанный запах пота, крови, мочи и еще чего-то, болезненного и… чужого.

Он торопливо отодвинулся от него, автоматически поймав взглядом аккуратную дырку входного отверстия с левой стороны. Он сначала не заметил ее из-за нескольких косиц, в которые были заплетены жидкие волосы. С правой стороны головы их не было вообще, а кожа вздулась причудливыми наплывами. Крючковатый переломанный нос, нижняя оттопыренная губа, из-за которой торчат неровные длинные зубы, специально заостренные. Костлявые пальцы с одной лишней фалангой судорожно впивались в темное древко копья. Кожаная, с грубыми стежками на швах, одежда и стоптанные солдатские сапоги из тех, что выдавались первогодкам и в патруле, и на границе. И несколько высушенных человеческих пальцев, привязанных к матерчатому самодельному поясу со странной пряжкой.

— Отвратный урод. — Румпель сплюнул, чуть приподнявшись на локтях в высокой траве. — Второй вон там, подальше. Тоже красавец хоть куда. Кувалда, ты станок расчехлил?

— А то. — Бородач, стащивший со спины брезентовый вьюк, деловито крутил какой-то винт на странной трехногой конструкции. — Тело давай, тормоз.

— Сам ты тормоз, чухло ленивое. — Румпель быстро освободил ремни своего груза, извлекая то, что Енот принимал за отбойный молоток. — Ты глянь, что нам тут парни Виннету оставили, брат.

И протянул Кувалде чуть белеющий в темноте листок бумаги.

— От молодцы. — Его напарник довольно мотнул головой. — Пока лежали здесь, видно, сделали привязку. Ну, скорость, а? Времени-то прошло… Закрепил?

— Да. — Румпель, который в это время торопливо прикреплял свое диковинное оружие к треноге, потянулся к одному из барабанов, которые они таскали с собой. — Енот, ползи сюда.

— Ага. — Стражник торопливо двинулся к нему. — А где Виннету?

Ушел с парнями вниз, к ферме. Будет вместе с группой Мерлина отстреливать животных и гнать их на нас и на пулеметы в машинах. Смотри внимательно, вьюнош. Что ты видишь перед собой, акромя непонятной железяки, а?

— Ничего не вижу. Хрень какая-то, и все. Для чего?

— Для стрельбы гранатами. Вот в этой круглой штуке, которую вообще-то называют улиткой, лежат в ленте гранаты. А непонятная хрень называется автоматическим гранатометом, наше наследство, оставленное теми, кто уже давно ушел. Вот это его прицел, который я сейчас настраиваю по тем данным, что оставили парни из разведки. Стреляет так, что аж жмуриться от удовольствия хочется. Кладет гранатки аккурат в шахматном порядке… ты в шахматы-то играешь? Хех… Мы боги войны, парень, понял?

Енот кивнул, рассматривая агрегат, который стоял, задрав вверх толстый ствол. Смотрел и пытался понять этих двух весельчаков, которые сейчас, установив орудие, начали переругиваться, стараясь подколоть друг друга. Внизу, в долине, вспыхнула ферма, оттуда доносились вопли вперемешку с криками боли, и там вот-вот должна была начаться настоящая мясорубка, а эти…

Кувалда повернулся к нему, чуть наклонив вбок голову. И тут до Енота дошло, что все шуточки и прибауточки, которые он слышит, звучат напряженно. И только забрало шлема, опущенное на лицо бородача, не дает ему рассмотреть глаза, которые наверняка смотрят на него, Енота, очень внимательно и сосредоточенно. А сколько у них до этого было таких моментов — ему даже не захотелось спрашивать.

— Ты готов, парень? — голос Румпеля, спокойный и холодный, вернул его к действительности.

— Да, наверное, готов.

— Смотри, если что — ори громче.

— Что «если что»?

— Да мало ли…

Внизу коротко и отчетливо щелкнул первый выстрел…

— Не, ты посмотри, вот говнюки! — Румпель харкнул на землю. — Упорные-то какие!

Гранатомет снова дернулся, выпустив в воздух очередную гранату из почти опустевшей третьей улитки. Первые две расстреляли очень быстро, когда отсекаемые очередями из пулеметов броневиков степняки все-таки отошли туда, куда их гнала группа Мерлина.

Как успел понять Енот, там внизу первым делом было спасение выживших фермеров. Большой бинокль, работающий в таком же, как и у шлема, ночном режиме, переданный ему Румпелем, помогал это разглядеть.

