Глава 7. Лекарь для мёртвых

Как ни странно, Смаг оказался прав: помещение, где на полках и широких лавках лежат трупы, на гордое звание морг совершенно не тянет. Мертвецкая — самое точное определение. Никакого капитального здания или хотя бы добротной избы. Полицейский морг Ничеево представляет из себя не более чем просторный сарай на заднем дворе Управления. Стены обшиты досками в пару сантиметров толщиной. Четыре окна вместо занавесок замазаны мелом. На земляном полу тонкий слой опилок. Ну а главное — холодно. При каждом выдохе из рта вылетает облачко пара.

Туран поёжился, мороз, самый настоящий мороз пробрался под сюртук и принялся неприятно щипать плечи и шею. О том, чтобы надеть пальто, даже не подумал. Фельдшеру Вуону Дартину, крупному мужику лет шестидесяти, высокому и коренастому, самое то служить в гвардии императора унтер-офицером, а не трупы в Управлении полиции стеречь. Вместо мундира городового его могучий торс облегает тёплая тёмно-коричневая рубаха с кушаком, на ногах самые настоящие крестьянские штаны и короткие валенки. Вот уж кому часто приходится заглядывать в мертвецкую.

— Не серчайте, мастер Атиноу, — прогудел фельдшер Дартин. — Зимы у нас и так суровые. Класть покойников в ледник смысла не имеется, на морозе они, того, целее будут.

– Не важно, – Туран потёр озябшие ладони друг о друга, – доставайте витуса Ксижена.

На пару с молодым помощником фельдшер Дартин быстро переложил труп Варма Ксижена на длинный широкий стол в центре мертвецкой под двумя большими керосиновыми лампами. Словно фокусник на сцене, большая волосатая рука фельдшера сдёрнула с трупа разноцветную рогожу.

Туран шмыгнул носом. Как говорил утус Бизин, наставник, бояться нужно не мёртвых, бояться нужно живых. Работа в полиции давно научила Турана не трепетать перед трупами. И не такое лицезреть доводилось. По крайней мере, труп Варма Ксижена в полной комплекции и без чудовищных порезов топором или двуручной пилой. При жизни главный инженер был очень даже хорошо упитанным мужичком. Аристократический животик и хилая грудь. Синюшная кожа на руках и ногах густо заросла некогда чёрными волосами. Физическим трудом Варм Ксижен не занимался уже много лет, ладошки нежные, как у женщины. На пальцах и ладонях ни намёка на мозоли. Даже не верится, что при жизни Варм Ксижен был офицером, подполковником, военным строителем. С такими мягкими пальчиками как у него только дамские романы писать о большой и возвышенной любви. И смех и грех, Туран невольно улыбнулся, грубый шов от посмертного вскрытия только придал главному инженеру мужественности и немного величия.

– Признаться, — Туран дыхнул на озябшие ладони, — я не успел прочитать протокол вскрытия.

– Ничего страшного, мастер, – эмоциональный фон фельдшера Дартина засветился от радости, похоже, ему не часто выпадает возможность услужить высокому начальству. — Это я вскрывал витуса Ксижена, и протокол тот самый тоже я писал. Если не возражаете, я перескажу вам своими словами. Только, – фельдшер Дартин нахмурился, от чего его густые брови сошлись домиком, — давайте пройдём в мой кабинет.

-- Не возражаю, – Туран судорожно кивнул.

Кабинет фельдшера Дартина имеет мало общего с рабочим местом бюрократа. В первую очередь небольшая, но уютная, комната с небольшим окном и кирпичной печью предназначена для приёма больных. Широкая и длинная лавка у стены застелена на удивление чистой и белой простынёй. Простенький письменный стол и пара стульев. Как и в любом врачебном кабинете, здесь нашёлся высокий деревянный шкаф со всякими баночками, коробочкам и прочими снадобьями.

– Присаживайтесь, мастер, – фельдшер Дартин гостеприимно развернул один из стульев возле стола. – У меня нечасто бывают посетители, а больные ещё реже.

– Это почему же? – Туран опустился на стул, лицо и руки самозабвенно принялись впитывать тепло в кабинете фельдшера.

– Меня считают лекарем для мёртвых, – фельдшер Дартин опустился на стул во главе стола. – Уже мало кто помнит, что в первую очередь я учился лечить живых. Впрочем, у нас в Ничеево своя земская больница имеется. На сорок коек, между прочим. Её лет десять назад построили, ту улицу с тех пор так и кличут – Лечебная.

– И так, слушаю вас, – Туран развернул блокнот для записей.

Глаза фельдшера Дартина с удивлением стрельнули по непонятные значкам и закорючкам в блокноте Турана, однако спросить смотритель морга так и не решился.

