23. Принц задирает нос
На том они и порешили.
Чистюля придумал прекрасный отвлекающий маневр, которым они воспользуются, когда будут выводить Сиомару из камеры. Парень ушел к себе в комнату, все еще ворча: мол, как же так и почему он не сможет пойти с ними. Финн и Альфи остались в покоях принца.
– Отправимся в путь завтра утром. Сейчас уже слишком поздно пробираться в тюрьму. – Альфи нервно потеребил рукава рубашки.
Он был прав, и Финн это знала. Они потратили весь день на поиски магии Сомбры и столкновение с Игнасио. Сейчас на небо уже поднималась луна. Освобождать заключенного из тюрьмы нужно днем, когда все заняты делом и могут просто не обратить внимания на то, что показалось бы подозрительным ночью. Ночью, когда все охранники настороже.
Принц выглядел разочарованным. Юноша прикусил губу, да и Финн чувствовала, как гнетет ее нетерпеливость. Альфи видел силу Игнасио, как и она, и их обоих сводило с ума вынужденное промедление. Насколько сила Игнасио увеличится завтра? Какие еще ужасы он сотворит за эти часы, пока они ждут рассвета? Но если Альфи и Финн собирались воплотить свой план, им придется ждать. Дуэно не приходят прогуляться по тюрьме посреди maldito ночи.
– Ладно. – Оттолкнувшись от стены, к которой прислонялась, Финн направилась к двери. – Тогда я пойду в таверну и вернусь завтра ут…
– Нет, погоди. Останься здесь.
Голос Альфи всегда напоминал протянутую руку – готовую помочь и поддержать. Интересно, знает ли принц, насколько мягким и пугающе ранимым он кажется из-за этих интонаций?
Девушка, приподняв брови, покосилась на кровать. Лицо принца залила краска.
– Я не то хотел сказать… В смысле… Я… – Закрыв глаза ладонью, он вздохнул.
– Ты просто чудо, знаешь, – невольно рассмеялась Финн. – Именно поэтому мне так легко было отвлечь тебя, когда мы впервые столкнулись.
Девушка покачала головой, вспоминая, как в шутку сказала, что хотела бы пораньше отправиться в кровать, и спросила, не желает ли он присоединиться к ней. Тогда принц смешно приоткрыл рот, будто ее слова сочились медом и он надеялся ощутить их сладость.
Альфи, похоже, тоже вспомнил тот разговор. Он смущенно пригладил растрепавшиеся кудри.
– А ты слишком уверена в своей правоте.
– Только когда я совершенно права.
Принц покачал головой.
– Я хотел сказать, что ты можешь переночевать здесь, в моей комнате. А я пойду к Луке.
Финн опять посмотрела на кровать. Каждая подушка обошлась гусю во все его мягкие перышки. Плотные красно-золотые покрывала манили ее ноющее от усталости тело. Тут можно было так уютно поспать, не ломая себе голову, на сколько еще ночей в таверне хватит денег… Что ж, это почти стоило всех ужасов пережитого дня. Но принц смотрел на нее, и девушка усилием воли заставила себя отогнать эти мечты об отдыхе, нежном, целебном, как чудодейственная мазь.
Финн медленно оглянулась, обводя взглядом комнату с плюшевыми покрывалами на кровати и балдахином, цветами и яркой обшивкой стен. Она уже бывала здесь, но не думала, что вернется, не говоря уже о том, чтобы спать в кровати принца.
– Думаешь, это хорошая мысль? – Девушка подошла к столбу балдахина и прислонилась к нему спиной, чувствуя лопатками твердую древесину.
Принц внимательно, с легкой тревогой посмотрел на воровку.
– Разве твои слуги не умрут от потрясения, зайдя и обнаружив у тебя в постели женщину?
Альфи вздохнул.
– Я прикажу им пока что не входить в мои покои.
