В тот год весна пришла в Тироль нежданно-негаданно. Сильные морозы, ударившие вместе с вьюгой в середине зимы, продолжились и в первые деньки марта, как вдруг небо резко прояснилось, а солнце постепенно начало согревать своим теплом укрытую снегом землю. Снег таял, вызывая капель с крыш домов и оползни с горных вершин. Вскоре реки вышли за берега и потекли с удвоенной мощью, сбрасывая с себя пелену долгого ледяного сна, а хрустальные ручейки заверещали по зеленеющим лугам, пробегая мимо безукоризненно прозрачных озерных вод.

По ночам мороз обычно возвращался, хотя и не с той силой, что раньше. А по утрам, когда колокола будили горожан к началу нового дня, дороги и мостовые в городе покрывались тонкой коркой льда, по которому, забавно балансируя и нередко падая, передвигался самый разношерстный люд. Рыбаки спешили на рыбалку, пастухи выгоняли скот на пастбища, а ремесленники и торговцы шумно спорили с покупателями, стараясь выручить как можно больше за свои товары. За всей этой оживленностью зорко наблюдало око городской стражи.

Но с началом тепла и хорошей погоды город омрачился дурной вестью. Сначала поговаривали о пропавших людях. Позже стража, взявшаяся по приказу городского совета за расследование, нашла этих людей, но они были мертвы, а точнее, убиты. Кого-то подло зарезали во сне, кто-то был отравлен, а порой и зарублен насмерть. Замерзшие и окоченевшие тела обнаруживались в самых неожиданных местах: под мостовыми, в растаявших сугробах у городских стен, а порой даже и в домах владельцев, приказавших долго жить. Как ни странно, целью убийств стали бедные одинокие крестьяне, которые вряд ли могли сослужить объектом для грабежа; как правило, из их домов ничего не исчезало, так же, как и из их карманов. Верный слуга бургомистра Карла Бюргера по имени Феликс оказался одной из жертв.

Эта преступная активность вызвала интерес не только среди городских властей, но и со стороны церкви. Епископ явился в город в окружении многочисленной свиты, представителем инквизиции прибыл именитый рыцарь Франк Гессен со своими людьми. Удивительно, но сам инквизитор Шульц не счел нужным присутствовать при проводимом расследовании.

Все это войско господне взялось за расследование с небывалой яростью. Люди Гессена безустанно устраивали обыски и допросы, длившиеся днем и ночью. Под подозрением оказались даже члены городского совета. Дом бургомистра буквально перевернули вверх дном, но так ничего и никого не нашли.

— От имени инквизитора Якоба Шульца, прошу перед вами прощения, господин Бюргер, — извинился Гессен, когда его люди покинули дом, оставив в нем полнейший разгром. — Погибли люди. Мы не могли оставить без внимания ни один дом в городе, даже ваш.

Бургомистр покорно кивнул и ответил:

— Ничего страшного, сэр Гессен. Я готов всеми силами содействовать вам в этом расследовании, чтобы найти убийц и добиться их справедливой казни.

Рыцарь, так и не показавший своего лица, спрятанного за остроносым забралом бацинета, слегка склонил голову и, гремя железом, удалился. Бюргер с облегчением протер покрывшийся испариной лоб. Общаться с этим человеком оказалось еще неприятнее, чем он думал.

Даймонд, Мартин и Диас в это время бродили по грязным улицам в образе членов городской стражи. Это и спасло их от поимки. Бургомистр выдал им старенькое потрепанное снаряжение для маскировки и наказал держаться подальше от дома, пока все не уляжется.

— Не могу взять в толк, кто и зачем это сделал, — сказал Диас, разглядывая изъеденное ржавчиной и затупленное лезвие выданной ему алебарды.

— Ты уверен, что это были не твои люди? — спросил Даймонд, наблюдая за испанцем из-под козырька шлема.

— Уверен. Я не отдавал такого приказа, к тому же все они находились вблизи дома господина Бюргера. Почему ты спрашиваешь?

Даймонд пожал плечами.

— Может, потому что эти бедные ублюдки входили в шпионскую сеть Троицы. Кроме слуги бургомистра, конечно. Хотя Троица могла купить и его.

— Правда?! — удивился Мартин. — Выходит, кто-то оказал нам большую услугу, расправившись с ними.

— Услугу? Да, если только разъяренный инквизитор не заставит Гессена сжечь этот городишко дотла вместе с нами.

— Это вряд ли, — возразил испанец. — Таких полномочий у Шульца нет, будь даже в его подчинении целое войско таких уродов, как Франк Гессен.