Пленников степняки загнали в большие телеги-клетки, стоявшие в стороне от горевшей фермы. Грубо сколоченные из разносортных досок, стоявшие на деревянных высоких колесах, запряженные волами. Животными-мутантами, громадными, грудастыми, с разным количеством рогов, торчащих над низкими лбами. Таких Еноту уже доводилось видеть, и он понимал, что группе повезло: степняки устроили себе попойку, а не сразу ушли домой. Казавшиеся медлительными волы запросто могли за полдня утащить людей к самой границе не такой уж и далекой Великой степи, а там пиши пропало. Неожиданно в голову пришла страшная и неприятная мысль: а ведь кто-то их навел. Не могли они вот так запросто рвануть к одной из самых нужных городу ферм, не зная о том, что творится на границе. А значит, кто-то слил уродам информацию, что погранцы ничем не смогут помочь поселянам. И еще — этот кто-то либо не знал про чистильщиков, либо не предполагал, что они могут сорваться и рвануть на помощь гибнувшему «Бобровому хвосту». Нехитрая задачка, но разве кто-то в городе мог так поступить?!! Сдать фермеров степному отребью, которое давно перестало быть людьми? Енот даже помотал головой, стараясь отогнать эту нелепицу, — и замер, ощущая, как догадка, ударившая молнией, нехотя успокоилась, сворачиваясь в клубок и засыпая. Вот только надолго ли?

Потом ему стало не до того. Внизу выстрелы превратились в сплошную трескотню, темные тени степняков, сбитые сначала в плотную кучу, начали разбегаться, мельтеша на фоне кажущегося ослепительно-белым в зелени ночника пламени. И огнестрельного оружия у них оказалось не так уж и мало, судя по тому, что бывшее вначале очень быстрым и уверенным продвижение трех групп отряда постепенно начало увязать в обороне степняков.

Затянувшееся противостояние нарушили несколько слившихся в один громких хлопков-разрывов по самому краю бешено отстреливающихся мутантов. Они опрокинули наспех устроенные баррикады, за которыми те прятались, и заткнули самые активные огневые точки. Перелом, после которого уже начавшая разбегаться банда хлынула в ту сторону, куда ее и гнали ребята Мерлина и Виннету.

— Ни хрена себе, Румпель, что это было?! — Кувалда удивленно привстал, пытаясь понять то, что только что произошло. Енот непонимающе уставился на него.

— Вот наш гранатомет так же стреляет, пацан. — Румпель также удивленно, как и напарник, покачал головой. — Только это не мы…

— Ган брал с собой какую-то штуку, которую только что собрал. — Енот пожал плечами в ответ двум повернувшимся к нему бородатым физиономиям под забралами. — Ну, он Варягу показывал.

— Вот молодец он у нас, Ган-то. О, носатый! — Кувалда неожиданно подпрыгнул на месте. — Давай шмалять!

Второй бородач без слов дернул на себя торчащий из агрегата короткий трос и нажал куда-то посередине ручек. Гранатомет дернулся еще и еще. Енот навел бинокль вниз, внимательно ловя все, что там происходило.

Чистильщики действовали умело и ловко, сразу лишив степняков возможности причинить какой-либо вред людям в телегах. Те же, что оказались среди бандитов… Тут они ничем помочь не могли, но самое главное сделали: не пустили степняков к клеткам, сбили замки и выпустили пленников, сразу бросившихся в темноту, в спасительную черноту, скрывающую их от очухавшихся мутантов, вооруженных винтовками и автоматами. И только после этого начали отсекать банду в сектора пулеметов машин и под навесной обстрел гранатометчиков. Момент, когда степняки, казалось, были опрокинуты, мог оказаться решающим. Мог бы…

Уроды крепко встали у догорающего частокола, рассредоточились и залегли, не давая чистильщикам воспользоваться преимуществом крупного калибра. Потому сейчас в ход должна была пойти уже третья улитка с гранатами, которую Румпель, подчиняясь приказам Мерлина, ювелирно уложил в самое большое скопление мутантов. Те, что остались, начали дергаться. Пытались разбежаться. Осталось их, если навскидку, не более двадцати, но зато наиболее опытных и вооруженных не только железками. Во всяком случае, огрызались они в ответ на стрельбу часто и уверенно. И все-таки Енот кое-что упустил, и лишь когда прямо на них, шурша травой и хрипя разом вымотанными легкими, надвинулось это самое что-то, было уже поздно.

Пять, шесть или семь… это было непонятно. Несколько изломанных черных теней, ощетинившихся зазубренными копьями, сверкнувшими в пробившемся сквозь тучи лунном свете лезвиями самодельных тесаков, еще с чем-то острым и тяжелым, выскочили прямо на них. А они проворонили этот момент и теперь могли поплатиться, так как расстояние свело к минимуму наличие огнестрельного оружия. Одного Енот срубил-таки длинной очередью, но уже через миг ему пришлось ловить автоматом падающее сверху широкое зазубренное лезвие, насаженное на кривоватый шест. Удар сбил его с ног, и, падая, парень успел заметить, как Кувалда с утробным ревом саданул кулачищем в голову одному из нападавших, перехватил у него большой, страшного вида топор и ринулся вперед, к другу. Который, странно обмякнув, завалился на собственный, упавший набок, гранатомет.