– В общем, я внимательно осмотрел тело покойного витуса Ксижена. То, что труп превратился в кусок льда, не является причиной смерти. Всего на теле витуса Ксижена мне удалось найти две раны. Одна на левом виске. Похоже, витуса Ксижена ударили чем-то вроде киянки.

– Чем? – Туран поднял глаза.

– Это столярный молоток такой, мастер, – охотно пояснил фельдшер Дартин. – Только он гораздо шире сапожного, из железа, и полностью из дерева.

– А, понятно.

– Так вот, – широкие ладони фельдшера Дартина опустились на столешницу, – витуса Ксижена ударили в левый висок чем-то вроде киянки. Ударная поверхность была немного заострена, эдакая очень низкая пирамидка, немного закруглённая, без граней острых. Но орудие точно было из дерева. В ране мне удалось найти пару очень тонких щепочек. Крови из разбитого виска вытекло изрядно, только не та странная киянка убила витуса Ксижена.

Смертельным было второе проникающее ранение в грудь покойного. Причём, и это важно, – фельдшер Дартин многозначительно поднял указательный палец, – витус Ксижен умер не сразу, а часа через два, не меньше.

– Вы уверены? – Туран тут же нахмурился.

– Более чем, – в эмоциональном фоне фельдшера Дартина вспыхнул огонёк уверенности в собственной правоте.

– Мастер Атиноу, – заговорил Смаг.

Туран оглянулся. Надо же, совсем забыл о молодом помощнике. Смаг Руф так и остался стоять в углу лечебного кабинета, стула или хотя бы табуретки для него так и не нашлось. А присесть на лавку, прямо на белоснежную скатерть, он так и не решился.

– Уважаемый Вуон Дартин вот уже больше тридцати лет заведует мертвецкой в нашем Управлении, – Смаг шмыгнул носом. – Пусть он никогда не учился на патологана…, патулогоно…

– Патологоанатома, – подсказала Туран.

– Да, – Смаг кивнул, – на этого самого анатома, но за все эти годы насмотрелся здесь всякого.

Что самое интересное, Смаг на все сто уверен в компетенции местного «лекаря для мёртвых». Впрочем, Туран мысленно махнул рукой, найти в этой глуши дипломированного патологоанатома всё равно не получится.

– Да, это так, – фельдшер Дартин аж приосанился от собственной важности, – именно рана в груди была смертельной. Витус Ксижен умер от обширного внутреннего кровоизлияния. Это уже после его раздели и бросили в тайге на мороз. Но, мастер, вы не поверите.

На самом интересном месте фельдшер умолк, в его эмоциональном фоне заиграло озорство. Оказывается, местный смотритель морга не лишён актёрского дарования. Только нетерпеливых возгласов не будет. Туран молча уставился на фельдшера Дартина.

– Вы не поверите, – повторил фельдшер Дартин, – но рана была зашита.

– Как это? – Туран резко выпрямился на стуле, удивлённый возглас сам собой, помимо сознания, выпрыгнул из груди.

– Да, мастер, – фельдшер Дартин самодовольно улыбнулся. – Причём рана была зашита самыми обычными чёрными нитками. У меня жена подобными носки штопает. Но тот, кто заштопал витуса Ксижена, только штаны починять и умеет. Кожа человеческая немного другая будет. Причём рану сперва протёрли какой-то выпивкой, то ли вином, то ли настойкой на водке. Точно сказать не могу, но это был не дешёвый самогон, которым бабка Чохариха местных алкашей травит. Благородные господа подобную гадость не пьют.

Чем дальше в лес, тем больше дров. Грифель карандаша ещё быстрее забегал по бумаге. Получается, Туран наклонил голову, раны не были нанесены одновременно. Сначала Варма Ксижена пырнули «пером», причём рану тут же зашили. А потом, спустя не меньше двух часов, ударили «киянкой» в левый висок.

– Вы можете сказать, каким именно оружием было нанесено проникающее ранение в грудь? Там… – Туран скосил глаза в сторону, – кинжал, стилет, нож охотничий?

– Увы, мастер, – фельдшер Дартин выразительно развёл руками, – что это было за оружие, сказать не могу. Но это было очень странное оружие: клинок такой очень тонкий и узкий, но при этом длинный, зараза, сантиметров двадцать будет. Глупость какая-то, а не нож. Я голову и так, и эдак ломал, но на ум ничего путного не пришло.

– Может, штык? – Туран на миг оторвал карандаш от блокнота.

– Нет, что вы! – фельдшер Дартин в ужасе замахал руками. – Нож, говорю я вам, только чудной какой-то.