— Уродов?

Диас кивнул.

— Мне приходилось видеть лицо Гессена только однажды. И этого хватило, чтобы запомнить его навсегда. Я не знаю, в каком таком бою Гессен лишился физиономии, но она представляет собой сплошное месиво. На левой стороне ожог, на правой — рубленный шрам, ушные раковины отрезаны, вместо носа — обрубок. На людях он не снимает с головы бацинета и никогда не поднимает забрала. То же касается и его людей. Говорят, им под угрозой смерти запрещено показывать лица.

— Тогда как же тебе посчастливилось увидеть эти его боевые шрамы? — с сарказмом поинтересовался Мартин, намекая на выдуманность этой истории.

Диас посмотрел на него и мрачно ответил:

— Довелось поприсутствовать на одном рыцарском турнире, где участвовал Гессен. Бойца свирепее я еще не видел! Каким-то чудом его противнику удалось выбить Гессена из седла в начале поединка. Наконечник копья угодил прямиком в остроносый шлем и разбил забрало. Когда они перешли на мечи, думаю, противник сам пожалел, что не проиграл еще в начале. Гессен сделал из него отбивную, бедолагу выносили на носилках.

В глазах молодого адвоката появилась тревога. Как-никак этот самый человек, о котором даже столь опытный боец как Диас высказывался с опаской, в это самое время искал их и бродил где-то неподалеку. На Даймонда эта история, казалось, не оказала ни малейшего впечатления. Он был не из трусливых и судил о чьих-либо способностях только из собственных наблюдений. Охотник был убежден, что любого противника можно победить, ведь он такой же человек из крови и плоти, как и другие.

В этот момент на узкой улочке, где они шли, послышалась какая-то суматоха. Хрупкая дверка крестьянского дома стремительно слетела с петель и с хлопком приземлилась в ближайшую лужу. Вся троица с удивлением застыла на месте, сжав ржавые алебарды и умело изображая из себя городских стражей.

Из проема появилась широченная спина в позолоченном пластинчатом доспехе. Это был один из уже виденных ими ранее людей сэра Гессена. Натужно дыша сквозь забрало рыцарского шлема, он тянул за собой кого-то весьма тяжелого и непокорного. После непродолжительной борьбы воин выдернул здоровенного крестьянского детину из дома. Тот был высоким и крепким, но даже он казался беззащитным перед громадной фигурой латника.

Даймонд заметил, что Мартин задрожал, словно листик на ветру.

— Не дрейфь, — шепнул он ободряюще. — С троими такими мы уже справились, помнишь?

— Эй, стражник, — латник указал на Даймонда, — а ну, поди сюда, подержи этого ублюдка!

Охотник не спешил повиноваться, но Диас слегка подтолкнул его сзади.

— Делай, как он говорит, друг!

Вздохнув, Даймонд передал алебарду Мартину, лишь затем неохотно двинулся к дергающемуся в руках воина крестьянину и схватил того за локти, плотно сжав их вместе и с трудом удерживая громилу в одном положении. Латник размахнулся бронированным кулаком и заехал им в живот пленника. Тот закашлялся и перестал дергаться, но воин не остановился, продолжая наносить удар за ударом, пока громоздкое тело крестьянина не осело в руках Даймонда и не повалилось в грязь.

— Спасибо, приятель! — латник протянул Даймонду руку, даже не потрудившись снять перчатку. Охотник почувствовал на своей ладони тяжелое, до треска костяшек пальцев, пожатие. — Вы, парни, лучше проверьте соседний квартал. Некоторые бедняки там пытаются улизнуть за стены, несмотря на приказ не покидать города до конца расследования. Мы должны успеть допросить всех до конца недели. У сэра Гессена не так много времени, чтобы терять его в этой дыре. Дальше я сам.

Латник схватил крестьянина за запястье и потащил по грязи куда-то в сторону местной тюрьмы.

— Эти бедняги тут ни при чем! — голос Мартина до сих пор дрожал. — Если шпионов Шульца и мог кто-то прикончить, то это явно были не местные жители.

— Но они могли видеть кого-то, — Даймонд забрал свою алебарду и вновь двинулся вперед по улице. — Инквизитор наверняка думает, что это я убил его шпионов. Значит, он знает, что я прячусь где-то в городе и будет искать меня, пока не найдет.

— Нам все равно нужно выбираться отсюда, — вставил Диас. — Свадьба графа фон Шеленберга уже на носу, а мы туда еще даже не приглашены.