А потом ему стало не до этого. Сильный удар, пришедший сверху, чуть не вбил шлем в голову. Енот откатился в сторону, смог содрать его и успеть парировать следующий удар. Автомат упал на землю, но пальцы каким-то чудом уже тащили наружу пистолет, в который в самом начале он, по совету Кувалды, загнал патрон. Темный и широкий силуэт с щеткой торчащих вверх волос с ревом метнулся к нему, когда сухо щелкнул первый выстрел. Степняк сразу упал, всплеснув руками и запрокинув назад голову. На лицо Еноту попало что-то горячее и липкое. Он успел выстрелить еще два раза, прямо в сутолоку, внутри которой ревел Кувалда. И вдруг что-то упало с неба, тяжелое, жуткое, острое, и в глазах вспыхнули звезды, а потом мир потух.

Звезды, большие и яркие, неслись перед глазами. Было очень больно, почему-то плохо видно и почти не страшно. Его несло на какой-то волне, мягко потряхивая и подбрасывая, и впереди была встреча с родными, и от этого на душе становилось тепло. Но почему, раз он умер, не проходила боль, даже наоборот? С каждой секундой она становилась все сильнее и сильнее. Левый глаз что-то закрывало, Енот хотел поднять руку, чтобы убрать эту гадость, которая мешала смотреть на звезды, но они превратились в бешеный хоровод, внутри взбурлило, сжало в спазме, и он успел только повернуться на бок, когда его вырвало обжигающей глотку желчью, которая заляпала темный металл борта броневика. А ее остатки полетели в густую траву, волнуемую степным ветром, сразу ударившим в лицо.

— Очнулся, слава яйцам. — Чей это такой знакомый и мерзкий, чуть картавящий голос? — Енот, ты как себя чувствуешь, голова сильно кружится?

Его аккуратно заставили перевернуться обратно, подложив под затылок что-то мягкое. Было уже не так темно, и он понял, что видит перед собой лицо Айболита, смотрящего на него очень внимательно, с тревогой в глазах.

— Я живой?

— Удивительно уместное и логичное заявление, молодой человек. — Врач хмыкнул, довольно осклабился и пропал из поля зрения. — Живой, как ни странно. Правда, не совсем целый, это да. С крещением, Енотище, с боевым, так сказать.

— А что у меня? — Парень попытался чуть приподняться на локтях… Не получилось.

— Сотрясение, что не удивительно при таком ударе тесаком по черепушке. Удивительно, мой друг, то, как она у тебя выдержала. Нет, ну скальп-то тебе чуть было не сняли. И я его еле успел приклеить на место. По приезде в город будем штопать, но организм у тебя молодой, так что заживет как на собаке. А вот с верхним краем своего, наверняка любимого, левого уха ты уже попрощался. Прости, брат, недосуг мне было его искать там, чтобы потом попытаться прилепить на положенное место. Хорошо хоть успели тебе кожу гемоклеем на место приладить. Но опасаюсь, что головные боли при перемене погоды тебе теперь угрожают до самой смерти, м-да… Такие удары даром не проходят.

— Да ладно, хрен с ним, с ухом. — Енот немного удивился собственному равнодушию, но, видно, сил ужасаться у организма уже не было. — Хотя оно мне было дорого. А как ребята, а?

— Плохо ребята, — голос врача изменился. — Румпель лежит внизу, ему воткнули в грудь с десяток сантиметров железа. Двоих парней Виннету как корова слизала языком. Ферзь вон лежит, отдыхает. С ним ковыряться долго придется, чуть, может, меньше, чем с Румпелем.

— А фермеры, и степняки?

— Что им будет, тем фермерам? Не знаю точно, но у них если и погибло человек десять, так они это могут и не заметить. Видел я, сколько у них там баб уже беременных ходило. Поплачут, это да, а потом новых нарожают. А вот парней наших, эх… Ладно, лежи уж, не трещи, тебе сейчас дергаться не стоит.

И Айболит, ссутулившись, отвернулся. А Енот, зацепившийся глазами за два длинных брезентовых свертка, лежавших чуть дальше, ничуть не удивился тому, что вскоре со стороны врача явственно потянуло так ненавидимым им табачным дымом.

Молодой стражник, успевший за три дня увидеть и сделать больше, чем за полгода до этого, лежал на мерно подрагивающей спине механического монстра, смотрел на степные звезды, такие красивые и яркие, и радовался тому, что видит их.