Они помолчали. По лицу принца было видно, что он отчаянно пытается сдержать колкость, готовую слететь с его языка. Но в этом сражении он проиграл.
– Конечно, тебя это не касается, но нельзя сказать, что у меня в постели никогда не было женщины.
Губы Финн дернулись в улыбке. Неужели Альфи не понимает, что всякий раз, когда он принимается оправдываться, будто сам бросает к ее ногам веревку, которой она свяжет его и собьет с него спесь?
– Была, говоришь? Ну, ты хоть простыни-то потом постирал?
Лицо юноши побагровело.
– Ты всегда такая грубая? – помедлив, спросил он.
– Зависит от компании. – Финн плюхнулась на кровать и сбросила обувь.
Один башмак перевернулся. На подошве видна была запекшаяся кровь из трактира. Настроение у Финн сразу же испортилось, шутка так и не сорвалась с языка.
В комнате повисло молчание. Принц не сводил глаз с башмака, играя желваками. Если эта тишина продлится, поняла Финн, в голову ей начнут лезть мысли об Игнасио, его нитях кукловода и залитом кровью трактире.
– Знаешь, мало будет придать тебе облик дуэно. Тебе нужно будет сыграть дуэно, а для этого нужно двигаться так, как двигаются они.
– Полагаешь, я не задумывался об этом? – Альфи приподнял бровь.
– Конечно, задумывался. – Она закатила глаза. – Но думать – это одно, а делать – совсем другое. У тебя походка maldito павлина, и я сомневаюсь, что от этой привычки можно просто отказаться усилием воли. – Финн посмотрела на его узкие бедра.
– У меня походка павлина? – повторил он, не зная, обижаться ему или удивляться.
– Ты ходишь, задрав нос.
– Qué? – Проследив за ее взглядом, Альфи выставил перед собой руки. – Ничего подобного!
– Я лишь говорю, что все твои движения – это движения принца. И если ты хочешь пройти по тюрьме, не привлекая к себе внимания, стоит поработать над походкой.
Альфи скрестил руки на груди, и Финн опять увидела, как внутренняя борьба отражается на его лице: гордость и желание все сделать правильно. Победа осталась за последним.
– Покажи мне, – искренне попросил он. – Пожалуйста.
Встав с кровати, Финн стала разучивать с ним другую походку – как сутулиться и прихрамывать, а не расхаживать, горделиво задрав нос и расправив плечи, как и полагалось члену королевской династии. Поработали они и над голосом, ведь мудрые брухо в годах обычно говорили тихо и чуть вкрадчиво.
Когда им удалось добиться немалых успехов, Альфи уважительно прищурился:
– А ты действительно в таком разбираешься.
– Жизнь у меня такая.
Или была такая, подумалось ей, прежде чем Коль лишила ее пропио. Финн нахмурилась.
Альфи поймал ее взгляд, и в его золотистых глазах читалась столь искренняя забота, что у девушки мурашки побежали по коже.
Ей не нравилось, когда он так смотрел на нее.
Всю свою жизнь она играла чью-то роль. И достигла немалого мастерства в том, чтобы уметь заглянуть за чужую личину, увидеть истину, скрытую маской. Быстро и безжалостно. Но когда Альфи смотрел на нее вот так, склонив голову, задумчиво и тактично, она самой себе казалась голой, будто принц мог открыть все ее тайны.
– Все, с меня хватит. – Финн скрестила руки на груди. – Ты почему на меня так смотришь? Давай без обиняков.
Альфи покачал головой.
– Как тебе удается не утратить себя?
– Qué? – Девушка удивленно прищурилась.
– Если ты меняешь личины, как я меняю плащи, как тебе удается оставаться самой собой?