— Как мы выберемся? — спросил Мартин.

— Легко. Мы стражники городского совета, забыл? Мы можем выйти за ворота, и нас никто не станет искать. Скажем бургомистру, чтобы через пару дней он дал нам письменный приказ обшарить соседские деревеньки в поисках свидетелей. Я оставлю на его охрану несколько самых надежных людей, а остальные помогут нам со спасением твоей принцессы из заточения.

Остаток дня мужчины провели на заднем дворе дома Бюргера, который упирался прямо в высокую стену городской ратуши. Каждый вечер Даймонд тренировал Мартина владению оружием, при этом не забывая освежить в памяти и собственные навыки. Мартину такие тренировки шли на пользу. В его когда-то изнеженных и слабеньких руках появилось больше силы. Не успев еще отвыкнуть от топора, он теперь постепенно привыкал к рукояти меча и к ложу арбалета.

В тот вечер Даймонд и Диас решили сравнить мастерство, взявшись за клинки. Это были старые и затупленные мечи стражников, но в их руках даже они на глазах превратились в смертоносное оружие. Завязавшаяся поначалу дружеская драка, проходившая в щадящей манере, вдруг переросла в настоящее соревнование. Удары мужчин стали сильнее, их глаза засветились недоброй искрой. Мартин вздрагивал и зажмуривался, когда очередной выпад, казалось, мог принести тяжелые последствия, но каким-то чудом соперникам удавалось увернуться или со звоном скрестить мечи, блокируя удары друг друга.

Диас двигался быстрее Даймонда, но ему было крайне неудобно драться с левшой. Он стал выдыхаться первым, и с каждым разом его выпады становились слабее и медленнее. Даймонд, который почти не сбил дыхания, оказался куда тренированнее испанца. Увидев, что Диас ослаб, охотник сделал пару ложных выпадов и впечатал свободный кулак под ложечку противника, опустив его на колени.

— Сдаюсь, сдаюсь! — испанец поднял руку вверх, стараясь вдохнуть и держась рукой за грудь. — Ты просто дьявол!

Даймонд удовлетворенно хмыкнул.

— Считай, что теперь мы в расчете за мое плечо, хотя ты и легко отделался.

— Я думал, что было, то в прошлом!

— Теперь, пожалуй, да.

Лай собаки во дворе раздался рано утром, когда солнце еще даже не показалось за горизонтом, а силуэт полумесяца постепенно исчезал вместе с угасающими звездами. Худощавый крестьянин разомкнул глаза и поднялся на жесткой кровати. Он обвел ошалелым взглядом просторное помещение, где сопели, витая в сладких сновидениях, все члены его большой крестьянской семьи. Протерев веки грубыми от работы пальцами, он встал с кровати, спешно влез в мешковатую тунику и, ухватившись за гладкую деревянную рукоятку топора, двинулся к выходу, осторожно перешагивая через спящих на полу сыновей.

— В чем дело, Джулиан? — шепотом спросила жена, сон которой был столь же чутким, как и его. — Куда ты?

— Спи. Я только проверю, что там.

Времена нынче стояли неспокойные. Даже здесь, в землях графа Стефана фон Шеленберга, иногда объявлялись разбойники. Они устраивали набеги посреди ночи, крали коней из загонов, уводили овец и коз, воровали домашнюю птицу, а порой и заходили в дома, надеясь нажиться на скромных сбережениях небогатых хозяев. Тогда уж простому человеку приходилось совсем худо. Патрули графа, конечно, пытались отлавливать и уничтожать бандитов и направляли небольшие отряды во все края графства, но углядеть за всей территорией были просто не в состоянии.

Крестьянин приоткрыл дверь, прислушался и внимательно вгляделся в полумрак. Не заметив ничего подозрительного, он вышел наружу, поеживаясь от весеннего утреннего хлада. Над озерцом, вокруг которого раскинулась деревушка, стоял густой туман, накрывший своей молочной массой все соседние дома и амбары. Мужчина глухо ругнулся на подвывающую псину и замахнулся на нее топором, тотчас же заставив ее смолкнуть. Впрочем, она продолжила принюхиваться к влажному воздуху и обеспокоенно рваться в сторону тракта, пролегающего чуть поодаль от деревни.

Через некоторое время, когда крестьянин хотел уже вернуться в дом, чтобы растолкать старших сыновей на обыденные утренние работы, из тумана вдруг выплыли три темные фигуры всадников, медленно приближающихся к плетенной изгороди, окружающей двор. Они ехали не торопясь. По мере приближения их образы очерчивались все с большей четкостью, и вскоре встревоженный мужчина смог лучше разглядеть нежданных гостей.