Ещё одна сложность, Туран слегка прикусил нижнюю губу. Орудие убийства – очень важная составляющая любого расследования. Не менее важно найти её и предъявить судье на процессе. Иначе без этой очень важной улики обвинение может рассыпаться на манер карточного домика. Хотя… Где-то на задворках сознания мелькнула очень важная мысль.

– Когда Варму Ксижену зашивали рану, ему было больно? – Туран вновь взял карандаш на изготовку, хорошо, когда важные мысли не тонут в глубинах сознания.

– Ну-у-у…, – складки на лбу фельдшера Дартина сложились в глубокой задумчивости, – девица изнеженная от боли непременно заверещала бы. Мужик настоящий, конечно же, стерпел бы, но и он от боли сморщился бы преизрядно. Хотя… Вот вы спросили… Да, точно: витусу Ксижену больно не было. Стежки достаточно ровные и аккуратные. Такое бывает очень редко, особенно если раненный от боли дёргаться начнёт.

Уже кое-что, Туран быстро записал последние слова смотрителя морга. На первый взгляд невероятные обстоятельства смерти Варма Ксижена безнадёжно запутывают дело. Но это только на первый взгляд. Да, будет трудно. Но! Если получится найти рациональное объяснение всем этим странностям, то убийца главного инженера непременно будет изобличён.

– В принципе, с телом Варма Ксижена разобрались, – грифель карандаша подвёл жирную черту под последней записью. – Тела мещанок Юраны Афрон и Вачизы Тинкун вы осматривали?

– А кто же ещё? – фельдшер Дартин усмехнулся.

– Что можете о них рассказать? – грифель карандаша изрядно затупился, Туран тут же вытащил из внутреннего кармана второй.

– Ну, – складки на лбу фельдшера Дартина вновь сложились в узор глубокой задумчивости, – с телом Юраны Афрон проще всего было. Её убил очень сильный удар по голове. Так со всей дури бьют.

– Например, – тут же подсказал Туран.

– Например, – фельдшер Дартин задумчиво почесал висок, – обухом топора. Лезвием, мастер, оно боязно, это же убийство настоящее получается. А вот обухом, вроде как, не до смерти собираются. Только обух, он же, не хуже лезвия убивает. Вот у Юраны Афрон затылок вдребезги, смерть мгновенная, точно вам говорю. При этом на теле женщины больше никаких ран не было, не насильничали её также. Хотя жизнь несчастной Юраны Афрон не сахар была. Муж её бил часто, на теле полно синяков и ушибов в разной степени заживления было.

Карандаш бойким воробышком скользит по листу блокнота. Туран перевёл дух. Вот так, слово за словом, вырисовывается жизнь жертв пресловутого «проклятия нишранов». Любая трагедия не происходит сама по себе, внезапно, вдруг, с бухты-барахты. У любой трагедии есть предыстория и мотив.

– С Вачизой Тинкун сложнее было, – в эмоциональном фоне фельдшера Дартина зелёным огоньком горит тихая радость, не часто местному смотрителю морга выпадает удовольствие выступать перед высоким начальством аж из самой губернии, – ведь она голой была. На одежду её вполне мог беглый каторжник позариться. Тогда как раз последний месяц осени наступил, серьёзные такие холода ударили.

– Так кто же её убил? – Туран на мгновенье оторвал карандаш от блокнота. – Неужели и в самом деле беглый каторжник?

– Может и беглый был, по горлу «пером» полоснул и был таков, – фельдшер Дартин выразительно провёл большим пальцем по горлу. – Не могу знать. У Вачизы Тинкун горло сильно подрано было, так что волк точно был. Да и крови много было. И нет, – фельдшер Дартин предугадал очередной вопрос, – Вачизу Тинкун не насильничал никто.

А вот это плохо, Туран недовольно поморщился. Если бы Вачиза Тинкун была бы изнасилована, то места для «проклятия нишранов» не осталось бы вовсе. А так гадай на кофейной гуще: то ли беглый каторжник её по горлу ножом полоснул и одежду снял, то ли дикий волк горло выдрал. Вполне может быть, что второе скрыло первое. Следов на костях фельдшер Дартин не искал, да и вряд ли подозревал об их существовании. Что ни говори, а диплом квалифицированного патологоанатома никакой опыт заменить не может.

– Что с телами Юраны Афрон и Вачизы Тинкун?

– Ясно дело, – фельдшер Дартин усмехнулся, – родственники забрали и огню предали.

Вполне закономерный итог, можно было бы даже не спрашивать. От досады карандаш в правой руке тихо треснул от напряжения. Древний обычай предавать тела усопших огню частенько встаёт на пути следствия. Это из земли тело можно достать и посмотреть даже спустя годы, а горстка праха в керамической урне с гарантией уничтожает все следы и улики.