Финн присвистнула. Какую, должно быть, изнеженную жизнь вел этот принц, раз он не видит в ее способностях возможность обрести свободу. Финн могла стать кем угодно, а значит, и вовсе никем. У людей с одним обликом и одной жизнью были свои слабости и уязвимости. Было то, чем можно воспользоваться. То, чем можно сокрушить. Но когда ты никто, тебе нечего терять – и нечего приобретать. В этом и состояла подлинная свобода, простая и незамутненная.
– Это самое лучшее. – Она пожала плечами. – Если менять личину по щелчку пальцев, становишься неуязвимым. Благодаря моему дару я в безопасности, ведь никто не сможет навредить мне.
Альфи помолчал, хмурясь, будто девушка сказала что-то очень печальное, а вовсе не радостное.
– Но тогда тебе и помочь никто не сумеет.
Финн будто ощетинилась. Обычно ее мысли о таком текли плавно, как мед, сейчас же пустились вскачь. Ей не нравилось, с какой легкостью этот принц всего парой слов мог обратить ее главную силу слабостью. И ее слова, казавшиеся ей такими бойкими, теперь вызывали стыд своей прямолинейностью. Раз Финн так хотелось оказаться неуязвимой, значит, кто-то ей уже навредил. Дотянулся до нее и сломал. Раз ей так хотелось менять облики и личины, значит, ее подлинный облик, лицо, с которым она родилась, вызывает в ней такое отвращение, что ей не хочется никому его показывать. И раз уж принц это видел, значит, видят и остальные.
«Что же ты такое натворила, отчего тебе больше никогда не хочется видеть собственное лицо? Что заставляет тебя скрывать его чарами?»
Финн отогнала от себя воспоминания о хриплом голосе Коль. Но золотистые глаза принца никуда не исчезли. Почувствовав неловкость, юноша наконец-то отвел взгляд, понимая, что зашел слишком далеко. Он говорил с ней мягко и заботливо, как добрый друг, а ведь они едва были знакомы, и то лишь из-за обстоятельств.
Огромная комната вдруг показалась Финн маленькой, стены начали сдвигаться, как лепестки закрывающегося цветка. В Грани продавали такие бумажные цветы, большие, яркие, хрупкие. Коснешься их – и они складываются, сминаются, приобретая совсем иной вид.
– Мне пора, – нарушил молчание принц.
– Sí, – устало ответила девушка, опускаясь на плюшевое покрывало. – Пора.
Она укуталась в одеяло, уютно устроившись.
На этот раз Альфи решил не продолжать разговор.
– Я вернусь за тобой утром.
Глядя, как он открывает дверь, опустив ладонь на дверную ручку, Финн вспомнила, что случилось сегодня. Как она сказала, что не поможет ему. И Альфи не стал давить на нее, ломать ее волю, требовать, чтобы она сдалась. Он просто протянул руку к двери, как сейчас. Принц не воспринимал ее как человека, которого может изменить по своему желанию и ради собственной выгоды. Он видел в ней личность. Человека, который сказал «нет».
Ее сердце забилось чаще. Внутри вспыхнуло желание обозначить границы их отношений. Обрисовать пропасть между воровкой и принцем. И подчеркнуть, что эта пропасть, как твердо знала Финн, непреодолима.
– Принц…
Это слово сорвалось с ее губ, мягкое, точно укутанное в тягучую усталость, навалившуюся на девушку, когда она устроилась в кровати. Финн приподнялась на локте и посмотрела в спину Альфи.
– Да? – Он так и не оглянулся.
– Ты наложил на дверь и окна чары, чтобы я не могла убежать отсюда?
Принц чуть повернул голову, не отпуская ручку двери, и Финн увидела точеные черты его профиля, движение кадыка на изящной шее. Напряжение у губ подсказало ответ еще до того, как юноша заговорил.
– Да.
И тугой узел в желудке распустился. Границы снова установлены, проведены густыми яркими чернилами. Ее мир, его мир – и огромное пространство между ними.
– Отлично. – Финн откинулась на подушки, едва сдерживая зевок. – Значит, ты умнее, чем кажешься.