На первый взгляд эти трое сударей вовсе не выглядели как разбойники, больше напоминая собой знатных сеньоров. Они были облачены в стеганные куртки из черной вареной кожи; поверх курток их плечи покрывали серые шерстяные плащи с капюшонами; высокие походные сапоги доходили почти до колен. Лица двоих были скрыты отросшей бородой, но ехавший по центру мужчина имел вполне приличный и даже приятный вид. На гладко выбритом смуглом лице играла непринужденная улыбка, большие глаза светились дружелюбием.

Собака вновь залаяла, угрожающе оскалив клыки.

— Тише, окаянная! — крестьянину вновь пришлось замахнуться топором, чтобы успокоить суку.

— Доброго тебе утра, друг мой! — смуглый мужчина спешился и накинул поводья на столб изгороди. — Будь так любезен, подскажи путникам, не здесь ли начинаются земли достопочтенного графа фон Шеленберга?

Крестьянин замотал головой.

— Нет, господин, земли моего лорда начинаются гораздо раньше, у старого ясеня на перепутье. Вы, стало быть, его давно проехали.

Гость кивнул и вновь расплылся в обезоруживающей улыбке.

— Очень хорошо. Значит, мы на верном пути. А правда люди говорят, что через несколько недель у графа намечается женитьба?

Крестьянин с досадой на лице прислонил свой топор к стене дома.

— Это да, правду вы слышали, сударь. Так оно и есть. Вот, завтра вся моя семья пойдет в замок помогать слугам лорда с приготовлениями. Нас не будет все это время, пока женитьба не станется. И это в самый разгар, когда нужно обрабатывать поле?! А как же нам быть со скотиной? Хотя и той станет меньше, потому что придется гнать ее в замок на заклание.

Диас зашел за изгородь и приблизился к крестьянину, с опаской поглядывая на псину, сидящую у ног хозяина.

— Тут дело такое, добрый человек, — сказал он заговорщическим тоном, — мы держим путь издалека, сами не с этих мест, но страсть как хотим погулять на местной свадьбе. Да вот досада, приглашать нас туда никто не станет.

Крестьянин, делая вид, что все понимает, кивнул.

— Будь так любезен, — продолжал гость, — позволь мне и моим друзьям пойти туда вместо тебя.

На этот раз на лице мужчины отразилось искреннее изумление.

— Это же как, вместо меня?

— А очень просто. Мы отправимся в замок и скажем, что мы твои дальние родственники, готовые подсобить в этом славном деле.

— Что же вы, господин, говорите?! Вам же придется работать там до седьмого пота!

— А ну и что! Нам ведь просто людей посмотреть. Многого не надо. К тому же, приятель, я тебе за это щедро приплачу. Как насчет возмещения стоимости всей скотины, которую ты отдашь на стол для графа и новоиспеченной графини?

Крестьянин не мог поверить своим ушам, а Диас продолжал незаметно надавливать на него, суля все большую выгоду:

— Да и семейство твое сможет остаться здесь и преспокойно заниматься работой. Ты не только возместишь убытки, а то и заработаешь на моем предложении, друг мой!

Мужчина задумчиво почесал щетину. А ведь предложение и действительно выгодное как ни крути! Особенно ему нравилась затея с оплатой.

— А чего бы и нет, добрый сударь, коли ты не обманываешь.

Диас, в подтверждение своих слов, вынул из-за пояса кинжал и разрезал им веревочку, на которой висел толстый тряпичный кошель полный звонких монет.

— Не обманываю, друг. Это ты сам убедись.

Замок графа фон Шеленберга был воистину великолепен. Раскинувшийся посреди живописной зеленой долины и окруженный глубоким рвом, он возносился высоко к облакам своими островерхими башнями и зубчатыми стенами. На белых полотнах штандартов, развевающихся на теплом весеннем ветерке, были изображены скрещенные друг с другом стебли красных роз и колосья золотой ржи на фоне длинного меча. Меч символизировал силу, розы — любовь и верность, а ржаные колосья — трудолюбие и плодородие. От массивности и мощи этого строения захватывало дух. Это был не просто замок, а целый город, отстроенный в два яруса и надежно защищенный двумя рядами крепких стен — одна выше другой.