– Так, с телами Юраны Афрон и Вачизы Тинкун разобрались. Последний вопрос – Варма Ксижена дактилоскопировали?

– Чего? – седые брови фельдшера Дартина изогнулись от удивления.

Блокнот тихо захлопнулся, Туран прикрыл глаза. Главное, не злиться, не злиться. Мастер Луган предупреждал, предупреждал. Глубокий вдох и медленный выдох. Грязное ругательство, что едва не сорвалось с губ, благополучно растворилось в груди.

– Пальчики с Варма Ксижена сняли? – Туран вновь распахнул блокнот.

– Пальчики? Зачем? – фельдшер Дартин упорно не понимает, чего от него хочет залётный начальник. – Мы, это, пальцы не отрезаем.

В душе шевельнулось нехорошее предчувствие. Мастер Луган как в воду смотрел.

– Смаг, – Туран повернулся к молодому помощнику, – что такое дактилоскопия?

Растерянный взгляд и распахнутый рот красноречивей любых слов.

– Простите, мастер, а что это такое? – Смаг не сразу справился с собственной растерянностью.

– Ты детективы читал?

– Книги? Читал. Детективы? Нет.

Святая простота, прости господи. Пусть в Ничеево появилось паровое отопление, а центральную улицу по ночам освещают фонари, однако уездный городок как был богатым селом, так им и остался. Простым обывателям некогда книги читать, даже если это новомодные и очень популярные в больших городах детективы.

– Вот, смотри, – Туран растопырил перед собой левую ладонь, – у каждого из нас на кончиках пальцев есть узор, так называемые папиллярные линии. У каждого человека этот самый узор свой собственный и никогда не похож на узор другого человека. Именно по этому самому узору человека можно опознать. Это надёжней чем паспорт. Но и это ещё не всё.

Когда человек дотрагивается до окружающих предметов, там… – Туран стрельнул глазами по кабинету фельдшера, – до стола, стула, шкафа, стекла на окне, то он оставляет свои отпечатки пальцев. По этим самым отпечаткам можно точно сказать, был ли человек в комнате и что он там делал.

Что Смаг Руф, что фельдшер Дартин, оба уставились на Турана с широко распахнутыми от удивления глазами. О том, что ни тот, ни другой не поверили залётному начальнику, ярче всего кричат их эмоциональные фоны. Для них таёжный дьявол, что якобы уволок тело Юраны Афрон в тайгу, и то гораздо реальней.

– Ладно, по ходу дела разберёшься и поймёшь, – Туран вновь повернулся к фельдшеру Дартину. – Труп Варма Ксижена нужно разморозить. Целиком и полностью не нужно. Главное, чтобы подушечки пальцев стали мягкими, а кисти подвижными. Сделаете?

– Это можно, – фельдшер Дартин кивнул.

Что такое отпечатки пальцев и с чем их едят местный смотритель морга так и не понял. А вот конкретное задание его даже обрадовало.

– Только на разморозку не меньше часа потребуется, – торопливо добавил фельдшер Дартин.

Целый час на разморозку, Туран задумчиво глянул в блокнот для записей. Если учесть, что на улице мороз не больше минус двадцати градусов, то это ещё быстро. Чем же занять это время? Хотя, Туран улыбнулся, появилась отличная идея.

– Смаг, – Туран захлопнул блокнот, – где можно сытно и недорого пообедать?

– Так, это, рядом, на площади, в гостинице «Вольный казак» ресторан имеется. Хороший, говорят.

Блокнот для записей и пара карандашей вернулись обратно во внутренний карман сюртука. Не забыть бы подточить грифели. Туран улыбнулся, не иначе самому Смагу обедать в самом дорогом ресторане города никогда не доводилось, не по рангу, так сказать. Зато у молодого помощника сложились о «Вольном казаке» самые превратные представления.

– Впрочем, – Смаг выпрямился, – я предлагаю вам немного прогуляться до берега Витаки. В Торговом посаде имеется отличный трактир «Господин лосось». Там любят собираться купцы, то есть, общество там приличное. В трактире хорошо кормят, сытно и недорого, говорят.

Даже менее престижный и дорогой трактир «Господин лосось» молодому посыльному, неполноценному полицейскому, не по карману. Впрочем, рекомендация более чем хорошая: купцы народ прижимистый, за пустопорожний престиж, золотые ложки и экзотические названия блюд, платить не будут.

– Хорошо, – Туран поднялся со стула, – пусть будет «Господин лосось». Где-то через час, уважаемый, – Туран глянул на фельдшера Дартина, – мы вернёмся.

– Непременно буду ждать, – фельдшер Дартин торопливо поднялся следом из-за стола.