— Вот мы и почти добрались, — крестьянин по имени Джулиан, в деревне которого вся компания провела последний месяц, устало вытер пот со лба и стянул с головы взмокшую шляпу. — Здесь живет мой лорд граф Стефан фон Шеленберг, да хранит его Господь!

Даймонд невольно сравнил громадный дворец графа со своим полуразрушенным замком в Каринтии, который даже в своем прежнем виде показался бы ничтожным на фоне резиденции Стефана фон Шеленберга. Диас напряженно изучал окрестности, с сомнением покачивая головой. Даймонд понял его мысли без слов. Бежать из такого замка будет непросто, особенно когда весь его гарнизон встанет на уши. Но если даже им все-таки посчастливится преодолеть стены, преграждающие путь наружу, то на такой открытой местности их без труда догонят или закидают стрелами со стен. Защитная линия леса находилась на приличном удалении от самих стен, а горы, окружающие долину с обеих сторон, казались и вовсе недосягаемыми. Охотники встревоженно переглянулись.

Их приготовления в путь начались еще рано утром. Жена Джулиана раздобыла для гостей поношенные туники и заштопанные штаны. Теперь трое товарищей выглядели точь-в-точь как их новый знакомый, который и не догадывался об истинной цели визита этих видных сударей в замок лорда. Они неторопливо шли по обширным землям графства, погоняя перед собой стадо лучших телят, выращенных в деревеньке.

Даймонда не покидало чувство тревоги за свои деньги, оставленные в седельных сумках на ферме Джулиана. Он запрятал сумки поглубже в солому на чердаке амбара и теперь не переставал думать о них, надеясь, что успеет вернуться в деревню на обратном пути. Мартин предлагал ему оставить свое состояние в доме бургомистра, но охотник отказался. В этих сумках были последние два года его жизни. Это золото было кровавым. Чтобы добыть его, он лишил жизни многих невинных людей, хотя некоторые из них, несомненно, заслуживали своей участи. Но лишь некоторые. Не все они.

— Не переживай, — Диас будто прочел его мысли, — как сделаем дело, сразу вернемся на ферму старины Джулиана и заберем твои сокровища, пока мои люди будут прикрывать наше отступление. В день свадьбы отряд верных мне бойцов будет ждать нас около ворот с лучшими лошадьми. Эти же бойцы прикроют наш отход. У нас все получится.

— Ты ведь и сам сомневаешься в успехе, не так ли?

Диас пожал плечами.

— Это будет посложнее, чем атака на семью судьи Йозефа, но мы справимся. Прямо сейчас, вместе с остальными подданными графа, маленькие группы моих воинов, точно так же, как и мы, проникают в замок. У них есть приказ: перебить как можно больше людей графа на стенах и башнях. Для этой цели они захватили с собой бочки с порохом и ящики с аркебузами, пряча все это под видом зерна, муки и продуктов для хозяйского стола. Так что мы там будем не одни.

— Но и выйдем оттуда не все.

Диас кивнул.

— Потери бывают в любой битве, Даймонд, но ты должен уцелеть. Ты нужен нам, чтобы побороть Троицу, не забывай об этом. Наша первоочередная цель — это граф, — Диас осторожно оглянулся на Мартина и Джулиана, идущих сзади и что-то громко обсуждающих. — Не пытайся спасти леди Орсини. Пока у инквизитора есть такой могущественный покровитель, как фон Шеленберг, Троица сильна. Мы должны лишить ее преимущества.

— Я думал, мы идем туда за невестой Мартина.

— Не совсем так. Наша основная задача изменилась, друг. Если повезет, мы вытащим Марию оттуда, а если нет, нам останется только мстить за нее, за ее семью и за всех других невинных людей, замученных инквизитором и его сообщниками.

Даймонд грустно усмехнулся, опустив взгляд.

— Я и сам был его сообщником. И сам губил этих людей. Я похитил ее отца и помог отправить ее близких на костер. Поэтому я постараюсь, чего бы мне это не стоило, спасти девушку и вернуть обратно к ее любимому. Ты уж прости, Диас, но сам занимайся графом.

— Это благородно, Даймонд из Каринтии, — Диас положил руку на его плечо и загадочно улыбнулся. — Но ты уж постарайся выжить там. Не подставляй свою грудь под стрелы за даму, которая даже тебе не принадлежит.

Даймонд высвободил плечо от крепкой руки испанца и серьезно взглянул на него.

— И все-таки, откуда ты знаешь, откуда я родом?

Роберто Диас лишь усмехнулся в ответ и ускорил шаг.

— Постарайся вспомнить сам, командир.